Д. Ловать

На самом деле Ловать — ключевой участок классического пути из варяг в греки. Как мы уже говорили, из Днепра вполне можно было идти в Двину и не забираться на север. Пройдя же северную часть пути до Новгорода, вполне реально было уйти на восток по Мсте, Тверце, Волге. Так что именно от того, проходима ли Ловать, зависит, по большому счёту, ответ на вопрос о существования летописного маршрута.

Так, что же об этом говорят источники?

«Ловать, река, берёт начало в озере Завесно Витебской губернии, Городокского уезда. Всего течения 444 вёрст, первая часть течения до озера Меже — на юго-восток, затем главным образом на северо-восток по уездам Велижскому, Невельскому (Витебской губернии), Великолуцкому, Холмскому (Псковской губернии) и Старорусскому (Новгородской губернии). Вообще в верхнем течении до города Великих Лук Ловать несудоходна, проходит через несколько озёр, глубина мала. Берега до оз. Меже отлоги, ниже вообще круты. Среднее течение от Великих Лук до границы Новгородской губернии. Здесь Ловать уже сплавная, судоходство затрудняется многими порогами. Ширина до 50 сажень, глубина очень изменчива, в малую воду на порогах до 2 футов и менее. Течение довольно быстро, и ложе каменисто. Нижняя часть судоходна в разлив, летом же препятствует мелководье. Ловать местами расширяется до 100 сажен. Берега по большей части круты, но невысоки. Ловать судоходна на протяжении 125 вёрст, сплав же производится на 238 вёрст. Ловать впадает в оз. Ильмень, образуя при устье своём дельту. От устья вверх по Ловати до д. Бол. Юрьева в половодье ходят пароходы. Судоходство по Ловати производится главным образом весною, в остальное время оно затруднительно вследствие порожистого и местами каменистого дна».

Это всё те же Брокгауз и Ефрон. А вот ещё, пожалуй, более любопытное свидетельство. Взято оно с сайта Великих Лук[223], где было опубликовано 28.12.2003 года.

«Михаил Иванович Семевский писал: „Ловать была встарь столь полноводной, что по всему её течению свободно плавали в Ильмень-озеро. Народное предание говорит, — пишет далее Семевский, — что мельчать Ловать начала с 1707 года, когда в Великих Луках был Пётр I (13 и 19 октября) и Ловатью отправился в Новгород: 'Отплыл царь-батюшка и начала мелеть Ловать великая.“

К сожалению, это не так: Ловать в своём верховье, у Великих Лук, никогда ни великой, ни полноводной не была.

В своём дневнике Ян Зборовский, командир одной из частей армии польского короля Стефана Батория, штурмовавшей великолуцкую крепость в конце XVI столетия, пишет об окрестностях Великих Лук так: „Но река Ловать в верхних своих частях была так мелка, что через неё можно было во многих местах переправиться вброд“.

Польская армия переправлялась через Ловать не только в пешем и конном строю, но и вместе с артиллерией, и это было в августе месяце и писалось в 1580 году, за 127 лет до визита Петра I в Великие Луки.

В „Географических известиях 1774 года“ пишется про Ловать так: „По сей реке, расстоянием от Великих Лук в 20 вёрст начинаются каменные пороги, коих числом более 150 и величиной иные без мала на версту, а другие на полверсты и менее и продляются без мала 200 вёрст… Из Великих Лук по реке Ловать ходят суда-водовики до Новгорода и Санкт-Петербурга, в которых весной грузу бывает до 400 пудов (6,5 тонны) и более, а в межень по 200 пудов и менее… В вышеупомянутых порогах во время проходу судов с товарами весной, особенно в межень, от мелководья и от множества каменья бывают немалые остановки и приключаются многие повреждения судов и товарам подмочка. Порожние суда обратно не возвращаются“».

Прошу прощения за столь обширную цитату, но уж больно она хороша. Сам я дневников Яна Зборовского в руках не держал, но без особых проблем нашёл подтверждение приведённым выше словам у Рейнгольда Гейденштейна в третьей книге его «Записок о московской войне». Действительно, Замойский, командовавший войсками при осаде Великих Лук, несколько раз переправлял свои войска вброд через Ловать. Хотя был случай, когда он пользовался плотом. А однажды отряд Радзивилла не смог перейти реку, поскольку с ним не было проводников. То есть, глубины на Ловати были, но и бродов предостаточно.

Но наиболее примечательно то, что по Двине, и даже по Усвячи поляки везли свою артиллерию водой (хотя остальная армия и даже обоз шли берегом). Но от Усвята на Луки все двигались по суше. Причём это была дорога от Смоленска на Луки, по которой, по словам Гейденштейна, московский царь водил всегда свои войска. А поскольку шла она во многих местах по болотам, то по ней были проложены большие «мосты» (гати).

