1956 год, 16 октября. Москва, Кремль
1956 год, 16 октября. Москва, Кремль
Первая беседа между Н. С. Хрущевым и И. Коно проходила с 14 часов до 15 час. 45 мин.
После обмена протокольными любезностями гость посетовал на трудное внутреннее положение Японии. Он выразил надежду, что Хрущев хорошо информирован по этому вопросу советским представителем в Токио С. Тихвинским, который с мая 1956 г. возглавлял рыболовное представительство СССР в Японии.
– В связи с поездкой в Советский Союз премьер-министра Хатояма и всей нашей делегации со стороны ряда партийных группировок были серьезные возражения, – вводил Коно в курс японских дел Хрущева. – Однако, несмотря на эти возражения, мы с премьером Хатояма твердо решили отправиться в Москву и довести переговоры до конца.
Коно выразил благодарность советскому правительству за то, что оно проявило добрую волю в мае этого года, когда велись переговоры по вопросам рыболовства.
– Однако, – гость снова вернулся к уже затронутой теме, явно подчеркивая ее важность, – мне кажется, что советское правительство еще не совсем полно представляет себе наше сложное внутреннее положение и не знает, что в Японии внутри политических партий происходит острая борьба целого ряда группировок. Через министра Ишкова было послано письмо Председателю Совета Министров СССР Булганину от имени премьера Хатояма и Коно, в котором излагались некоторые просьбы японской стороны. Знаете ли вы об этом?
Хрущев ответил, что знает.
– Вчера я вновь встречался с министром Ишковым и подробно изложил ему свои взгляды. Информированы ли вы об этом?
Хрущев снова дал утвердительный ответ.
– Если нужно что-либо добавить к тому, что я говорил министру Ишкову, то я согласен это сделать.
Хрущев ответил, что не возражает против дополнительных замечаний Коно.
– Премьер-министр и я считаем, что нормализация отношений между СССР и Японией должна быть достигнута на основе пяти пунктов, изложенных в письме премьер-министра Хатояма и в ответе Булганина. Как известно, после обмена письмами в Москву был направлен наш уполномоченный Мацумото для более подробного изложения наших взглядов об организации переговоров. Мы полагаем, что переговоры должны быть завершены в духе указанных пяти пунктов. Но внутриполитическое положение Японии и, прежде всего, острый конфликт внутри правящей политической партии – имеется в виду группировка Иосида – делают нашу позицию в Москве исключительно трудной и мешают решению целого ряда вопросов…
Хрущев перед встречей успел прочесть подготовленные для него материалы о расстановке политических сил в Японии. Из них он узнал, что Иосида Сигэру был премьер-министр Японии в 1946-1947 годах и в 1948-1954 годах. Оппонировал курсу Хатояма на сбалансированную внешнюю политику, не столь ориентированную на США, как в годы правления Иосида. Хатояма был инициатором переговоров с Советским Союзом, полагая, что урегулирование отношений с СССР и Китаем позволит Японии проводить более независимую от США внешнюю политику. На этой почве в правящей партии Японии возник острый конфликт.
– Японская сторона считает, – продолжил свою мысль Коно, – что нужно как можно скорее нормализовать отношения. Но для того, чтобы нормализация отношений прошла гладко, без последствий, необходимо вернуть Японии острова Хабомаи и Сикотан. Все остальное можно было бы решить в последующее время. Я извиняюсь, что предлагаю некоторое отступление от пяти пунктов, но к этому меня вынуждает внутриполитическое положение Японии.
Гость закончил монолог и воззрился на Хрущева. Коно тоже было известно, что новый советский лидер не очень силен в дипломатии, что при Сталине он только один раз выезжал за границу, и то под именем вымышленного генерала.
– Переговоры, которые ведутся между нашими странами, носят затяжной характер, – начал Хрущев. – Мы имеем полное представление о тех вопросах, по которым стороны уже достигли общей точки зрения, и о тех моментах, которые не приемлемы для японской стороны. Если я правильно понимаю, главным и единственным вопросом, тормозящим нормализацию отношений, является территориальный вопрос. Все другие вопросы, кажется, достаточно полно обсуждены и разрешены?
Коно утвердительно кивнул.
