6 | О ТОМ, КАК УСИВАКА ОТПРАВИЛСЯ В КРАЙ ОСЮ

6 | О ТОМ, КАК УСИВАКА ОТПРАВИЛСЯ В КРАЙ ОСЮ

Киёмори распорядился подготовить в своей усадьбе комнату покрасивее и стал навещать Токиву с просьбами поселиться у него. С древности и до наших дней, и мудрые государи, и свирепые воины порой лишались сострадания, забрасывали дела правления и забывали о запретах — об этом писал муж с горы Сяншань: «Красавицы сводят мужчин с ума»[152].

Проходили годы и месяцы, трое детей Токивы подросли. Старший, Имавака, учился при храме Дайгодэра, потом постригся в монахи и стал прозываться преподобный Дзэнсай[153]. Известен он и как Свирепое Преподобие, ибо нрав он имел на редкость буйный. Средний, Отовака, служил у принца с Восьмого проспекта, а потом стал храмовым служителем, приняв буддийское имя Энсай[154]. Младший, Усивака, учился у мудреца по имени Рэннин из кельи Токобо в храме Курама. Делил он келью с мудрецом Какудзицу из кельи Дзэнринбо, и звался Сяна-о. А как сравнялось ему одиннадцать, он изучил родословные разных домов и мог читать записи о различных

Из черных облаков спустился к Намба смерч, и ударила молния! Когда тучи рассеялись, все подошли взглянуть на убитого молнией Намба. Тело его было разорвано на тысячу частей, так что и не разобрать, где что, а меч расплавился до самой гарды.

делах, он подумал: «До меня от государя Сэйва — десять поколений, от Шестого принца — девять, от отпрыска Шестого принца — восемь[155]. Я — наследник Уда-но Мандзю[156], потомок Вступившего на путь Ёриёси из Иё, в четвёртом колене — потомок Хатимана Таро Ёсииэ, внук Судьи Тамэёси с Шестого проспекта, последний сын Левого конюшего Ёситомо! Когда правитель Иё Ёриёси[157] был ещё правителем Сагами[158], за девять лет сражений в краю Осю он усмирил Садатоо и Мунэтоо! А когда эти заслуги не признали по достоинству, то Хатиман Таро Ёсииэ пошёл в Осю и за три года снова усмирил тот край, и за то был назначен правителем Дэва. Я стану таким, как они, и осуществлю заветное желание моего отца, Ёситомо! — так твёрдо решил он в сердце своём.

Как-то Сяна-о стал упрашивать наставника Дзэнринбо:

— Отдайте мне тот меч, которым опоясано изваяние Бисямона[159], а я достану точно такой же для него! — но Дзэнринбо был непреклонен.

— Это невозможно! С давних времён этот меч — сокровище, принадлежащее священному изваянию, и никто из братии, кроме монастырского казначея, такое дело решать не может! — так отказал он Сяна-о, и тот с тех пор потерял всякий страх. Подговорив таких, как и он сам, сорванцов, живших в кельях, стал он при каждом выходе из храма задирать подростков, что жили в городе, нападал и преследовал их с коротким мечом или кинжалом-утигатана, и в этой беготне и преследованиях, в перепрыгивании через глинобитные стены и заборы — не было ему равного. А ещё по ночам ходил он молиться в храм Кибунэ, путь в который лежит через Долину Епископа[160], где полным-полно тэнгу[161] и привидений. «Неспроста это, не может простой человек такого!» — удивлялись монахи.

От любви Киёмори у Токивы родилась дочь. А уже после того, как страсть Киёмори остыла, служила Токива князю Наганари с Первого проспекта, главе государевых кладовых, и было у них множество детей.

Тем временем и учитель Рэннин, и глава кельи Дзэнрин говорили Сяна-о:

— Поскорее становись монахом!

А он отвечал:

— Не раньше, чем посоветуюсь с моим братом, Ёритомо, изгнанником в Идзу! Скажет — «Стригись!» — я и постригусь, а скажет — «Не стригись!» — то и не буду стричься! До меня двое моих братьев уже стали монахами — и поступили малодушно, как по мне — а я стричься не хочу! А если кто меня насильно пострижёт — подстерегу и проткну мечом! — говорил он, и монахи испугались:

— Страх-то какой! Этот малый смотрит так, как будто и точно сейчас порешит кого-нибудь!

Ёсицунэ по ночам ходил молиться в храм Кибунэ, путь в который лежит через Долину Епископа, где полным-полно тэнгу и привидений.

И учитель Рэннин, и наставник Дзэнрин на словах его порицали, но, видя такую его решимость, втайне жалели его.

Как раз об эту пору в храм Курама прибыл торговец золотом[162], каждый год направлявшийся в край Муцу[163]. Наставлять его в учении он попросил учителя, который был наставником Сяна-о. Сяна-о как-то подошёл к торговцу и стал уговаривать:

— Возьмите меня с собой в край Осю! Я знаю одного непростого человека, он продаст вам двадцать, тридцать рё[164] золота!