И никакого тебе пути из варяг в греки. Так что автор приведённой выше цитаты (жаль, там нет его фамилии) вполне закономерно пришёл к следующему выводу:

«А как же Великий водный путь из варяг в греки? А так: с большими трудностями, то и дело застревая на порогах и отмелях, плыли до Великих Лук, а в Луках, может быть, напротив Пятницкой церкви, там пологий берег, а может быть, на левом берегу, напротив Веденщины (её тогда ещё не было) перегружали товары на маленькие лодки, которые то по воде, где было можно, то посуху волоком тащили до Западной Двины». Хотя точнее нужно было бы, наверное, сказать: никто и не собирался здесь плавать. Кому и зачем нужны были подобные приключения, когда есть значительно более удобные пути?

И опять заметим: подробно расписывая городища севернее Новгорода, Г. С. Лебедев, при всех своих стараниях доказать существование легендарного пути, на Ловати называет лишь Городок на Ловати возле Великих Лук. И чтобы хоть как-нибудь обосновать такую бедность маркировки, пишет: «Это тот участок речного пути, где мореплаватели находятся в наибольшей зависимости от контактов с местным населением»[224]. Хотя, из описания реки ясно видно, что максимальные сложности ожидали путешественников как раз в верхнем течении. И это ещё примерно половина пути.

Так что положение Великих Лук на переходе от несудоходной к частично судоходной Ловати, конечно, выгодное, но, если не передёргивать, означает оно, очевидно, только то, что выше этого места по воде просто не ходили. Городок на Ловати, скорее всего — то место, в которое сушей свозили с округи товары, чтобы отправить их вниз по реке. И здесь же раскупали те, что были привезены снизу. Такой вот торг местного значения, а уж никак не «один из важнейших „ключей“ Пути из Варяг в Греки в земле ильменских словен»[225].

Интересно отметить, что изучавшая Городок на Ловати В. М. Горюнова время его существования датирует X—XII веками. Поговаривает о возможности нахождения здесь поселения с конца IX века, но очень осторожно. В X веке тут «поселение усадебного типа» со следами ремесла и торговли. Масса балтских украшений. Почти шестьдесят процентов лепной керамики относится к некому типу, промежуточному между смоленскими и псковскими кривичами. Тридцать процентов гончарной — западнославянской, близкой к посуде с Рюгена. Анализ состава сплавов, из которых ловатские ремесленники делали всякого рода украшения, показывает: они аналогичны тем, которыми пользовались в Латвии, а не в Новгороде[226]. Североевропейских вещей («Скандинавия, в частности») — одна фибула, одна крупная бусина, костяные шашки[227]. То есть минимум. Сама археолог делает вывод: «Итак, всё, вместе взятое: особенности употребления сплавов, широкое применение серий каменных форм, глубоко древние формы тиглей — существенно отличает технологию ювелирного производства Городка на Ловати от новгородской школы и позволяет говорить о существовании в X веке в прибалтийской зоне металлообработки особого региона, который сформировался в результате развития традиций КДК (кривичской культуры длинных курганов. — Прим. авт.). Можно предположить, что в этот регион входило также ювелирное производство Гнёздовского поселения»[228]. То есть Городок на Ловати сообщался, скорее, со Смоленском и Двинским путём, чем с Приильменьем!

Самое смешное, что археологические находки более позднего периода настойчиво утверждают: в конце XII века у Городка на Ловати опять связь больше со Смоленском, чем с Новгородом! Об этом особенно ярко свидетельствует керамика. Если во второй половине XI века в городке много полоцкой и новгородской посуды, то через век уже господствуют смоленские горшки и миски. «Это обстоятельство находится в противоречии с установлением с XI века политических связей Лук с Новгородом», — удивляется Горюнова[229]. Да, в общем-то, ничего странного. Просто нужно отказаться от необоснованного представления о существовании в этих местах торгового пути от Ильменя на Днепр, и всё встанет на свои места. Политически Новгород мог подчинить среднее течение Ловати, а вот экономически… Ну, неудобно из Новгорода сюда вещи везти, и всё!

И вообще на Волхове на два порога приходится целых четыре городка, а на Ловати на 150 — один? Ладно, готов к нему приплюсовать ещё пару мест, где археологи предполагают наличие древних городищ (деревни Курско, Верясско). Вот, только всё это опять-таки в низовьях.

Причём заметьте: в устье крупного городища нет. Есть Старая Русса, поселение явно древнее, да только располагается оно не на Ловати, а на Полисте, впадающей в Ловать уже в самом низовье. Вернее даже сказать, формирующую с Ловатью и Полой нечто вроде дельты, по предположениям некоторых учёных, в древние времена залитой водами Ильменя.