7 | О ТОМ, КАК ЁРИТОМО ВЫСТУПИЛ В ПОХОД, А ТАКЖЕ О ТОМ, КАК БЫЛИ ПОВЕРЖЕНЫ ТАЙРА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

7 | О ТОМ, КАК ЁРИТОМО ВЫСТУПИЛ В ПОХОД, А ТАКЖЕ О ТОМ, КАК БЫЛИ ПОВЕРЖЕНЫ ТАЙРА

А на седьмой год после того, как Куро Ёсицунэ покинул столицу, осенью, в семнадцатый день восьмой луны четвёртого года Дзисю[173], под покровом ночи расправился с наместником в Идзу, Судьёй из Идзуми Канэтака[174], проиграл битвы у горы Исибаси, при Коцубо и Кинугаса, переправился в земли Ава и Кадзуса, а там уж не было таких, кто бы не подчинился ему, начиная с Кадзуса-но скэ Хироцунэ. А в Кадзуса он взял в сопровождение Тиба-но скэ, с ним пошёл в землю Мусаси, и там тоже не было воинов, кто бы ему не подчинился.

Когда об этом стало известно в столице, сыновья Ёситомо — Свирепое Преподобие из храма Дайго и тот, что служил у принца с Восьмого проспекта — собрали пожитки и ушли из столицы до того, как будут укреплены заставы. Тайра, услышав об этом, распорядились: «Убить сосланного в Тоса Марэёси!». Поручили это наместнику в Тоса Хасуикэ Дзиро Иэмицу. Тот сообщил Марэёси:

— Ёситомо в Идзу затеял смуту, и Тайра прислали меня, чтобы тебя убить.

— Какая радостная весть! — отвечал Марэёси. — Только я каждый день читаю сутру Лотоса за упокой души нашего отца, а сегодня ещё не читал. Дайте мне немного времени! — вошёл в домашний храм, спокойно прочитал вслух сутру Лотоса, после чего взрезал себе живот и умер.

Куро Ёсицунэ прибыл в поместье Хидэхиры в Хира- идзуми и передал ему, что так, дескать, и так, Ёритомо поднял мятеж, а потому он распрощается и подастся в земли Бандо. Хидэхира тотчас же его принял и со словами: «Тогда вам это понадобится!» — преподнёс ему парчовый кафтан-хитатарэ с синим подбоем, красный доспех и меч с золотой отделкой — «А коней и сёдел здесь множество, выбирайте!» — и Ёсицунэ выбрал из двенадцати стоявших там коней вороного, в четыре сяку восемь сунов в холке[175], оседлал его изукрашенным золотом седлом и выступил. Сато Сабуро сказал: «Я поеду попозже, как улажу дела, связанные с моей должностью!» — и остался, а его младший брат Сиро поехал с Ёсицунэ. Застава в Сиракава была перекрыта, но они сказали: «Едем на горячие источники в Насу!», и их пропустили.

Этот торговец золотом происходил из рода младших служилых в доме кого-то из сановников, но бедность вынудила его заняться торговлей. Ныне он примкнул к Ёсицунэ, и снова стал самураем, и стал прозываться Кубоя Таро.

Исэ-но Сабуро родом был из края Исэ. Жил он в местности Мацуида, что в Кодзукэ, и дом его процветал. Он как-то прогнал Ёсицунэ из опасения за свою жизнь, когда тот скрывался и пришёл к нему. Ёсицунэ в этот раз пришёл к нему снова и сказал:

— Когда в прошлом году это случилось, ты этого не знал, а я — младший брат Ёритомо, Минамото-но Куро Ёсицунэ! — назвался он, а тот отвечал:

— Видно было, что вы не из простых людей! Еду с вами!

И Ёсицунэ взял его с собой.

Когда Ёритомо был в Ообоно в земле Сагами с войском в десять тысяч воинов, к ним приблизился отряд в восемь сотен, с белыми флагами.

— Кто вы такие? Вот тебя, в парчовом хитатарэ, что- то не признаю, хоть ты и с белым флагом.

— Минамото-но Куро Ёсицунэ! — назвался тот. Ёритомо воскликнул:

— Не видались с тобой, как ты вошёл в возраст[176]! — и, будто вспомнив о былом, оба залились слезами.

