Меч и кисть

Меч и кисть

Император Умайядо но Одзи правил Японией с 593 г. до своей смерти в 622 г. Именно ему, известному также под посмертным именем Сетоку, Япония обязана массовым импортом китайского знания и опыта, а также решительным покровительством буддизму. По этой причине он построил неподалеку от Нары дворец Хорю-джи, включающий в себя, возможно, самые старые в мире деревянные сооружения, в котором располагалась его значительная библиотека, Юмедоно, или Зал снов. Строения из легкого дерева и бумаги характерны для Японии, поэтому пожары являются там естественной составляющей повседневной жизни: сегодня туристы часто восхищаются храмами и дворцами, которые перестраивались по три-четыре раза или больше и зачастую оказываются практически нашими современниками. Само собой разумеется, что книги, сделанные из ваши, бумаги, листок за листком получаемой по технологии, когда бумажную массу проветривают, отпечатывая при помощи формы различные мотивы, сгорали в мгновение ока. Не осталось ничего от сочинений, из которых состояли многочисленные собрания знати из династии Хейян, от конфуцианских книг, к которым питал пристрастие Исоноками но Якацугу, владелец павильона Благоухающих трав, открытого для всех (подразумевается, для всех его знакомых молодых аристократов). Ни следа от книг из дворца Сага, императора, поэта и каллиграфа, и от книг из Рейцен-ина, сгоревшего в 875 г. вместе с лежавшим там «Нихонкоку гензай шомокуроку», «Списком книг, в данный момент находящихся в Японии». Когда после XII в. меч сменил кисть, библиотеки стали еще большей редкостью. Ими владели в основном храмы, хотя иногда и большие богачи, как, например, секта Тендай.

Развращенные и неразумные. Так воинственный Ода Нобунага называл буддистов, с которыми он всю жизнь воевал. Уже несколько поколений они составляли отдельное государство в государстве, не покоряясь даже тогда, когда власть благоволила к ним. В XVI в. они были могущественны, как никогда, и секта Тендай, что бы там ни говорил процитированный выше дайме, отличалась прагматическим рационализмом, признавая широкий спектр религий от дзен-буддизма до синтоизма. И вот в 1571 г. этот японский князь отправил свои войска осадить гору Хией, на которой располагались монастыри Энряку-джи, приказав им сжечь в пепел три тысячи построек, храмов, школ и библиотек и перерезать горло тысяче шестистам монахам. Его биограф так рассказывает об этом событии: «Рев пожара в гигантском монастыре, к которому присоединяются бесчисленные крики молодежи и стариков, раздавался и наполнял собой небо и землю вплоть до самых дальних уголков». Но о войне религий здесь нет ни слова — Ода презирал всех богов. Кстати, чтобы достичь своих политических целей и извести буддистское образование, он поспособствовал приходу и укоренению «Киришитан» (от тогдашнего португальского «криштам»), так что на момент его смерти в Японии насчитывалось сто пятьдесят тысяч крещенных в христианскую веру. Они казались ему менее опасными. Но последующим правителям было страшно трудно от них избавиться.

Свидетельств, говорящих в пользу неумеренного пристрастия к сохранению книг в Японии, немного; но тем заметнее будет случай правителя, поэта и ученого мужа Канееши (1402–1477), увлекавшегося китаистикой, который вел жизнь весьма приятную, «со своими двадцатью шестью детьми и богатейшей библиотекой — обширным хранилищем всей литературы и истории прошлого. Ему самому она казалась неуязвимой и защищенной от превратностей судьбы». «Безумная» война, начавшаяся в 1467 г., в одночасье лишила его всего того, чем он дорожил. Он сам писал в своем дневнике: «За очень короткое время поднялся столб дыма, и все вокруг очень быстро оказалось опустошено. Моя библиотека избежала пожара, видимо, потому, что ее крыша была черепичной, а стены глиняными, но туда устремились окрестные грабители, думая, что там есть деньги и ценные вещи, и они поспешили выломать дверь и разбросать тысячи книг. Не сохранилось ни одной из японских и китайских книг, передаваемых по наследству вот уже два поколения».

Положение публичных японских библиотек поменялось начиная с Эдо в XVII в., когда каждый клан создал свою библиотеку, и особенно в следующем веке, когда начали учиться простолюдины. Но лишь немногим крупным собраниям было суждено образоваться и особенно сохраниться надолго, даже после реставрации династии Мейджи: все библиотеки, созданные по инициативе государства, кроме основанной в 1872 г. Императорской, были бедны, запущенны, и люди их презирали. Очень быстро они вышли из употребления. И попали под бомбардировку.

Японская философия пропитана ощущением непостоянства вещей наряду с тягой ко всему абсолютно свежему, новому, раннему. Эти особенности, по-видимому, не могут совсем не иметь отношения к недостаточному стремлению собирать и почитать такие древности, как уже прочитанные книги. Все это, как сказал Басё в своем знаменитом хайку, быстро становится похоже на воинов, погибших в высокой траве: «юме но ато». Следы снов.