– Так вот, по территориальному вопросу мы учли возможные трудности, и в свое время предлагали заключить мирный договор, в котором предусмотреть все условия, включая и территориальный вопрос, для нормализации отношений. Идя навстречу Японии, советское правительство готово было отказаться от своих прав на принадлежащие нам острова Хабомаи и Сикотан. При этом мы руководствовались тем, что указанные острова очень близко расположены к острову Хоккайдо, и что это обстоятельство могло бы в будущем служить поводом для трений между нашими странами. Вместе с тем, передача указанных территорий пошла бы на пользу укрепления дружественных отношений. Обо всем этом было поручено сообщить японской стороне через господина Мацумото в Лондоне. Впоследствии японская сторона заявила, что эти условия мирного договора для нее неприемлемы, так как японское правительство связано определенными обязательствами перед партиями, и что этому мешает внутриполитическое положение в стране. Учитывая это заявление, советское правительство отложило вопрос о заключении мирного договора, надеясь, что придет время, когда силы, выступающие в Японии за мир и за дружбу с Советским Союзом, победят, и тогда можно будет возобновить переговоры о заключении договора…
Хрущев спохватился, что говорит слишком быстро, не делает необходимых пауз между предложениями, поэтому переводчик не успевает за ним. Выждав, пока он изложил сказанное, продолжил чуть помедленнее.
– В прошлом году я подробно и ясно изложил точку зрения советского правительства находившейся в Москве японской парламентской делегации. Далее, после приезда господина Сигемицу в Москву во время его переговоров с министром иностранных дел Шепиловым наша позиция была вновь четко и ясно изложена. Однако японская сторона оказалась не в состоянии заключить мирный договор, и в сентябре этого года, по предложению японского премьер-министра, возник новый вопрос о форме завершения переговоров. Речь идет о так называемых пяти пунктах, изложенных в письме премьер-министра Хатояма, которое было адресовано Председателю Совета Министров СССР товарищу Булганину. Советское правительство согласилось с основными положениями письма, и пять пунктов Хатояма были приняты в качестве исходного момента. При этом было решено, что территориальный вопрос не будет решаться. Обо всем этом и было сказано в ответном письме товарища Булганина.
Коно внимательно слушал, время от времени утвердительно кивая головой.
– Документы, которые были вручены вчера японской делегации, строго вытекают из упомянутых пяти пунктов. Мы не можем понять, почему новые условия завершения переговоров представляются неприемлемыми для Японии, как заявил господин Коно, и что они не будут поддержаны общественным мнением Японии.
Хрущев говорил о Коно в третьем лице, как будто его не было рядом. Японский представитель внутренне напрягся, но его лицо излучало приветливость и дружелюбие.
– Господин Коно ставит вопрос о передаче Хабомаи и Сикотана, – продолжал Хрущев. – Но это такой вопрос, который может быть решен только мирным договором. И японская сторона заявила, что она не готова к заключению такого договора. Как же можно решать территориальный вопрос без основного договора, регулирующего отношения?
Хрущев постепенно заводился. Он уже не смотрел на гостя, а сосредоточил свое внимание исключительно на переводчике, повторяя типичную ошибку провинциальных политиков, не имевших понятия о дипломатических тонкостях.
– Японская сторона хочет получить Хабомаи и Сикотан без заключения мирного договора и решить впоследствии какие-то другие, не известные нам, территориальные вопросы, которых в действительности не существует. Советское правительство хочет как можно скорее договориться с Японией, и оно не использует территориальный вопрос для торга. Но я должен еще раз совершенно определенно и категорически заявить, что никаких претензий Японии по территориальному вопросу, кроме Хабомаи и Сикотан, мы принимать не будем и отказываемся обсуждать какие бы то ни было предложения в этом отношении.
Для пущей убедительности Хрущев пару раз стукнул ребром ладони по столу. Коно вздрогнул от неожиданности, но его лицо по-прежнему излучало неподдельное уважение к собеседнику. Хозяин повысил голос.
– Японское правительство должно понять также положение правительства Советского Союза. Наш народ знает, что мы пошли по территориальному вопросу на большие уступки. Мы отдаем Японии острова Хабомаи и Сикотан. Но наш народ не понял бы нас, если бы мы пошли на еще большие уступки и передали бы Японии новые территории, законно принадлежащие нашему государству. Мы не можем и не пойдем ни на какие дальнейшие уступки. Хабомаи и Сикотан можно было бы передать Японии по мирному договору, но с передачей указанных островов территориальный вопрос целиком и полностью следует считать разрешенным.