— Я согласен! — пообещал торговец.

А ещё был такой воин из земель Бандо[165], которого звали Мисасаги-но скэ Сигэёри. Он тоже приходил в храм Курама на богомолье. Сяна-о принялся разузнавать:

— Откуда ты родом?

— Из земли Симоса.

— А чей ты сын? Из какого рода? Как тебя звать? — всё выспрашивал Сяна-о, и тот отвечал:

— Я — сын Фукасу-но Сабуро Мицусигэ, зовусь Мисасаги-но скэ Сигэёри, и хоть недостоин носить это имя, но происхожу из рода Минамото.

— Надо же, как мне с тобой повезло! А кому служишь?

— Правителю Хёго, его зовут Минамото-но Ёримаса.

— Я не просто так тебя выспрашиваю, а есть у меня к тебе дело. Этот мальчик, которого ты видишь перед собой — на самом деле последний сын Левого конюшего Ёситомо, что в годы Хэйдзи поднял мятеж и был убит. У Токивы, придворной дамы государыни Кудзё, было три сына. Двое старших братьев стали монахами, но я, Сяна-о, не собираюсь стричься, а хочу стать настоящим мужчиной. Если я стану мужчиной — это не понравится Тайра, и они против меня что-нибудь умыслят. Забери меня с собой — заодно в дороге научишь стрелять, и мы славно развлечёмся! — на что Мисасаги-но скэ отвечал:

— Сделал бы так, как ты говоришь, да совестно перед монахами — ещё обвинят в похищении ребёнка!

— А если меня убьют — тебе совестно не будет? Все только о себе и думают — а обо мне никто и не позаботится, — заплакал Сяна-о.

— Ладно, я согласен! — пообещал тогда Сигэёри.

Перед рассветом третьего дня третьей луны четвёртого года Сёан[166] Сяна-о, которому тогда исполнилось шестнадцать лет, покинул храм Курама. Люди его боялись, и на словах его все ругали, однако наставники в храме и послушники, с которыми он жил, хорошо знали, насколько он превосходит прочих, и втайне скучали по нему.

В тот день он остановился на станции Кагами и ночью сделал себе мужскую причёску. Чтобы выглядеть повнушительнее, засунул за пояс свой короткий меч, что до этого прятал под одеждой, и надел шапку эбоси, что до того, бывало, надевал, чтобы подурачиться. Когда он вышел в таком виде на следующее утро, Мисасаги-но скэ удивился:

— Над тобой совершили обряд первой мужской причёски? А кто же тебе возложил на голову шапку?

— Я сам!

— И какое же выбрал имя?

— Минамото-но Куро Ёсицунэ! Как-то неловко мне без лука и стрел.

— Слушаюсь! — ответил Мисасаги и преподнёс ему лук и колчан со стрелами. По дороге выбрали ему коня, и они развлекались охотой, а когда находилось ровное место, чтоб разогнаться коню, упражнялся Ёсицунэ в стрельбе на скаку.

Когда доехали они до реки Кисэ, что в краю Суруга, Ёсицунэ предложил:

— Давай заедем в Ходзё[167], повидаем моего брата! — на что Мисасаги отвечал:

— Мой отец, Фукасу, уже ему представлен, а я, Сигэёри, ещё нет. Давайте сначала прибудем в мой край и оттуда ему напишем.

— Ладно! — ответил Ёсицунэ. Так что потом Фукасу отправил господину Ёритомо послание, где описал, что да как, а в ответе было: «Да, есть такой родич. Отнеситесь к нему с состраданием!»

Так прошёл год, и как-то раз, когда Ёсицунэ выехал поохотиться, то приметил людей, что пытались схватить одного конокрада, а тот, ростом в шесть сяку, прислонился спиной к большому дереву, вытащил меч и собирался биться до последнего. Никто не отваживался к нему подступиться. Ёсицунэ быстро подбежал к нему, обхватил его под руками, сильно ударил ногой по запястью так, что он выронил меч. Потом ухватил его за верх штанов-хакама, поднял в воздух, швырнул на землю и связал. А ещё как-то раз грабители забрались в крестьянский дом неподалёку от усадьбы Фукасу. Ёсицунэ взял меч, вбежал посреди них, четверых зарубил и ранил двоих, сам же вышел из схватки без царапины. Слава о нём широко разнеслась по стране, и Фукасу забеспокоился: «Вряд ли это понравится Тайра, когда они услышат о нём!» — и отказался дальше привечать Ёсицунэ.

Так что Ёсицунэ направился в Идзу, а там встретился с Ёритомо.