— Когда господин Хатиман[177] сражался в землях Осю в Трёхлетней войне, его младший брат Ёсимицу бросил свою службу в Судебном ведомстве, оставил мешочек для тетивы в покоях стражи и поскакал в крепость Канадзава, что в Муцу. Тогда господин Хатиман сказал: «Такое чувство, как будто покойный Вступивший на путь Правитель земли Иё снова вернулся к жизни!» — и оросил слезами рукава своих доспехов. Я сейчас чувствую то же, что, говорят, чувствовали наши предки! — изволил сказать Ёритомо.

Итидзё, Такэда и Огасавара вышли из края Каи и направились в землю Суруга с мыслью напасть на наместника той земли, Хиромасу. Войска у него было немного, и ещё спешно прискакали к нему на помощь больше тысячи воинов из тех, кто был верен Тайра. Минамото из Каи разделили своё трёхтысячное войско на три отряда, окружили их и убили наместника Хиромасу. Тайра, прослышав об этом, снарядили государевы войска. Военачальник Корэмори[178] повёл войско в пятьдесят тысяч воинов и остановился с ними в Камбара[179], на берегу реки Фудзи. Ёритомо с войском в двести тысяч воинов, перейдя горы Асигара и Хаконэ, остановился у реки Кисэ в земле Суруга. В ночь перед сражением водяные птицы, обитавшие у реки Фудзи, внезапно снялись, а войска Тайра приняли этот звук за боевые кличи врага и бежали, не выпустив ни единой стрелы.

В третью луну первого года Ёва[180] Тайра поспешили в Суномата, что в земле Мино. Курандо Дзюро Юкииэ[181][2]повелением принца Такакура был назначен главой рода Минамото, но его племянники, Ёсинака из Кисо и Ёритомо, отняли его власть над Минамото, и он, всего с пятьюстами с небольшим воинов, отошёл на восточный берег реки Суномата. Служивший у принца с Восьмого проспекта Энсай[182] сказал другим:

— Враги отца, Тайра, сейчас на том берегу. Если не нападём на них этой ночью — никто ведь не знает, как обернётся жизнь, могу и просто так умереть в эту ночь — тогда то, что не напал на них сейчас, будет мне помехой в будущих жизнях. Так что я с вами прощаюсь! — так сказал, и за ним ещё более пяти десятков воинов переправились через реку и ворвались в стан Тайра, военачальниками у которых были тюдзё Сигэхира и правитель Ното Норицунэ. И вот, ворвавшись в самую гущу врагов, Энсай погиб в сражении.

В двадцать пятый день седьмой луны второго года Дзюэй[183] Ёсинака из Кисо захватил столицу, а Тайра пришлось из столицы бежать. Князю Тайра-но Ёримори же до того тайно передавали клятвенные письма[184], в которых говорилось: «Отпрыск госпожи Икэ-доно должен остаться в столице. Для нас он — живое воплощение его покойной матушки»[185], и потому он остался, как его просили. Его владения остались такими же, как прежде, и даже более того — ему пожаловали множество других.

Убившие Левого конюшего управляющий поместьем Осада Тадамунэ и его сын Кагэмунэ не последовали за Тайра. Видно, Небо их наказало за убийство потомственного своего господина, и они с пятью десятками своих воинов пришли сдаваться в Камакура, как говорится, смиренно подставив шею. «Хорошо, что сами пришли!» — сказал Ёритомо, и поручил их охрану Тои-но Дзиро. После того отрядил он их с войсками Киба-но Нориёри и Куро Ёсицунэ, что посланы были на усмирение Ёсинаки из Кисо. Когда покарали Ёсинаку, а потом одержали победу при Итинотани[186], то каждого гонца, что прибывал с известиями о ходе войны, Ёритомо спрашивал: «А как ведут себя эти Осада?» — и ему неизменно отвечали: «Великой силы воины. Во всех сражениях держались превосходно!», и Ёритомо распорядился: «С этих пор отца и сына Осада от сражений отстранить!» А когда Тайра погибли в заливе Данноура, что в краю Нагато, Осада прибыли в Камакура, и им было сказано: «Нужно кое-что передать Нарицуне[187], так что поспешите в свою землю, да молитесь за упокой покойного господина Левого конюшего!», и Осада, обрадовавшись, пустились в путь. Были они уверены, что всё обошлось, когда Номи-но Нарицуна с войском напал на них, Тадамунэ и Кагэмунэ схватили и распяли. И распяли-то не как обычно. Перед могилой Ёситомо уложили доски, а к ним большими гвоздями прибили их за руки и ноги. Вырвали ногти на руках и ногах, содрали кожу с лица, и так замучили их до смерти за четыре-пягь дней. Убив потомственного господина своего, хотели они обрести процветание для