Хрущев уже начинал сердиться. Он преисполнялся гордостью за свою смелую позицию и хотел, чтобы переводчик тоже оценил это.
– Я думаю, что указанные условия вполне приемлемы для Японии. Насколько можно судить по японской прессе, большинство японского народа согласно с предлагаемыми нами условиями мирного договора, которые позволят прекратить состояние войны между нашими странами, нормализовать отношения, развивать торговлю, о6мениваться культурными достижениями и тем самым создать условия для дружбы между нашими народами. Такое решение вопроса в интересах японского народа. При этом я имею в виду интересы сегодняшней и будущей Японии.
Переводчик едва успевал за Хрущевым. А его понесло. Нет больше Сталина, единолично решавшего вопросы внешней политики, посвящавшего в эту проблематику узкий круг самых доверенных лиц – Молотова, Вышинского, Берию. «Внутренника» Хрущева, как и других членов Политбюро, Сталин держал на расстоянии. Никита Сергеевич, бывало, зеленел от злости, в очередной раз ощущая свою второсортность. И вот сейчас он сам Бог, царь и воинский начальник.
– Мы будем сожалеть, если Япония не сможет теперь же пойти на нормализацию отношений. В этом случае нам пришлось бы ждать, пока в Японии не созреют условия для нормализации. Мы очень ценим усилия, которые прилагает премьер-министр Хатояма в деле улучшения отношений между нашими странами. Я об этом говорил вчера и повторяю сегодня. Несмотря на свой возраст и физический недуг…
Коно, услышав столь прямой и даже откровенно грубый отзыв о состоянии здоровья своего премьер-министра, что не укладывалось в рамки дипломатического этикета, не говоря уже о японских уважительных традициях к людям старшего возраста, тем не менее не согнал приветливой улыбки с лица. Действительно, четыре года назад И. Хатояма после перенесенного инсульта был частично парализован. После этого он прожил еще три года и скончался в 1959 году. Ему было тогда 76 лет.
– …Несмотря на свой возраст и физический недуг, – с удовольствием повторил Хрущев, щегольнув перед гостем знанием тонкостей из жизни высших японских руководителей, – он не остановился ни перед чем и приехал в Москву, чтобы завершить переговоры. Мы очень ценим и ваши усилия, господин Коно. Вы очень энергично работали, чтобы добиться нормализации отношений между СССР и Японией. Я хочу отметить, что в итоге этой нормализации Япония получит гораздо больше преимуществ, чем Советский Союз.
При этих словах Хрущева гость нетерпеливо шевельнулся в кресле, что не осталось незамеченным для хозяина.
– Может быть, – в раздумье произнес он, – для японской стороны окажется приемлемым такой вариант: мы можем записать, что Советский Союз согласен передать Японии Хабомаи и Сикотан. Но это будет означать, что в этом случае исключается известное положение о том, что при заключении мирного договора между сторонами будут вестись переговоры по территориальному вопросу, ибо передача Хабомаи и Сикотан представляет собой окончательное решение территориального вопроса. Можно было бы оформить этот вопрос следующим образом. Мы уступим указанные острова Японии и зафиксируем это положение в документе. Однако фактическая передача указанных территорий Японии последует после заключения мирного договора и после того, как США передадут Японии Окинаву и другие исконные японские территории, которые захвачены США. Советская сторона готова пойти на такое решение вопроса с тем, чтобы облегчить положение японской делегации. Разумеется, японская сторона имеет возможность выбора: либо она согласна завершить переговоры на условиях только пяти пунктов, либо к этим пяти пунктам в виде дополнения может быть внесена статья о Хабомаи и Сикотан.
Хрущев наступил на больную мозоль японцев – Окинаву. Этот самый крупный остров в архипелаге Рюкю в 1945 году был оккупирован американцами. Крупный – с точки зрения маленькой Японии. С точки зрения гигантского Советского Союза – крошечный клочок земли, длиной всего в 110 километров.
