7

7

Пентагон вышел на оперативный простор, был взят курс на осуществление нового атомного проекта. Все прочее — дело гражданской администрации. После «фальстарта» бикинийцев обстановка на Ронгерике еще больше ухудшилась.

Верховный комиссар Тихоокеанских территорий решил с помощью специалиста выяснить на месте причины «кризиса» и получить совет, как их ликвидировать. Вызов был отправлен заведующему отделом антропологии Гавайского университета: тот еще до первого атомного взрыва побывал на Маршалловых островах, изучая традиции и обычаи их жителей.

— Поведение бикинийцев вызывает недоумение, — сказал верховный комиссар консультанту доктору Леонарду Мейсону. — Мы не знаем, что предпринять. Хотелось бы выработать четкую линию и в дальнейшем следовать ей. Может, им морочат головы вожди? И, кстати, кого представляют все эти иройджи и алабы? Соответствуют ли они своему назначению в столь критический период?

Верховный комиссар высказал сомнение: не поторопились ли его подчиненные с выводами о том, что бикинийцы «единодушно» желают покинуть Ронгерик? Ведь помогать людям вопреки их воле трудно. Прежде чем заниматься устройством нового жилья на новом атолле, следует выяснить, желают ли бикинийцы осваивать землю. Опекунам хотелось услышать от этнографа о неспособности алабов к руководству или об упрямстве и врожденной лени островитян. Это сняло бы с администраторов все обвинения в том, что они оставили без помощи целый народ.

По прибытии на Ронгерик профессору Мейсону открылась грустная картина: деревня напоминала ссыльный лагерь. Правда, он не слышал жалоб и причитаний. Но все было и так предельно ясно. От стариков остались лишь кожа да кости. Подростков трясла тропическая лихорадка.

— Они пили воду из бетонного колодца, — пояснил алаб Килон.

Голодные младенцы сосали пустую материнскую грудь. Капли кокосового молока, которые удавалось собрать, отдавали детям. Подростки срывали еще зеленые орехи пандануса и пытались жевать их губчатую мякоть. Другие собирали на мелководье ракушки. Мейсон прибыл в самый тяжкий момент: постоянный голод усугублялся штормом. На прошлой неделе не выдалось ни одного спокойного дня, и рыбакам не удалось спустить на воду пироги даже в лагуне.

Группы ныряльщиков ежечасно сменяли друг друга. За день им удалось достать со дна не более сорока съедобных ракушек. В эту неделю 167 жителей острова ведьмы получали по горсти муки на человека, они размешивали ее в воде и ели.

В день приезда этнографа алабы выскребли муку со дна последнего мешка в деревенском амбаре — теперь уже пустом.

Островитяне перестали слушаться своих вождей? Гость убедился в обратном. Если бы по прибытии на Ронгерик иройдж и алабы не установили строгого контроля над распределением пищи, если бы во время голода они не сплотили людей и не заставили их сообща бороться с призраком смерти, атолл Либокры был бы сейчас безлюден.

Каждый здоровый мужчина работал не на себя и свою семью, а на сообщество в целом. Мейсон не обнаружил в селении ни богатых, ни бедных. Рыбак-неудачник получал то же количество еды, что и самый искусный. Все, что удавалось добыть в лагуне или на земле, собиралось вместе и распределялось поровну между всеми обитателями. Кто контролировал распределение? «Правительство».

Всякий раз, когда Мейсон уточнял, кто отдал приказ — Джуда или алаб, ему отвечали, что данная мера была решена «правительством» в доме совета. В совет входили иройдж и алабы народа Бикини. Каждый алаб управлял одной или несколькими полосками земли, тянувшимися от лагуны до океана, — главный остров атолла был нарезан ломтями, как рождественский пирог.

Утром 10 февраля 1948 г. пастор открыл заседание совета молитвой:

— Боже, вдохнови правительство на верное решение всех дел. Пусть удача сопутствует достойным!

Джуда и алабы составили план работы на день. В упомянутое утро одну группу они отправили на ловлю рыбы, другую послали на плантацию, а третью назначили на уборку. Если кто-то чувствовал себя больным или неспособным справиться с задачей, он должен был заявить об этом «правительству».

— Рыбаки, возьмете обе пригодные пироги. Первая группа будет ловить в лагуне, вторая — ставить сети в океане.

Направленным на плантацию велено рыхлить землю вокруг саженцев кокосовых пальм. После обеда будут заготовлять пальмовое волокно, из которого женщины сплетут «сувениры»: вскоре должен прибыть торговый агент, скупавший местные поделки для сувенирных киосков в аэропортах.

