ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ НАПИСАНИЯ «ПОВЕСТИ О СМУТЕ ГОДОВ ХЭЙДЗИ»
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ НАПИСАНИЯ «ПОВЕСТИ О СМУТЕ ГОДОВ ХЭЙДЗИ»
В истории каждой страны есть свои перепутья — времена больших перемен, когда страна стоит перед выбором дальнейшего пути. Для Японии одним из таких ключевых исторических моментов оказались 1156–1185 года, когда главные роли в драме японской истории впервые стали играть те, к кому в хэйанской аристократической среде принято было относиться с пренебрежением — самураи, и когда впервые за много лет страна оказалась перед дилеммой — идти по пути расширения внешнеторговых контактов или по-новому распределить собственность внутри страны. Несколько событий, произошедших в эти годы, определили дальнейший ход японской истории. Попробуем перечислить эти события.
Во-первых, это мятежи 1156 и 1159 годов, которые привели к концентрации власти в руках рода Тайра. Во-вторых, сохранение жизни нескольким прямым наследникам рода Минамото после мятежа годов Хэйдзи (1159). И, в-третьих, война между Минамото и Тайра 1180–1185 годов, которая закончилась победой Минамото и созданием сёгуната в Камакура.
В эпоху Хэйан на высшие государственные должности могли претендовать лишь представители некоторых влиятельнейших древних аристократических родов, наиболее значительным из которых была Северная ветвь рода Фудзивара. Выходцы же из сравнительно новых родов — Тайра и Минамото — находились в несколько двусмысленном положении. С одной стороны, их нельзя было упрекнуть в низком происхождении, поскольку они происходили от сыновей и внуков императоров. В эпоху Хэйан, если в императорской фамилии появлялся избыток потомков мужского пола — сыновей и внуков, которые могли бы претендовать на престол, — то «лишних» детей часто отдавали в монахи, чтобы они впоследствии становились буддийскими иерархами, и тем самым решали сразу две проблемы — избыток возможных претендентов на титул императора и неоднозначность отношений между властью и монашескими общинами влиятельных храмов. Существовал и другой способ упростить проблему наследования: начиная с императора Сага (786–842), сыновьям принцев, не ставших императорами, часто присваивали фамильное имя Минамото либо Тайра, и тем самым выводили их за пределы императорской семьи, низводя до уровня вассала. Так появились несколько родов Минамото и Тайра — Сага-Гэндзи, то есть Минамото, происходившие от императора Сага, Сэйва-Гэндзи — потомки императора Сэйва, Камму-Хэйси — Тайра, возводившие своё происхождение к императору Камму, и несколько других. Но, несмотря на столь высокое происхождение, возможности занимать должности при дворе у них были весьма и весьма небольшие, поскольку все действительно важные должности при дворе были уже заняты теми, чьи предки из поколения в поколение служили при дворе на этих должностях — то есть, в первую очередь, представителями рода Фудзивара. Поэтому не находившие себе места в бюрократической структуре государства Минамото и Тайра иногда шли в услужение к чиновникам и придворным, и часто занимали военные должности — глав охранных ведомств, начальников кэбииси — средневекового аналога современной полиции, возглавляли войска, посланные на усмирение смутьянов. Некоторые подавались в провинции, где ловили и наказывали разбойников и мятежников, либо сами грабили и поднимали мятежи. Иногда они исполняли должности правителей и наместников отдалённых провинций, в особенности — провинций неблагополучных. Так, из-за нежелания эмиси в земле Муцу на северо-востоке страны подчиняться распоряжениям центральной власти, для их усмирения в 1151 г. правителем этой земли был назначен Минамото-но Ёриёси, которому удалось разгромить войска эмиси и пленить нескольких их предводителей из рода Абэ. А несколько раньше, в 939–940 гг., Тайра-но Масакадо, наоборот, поднял мятеж в Восточных землях и объявил себя новым императором. Мятеж удалось подавить, но уже этот факт мятежа на востоке страны показал, что в стране появилась новая сила, которая со временем может выйти из-под контроля.
Всё же до середины XII века военные-буси и их предводители — Тайра и Минамото — ещё находились в подчинённом по отношению к старым аристократическим родам положении. Например, в «Повести о доме Тайра» монах Сайко, сам в прошлом военный, обличая Тайра-но Киёмори, говорит ему: «Это тебя, сына начальника сыска, до четырнадцати лет ко двору и близко не подпускали; это ты прислуживал покойному вельможе Касэю — не тебя ли дразнили уличные мальчишки Верзилой Тайра, когда в гэта на высоких подставках[1] ты пешком приходил и уходил с княжеского подворья?» (Св. 2 «3. Казнь Сайко», пер. И. Львовой). Но пришёл и их час, и начало процессу возвышения воинских родов положили сами аристократы и императоры.