– Простите, – не удержался Коно, – что японская сторона надоедает вам всякого рода просьбами. Врученный нам вчера проект совместной декларации и протокол нами изучены. Мы считаем эти документы вполне удовлетворительными, кроме территориального вопроса. У нас есть ряд дополнительных просьб в связи с этими документами.
– Дополнительные просьбы? – удивился Хрущев. – Мне о них ничего не известно. Излагайте.
– Можно? – расплылся в располагающей улыбке японский министр. – Японская сторона просила бы провести расследование с тем, чтобы найти японских граждан, пропавших без вести и не включенных в список, полученный с советской стороны.
– Ясно. Что еще?
– Японская сторона выражает благодарность советскому правительству за его позицию в вопросе о приеме Японии в ООН. Я не нахожусь во власти фразы, как Сигемицу, поэтому для меня достаточно будет вашего заверения, что вы поддержите просьбу Японии о приеме ее в ООН на очередной сессии в этом году.
– Так. Какие еще просьбы? Больше нет? Отвечаю. По вопросу о японских гражданах, пропавших без вести, я вам ничего не могу сказать сверх того, что уже было сказано ранее. У нас нет других японцев, кроме тех, которые внесены в список, врученный вам. Но если японская делегация считает, что для облегчения ее положения полезно будет внести в текст декларации общую фразу, то мы, очевидно, не будем возражать против этого, хотя должен еще раз заметить, что у нас нет японцев, кроме тех, о которых уже было сообщено. Если бы такие лица нашлись, мы бы их немедленно отправили в Японию.
– Просьба такую фразу в текст включить, – попросил Коно.
– Включим, – заверил Хрущев. – Относительно просьбы о приеме Японии в ООН все будет зависеть от самой Японии, вернее от того, в какой мере будут юридически оформлены документы о нормализации отношений к моменту возникновения вопроса о приеме Японии в ООН. Наше слово крепкое, в чем вы сможете убедиться.
– Разрешите высказать несколько мыслей по территориальному вопросу, – заерзал в кресле гость. – Мы хотим решить вопрос о территориях безотносительно к Сан-Францисскому мирному договору, то есть без привлечения для этого США и других союзных держав. Япония готова решить территориальный вопрос, стоя на свободных позициях. Мы не смогли пойти на заключение мирного договора, но мы согласны на подписание ряда документов, которые по своему содержанию ничем не отличаются от договора. В этих документах можно решить почти все, что можно решить мирным договором.
– Вы хотите сказать, что по территориальному вопросу не можете принять нашу позицию? – прямо спросил Хрущев.
– Да, это так, – подтвердил Коно. – Но исключительно в силу внутриполитического положения в стране. Мы настоятельно просим, чтобы Советское правительство вернуло нам острова Хабомаи и Сикотан немедленно, не связывая это с другими вопросами. Что касается принадлежности остальных территорий, то в данный момент трудно что-либо сказать об этом. Никаких изменений в этом отношении в ближайшее время не наступит, поскольку Советский Союз владеет указанными территориями. Ваше предложение о том, чтобы вопрос о передаче Хабомаи и Сикотан включить в общую декларацию, но фактически вернуть их только после того, как Соединенные Штаты вернут Японии Окинаву, произвело бы весьма неблагоприятное впечатление на общественное мнение и народ Японии, ибо Советский Союз уже согласился передать эти территории Японии в случае заключения мирного договора, о чем известно всем японцам.
– Передача указанных территорий ставится в зависимость от возвращения Соединенными Штатами Окинавы и других ваших территорий, – заметил Хрущев.
– Нас очень разочаровало это ваше заявление. Мы не хотели бы ставить знака равенства между указанными японскими землями. Я вновь повторяю нашу просьбу о том, чтобы советское правительство немедленно передало нам Хабомаи и Сикотан. Мы считаем, что нормализация отношений должна быть обязательно завершена в настоящий момент, ибо премьер Хатояма уже больше не сможет приехать в Москву. Следовательно, если мы упустим нынешний благоприятный случай, это будет означать, что мы на многие годы упустим возможность урегулировать наши отношения.