Номи-но Нарицуна с войском напал на Тадамунэ и Кагэмунэ, их схватили и распяли. Перед могилой Ёситомо уложили доски, а к ним большими гвоздями прибили их за руки и ноги.

своих потомков, но кармическое воздаяние постигло их уже в этой жизни, разнеслась весть об их поступках, и испытали они прилюдно позор.

Намба-но Тодзо, слуга госпожи Икэ-доно, прибыл в Камакура, пришёл во дворец Ёритомо и доложил:

— Смиренно прибыл Ёриканэ, некогда служивший у госпожи Икэ-доно! — и Ёритомо переспросил:

— Уж не Намба-но Тодзо ли?

— Точно так! — отвечал тот.

— Как хорошо, что ты пришёл! Я сам собирался о тебе разузнать! — сказал Ёритомо, назначил его одним из своих ближних самураев и сказал остальным:

— Забуду ли прошлые благодеяния этого человека? Наделён он воистину сострадательным сердцем, а помимо того — служил он госпоже Икэ-доно! Вы все обходитесь с ним, как с дорогим гостем, да одарите как следует! — и приближённые Ёритомо стали наперебой осыпать Ёриканэ подарками, извлечёнными из сокровищниц — шкурами леопардов и тигров, перьями орлов и ястребов, шёлковыми косодэ. Складывали всё это перед и позади Ёриканэ, так что за подарками и его самого уже не видно было.

— А назначений каких желаешь? — спросил Ёритомо, и тот сказал:

— Пожалуйте мне должность управляющего деревней Хосононо, что в земле Намба, где всегда жили мои предки!

— Хорошо, я напишу государю-иноку — не может быть, чтобы он отказал! — и написал ему просьбу о назначении. Все подарки Ёритомо распорядился отправить через почтовые станции, и отослал Ёриканэ в столицу.

Судья Куро Ёсицунэ из-за наветов Кадзивары[188] вызвал недовольство Ёритомо, уехал в край Муцу, где его приветил Хидэхира. Там он проводил дни и месяцы, но когда Хидэхира умер, сын его Ясухира, поддавшись на обман, уничтожил Ёсицунэ, а после того и сам был убит, и во всей Японии не было места, неподвластного Ёритомо, а в Тага, что в землях Осю, устроил он управу, что занималась делами тех земель.

Ёритомо как-то сказал помощнику управляющего делами храма Камо Тикаёси:

— Есть в Японии два человека, думы о которых не покидают меня ни днём, ни ночью. Сына госпожи Икэ-доно я уберёг от обезглавливания и продвинул в чинах, сделав старшим государственным советником-дайнагоном. А вот Минамото-но Мориясу, что так пёкся о моей причёске-мотодори и не позволил постричься в монахи, я ещё не отплатил, — на что Тикаёси отвечал:

— Мориясу нынче стал известным игроком в сугороку[189], и его то и дело призывают играть во дворец государя-инока.

— А пригласи-ка его ко мне! — распорядился Ёритомо. Тикаёси при случае говорил Мориясу: «Господин Ёритомо хочет тебя видеть!» — но тот дни и ночи проводил за игрой, и в Камакура так и не выбрался.

В седьмой день одиннадцатой луны первого года Кэнкю[190] Ёритомо, впервые направлявшийся в столицу, прибыл в Сэнномацубара, что в краю Оми. Там к нему пришёл тощий и немощный старик, а с ним такая же старуха. Стали они проталкиваться к нему, «Что это ещё за оборванцы!» — ругали их, но они говорили: «Мы должны его увидеть!» — и так пробились к самому Ёритомо. Он спросил их:

— Кто вы такие?

