Глава LXXV

Глава LXXV

(Книга IV, глава 10)

О стране Нагайской и Астраханской, а также о жителях их

При первом же вступлении в эту местность мы, не пускаясь, еще далеко в путь, рассмотрим немного положение и особенности как главного города, так и жителей его.

Древние описыватели мира и земель, как-то: Птолемей, Страбон и другие, следовавшие их примеру, или совсем не упоминали, или лишь в немногих словах говорили о живущих здесь и по соседству татарах; обыкновенно под общим названиям скифов понимались и сарматы и татары. Между тем они отличаются друг от друга весьма существенно, как по жизни, нравам и обычаям, так и по местностям и названиям. Матвей из Мехова ^[265], поляк, писавший 150 лет тому назад, говорит в предисловии к своей книге «о двух Сарматиях», что древние писатели потому не могли написать об этих племенах ничего определенного, что они — в противоположность мнению некоторых новых исторических писателей — в древние времена не жили здесь, но что являются новым народом, который, считая от его времени, не более чем за 300 лет пришел сюда с востока. В 1211 г. — говорит он в другой главе — в мае месяце показалась большая комета, направлявшаяся в сторону Дона и России и простиравшая свой хвост к западу; этой-то кометой и было предсказано прибытие нынешних татар. Действительно, годом позже эти разбойничьи народы бежали из Индии, так как там они умертвили собственного государя, соединились с некоторыми северными жителями, сходными с ними, направились к Понту, где жили г[о]ты, а затем перешли на жительство к берегам Дона и Волги, стали неоднократно нападать на русские земли (что они делают и до сего дня) и существовали здесь грабежом.

В 8 главе он же перечисляет их названия, разделяя их на 4 орды или толпы, и называет их «заволжскими», «перекопскими», «казанскими» и «нагайскими». Ему следует Гвагнин, а Гвагнину Joan Raw в своей космографии. Гвагнин, правда, определяет у татар 16 орд. Волжскими эти писатели, конечно, зовут тех, кто живут у Волги. Таковыми могут быть и черемисские, казанские и другие татары. Что же касается нагайских, то ясно, что они живут в Нагайской земле. Я оставляю в стороне, как означенные и другие писатели называют этих татар, как они их делят и какие отводят им места. Я сообщу лишь то, что я видел сам и услышал в наше время.

Нагайской землей является страна, населенная нагайскими татарами; она занимает область между реками Волгой и Яиком ^[266] вплоть до Каспийского моря. Главным городом здесь Астрахань, по имени которой иные называют и всю эту землю. Полагают, что государь, построивший этот город и владевший им некогда, назывался будто бы Астраан. Город этот не лежит, как говорит Герберштейн и думают иные, в нескольких днях пути от реки внутри страны, но примыкает к главному течению реки Волги и лежит на острове Долгом, образуемом отделяющимся рукавом Волги.

В Астрахани я, при помощи повторных исследований, определил высоту полюса в 46°22?. Здесь климат довольно теплый. В сентябре и октябре здесь погода была так хороша и тепла, как у нас в жаркое лето, особенно когда дул северо-восточный ветер или ветер с Волги. Когда он, однако, шел с юга, со стороны моря, то он обыкновенно приносил с собой холод, а иногда воздух, от которого пахло морем. В июне, июле и августе, когда мы находились там во время обратного нашего путешествия, жара была очень сильная, но, ввиду постоянных ветров, нам она не казалась тягостною. Зима, хотя и длится не дольше 2 месяцев, приносит с собой такой холод, что Волга — в противность мнению некоторых писателей — совершенно замерзает, и на ней можно ездить на санях.