Санитарной группе предстояло опылить ДДТ отхожие места и обновить развешанные по всей деревне липучки для мух.

— Так, — сказал Джуда. — Теперь посмотрим, что мы можем раздать сегодня из еды.

— Осталось немного ароурута с птичьего острова, — грустно произнес алаб Килон.

— Разделим корни на четыре котла, — распорядился Джуда.

«Правительство» острова отказалось от привилегий, здесь были все равны. Чтобы обеспечить выживание общины, деревня была разбита на четыре сектора, или квартала, — «буквона». В каждом квартале продовольствие распределял по семьям алаб. Вся имеющаяся еда, будь то рыба, плоды моря или кокосовые орехи, готовились ежедневно на четырех общественных кухнях — жизненных центрах буквонов. Ответственные лица следили за тем, чтобы каждый член общины получил свою порцию.

— Ароурута не хватит на всех, — предупредил один из алабов.

— Весь запас положим в котел. Первыми накормить стариков и детей, — решил совет. — Остальные подождут возвращения рыбаков.

Мейсон убедился, что дневное задание было тщательно выполнено, а пища раздана строго по указанию «правительства». На обед старики и дети получили болтушку из ароурута.

К вечеру вернулись с уловом рыбаки и выложили на песок восемь рыбин средней величины. Вторая группа; сетями поймала штук сто мелких рыбешек, большей частью ядовитых; их сложили отдельно. Алаб разложил всю добычу — хорошие и плохие рыбы — на четыре части.

— Если человек отведает маленький кусочек ядовитой рыбы, — объяснил иройдж этнографу, — с ним ничего страшного не случится. Зато это еда.

Либо голод, либо боли в желудке — другого выхода не было. Улов предназначался для взрослых, не получивших в полдень болтушку. Главы буквонов забрали свои доли в корзинки и унесли на общинные кухни.

«Захотел фруктов — подпрыгни и сорви», — сказал военный губернатор. Он был бы крайне удивлен, узнав, что народ Джуды жил сейчас скорее по заповедям коммуны, нежели доисторическим сбором корней и плодов. В условиях чрезвычайного положения никто не имел права, даже на своем участке, сорвать орех или плод пандануса без разрешения «правительства». А таковое давалось в исключительных случаях. Однако и тогда плод не попадал с дерева прямо в рот: его доставляли на коллективную кухню и брали на учет при распределении пищи.

Для покупки мешка риса стоимостью 15 долларов у администрации Маршалловых островов «правительство» Ронгерика собирало по 10 центов с головы. То же самое делалось для приобретения муки и сахара. Джуда ревностно следил за тем, чтобы каждый буквой получал равное количество провианта, доставлявшегося на судах. Совет предпринимал все меры, чтобы оттянуть тяжкий момент, провизию раздавали буквально по крупицам. Но вот настал день, когда амбар был пуст.

На всякий случай алабы решили ограничить выдачу воды из бассейнов:

— Первые дожди выпадут не раньше марта…

Отныне согласно «правительственному» постановлению в день на каждую хижину выдавали по одному ведру воды. И все же, несмотря на эти драконовские меры, емкости должны были опустеть в феврале.

За неделю Мейсон детально ознакомился с создавшимся положением на острове. Администрация Маршалловых островов направила с Кваджалейна на Ронгерик гидросамолет. Прибывшему чиновнику профессор Мейсон не дал перевести дух:

— Не надейтесь, что я приглашу вас в кабинет знакомиться с собранным материалом, а потом дам неделю на размышление. Счет идет на дни, даже на часы. Необходимо срочное вмешательство, ибо силы общины на исходе. Поймите меня правильно: речь идет о спасении жизни людей. Бикинийцы отчаялись, они считают, что здесь, на Ронгерике, им всем суждено умереть. Это проклятое место — «Джоб эмон» на их языке. «Не есть хорошо», — твердят они мне, в отчаянии ударяя о землю.

— О’кей, я отправлю летчика со срочной депешей комиссару: «Прошу немедленно выслать продовольствие и медикаменты».

На следующий день рано утром селение было разбужено ревом моторов: в лагуне сел самолет, битком набитый рисом, консервами, банками с фруктовым соком и порошковым молоком. На борту также находился врач. Он приступил к осмотру населения — женщин и детей в первую очередь.

— Н-да, еще немного и им бы понадобился не врач, а священник… Они в последней стадии дистрофии.

