д. Куда путешествовал Ингвар?

д. Куда путешествовал Ингвар?

Да они и не представляли. Характерной для доказательства этого является сага об Ингваре Путешественнике. Кстати, вроде бы сыне того самого Эймунда. По крайней мере автор саги в прологе пишет, что «несколько зим спустя посватался к Ингигерд тот конунг, который звался Ярицлейв и правил Гард(арики). Она была ему отдана, и уехала она с ним на восток. Когда Эймунд узнал эту новость, то отправляется туда, на восток, и конунг Ярицлейв принимает его хорошо, а также Ингигерд и её люди, так как в то время большое немирье было в Гардарики из-за того, что Бурицлейв, брат конунга Ярицлейва, напал на государство. Эймунд провёл с ним 5 битв, но в последней был Бурицлейв пленён и ослеплён и привезён к конунгу»[84]. В пряди об Эймунде герой тоже приезжает на Русь после свадьбы Ярослава и Ингигерды, тоже служит русскому князю и сражается с Бурицлейвом, братом последнего. Вроде бы речь идёт об одном и том же человеке.

Но… этот Эймунд — швед, внук Эйрика Победоносного, родич Олава Шведского. А тот — норвежец из рода Харальда Прекрасноволосого, родич Олава Харальдсона. Эймунд из пряди до смерти живёт на Руси, Эймунд из саги возвращается с богатством и славой назад, отбирает свои земли у конунга и после длительного перерыва мирится с ним. И совсем уж мелочь — шведский Эймунд не убивает Бурицлейва, а только пленит и ослепляет его.

Всё это явно свидетельствует о наличии как минимум двух версий рассказов об этом герое: шведского и норвежского. Причём, кто кого «обокрал», бог весть. Р. Кук, обратив внимание на то, что в одной из версий саги об Олаве Святом конунг именует Эймунда не Хрингссоном, как в остальном тексте, а Акасоном (именно такое отчество у Эймунда саги об Ингваре Путешественнике), делает вывод, что первичен шведский текст. А дальше-де происходит наложение различных героев с именем Эймунд: шведа и норвежца.

Нам этот вопрос интересен с той точки зрения, что Ингвар, совершивший, если верить саге, большой поход на восток, является сыном Эймунда. И вроде бы идёт по стопам отца, точно так же отправляясь на Русь из-за конфликта с конунгом Олавом.

Однако как раз этот повтор позволяет Г. В. Глазыриной усомниться в реальности генеалогии саги: «Искусственность введения образа Ингвара (в качестве сына Эймунда) в сюжет произведения, которому он не принадлежал, заставляет серьёзно сомневаться в том, что генеалогия этого героя, как она представлена в саге, реальна. По-видимому, прав Р. Кук, который считает, что основой для соединения рассказов об Эймунде и его предках шведской версии „*Пряди об Эймунде“ со сказанием о походе Ингвара могло стать совпадение имени главного героя — Эймунда с именем отца реального шведского хевдинга Ингвара»[85].

В общем, получается, что писавшие в XIII—XIV веках авторы саг даже происхождения своих героев знают не очень чётко. И комбинируют похождение людей с одним именем, не сильно интересуясь, насколько это справедливо. Что уж там говорить о содержании самих приключений!

Об Ингваре, который является в саге главным действующим лицом, можно сказать, что он — лицо историческое. К этому выводу приводит наличие в Швеции множества камней (в книге Глазыриной указаны 23 стелы) с упоминанием людей, отправившихся с Ингваром на восток и там погибших.

Приведу только один, предположительно, считающийся стелой по сводному брату Ингвара, поскольку текст на нём звучит как «Тола велела установить этот камень по своему сыну Харальду, брату Ингвара. Они отважно уехали далеко за золотом и на востоке кормили орлов. Умерли на юге в Серкланде»[86].

Но вот о самом путешествии… Трудно не заметить, что исследователи не могут договориться даже, по какой реке плавал Ингвар. Одни ссылаются на то, что поход закончился в Серкланде, а так, страной шёлка, скандинавы именуют вроде бы мусульманские страны, в которые идти нужно было по Волге. Вторые, упирая на описания преодоления шведами двух больших порогов, а также на свидетельство, что один из спутников Ингвара после смерти предводителя пошёл в Миклагард (то есть вроде бы Константинополь), переносят действие на Днепр.

Интересно, что при этом никого из них не волнует, что сами средневековые скандинавские авторы считали: Ингвар плавал по Западной Двине. Точнее, по Дуне, которую традиция считает Двиной (как я уже указывал, на это есть возражение). В саге о Хрольве Пешеходе есть строчки: «В то время конунг Хреггвид был очень стар. Рассказывают, что, когда конунг был молод, он часто бывал в грабительских походах и ему принадлежали [земли] вокруг реки Дюны, которая течёт по Гардарики, и оттуда грабил в Аустррики различные народы. Оттуда он привёз редкостные драгоценности. Эта река по размеру третья или четвёртая на свете. Источник этой реки искал Ингвар Путешественник, как говорится в саге о нём». К сожалению, русского перевода саги, насколько я знаю, нет, а потому приходится пользоваться чужим цитированием[87].