Взошедший на трон в 1072 г. император Сиракава в 1086 г. уступил императорский титул императору Хорикава.
Однако же, сложив с себя ритуальные обязанности императора, Сиракава не отстранился от власти, а наоборот, лишь обрёл больше возможностей влиять на важнейшие политические дела страны, и определял государственную политику до самой своей смерти в 1129 г. Так появилась система «инсэй» — правление бывших императоров, при которой в столице было два центра власти — двор правящего императора, при котором по традиции главные должности распределялись между представителями Северной ветви рода Фудзивара, и двор старшего экс-императора, где назначения происходили по его желанию. Эти две власти не всегда были единодушны, и противоречия между ними привели к конфликтам 1156 и 1159 гг. — так называемым смутам годов Хогэн (Хогэн-но ран) и Хэйдзи (Хэйдзи-но ран). Что же случилось?
После смерти Сиракава в 1129 г. экс-император Тоба занял его место «правящего» экс-императора, и в этом качестве определял преемственность престолонаследования до 1156 г. Сместив своего первого сына Сутоку, носившего титул императора с 1123 г., в 1141 г. он передал титул своему девятому сыну от любимой наложницы Фудзивара-но Токуси (1117–1160, тж. императрица Бифукумонъин) — трёхлетнему императору Коноэ. Вот как описывает эти события «Повесть о смуте годов Хогэн»:
Когда в седьмой день седьмой луны четвёртого года Дайдзи (1129) упокоился государь-инок Сиракава, дела управления Поднебесной перешли к государю-иноку Тоба. Верных слуг он награждал, как делали праведные государи прежних времён. Когда же усмирял он преступников, делал он это с великим милосердием и состраданием, следуя заветам Будды. Наверное, поэтому, озарённая светом его милостей и облагодетельствованная его добродетелями страна изобиловала, и народ пребывал в спокойствии.
После этого, в восемнадцатый день пятой луны пятого года Хоэн (1139), у государыни Бифукумонъин, которая тогда ещё была государевой наложницей, родился будущий государь Коноэ, и прежний государь Тоба несказанно радовался этому. В семнадцатый день восьмой луны того же года младенец был наречён наследным принцем, а в седьмой день двенадцатой луны первого года Эйдзи (1141), в возрасте трёх лет он вступил на престол. С той поры прежнего государя, Сутоку, называли Новым государем- иноком, а государя Тоба — Первым государем-иноком. Никакой недуг[2] не одолевал прежнего государя, а потому такое насильное смещение с престола было ему неприятно. С его тогдашней обиды и начались неурядицы между двумя государями, отцом и сыном. Будучи так против своей воли отстранён от престола, задумал он то ли занять его вновь, то ли сделать государем своего первого сына, принца Сигэхито — трудно узнать, что именно он желал в сердце. («Повесть о смуте годов Хогэн», св. 1 «1. Воцарение государя Го-Сиракава»)[3].
В 1155 г. император Коноэ, которому исполнилось всего семнадцать лет, умер. Невольно задумаешься, случайна ли была смерть Коноэ в таком раннем возрасте. «Повесть о смуте годов Хогэн» говорит лишь: «Во втором году Кюдзю (1155) государь Коноэ внезапно скончался». Как бы там ни было, после смерти Коноэ, у которого не было собственных детей, экс-император Сутоку рассчитывал, что престол достанется ему или его сыну, принцу Сигэхито. Но Тоба решил по-другому, и следующим императором становится младший брат Сутоку, Четвёртый принц, известный нам как император Го-Сиракава — это стало неожиданностью для всех, и особенно огорчён был Сутоку. На следующий год, в 1156 г., умирает и экс-император Тоба — то ли от безутешной скорби по безвременно ушедшему любимому сыну, то ли от неправильной диеты. Экс-император Сутоку использует траур по отцу как отвлекающий фактор, сговаривается с главой рода Фудзивара, Фудзивара-но Ёринага, и собирает войска.