– Я хочу кое-что уточнить, – произнес Хрущев, – и особенно сказанное мною относительно передачи Японии островов Хабомаи и Сикотан, чтобы не было никакого недопонимания. Советское правительство согласно передать Японии Хабомаи и Сикотан в том случае, если сейчас будет заключен мирный договор. Сама передача произойдет после ратификации этого договора. Я не знаю, какие могут быть технические трудности в связи с передачей. Очевидно, на этих островах есть какое-то имущество, которое нужно вывезти или передать, я хочу лишь отметить, что передача указанных территорий связывается с ратификацией договора. Если же мирный договор не будет подписан, а японская сторона согласна с теми документами, которые мы вчера ей вручили, то вопрос, очевидно, можно было бы решить иначе.
– Каким образом? – спросил Коно.
– Советское правительство согласно передать Хабомаи и Сикотан. Об этом можно будет записать в соответствующем документе и открыто объявить. Советское правительство юридически откажется от своих прав на указанные острова, практически передача последует после заключения мирного договора и после того, как Японии будут возвращены Окинава и другие территории, которые находятся в руках США. Мы не хотим в этом отношении неравного положения. Почему Соединенные Штаты держат в руках японские территории, строят там военные базы, направленные против нас, а от нас требуют, чтобы мы отдали Японии принадлежащие нам территории? Это несправедливо. Мы протестуем против такой дискриминации. Советское правительство хочет решить все вопросы для быстрейшей нормализации, но мы никогда не пойдем на еще большие уступки, чем те, о которых уже известно японской стороне. Подумайте, господин Коно, может быть, мы сможем еще раз обсудить этот вопрос. Предложенные нами условия улучшают ваше положение, ибо вы имеете возможность выбрать одно из двух решений.
Коно, внимательно выслушав, спросил:
– Считает ли господин Хрущев, что Соединенные Штаты когда-либо вернут Японии Окинаву?
Хрущев засмеялся:
– Мне трудно говорить за Соединенные Штаты, но я думаю, что решение о Хабомаи и Сикотан, которое мы предлагаем, будет содействовать делу освобождения Окинавы. Никто не сомневается в том, что Окинава – это японская территория. Мы же передадим Японии Хабомаи и Сикотан в любое время, когда для этого будут выполнены соответствующие условия. Думаю, что Соединенные Штаты рано или поздно вернут Японии Окинаву и другие территории. Конечно, я не могу сказать, когда это будет.
– Согласно ли советское правительство вернуть нам Кунашир и Итуруп, если Соединенные Штаты уйдут с Окинавы?
Хрущев пришел в раздражение от любезной назойливости гостя:
– Я не знал, что японцы такие упорные. Вы бьете все в одну точку.
Коно изменил тактику:
– Конечно, Кунашир и Итуруп не имеют существенного экономического значения для Японии. Но если бы мы имели возможность развернуть движение в стране за возвращение Окинавы и других территорий, связывая этот вопрос с возвращением Кунашира и Итурупа, то, может быть, мы добились бы успеха, ибо, довод об одновременном возвращении Японии двумя великими державами территорий, принадлежащих Японии, звучит весьма убедительно.
– Кунашир и Итуруп здесь совершенно ни при чем, вопрос о них давно решен. Экономически эти территории не имеют никакого значения. Наоборот, они нам приносят сплошной убыток и ложатся тяжелым бременем на бюджет. Но тут играют решающую роль соображения престижа страны, а также стратегическая сторона дела.
– Прошу вас учесть наше положение и подумать над нашими просьбами, которые я сегодня высказал, – залебезил гость.
– Мы посоветуемся с Министерством иностранных дел относительно того, как оформить документально вопрос о Хабомаи и Сикотан, – пообещал Хрущев.
– Если вы не возражаете, я хотел бы с вами увидеться еще раз.
– Насколько мне известно, на завтра назначена встреча между господином Хатояма и товарищем Булганиным, – напомнил Хрущев.
– Я хотел бы увидеться с вами еще до этой встречи. Разрешите к вам прийти в десять часов?
Хрущев ответил согласием.
В заключение Коно сказал, что положение японской делегации очень трудное – все решения она принимает без одобрения из Токио, ибо, если бы и запросила согласие, то обязательно получили бы отказ. Им очень трудно будет убедить японский парламент и общественное мнение согласиться с теми актами, которые они подпишут в Москве. Поэтому они очень нуждаются в поддержке со стороны советского правительства.