— Я, Ёсицунэ, уже вырос! И в этой земле, и за её пределами поговаривают, что это может не понравиться Тайра. Я — ваш младший брат, и хотел бы сослужить вам службу. Думаю поехать туда, где меня ещё не знают, да выведать, что там и как! — так тайно говорил он Ёритомо. Ёритомо отвечал:

— В краю Муцу есть один человек, который о тебе позаботится, так что поезжай к нему. Как-то тринадцатилетняя дочь Окубо Таро из земли Кодзукэ во время паломничества в Кумано пришла повидать покойного господина Левого конюшего, и сказала: «Сколько бы у вас после этого сыновей ни было, а наследником должно назначить Ёритомо — да вы, несомненно, и сами так решите!» — а потом, после смерти отца, она решила: «Если уж выходить замуж, то женой простого самурая я не стану! Выйду за Хидэхиру из края Осю!» — и когда она тайком направлялась к Хидэхире, воин Хидэхиры по имени Синобу-но Рокуро Котайфу похитил её, увёз к себе и сделал своей женой, и у них было двое детей. После его смерти она растила этих детей, было у неё вдовье наследство[168] и поместье, так что они не нуждались. Поезжай к ним, я напишу ей письмо!

Ёритомо дал Ёсицунэ письмо, с которым он направился в край Муцу, передал письмо, а вечером пришёл поговорить с вдовой. Она вспоминала Ёритомо в детстве, и говорила:

— Хоть и мало лет мне было — помню, господин конюший показался очень видным мужчиной. Пусть вы на него и не очень похожи[169], но думаю — уж не сын ли вы ему? Скажите, вы брат господина Ёритомо?

— Точно так! — отвечал Ёсицунэ и назвал себя, тогда она ему сказала:

— У меня, монахини, есть двое сыновей — Саго Сабуро и Сато Сиро. Сабуро любит выпить, а как напьется, то буянит, позабыв о приличиях. А браг его Сиро — малопьющий и поведения самого примерного, — так сказала она, позвала Сиро и представила Ёсицунэ, сказав:

— Вот это — младший брат господина Ёритомо, что пребывает в Идзу. Служи ему хорошенько, смотри, чтобы он ни в чём не нуждался!

— Слушаюсь! — ответствовал Сиро.

Когда миновали земельную управу в Тага[170], то встретили торговца, с которым Ёсицунэ договаривался о бегстве ещё когда был в храме Курама.

— Мне всё равно, куда ты направлялся, сейчас поведёшь нас в поместье Хидэхиры! — приказал Ёсицунэ, и они поехали в Хираидзуми. Хидэхира с заботливыми барышнями в белых банных одеждах направил столичным гостям благовония для бани, а потом принял их.

— Что вы за люди? — спросил он.

— Последний сын Левого конюшего Ёситомо, погибшего в смуту Хэйдзи! — отвечал Ёсицунэ.

— Значит, ты — тот самый, что сам над собой совершил обряд первой мужской причёски, и назвался Минамото-но Куро Ёсицунэ. Пожалуй, если я тебя оставлю у себя, поползут слухи. Да и для тебя может нехорошо обернуться. Вот что — в землях Дэва и Муцу все назначения, кроме правителей земель и наместников, зависят от меня. Обращайся к кому хочешь — если ты хорош собой, то возьмут тебя в зятья. А то и усыновить могут, кто бездетный. Говори всё, что лежит на сердце, проси, чего желаешь. Если есть что, чего тебе не хватает — вассалы Хидэхиры тебе ни в чём не откажут! — так милостиво сказал он Ёсицунэ.

— Тогда позвольте сразу попросить вас дать что- нибудь вот этому торговцу золотом, что сопровождал меня! — попросил Ёсицунэ.

— В награду торговцу золотом — лучше этого не найти! — с такими словами Хидэхира подарил торговцу тридцать рё золотого песка[171].

Потом Ёсицунэ подался в Синобу[172] и стал наведываться в земли Бандо, где встречался с воинами кланов Титибу, Асикага, Миура, Камакура, Ояма, Наганума, Такэ, Ёсида, гостил у одних десять дней, у других — пять. Видя доброе поместье, думал он: «Напасть бы, завладеть поместьем — так и обрету силу, чтобы выполнить задуманное!», а если встречал храброго воина, замышлял: «Вот такого храбреца склонить бы на свою сторону да учинить мятеж!»

Ёсицунэ стал наведываться в земли Бандо. Видя доброе поместье, думал он: «Напасть бы, завладеть поместьем — так и обрету силу, чтобы выполнить задуманное!»

Как-то в Мацуида, что в земле Кодзукэ, довелось ему провести ночь в доме одного простолюдина. Увидев хозяина дома, подумал Ёсицунэ: «Какое зверское у него лицо! Наверное, великой храбрости человек. Такого бы мне в знаменосцы, когда пойду войной на Тайра!» — и попросился остаться ещё на одну ночь. А этот человек отвечал:

— Что ты ещё за юнец? На простого босоногого бродягу непохож. Ты — или игрок в кости, или вор, а то, может, нарочно подослан меня убить? — и прогнал Ёсицунэ.