Предыдущая фраза звучит очень обыденно и привычно — бывший император недоволен положением вещей и собирает войска. Но что это значит — «собирает войска»? Что надо делать и к кому идти? На деле в этот момент никто не имеет в личном распоряжении значительных военных отрядов. Никто из старой аристократии, увлечённой карьерным продвижением в привилегированном бюрократическом классе — но Тайра и Минамото, на протяжении многих поколений служившие именно в воинской среде, имеют влияние среди воинов, у них есть потомственные вассалы (в случае неудачи склонные, впрочем, к измене) — и именно Тайра и Минамото оказываются единственными поставщиками того, что так было нужно и той, и другой стороне — военной силы. Различные представители обоих родов со своими отрядами собираются при экс- императоре и правящем императоре, и на разных сражающихся сторонах оказываются старшие и младшие братья, дядья и племянники, отцы и сыновья. Подробнее мы расскажем об этом после завершения работы над переводом «Повести о смуте годов Хогэн», а сейчас отметим лишь, что мятеж был подавлен, Го-Сиракава смог дожить до пятидесятитрёхлетнего возраста и увидеть, чем же обернулось это противостояние.
После мятежа годов Хогэн 1156 года в выигрыше остались Тайра. Как из рога изобилия на них сыпались награды — придворные ранги и должности, а Минамото же, многие из которых погибли во время мятежа, и в особенности — Минамото-но Ёситомо, глава рода Минамото, после мятежа Хогэн даже вынужденный отдать приказ о казни своего отца, но никак за это не награждённый — оказались не у дел. И потому затишье оказалось временным. Отсюда и начинается основная часть «Повести о смуте годов Хэйдзи» — Хэйдзи-моногатари.
Один из представителей рода Фудзивара, Фудзивара-но Нобуёри, извлёкший из мятежа 1156 г. урок, что в Японии может быть первым тот, на чьей стороне большая военная сила, склонил на свою сторону Ёситомо. Воспользовавшись отсутствием в столице Тайра-но Киёмори, уехавшего на богомолье в Кумано, вместе с Ёситомо они сожгли дворец на Третьем проспекте, захватили двух императоров — правящего и бывшего (Нидзё и Го-Сиракава; Го-Сиракава сложил с себя обязанности в 1158 г.), и заперлись в недавно отстроенном главном дворце. Там Нобуёри и Ёситомо провели церемонию назначения на должности своих сторонников, наградили их и собирались и далее через императоров- заложников диктовать свою волю. Тут-то Киёмори, через гонца узнавший о мятеже, вернулся в столицу.
У Тайра вблизи столицы имелось обширное поместье — Рокухара, названное так по усадьбе Рокухарадэн — усадьба Шести парамит[4] (Рокухарамицу). Туда Киёмори и вернулся. В то же время Фудзивара-но Мицуёри убедил своего брата, поначалу примкнувшего к мятежникам бэтто Корэката, помочь императорам бежать, и правящий император бежит в Рокухара. Судьба мятежа уже была предрешена — Тайра-но Киёмори предлагает императору Нидзё издать указ, в котором объявляет Нобуёри и Ёситомо врагами престола, всё больше отрядов стекаются к Киёмори, назначенному главнокомандующим императорских войск, и у мятежников не остаётся ничего, чем бы они могли шантажировать прочих — кроме дворца.
Недавно отстроенный дворец был сделан как хорошая крепость для спокойных времён — его было нелегко взять, если его не сжигать. На его постройку потребовалось немало времени и средств, а потому лучшим решением оказалось завязать сражение, отступить, выманить войска Нобуёри и Ёситомо из дворца, таким образом захватить дворец, а уже потом расправиться с войсками мятежников. Так и было сделано, план удался, мятежники вышли из дворца, были рассеяны и бежали. Часть из них схватили и приговорили к смертной казни либо к ссылке. Нобуёри был казнён, Ёситомо и его подчинённый Камада бежали к родичам — но те их убили, рассчитывая на награду, что вызвало неоднозначную реакцию среди победивших. Кое-кто говорил: «Да таких подлецов полагалось бы распнуть[5] у реки на Шестом проспекте, на потеху всему столичному народу. Умертвить своего потомственного господина, а с ним ещё и собственного зятя, и требовать награды — что за низость! Дайте-ка я их зарублю!» (см. св. 2 «10. О награждении Тадамунэ, а также о том, как его презирали»). Тайра-но Киёмори отвечал на это: «Тогда и вовсе переведутся охотники карать врагов государя!» — оставил их в живых, и даже дал небольшие награды. Основными результатами мятежа Хэйдзи оказалось дальнейшее возвышение рода Тайра и почти полное истребление рода Сэйва-Гэндзи — Минамото, что происходили от императора Сэйва. «Почти полное» потому, что нескольких детей главы рода Ёситомо Киёмори оставил в живых — за старшего, Ёритомо, заступилась мачеха Киёмори, и ещё троих младших детей Киёмори пощадил — неясно, из жалости, или же от большой любви к их матери, которая слыла первой красавицей Японии. Впоследствии этот старший станет основателем сёгуната Камакура, а самый младший поведёт войска против сыновей и внуков Киёмори и уничтожит большую часть из них в морской битве в заливе Данноура (1185).