Остров Долгий, так же как и суша направо от него, за рекой, — песчаный и неплодородный, налево же, к востоку, как и вообще вплоть до Яика, как говорят, имеются хорошие пастбища. По эту сторону Волги к западу имеется большая ровная и сухая степь. По направлению к Понту или Черному морю эта степь простирается на 70, а к югу к Каспийскому морю на 80 немецких миль. Мы ее измерили в 11 трудных дневных переходов, о которых ниже будет сказано. Эта пустыня доставляет великолепнейшую соль, встречающуюся здесь в различных ямах, лужах и стоячих озерах, из которых самые замечательные: Мочаковское, в 10 верстах, Каинково, в 15, и Гвоздовское, в 30 верстах от Астрахани. В лагунах или соляных лужах имеются соляные жилы, через которые рассол подымается вверх; под влиянием солнечной жары, соль выпаривается на поверхность в виде ледяных глыб кристальной чистоты и толщиной с палец; у нее приятный запах фиалки. Каждый желающий может собирать эту соль, платя лишь великому князю за 2 пуда (в пуде 40 фунтов) и копейку или шиллинг пошлины. Русские ведут обширную торговлю солью, свозят ее на берег Волги, насыпают большими кучами и развозят по всей России — по не всей Мидии, Персии и Армении, как говорит Петрей в своей «Московской хронике». Дело в том, что в этих странах имеются собственные великолепные соляные россыпи ^[267]… Кроме того, неверно то, что он рассказывает, будто в двух милях от Астрахани находятся 2 соляных горы, именуемые Бузин и до того неистощимые, что если бы даже 20 или 30 тысяч человек ежедневно со всех сил своих отбивали и отламывали части от такой горы, то и в таком случае, после усиленной их всех работы, не было бы видно, отломано ли что-либо или отбито от горы, так как гора растет тем сильнее, чем сильнее отбивают от нее части и притом она так тверда, как скала. Такой горы во всей этой стране не найти; вероятно, она перешла в Утопию ^[268]. Относительно же соляных луж несомненно, что чем больше снимать с них соляных глыб, тем более они садятся на них, так как в рассоле нет недостатка у богатых источников.

На Волге от этого места до Каспийского моря, лежащего в 12 милях от Астрахани, совершается чрезвычайно богатая ловля рыбы всевозможных сортов; рыба эта весьма дешева, так как за 1 грош можно купить 12 больших карпов, а 200 стерлядей или малых осетров (это очень вкусная рыба) за 15 грошей. Здесь же имеется и очень много раков; так как ни татары, ни русские не едят их, то их без всякого внимания выбрасывают.

Вокруг этих мест, ввиду близости моря и многих лежащих под Астраханью тростников и лесистых островов, имеется очень много пернатой дичи, особенно много диких гусей и больших красных уток, которых татары умеют быстро ловить с помощью обученных соколов и ястребов. Здесь имеется и много диких свиней, которых татары преследуют и продают задешево русским, так как сами они, в силу закона своего, не могут их есть.

Что касается садовых плодов, то они здесь так великолепны, что мы лучших не находили даже в Персии: это яблоки, квиты, грецкие орехи, большие желтые дыни, а также арбузы, именуемые у турок и татар karpus — так как они очень холодят, а у персов — hinduanae, так как индусы некогда ввезли их в Персию (они строением похожи на дыни или, вернее, на тыквы, имеют зеленую корку, мякоть телесного цвета, очень водянистую и сахарной сладости, и черные зерна). Подобного рода арбузов и дынь татары доставляли еженедельно возов 10–20 в Астрахань на рынок по очень дешевой цене.

Раньше здесь вовсе не родился виноград. Персидские купцы доставили в Астрахань первые виноградные лозы, посаженные старым монахом в монастыре перед городом. Так как заметили, что они вполне удаются, то в 1613 г., по приказанию великого князя, означенный монах устроил настоящий виноградник, который затем из году в год все расширялся. Он приносит великолепные большие и сладкие гроздья, которые частью наряду с другими плодами, получаемыми в тут же устроенном фруктовом саду, посылаются к великому князю в Москву, а частью продаются в стране воеводам и боярам. Теперь и некоторые астраханские горожане у домов своих устроили виноградники, и, например, наш хозяин говорил нам, что его виноградник принес ему в этом году до 100 талеров. Мне в нынешнем году принесли достоверное известие, что в настоящее время в Астрахани будет разводиться такое количество винограда, что ежегодно 50–60 пип, или больших бочек вина, отсюда будет доставляться в Москву. У них имеется свой виноградарь Иаков Ботман, учившийся у нас в Готторпе у его княжеской светлости придворного увеселительного садовода.

