«Тюттэ» и его родители
«Тюттэ» и его родители
Мать Густава — Хелен — в отличие от своего экзальтированного и авантюристичного мужа, была приверженкой английского образа жизни и не придавала особого значения чувствам и теплым человеческим отношениям. Она верила в строгое, закаливающее воспитание детей, развивающее в них самодисциплину, сдержанность и деловитость. Жизнь в Вилльнесе была ограничена жесткими правилами. Требовалось тщательно выбирать выражения. Не позволялось дурачиться и шутить. С самого рождения Густав воспротивился этой «английской» диктатуре. Еще не научившись говорить, он орал и вопил, впадал в истерики, имитировал удушье, чтобы добиться своего. Наверное, из чувства протеста малыш упорно не хотел говорить. К трем годам в лексиконе Густава было одно-единственное членораздельно слово — «тюттэ», что на местном финском диалекте означало «кукла». Малыша так и прозвали — Тюттэ.
До 7 лет Густав обучался дома у гувернера-швейцарца вместе со своими братьями — старшим Карлом и младшими — Юханом и Августом. Чопорный швейцарец следил, чтобы мальчики спали на жестких матрасах, по утрам умывались холодной водой, обучал их верховой езде и хождению под парусом. Все это, по мнению хозяйки дома, должно было развить в ее детях мужество и бесстрашие.
В 1874 году Густава определили во второй подготовительный класс лицея в Гельсингфорсе, где уже обучался его старший брат Карл. Мальчики жили вместе с отцом в его городской квартире. Жизнь со свободолюбивым папашей повлияла на поведение Густава, и в результате его отстранили от занятий на целый год, обвинив в хулиганстве. По версии директора лицея, Маннергейм сколотил из сокурсников шайку и заставлял их бить камнями окна.
Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба драчуна и забияки Густава Маннергейма, если бы в 12-летнем возрасте его жизнь круто не изменилась — по причинам, от него вовсе не зависящим.
К 1880 году брак Маннергеймов окончательно развалился. Натура главы семейства — Карла Роберта — оказалась настолько широкой и увлекающейся, что все капиталы жены вкупе с собственным наследством в скором времени иссякли. И после 17 лет семейной жизни отец Маннергейма бросил жену и семерых детей на произвол судьбы, а сам сбежал со своей любовницей в Париж.
Чтобы рассчитаться с оставшимися после беглеца долгами, Хелен пришлось продать и поместье Вилльнес, и все движимое имущество, включая богатейшую коллекцию произведений искусства, собранную графом, и даже гельсингфорсскую квартиру. Забрав четверых младших детей, мать переехала в маленькое поместье в Латвии. Но если финансовый крах Хелен и смогла перенести, то бойкот, устроенный ей местной аристократией, истощил и до того подорванное здоровье женщины.