НОВЫЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ

НОВЫЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ

Нам осталось окончить рассказ о судьбе самого Ильина. Двадцать лет заключения не отразились на его взглядах. Внешнее давление, оказанное властями, наталкивалось на железную волю – он не сделал ни единой уступки господствующей церкви, не отрекся ни от единого слова. Призывы к покаянию и возвращению в лоно православия не имели успеха. 70-летний старик стойкостью своих взглядов внушал уважение.

Архимандрит Соловецкого монастыря присоединился к просьбе родных Ильина об облегчении участи узника, ибо северный климат, при отрезанности на полгода от материка, губительно сказывался на его здоровье. Интересно отношение к Ильину графа П.А. Шувалова, шефа жандармов, высказанное обер-прокурору Синода графу Д.А.

Толстому: "Хотя и нет надежды на сознание Ильиным его заблуждений, было бы несовместимо с духом настоящего времени оставить его в заключении на всю жизнь"39.

Синод нашел возможным перевести его в Суздальский Спасо-Ефимовский монастырь, а спустя шесть лет, в 1879 г., на 21-м году заключения, ему разрешили покинуть монастырь с обязательством жить в Митаве, где успех его проповедей среди протестантов был маловероятен. В Митаве он вернулся к старой мысли о создании общей религии. Ильин писал безостановочно и многократно – евреям вообще и лично барону Ротшильду, римскому папе, вселенским патриархам, генералу Армии спасения, императору Александру II, английской королеве Виктории, "во все академии и университеты", он обращался даже к мусульманам и мормонам. Эта интенсивная жизнь была прервана арестом группы иеговистов в Екатеринбурге, куда он в 1887 г. был вызван на судебный процесс в качестве обвиняемого.

Дело же, суть которого сводилась к обвинению в отпадении от православия и осквернении икон, началось значительно раньше. Доносчиком выступили церковные власти, утверждавшие, что сектанты проявляют "дерзость", а именно: совершенно отказались от внешнего соблюдения православия и дошли до того, что один из них, Деньгин, 6 апреля 1885 г., сидя на берегу у заводской плотины, не встал и не снял шапки при прохождении мимо него Крестного хода, а на замечание священника отвечал: "Какое ваше дело", – и заявил, что он субботник и не признает священников и икон. Это место требует особого комментария.

Приблизительно в это же время (1883 г.) на очередной передвижной выставке выставлялась знаменитая картина И.Е. Репина "Крестный ход в Курской губернии", вызвавшая крайне резкую реакцию в церковных и правых кругах. Это и понятно: картина наносила совершенно ошеломляющий удар по православию. Ни одна фигура, изображенная на этом полотне, не соответствовала религиозным идеалам. Среди страшной, пьяной и возбужденной толпы светлый праздник Христова Воскресения совершенно терял свое значение. Исследователь писал: «"Крестный ход", с его многофигурной композицией, с его яркими образами, – это не просто эпизод из жизни народа, это своеобразный портрет русского общества того времени, портрет без прикрас и без заострений»40. В воспоминаниях Репина есть описание праздника Петра и Павла в одном из поволжских сел: «Вся улица была грязна и пьяна. Ватага мужиков или парней, взявшись за руки и растянувшись поперек всей широкой улицы, горланили во всю глотку, кто в лес, кто по дрова, какие-то песни, "писали мыслете" по всей длине улицы вдоль над Волгой и бесстрашно шлепали лаптями по глубоким лужам. Я заметил, что некоторые, особенно молодые парни, даже не будучи пьяными, нарочито притворялись такими до "положения риз". Это, оказывается, поднимало их в общественном мнении деревни…»41 К.П. Победоносцев по поводу одной из картин Репина писал Александру III: "Сегодня я видел эту картину и не мог смотреть на нее без отвращения… Удивительное ныне художество, без малейших идеалов, только с чувством голого реализма и с тенденцией критики и обличения.

Прежние картины того же художника Репина отличались этой наклонностью и были противны. А эта его картина просто отвратительна… Есть и портрет самого художника на выставке; черты лица его объясняют, что вынуждает его выбирать и рассказывать такие моменты"42. О каких это чертах лица Ильи Ефимовича писал Победоносцев? Неужели ему не понравилась семитская внешность сына чугуевского кантониста? (Замечание в скобках. Это не фантазия автора. В отношении И.Е.

Репина есть удивительное воспоминание К.И. Чуковского: "Мережковский однажды изрек: – Люди разделяются на умных, глупых и молдаван. Репин – молдаванин. – И Блок тоже! – громко крикнула из другой комнаты З.Н. Гиппиус. В ту минуту мне показалось, что я их понял". Что же понял Корней Иванович? Сразу после приведенных слов он рассказывает о том, что хотел опубликовать в "Литературной газете" рецензию на книгу Марка Исаевича Копшицера. Ему отказали: "Это не наш профиль". К.И. отвечал: "Тут виноват не ваш профиль, а профиль Копшицера"43.

Кажется, "профили" Репина, Блока и Копшицера совпадают… и если бы "они" знали о настоящем профиле самого Чуковского… Окончание замечания в скобках.) Что же касается сектанта Деньгина и его поведения во время крестного хода, то он не мог в силу правил "Десного братства" проявлять "дерзость", ибо в ведомости грехов, записанной рукой самого Николая Сазонтьевича, за хулу перед ошуйными их веры, обряда или проповеди – полагалось наказание.

Возвращаемся к Ильину. Как мы уже знаем, его родные выхлопотали ему освобождение от суда по возрасту и состоянию здоровья. Радостная весть об освобождении "Всемирного святителя" облетела заводских иеговистов. С востогом пели сектанты гимн, сложенный в заключении Ильиным:

Ура, Царь Сиона!

Осанна, Иисус!

Смял ты Дракона

И спас нас от уз44.

В беседе со своими поклонниками Ильин припомнил, сколько его врагов уже находятся в аду: здесь и пресловутый Бенкендорф, и сам царь Александр, и многие митрополиты и архимандриты. Кстати, о гибели императора он знал заранее – ему приснился "вещий" сон45.

Однако Ильина арестовали вновь: в Нижнем Тагиле, в доме его старых друзей Волгиных. Это было тягостно. Суд в Екатеринбурге состоялся без его участия. В заявлении, поданном им, Николай Сазонтьевич обозвал своих судей "двуногими псами", провозгласил Сенат и Синод сонмом губителей, царя назвал деспотом и даже Антихристом, который как владетель Московии и Тоболии будет поражен Господом вместе с "ошуйными". Он объявил чинопочитание и военную службу "прелестью" сатаны. В социальном плане Ильин провозгласил полное равенство, отвергая существующий церковный и общественный строй, проповедуя человеческое братство в будущем республиканском Иерусалиме46. Свою гневную брошюру, направленную прокурору Екатеринбургского суда, он назвал "Кол в горло, вбиваемый 7-ю ударами стопудовым молотом истины каждому изрыгателю всякой лжи и хулы на Егову и на всех друзей и другинь…". В другом послании он назвал русское царство – жидовско-польско-немецким царством и при этом ссылался на "Польский катехизис"47.

Н.С. Ильин достиг высшего интеллектуального признания, удостоившись чести, которая до него выпала Чаадаеву: заочный суд признал его душевнобольным, и он был отправлен обратно в Митаву, где два года спустя, 3 июля (ст. ст.) 1890 г. скончался. Он завещал своим последователям:

Ни церквей, ни алтарей не создавать,

А на всяком месте Бога прославлять,

Ни обрядов, ни попов не сочинять;

Всяк свою мысль должен Богу выражать,

Ибо каждый брат есть царь и иерей.