В эту ночь ребятишкам не пришлось вставать с циновки, чтобы пожевать листок или пососать пустую раковину, пытаясь обмануть голод. Бикинийцы не знали, что и думать — уж не сон ли все это?

А днем в лагуну прибыл катер с грузом усиленных флотских пайков для всех жителей. Запасов должно было хватить на неделю.

— С Кваджалейна вышел транспорт с тонной сухих продуктов для Ронгерика, — сообщил капитан.

Наконец, на рассвете следующего дня в обитель бикинийцев спустился с небес верховный комиссар собственной персоной. Профессор-этнограф, уже собравшийся возвращаться к себе на кафедру в Гонолулу, воспользовался нежданным визитом, чтобы поставить все точки над «i».

Провал «операции Ронгерик» следует отнести целиком и полностью на счет американской политики; с (бикинийцев должно быть снято подозрение в некомпетентности. Верхом несправедливости считать их вздорными детьми, способными лишь выклянчивать себе пропитание.

— Они прошли через все тяжкие испытания, сумев сохранить человеческое достоинство; в минуту отчаяния они не поддались панике; их дисциплинированность и выдержка замечательны. Вожди пользуются непререкаемым авторитетом. Теперь понятно, как островитяне смогли пустить корни на Бикини, не получая помощи ниоткуда: у них развито природное чувство выживания. Они доказали это жизнью нескольких поколений на родном атолле. В периоды засухи их предки и они сами не раз сталкивались с нехваткой питьевой воды, с трудностями и лишениями. Но голод, подобный нынешнему, — они не испытывали никогда.

— Почему же все-таки они не смогли прижиться на этом атолле? Разве он не такой, как другие?

— Далеко не такой. Деревья не плодоносят, рыбы мало, к тому же многие виды не пригодны для еды. Прозводство копры крайне малое, поэтому у них не было средств для покупки продуктов на стороне. Пожар нанес непоправимый ущерб…

Верховный комиссар попросил Джуду собрать народ.

Алабы по очереди жали американцу руку и пристально глядели в глаза, произнося ритуальные фразы на маршалльском диалекте. Затем, по знаку Джуды, стали подходить женщины. Напевая, они складывали к ногам американца плетеные корзиночки. Ныряльщики одарили гостя коралловыми веточками, а детишки — собранными на мелководье раковинами.

Джуда объяснил гостю, что такие почести оказывали на Бикини иройдж-лап-лапу (королю), когда он приезжал за данью. Теперь бикинийцы были готовы признать своим новым иройдж-лап-лапом представителя Соединенных Штатов.

— По обычаю, король не вмешивался в дела нашего народа. Но он обязан защищать нас от опасности, если мы сами не в силах с ней справиться. За это мы охотно отдаем ему часть продуктов своего труда — муку ароурута, кокосовое масло, копру. Но вот уже много лет Джеймата не помогает нам, хотя мы очень нуждаемся в его помощи. Когда японцы заняли наши острова, одну женщину понадобилось доставить в больницу на Джа-луит. Джеймата отказался платить за ее лечение. А ведь он обязан был это сделать… Вчера нам нечего было Дать поесть старикам и детям. Кто привез нам еду? Американцы. Вот почему старики оказывают вам почести, подобающие иройдж-лап-лапу. Жаль, что мы не можем Дать вам сегодня муки, масла и копры в благодарность за помощь нам в трудный час.

Ни тени упрека, ни отзвука горечи не было в словах Джуды. Хотя о его народе сначала «забыли», а теперь вынуждали к «срочной эвакуации по медицинским показаниям».

— За вами прибудет корабль…

Доктор Мейсон поразился, увидев после слов верховного комиссара на лицах островитян улыбку. Впервые со времени его приезда на Ронгерик бикинийцы смеялись.

— Вы поживете на нашей базе. Там, на Кваджалейне, я уверен, вы быстро поправитесь.

У них будет стол и кров, пока им не подыщут новое убежище. Желающие могут устроиться чернорабочими на летной базе: это будет хорошим подспорьем для семейного бюджета.

Джуда от имени совета выразил опасение, не окажутся ли семьи разбросанными по всему Кваджалейну. Комиссар удостоился оваций и радостных гимнов, пообещав построить для народа Джуды палаточный лагерь.

В суете сборов и спешке эвакуации островитяне вновь не опросили, как долго продлится этот новый этап на пути к дому. Какая разница! Кваджалейн призван стать чистилищем перед возвращением на Бикини. На базе их не «забудут»: там они все время будут на виду. «Бамбукам» рано или поздно придется отправить их на родину. А родина у человека одна. Американцы не могут не понимать этого.