Конец

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Конец

Последовавшая за большевистским переворотом Гражданская война нанесла российскому обществу огромный ущерб: миллионы людей погибли или были вынуждены уехать из страны. Поскольку многие из бежавших были состоятельными и/или хорошо образованными людьми, это означало тяжелый урон для российской экономики.

22 апреля 1921 г. главное управление шведского Красного Креста направило в Министерство иностранных дел составленный Юном Тунельдом «Список членов шведских колоний в России на 1 апреля 1921 г.». В 1917 г. приблизительно шестьсот коренных шведов были членами прихода Св. Екатерины, но большинство выехало из страны в 1917–1918 гг. Из списка следует, что весной 1921 г. в Петрограде было 125 шведских подданных, а также четверо сотрудников бывшей миссии, четверо служащих при шведской церкви, один чиновник «Шведского комитета по благосостоянию» и семь шведско-язычных и родившихся в Швеции женщин, находившихся замужем за нешведскими подданными, — всего 140 человек.

В Москве было 40 шведских подданных и 6 нешведских граждан, а в провинциальных городах —31 человек. Общая известная численность пребывавших в Москве и Петрограде шведов составляла, таким образом, 217 человек.

Хотя большинство частных лиц и фирм покинуло страну в первые годы после захвата большевиками власти, имелись и исключения. Катастрофическое положение в экономике, в котором страна оказалась после Гражданской войны и так называемого военного коммунизма, привело к объявлению властями в сентябре 1921 г. «новой экономической политики» (НЭП), означавшей частичный возврат к частной собственности.

Характеристика, выданная Эрику Тулландеру 34-й советской школой (прежней Немецкой реформатской школой). Эрик Тулландер позже стал директором шведского отделения фирмы «Грюндиг» — надо полагать, единственным в истории предприятия сотрудником с подобным послужным списком

Некоторые действовавшие в России до революции крупные шведские предприятия — Шведский завод шарикоподшипников (SKF), Завод газовых плит (AGA) и Объединенное шведское электрическое акционерное общество (ASEA) — получили новые концессии для своих прежних дочерних компаний, но не все: переговоры фирмы Л. М. Эриксона о концессии оказались безрезультатными. Что до нобелевских компаний, то они были российскими, и большевикам вообще не требовалось считаться ни с какими международными правилами — эти предприятия были просто-напросто конфискованы, как и частная собственность всех россиян.

НЭП обеспечил быстрый экономический подъем, но и создал частные состояния, коловшие глаза ортодоксальным коммунистам. Разнообразие хозяйственных укладов означало также некоторую степень свободы, что сильно ограничивало власть партии. Когда борьба за первенство в конце 1920-х гг. завершилась и верх взяла сталинская идея о «построении социализма в одной стране», в 1929 г. был принят первый пятилетний план. Это означало переворот в жизни советского общества, в известном смысле более глубокий и основательный, чем события 1917 г.; экономическая система в корне изменилась, и Советский Союз вступил на путь, которого не испытала еще ни одна другая страна. Прямыми следствиями введения новой системы планового хозяйства явились прекращение концессий и аресты многих промышленников.

Из поименованных в списке 1921 г. 125 шведских подданных в середине 1930-х гг. в городе оставалось лишь примерно двадцать человек. Одной из последних — если не последней — семьей, покинувшей страну, были Александер Тулландер с женой и сыном Виктором, родившимся в 1923 г. Отец Александера — Енс Тулландер приехал в Петербург из южной Швеции в 1867 г. и занимался столярным ремеслом, а сам Александер в последние годы работал в Ленинграде конторским служащим на электростанции. Но в 1930-е гг. политическая ситуация стала невыносимой, и в 1937 г., в разгар сталинских чисток, семья Тулландеров была вынуждена уехать из Ленинграда. Причиной отъезда явилось их шведское подданство. Оно же позволило им выбрать путь на запад, на свою старую родину, избежав путешествия в противоположном направлении.