— Когда-то вы изволили у нас гостить, мы — те самые старик и старуха из уезда Адзаи. Дожив до этих лет, услышали, что вы изволите направляться в столицу, вот и пришли к вам с поклоном[191]! — отвечали они.

— За многими делами запамятовал я о вас, хорошо, что пришли! А что это такое вы принесли? — спросил он.

— Это — то самое неочищенное сакэ, что вы изволили пить когда-то! — и с этими словами преподнесли ему два глиняных кувшина. Ёритомо заулыбался, и хоть и было у него без счёта сакэ, закусок и чашек с рисом, он на это и не смотрел, а выпил три чашечки сакэ, принесённого стариками, и сказал:

— А пришлите ко мне своего сына! Чувствую я себя в долгу перед вами!

— Сейчас же пришлём к вам! — отвечали старики, и прислали сына. Звали его Оми-но кандзя, и Ёритомо определил его на службу. Адати-но Синсабуро Киёцунэ — это он самый и есть. Подарил ему Ёритомо двух коней под белыми сёдлами, и два сундука добра — шелков и косодэ.

В столице Ёритомо посетил дворец государя-инока, а поскольку в давние годы он служил у государя, вспоминали они былое, грустили и печалились о прошедшем. Государь изволил положить перед Ёритомо меч «Брадобрей», завёрнутый в парчовый мешок, со словами:

— Слышал я, что это — наследственная драгоценность Минамото. Киёмори дал мне его как охранный амулет, и все эти годы не покидал этот меч дворца. Однако он — драгоценность вашего дома, а потому отдаю его тебе! — и отдал меч Ёритомо, а тот, трижды поклонившись, принял меч. После этого Ёритомо призвал Мориясу и одарил его конями, доспехами и оружием, шелками и косодэ без счёта. А что не приезжал Мориясу в Камакура, то и пожалований ему не было.

В тринадцатый день третьей луны третьего года Кэнкю[192] упокоился государь-инок Го-Сиракава. Тогда Мориясу прибыл в Камакура, и там ему было сказано: «Приехал бы раньше — дал бы тебе земель в управление, да поместий, а что до сих пор тебя не было, то поделать нечего. Незанятых поместий сейчас мало, дам тебе хоть небольшое, будешь разводить лошадей!» — и пожаловали ему половину поместья Таки в земле Мино. А жена Мориясу раньше была женой Гэнко из Васиносу, убитого в Нома в земле Овари вместе с господином Левым конюшим[193], а через год-другой после его смерти вышла замуж за Мориясу. Поскольку оба супруга имели заслуги перед Ёритомо, им пожаловали и деревню Накамура в земле Мино. В двенадцатой луне девятого года Кэнкю Мориясу направился в Камакура. Ёритомо призвал его, и сказал:

— Приходи после пятнадцатого дня нового года, и всё поместье Таки будет твоим! — но в пятнадцатый день первого года Сёдзи[194] Минамото-но Ёритомо умер в возрасте пятидесяти трёх лет, и Мориясу эту награду не получил. Мориясу жаловался помощнику управляющего делами храма Камо Тикаёси:

— Это ведь я, Мориясу, видел во сне, что покойный сёгун подчинит себе все японские земли! — на что тот отвечал:

— Вот если бы ты во сне съел те остатки моллюсков- аваби, что тебе дал Ёритомо, то и получил бы большую награду, а так ты их только за пазуху спрятал, потому и награды тебе не вышло! — и Мориясу от стыда не мог слова молвить.

Когда Судья Куро Ёсицунэ был ещё младенцем[195] за пазухой у матери, Вступивший на путь Великий министр Киёмори его пожалел, не зная, что именно он уничтожит потомков Киёмори. А ныне из-за Ёсицунэ сгинул весь род Тайра. Чжао У, спрятанный в материнских шароварах[196], не плакал, а потомок Цинь, вскормленный в кувшине[197], достиг процветания. Казалось бы, не могли они пережить этого — и всё же не суждено им было погибнуть!