Упомянутый мной монах имел от роду 105 лет; он был по рождению австриец, взятый на войне в плен еще мальчиком, был доставлен в Россию, здесь перекрещен, обращен в русскую веру и сослан сюда в монастырь. В данное время он имел в своих руках управление всем монастырем. Он владел еще небольшим количеством немецких слов, сделал много добра тем из нас, которые его посетили, пришел также посетить послов и принес им в подарок фрукты с деревьев, посаженных им собственноручно. Он был все еще веселого нрава. Когда он выпил пару чарок водки, он начал показывать свою силу и плясать без палки, хотя и трясущимися ногами. Он говорил, что в этой стране много здоровых и весьма старых людей.

Жителями этой нагайской или астраханской области, как уже сказано, раньше были исключительно татары. Они имели своего царя, состоявшего с казанскими и крымскими татарами в дружбе и союзе, так что противник, нападавший на одного из них, имел дело со всеми тремя. Поэтому великому князю Ивану Васильевичу через два года после завоевания царства казанского пришлось иметь войну и с царством нагайским, которое он также покорил себе. Столица нагайская, Астрахань, 1 августа 1554 г. ^[269] была взята штурмом, татары были изгнаны из нее, и город был занят русскими.

Город этот впоследствии тиран укрепил толстой каменной стеной, нынешний же великий князь велел расширить его и построить около него «Стрелецкий город» или часть, где живут стрельцы. Если смотреть извне с Волги, которая здесь шириной в 2260 фут, то город этот оказывается красивым ввиду многих башен и церковных колоколен, а внутри он состоит большей частью из деревянных строений. Он хорошо укреплен сильным гарнизоном при многих, — как они говорят, 500 — металлических орудиях, в числе которых имеются несколько картаульных и полукартаульных, которые мы сами видели. Теперь, говорят, здесь имеются 9 приказов, каждому из которых принадлежат 600 стрельцов, постоянно стоящих наготове и настороже, под начальством двух воевод ^[270], канцлера [дьяка] и нескольких капитанов; они должны держать татар в узде. В городе не только русские, но персияне и индийцы, все имеют по своему рынку. Так как и бухарские, крымские и нагайские татары, а также армяне (христианский народ) со всякими товарами ведут тут большую торговлю и промыслы, то как говорят, город этот и приносит ежегодно его царскому величеству большую сумму, — даже одних пошлин 12 000 рублей, или 24 тысячи рейхсталеров.

Туземные татары — частью нагайцы, частью крымцы — не имеют права селиться в городе, но лишь в определенных местах за городом, не имея при том права огораживаться иным чем-либо, как лишь частоколом. Впрочем, у них и по всей их стране нет укрепленных городов или деревень, они живут в избах [кибитках], которые круглы, с диаметром обыкновенно в 10 фут, сплетены из тростника или камыша и похожи на корзины для кур у нас; сверху они покрыты войлоком, в середине которого оставлено отверстие для дыма; впрочем, близ этого отверстия прикрепляется еще кусок войлока, который может вертеться по ветру. Когда зажженный ими из сухого кустарника и сушеного коровьего помета костер выгорит, а также уйдет и дым, то они опускают верхний кусок войлока; а если погода холодная, то вся изба окружается войлоком или тростником. Тогда жены и дети сидят вокруг угольев и золы. Таким образом на продолжительный срок сохраняется тепло. Подобного рода избы изображены на помещенном ниже [при описании обратного путешествия] плане города.

