Обереги в пути

Примечательна старинная марийская народная пословица, которая в переводе звучит так: «При выезде на дорогу имей при себе оружие (защиту; букв.: нож с топором)»[270]. А таджики говорили: жизнь человека в пути – что слеза на краю ресницы[271].

В дорогу брали с собой разные обереги и амулеты – предметные и растительные, суеверно-языческие и христианские.

И. П. Сахаров писал: «С незапамятных времен ведётся поверие, что если кто хочет быть цел в дороге, тот запасайся для этого вощанками, в которых сварен был чертополох. В великорусских губерниях промышляют вощанками старушки-переходницы, исходившие все пути и дорожки от Москвы реки до Иордана. Для совершения обряда чертополох предварительно кладётся на семь дней и ночей под подушку. Его не должен никто ни видеть, ни трогать. На восьмую ночь, последнюю на святках, приносят чертополох к старушке-переходнице. Она варит его, с особенными обрядами, с воском и ладонном (так! – В. К.). Вываренная вощанка зашивается в ладонку». Старушками-переходницами Сахаров именовал странниц[272]. Он сообщал, что они приносили чертополох на север «с киевских полей», имея в виду, очевидно, только лишь колючие и липучие плоды этого растения[273]. Если вообще можно доверять этому рассказу Сахарова (он известен своими, скажем так, неточностями), то чертополох, пристающий к одежде «странных людей», стал, таким образом, ассоциироваться с дальней дорогой. Примечательно, что и варили чертополох также сами эти странницы. А колючки приобрели значение отпугивающее и охраняющее, как это обычно случается в народной культуре со всем тем, что остро и колко.

В старинной тетради-травнике, которую в конце XIX в. переписал знаток удмуртских и русских народных традиций Г. Е. Верещагин, говорилось о волшебной траве, именуемой «царь». Она росла «на болотах, где клюква родится» и помогала от многих бед и напастей. Вот её-то рекомендовалось брать с собою «которому человеку ездить»[274].

Разумеется, были и другие чародейные травы, помогавшие путнику, оберегавшие в дороге, спасавшие от разбойников, колдунов, прочих злых людей и демонов, на которых можно было набрести в дороге[275].

У русских крестьян Среднего Урала предохранительным средством от «уроков» (то есть от недомогания, обычно вызываемого магическими средствами) служила поваренная соль. Например, перед тем, как детям выйти на улицу, мать могла посыпать им головы поваренной солью. И отправлявшийся в путь ямщик посыпал солью спины лошадей. В качестве дорожного оберега иногда брали с собой «громовую стрелу»[276] или же щепки дерева, разбитого молнией, – эти особенные предметы старались заполучить и хранили в доме[277]. Отправляясь в дальнюю дорогу, русские жители Архангельского края сыпали немного соли на голову или за ухо. И вообще в народной культуре соль считалась мощным охранительным средством. Её, как и хлеб, освящали в церкви. Она применялась от сглаза[278].

С XIV в. на Руси, как ранее в Византии, изготавливали литые медные панагии – специальные изделия из двух круглых створ, соединённых шарниром. В монастырях совершались возношения части просфоры в честь Богородицы (собственно, именно Богоматерь греки и называли «Панагиею», то есть Всесвятой). А затем освящённый во имя Богородицы хлеб брали в дорогу, считая его спасительным средством. Если в пути человек заболевал, то вынутая из панагии частица освящённого хлеба заменяла причастие. Обряд возношения богородичного хлеба – «чин панагии» – был заимствован из Византии. Он совершался не только при монастырях, но также и при великокняжеском, а позднее – при царском дворе. Медные панагии получили особое распространение в XV–XVI вв. Панагии могли быть не только медными, но также и каменными, костяными, деревянными. Всё же чаще они бывали металлическими, даже золотыми и серебряными. Эти особые двустворчатые священные ёмкости для хлеба в церковных описях тех времён именовались «воротными, «походными», «складными». На медных панагиях обычно бывали изображения Богородицы, распятия, Троицы[279].