Но пока что мятеж усмирён, немногие наследники Минамото либо сосланы, либо слишком малы, чтобы что-то решать. На первые должности в государстве теперь назначают Тайра — наступило время, когда некоторые из них говорили: «Тот не человек, кто не из нашего рода!» («Повесть о доме Тайра», св. 1 «4. Кабуро», пер. И. Львовой). Киёмори выдаёт свою дочь за императора Такакура, у неё рождается сын, которого объявляют наследником престола, а потом и императором. Пришёл час военных, и важнейшие политические дела вершит глава рода Тайра — Киёмори. Он, будучи главой рода, основным занятием которого было военное дело, был вместе с тем человеком, близким к придворной среде, но при этом имел свой взгляд на политические дела — так, например, он считал, что будущее — за страной, которая активно торгует с другими странами, и даже в 1180 г. настоял на переносе столицы поближе к морю, в Фукухара, которая находилась на территории нынешнего портового города Кобэ. Однако в том же году вспыхнул мятеж принца Мотихито, и с этих пор начался закат могущества Тайра. Столица была возвращена в Киото, а на восток страны, где набирал силу новый мятеж, были посланы войска, которым так и не удалось добиться существенных успехов. В следующем, 1181 году, умирает сам Киёмори, и благополучию Тайра приходит конец. Сначала они бегут из столицы, которую занял ещё один Минамото — Ёсинака из Кисо, и под натиском войск Минамото, которыми руководил самый младший сын Ёситомо, Ёсицунэ, уходят всё дальше на запад страны, пока не оказываются у залива Данноура, где и состоялось завершающее сражение Тайра и Минамото. Часть Тайра были убиты или утонули, другая часть взята в плен и впоследствии казнена, малолетнего императора Антоку взяла с собой на дно внутреннего моря — Сэтонайкай — престарелая вдова Киёмори.
Ёритомо, глава рода Минамото, после своей победы не повторил ошибки Киёмори, и казнил всех, кто мог бы рассчитывать на главенство в роде Тайра, детей и взрослых. Прямая линия наследования в роде Тайра пресеклась, а Ёритомо и тогда не стал переезжать в столицу, а основал новый центр власти — бакуфу, или «полевую ставку» в Камакура, на востоке страны, возле нынешнего Токио.
Так замыслы Киёмори, видевшего будущее Японии в активной внешней торговле, обратились в прах. Новое правительство во главе с Ёритомо создало свою систему управления и сбора налогов, старые государственные институты были сохранены, но не играли сколько-нибудь значительной роли в политической жизни страны. Япония надолго замкнулась в себе, занятая перераспределением ресурсов среди представителей новой власти. Брат Ёритомо, Ёсицунэ, в своё время руководивший разгромом Тайра, из-за чрезмерной популярности в войсках был объявлен вне закона. Скрываясь от войск Ёритомо, он бежал в самые восточные провинции, сохранявшие независимость от центральной власти, но тоже вскорости погиб, а эти провинции были присоединены к остальной части страны. Начался период Камакура.
Пожалуй, каждого историка, наблюдающего подобный ключевой период в жизни любой страны — время, когда множество факторов, соединяясь, сплетаются в ткань истории, и каждый из этих факторов подталкивает стрелки дальнейшего развития событий на тот или иной путь — занимал в своё время вопрос: «А что было бы, если…?» Например, в данной повести говорится, что вопрос о казни Ёритомо и его братьев долгое время оставался нерешённым, что если бы не заступничество мачехи Киёмори, неизвестно почему умолявшей сохранить жизнь Ёритомо, то, скорее всего, вместе с Ёритомо были бы казнены и его малолетние братья — Ёсицунэ и прочие. Что было бы, если бы Киёмори настоял на казни Ёритомо и других возможных наследников рода Сэйва-Гэндзи? Нашлись бы лидеры настолько авторитетные, чтобы стать знаменем оппозиции и возглавить мятеж против Тайра, или Киёмори удалось бы осуществить свои планы реорганизации экономики страны, невзирая на недовольство многих, но разрозненных воинских кланов? А если бы страна пошла по пути активизации внешней торговли, то и нынешняя Япония была бы, думается, совсем другой страной с другим населением и культурой. Какими могли бы быть исторические пути Японии в этом случае — мы никогда не узнаем. Однажды свершившись, история застывает, оставляя свой отпечаток в книгах, живописных свитках, пьесах, религиозных учениях, и нам, к сожалению, не дано познать все вероятности, которые могли бы в своё время осуществиться, но вместо того остались лишь блеклыми тенями на страницах старинных книг.