Летом у них нет постоянного местопребывания в каком-либо месте; они меняют и перемещают свое местопребывание всякий раз, как им приходится искать для скота свежих и хороших пастбищ. Тогда они ставят свои избы на высокие телеги, которые всегда стоят возле них, и перекочевывают с женами, детьми и домашним скарбом, размещенными на коровах, волах, лошадях и верблюдах. Поэтому-то русские и назвали их «половцами» ^[271] за эту постоянную погоню за местом, «ловлю полей». Зимой они, разделившись на несколько орд (можно сравнить с немецким [употребительным в Шлезвиге] выражением Harde — «округ») или отрядов идут к Астрахани и селятся в таком расстоянии друг от друга, чтобы в случае нужды поспеть друга к другу на помощь. Нередко на них нападают и грабят их постоянные их враги калмыки, не только рассеянные отсюда до Саратова и называемые в этих местах булгарскими татарами, но живущие и за Яиком; набеги свои они совершают в то время, когда вода замерзнет и везде оказывается удобным перебегать через нее. Чтобы, однако, татары были в состоянии тем легче встретить врагов и защититься, им в это время из русской оружейной палаты выдаются ружья и другое военное снаряжение, которое они в начале лета опять возвращают. Другого оружия они не имеют права держать при себе.

Они, правда, не платят великому князю дани, но когда он захочет, чтобы они выступили в поход против врага, то они должны являться, что, впрочем, они делают охотно в надежде на добычу, которая является лучшим источником богатства у них так же, как у дагестанских татар, о которых будет речь при описании обратного путешествия. Они быстро могут собрать несколько тысяч человек и они очень смелы при нападении на врага.

Им, правда, разрушается иметь своих собственных князей, атаманов и судей, но чтобы не было оснований ожидать мятежа, несколько человек их мурз или князей всегда должны поочередно храниться и содержаться в Астрахани в кремле в качестве заложников.

Нагайские, а равно и крымские татары, дородны, низкорослы, с широкими лицами и небольшими глазами, кожа их черно-желтая, и у мужчин лица сморщенные, как у старух, в бороде у них волос мало, а головы они догола бреют.

Все они носят длинные кафтаны частью из серого сукна, частью — особенно нагайцы — шубы и шапки из овечьей кожи, с вывернутым наружу мехом. Женщины, которые не очень безобразны лицом, носят белые полотняные одеяния и складчатые круглые шайки, заостряющиеся кверху, вроде каски; спереди они обсажены и увешаны русскими копейками, точно кольцами. Родившаяся первой, а также и некоторые другие из их дочерей, если они еще в чреве матери были родителями обещаны Богу или известному имаму и святому, носят в знак рабской преданности своей в правой ноздре кольца с бирюзой, рубином или кораллами; подобные же кольца носят мальчики в ушах. Этот же обычай имеется у персов ^[272]… Дети ходят голые, без сорочек, и у всех у них отвислые животы.

Пищу себе эти татары добывают скотоводством, рыболовством и птицеловством. Их рогатый скот велик ростом и силен, подобно польскому, а у овец, подобно как у персидских, имеются большие толстые хвосты из чистого сала, висящие иногда от 20 до 30 фунтов. У них отвислые уши, как у собак водолазов, и высокие изогнутые носы. Лошади их невзрачны, но сильны и очень выносливы. У них имеются и верблюды, но редко с одним, а обыкновенно с двумя горбами на спине; последних они зовут боггур, первых товэ.

Обыкновенное кушанье татар составляет вяленая на солнце рыба, которую они едят вместо хлеба; рис и пшено они мелют и приготовляют из них лепешки, которые жарят в растительном масле или меду. Наряду с другим мясом они едят и верблюжье и конское; пьют они воду и молоко, причем особенно кобылье молоко считают за лакомый и здоровый напиток. Поэтому, когда однажды послы поехали посмотреть их орды и лагери, они им налили этого молока из кожаного мешка и подали выпить.

Религия татар магометанская, причем они исполняют обряды не персов, а турок. Некоторые из татар приняли русскую веру и дали себя окрестить. Они выказали любезность по отношению к нам, и один из их мурз или князей захотел, в угоду послам, устроить соколиную охоту и даже сделал необходимые для этого приготовления, но воевода запретил это ему.