«Собачье сердце» глазами Шарикова

«Собачье сердце» глазами Шарикова

«Год великого перелома» (точнее — перешиба) обозначил переход к не виданной в истории эпохе единомыслия, вернее — едино-безмыслия. Все частные и кооперативные издательства к 1929 году были удушены мерами политического и экономического характера, крайне ужесточены были цензурные правила, началась полоса откровенного террора.

В январе 1931 года в Москве состоялось секретное «Совещание заведующих крайобллитами», на котором были подведены итоги и намечены «перспективы на будущее». Центральное место в нём занял доклад начальника Главлита Лебедева-Полянского «О политико-идеологическом контроле над литературой в период реконструкции»[83]. Приведём некоторые фрагменты стенограммы этого доклада и заключительного слова главы Главлита. Не вдаваясь в подробное комментирование, обратим лишь внимание на хамский, ставший модным в это время партийно-доверительный стиль речи Полянского — ведь сказана она в своём кругу, где стесняться чего-либо уже не нужно — и её примитивно-демагогический характер, не без потуг на остроумие, что делает её ещё более омерзительной. Местами кажется, что произнесена она не профессиональным литературоведом и будущим полным академиком, а персонажем из рассказов Зощенко или Полиграфом Полиграфовичем Шариковым, который после очистки города от бродячих животных перешёл (точнее — брошен был партией) на очистку литературы.

Игры с интеллигенцией, в том числе с писателями-попутчиками, закончились, всё названо своими именами. Через три года все литераторы будут согнаны в единый Союз советских писателей, особый департамент «Министерства правды».