Обращаю ваше внимание: Ингвар ищет истоки. В саге это указано несколько раз: «Тогда стал ходить Ингвар по Аустррики и спрашивал, не знает ли кто из людей, откуда та река течёт», «Ингвар спросил, не знает ли он, откуда течёт эта река; тогда Юльв ответил, что он точно знает, что она вытекает из того источника, „который называется Линдибеллти“», «Немного позже подходит Ингвар к тому источнику, из которого вытекала река»[88]. Что нимало не мешает исследователям почему-то отправлять его вниз по реке.

Впрочем, и сам автор саги даёт тому основания. К примеру, его Юльв рассказывает Ингвару об истоке реки, на которой они находятся, а потом — о другой реке, которая вытекает оттуда же и впадает в Раудхав (Красное море или Мировой океан, в древнеисландской мифологии). «Между рекой и морем находится тот мыс, что называется Сиггеум»[89]. Потом Ингвар плывёт к истокам. Но… сразу же после этого он оказывается у мыса Сиггеум. Каким, спрашивается, образом, если в соответствии с предшествующим текстом мыс этот — на другой реке?

И ещё: ладно бы там великаны и драконы (волшебные существа могут быть поселены фантазией автора везде), но слон… А ведь отправившийся из той же Гардарики по стопам отца сын Ингвара Свейн по пути встретил именно это животное. По крайней мере трудно иначе объяснить следующие строки:

«Увидели они однажды, что 10 человек ведут за собой какое-то существо. Оно показалось им довольно удивительным, поскольку они увидели, что на спине зверя стояла большая башня, сделанная из дерева. Тогда сошли на берег 50 человек, которых более всего заинтересовала природа этого зверя. Но когда те, кто вели зверя, увидели людей с кораблей, они попрятались и отпустили зверя. А люди Свейна подошли к тому зверю и хотели его повести за собой, но он опустил голову и не сходил с места, несмотря на то что все принялись тянуть за верёвки, которые свисали с головы зверя. Тогда подумали они, что там должно быть какое-то устройство, не понятое ими, которое и позволяло тем десятерым вести зверя. Тогда они посовещались, и отошли от зверя, и спрятались в камышах, так что могли видеть всё, что происходило со зверем. Немного позже местные жители появились и пошли к зверю. Они взяли верёвку и положили с двух сторон на шею, и просунули сквозь перекрестье, которое находилось в башне, и таким образом приподняли голову зверя, потому что в отверстии было крепление. А когда люди Свейна увидели, что зверь выпрямился, побежали они туда изо всех сил. Они взялись [за верёвки] и повели зверя туда, куда захотели. Но поскольку они не знали природы зверя и не могли предположить, какая пища ему нужна, они вонзали в зверя копья, пока он не упал замертво»[90].

Но слонов нет ни на Волге, ни на Днепре, ни тем более на Двине. И какова отсюда надёжность саги как исторического свидетельства? По-моему, ясно, что почти нулевая. Похоже, автор свалил в кучу разные места и путешествия, приправил всё это сказками и мессианской идеей (Ингвард и Свейн вовсю обращают к христианству язычников и побеждают их, обратившись за помощью к Богу) и получил назидательную повесть. Из которой рьяные исследователи пытаются извлечь данные о водных путях через Русь.

Кстати, до той самой кучи: Ингвара на неизвестно какой реке встречают разбойники, замаскировавшие свои суда под плавучие камышовые острова и швыряющие в противника… греческий огонь!!! «Они поплыли теперь до того места, где река разделяется на рукава, и видят они, что 5 островов передвигаются и направляются к ним. Ингвар приказал своим людям быть начеку. Он велел высечь огонь из освящённой трутницы. Вскоре один остров подплыл к ним и обрушил на них град камней, но они прикрылись [щитами] и выстрелили в ответ. А когда викинги встретили сильное сопротивление, то принялись они раздувать кузнечными мехами ту печь, в которой был огонь, и от этого возник сильный грохот. Там находилась медная труба, и из неё полетел большой огонь на один корабль, и он в считаные минуты сгорел дотла. А когда Ингвар увидел это, пожалел он о своей потере и велел принести ему трут с освящённым огнём. Затем он согнул свой лук, и положил на тетиву стрелу, и зажёг конец стрелы освящённым огнём. И эта стрела с огнём полетела из лука в трубу, выступающую над печью; и перекинулся огонь на самих язычников и в мгновенье ока сжёг остров вместе с людьми и кораблями. И подошли другие острова. Но как только Ингвар слышит шум раздуваемых мехов, стрелял он освящённым огнём, и разбил он тот дьявольский народ с помощью Господа, так что не осталось ничего, кроме пепла»[91].

Такой вот речной бой с применением «огнестрельного оружия». И из этого некоторые ухитряются выводить, что шведы плыли по Днепру. Ведь «греческим огнём» кидались, как все знают, византийцы.

Ну да, а ещё они плавали, конечно же, по Днепру! И свои огненосные корабли камышом маскировали. Сугубо византийский приём! И сугубо традиционный пример использования древних литературных произведений для решения исторических вопросов так, как нужно данному исследователю.