Как уже было отмечено, Богородица сама по себе считалась заступницей и помощницей в пути. Кроме того, охранителем в пути был домашний хлеб. Значение хлеба в традиционной духовной культуре славян весьма разнообразно, оно включало также свойства оберега, отгонявшего всякое зло. Отправлявшемуся в дальний путь давали с собой хлеб не только как пищу, но и в качестве талисмана[280].

Так бывало у русских, равно как и у других земледельческих народов, например украинцев. У тех кусочки хлеба вместе с бумажкой, на которой была записана молитва (псалом «Живый в помощи»), давали уходящему на войну. А испечённый перед отправлением в путь хлеб, оставаясь дома на столе, хранил путешественника[281]. В Вятском крае отмечены слова «попутник» (употреблялось только во множественном числе), «подорожник» (чаще – во множественном числе). Это «хлебное изделие, испечённое в дорогу». И вот пример из народной речи: «Подорожники забывать нельзя: плохая примета»[282]. Наверное, потому и сложилась такая примета, что эта обрядовая выпечка во время пути охраняла путника. В д. Старое Закружье Ветковского района Гомельской области Белоруссии в 2008 г. записан рассказ о том, что в церковный праздник Фомино воскресенье «даюць же ўсiм хлеб на здароўя i для храненiя ўсяго года… цi ты ў машынi едзиш, цi ты пешкi ходзiш, штоб крошычка хлеба етага ляжала ў карманi»[283]. Оберегающее значение хлеба характерно и для удмуртов. «Утром удмурт не выходил из дома, не отведав хлеба, который, по его представлению, обладал магической силой оберега. Отправляясь в дорогу, брал с собой кусок хлеба, ибо неизвестно, как сложится день вдали от дома, и домашний хлеб не только утолит голод, но и убережёт от порчи, сглаза и злых духов. Неспроста удмурты говорят: “Нянь ке вань, кыз улын но умой (С хлебом и под елью хорошо)”»[284]. В дороге удмурты хлеб ломали и бросали кусочками на обочину – для умерших. При этом их просили: «Дайте нам лёгкой дороги, пусть наша дорога будет как по маслу»[285]. Кроме того, у них отмечено такое поверье: будешь есть обгоревший хлеб – не станешь плутать по лесу[286]. Или – чуть иначе: если будешь есть хлеб, не отломив предварительно кусочек, то заблудишься в лесу[287]. Близкородственные удмуртам коми-пермяки также использовали в своих обрядах защитные функции хлеба. Исследовательница коми-пермяцкой народной традиции Т. Г. Голева писала, что «хлеб в обрядах коми-пермяков часто выступает аналогом иконы…»[288]. В 1850 г. где-то в «Средней России» был отмечен такой русский обычай: «Когда выезжают в дорогу со двора, то с хлебом солью отпускают лошадей, т. е. помолясь Богу, хлеб посоля дают лошадям»[289]. Так что иной раз и лошадей в дорогу провожали хлебом.

Не только готовый хлеб, но и тесто тоже иногда использовалось в качестве оберега[290].

Хлеб как окультуренное, обработанное зерно, очевидно, ассоциировался с домом, с мифологически безопасным пространством. Судя по всему, символика «путных» панагий как обережных амулетов возникла на пересечении двух народно-христианских обрядово-мифологических рядов, в которых и Богородица, и освящённый хлеб имели отношение к безопасности в дороге.

И конечно же, кроме специальных «путных» панагий, оберегами на дороге могли стать и иные священные предметы православного культа – крестики, складни, змеевики, медные или каменные иконки[291]. Знаток каменных древнерусских иконок Н. Г. Порфиридов отмечал, что они служили личными амулетами-оберегами. Их назначением было хранить владельца от разнообразных опасностей – от болезней, смерти, от демонских наваждений. Причём преимущественно в пути, в походе, в бою. Дорога, военный поход – это именно те ситуации, когда более всего требовалась сверхъестественная помощь и поддержка. В связи с этим показательно, что чаще всего на каменных иконках изображался Николай Чудотворец[292]. Ведь он был и дорожным помощником-охранителем, и военным защитником.

А сейчас чуть ли не в каждом втором автомобиле встретишь небольшие, дешёвого изготовления, яркие иконки. Дорога и в старину, и в наше время – пространство неопределённости и опасности. И люди, как умеют, стараются защититься.