Глава XX. Англия при Генрихе Четвертом, Болингброке (1399 г. — 1413 г.)

Глава XX. Англия при Генрихе Четвертом, Болингброке (1399 г. — 1413 г.)

При Ричарде Втором в Англии нашумели проповеди Уиклифа, клеймившего гордыню и коварство папы и его клевретов. То ли новый король хотел снискать благоволение духовенства, то ли надеялся, прикинувшись страшно набожным, убедить самое Небо, что он не узурпатор, — не знаю. Оба предположения вполне правдоподобны. Верно одно: Генрих начал свое правление с показательной расправы над последователями Уиклифа, которых звали лоллардами или еретиками — хотя его отец, Джон Гонт, разделял их взгляды, как, судя по всему, до поры до времени и он сам. Так же верно, что именно Генрих ввел в Англии отвратительный и зверский обычай сжигать людей в наказание за их убеждения. Этот обычай он позаимствовал у так называемой Святой Инквизиции, которая была самым греховным и самым позорным судилищем из всех, тяготеющих на совести человечества, и делала людей более похожими на демонов, нежели на последователей Спасителя нашего.

Никаких прав на корону, как вам известно, король Генрих не имел. Законным наследником престола был Эдуард Мортимер, юный граф Марчский, — мальчик лет восьми-девяти, внук герцога Кларенса, старшего брата Генрихова отца. Однако король добился провозглашения своего сына принцем Уэльским, а юного графа Марчского и его младшего брата запер в Виндзорском замке (правда, не в темнице). Потом он потребовал от парламента решения участи низложенного короля, который сидел смирно и только твердил, что уповает на «доброту брата своего, государя». Парламент посоветовал спрятать Ричарда в какое-нибудь укромное место, откуда его не вытащит народ и куда к нему не проберутся друзья. Генрих одобрил этот приговор, и англичане начали понимать, что Ричарду Второму долго не жить.

Парламент тогда был настолько же шумным, насколько и беспринципным. Лорды с таким остервенением выясняли, кто из них верен присяге, а кто не верен, кто последователен, а кто непоследователен, что, говорят, однажды на пол полетело сразу сорок перчаток в качестве вызова на соответствующее число поединков. Правда же состояла в том, что все они, без изъятия, являлись гнусными лицемерами, которые переметывались от старого короля к новому и обратно, не будучи преданы никому. Вскорости опять подняла голову крамола. Созрел заговор пригласить короля на турнир в Оксфорде и там как бы невзначай прикончить. Об этой кровавой затее, обсуждавшейся на тайных собраниях в доме настоятеля Вестминстерского аббатства, один из заговорщиков, граф Ратлендский, донес королю. Король, вместо того чтобы отправиться на турнир или остаться в Виндзоре (куда разоблаченные заговорщики внезапно нагрянули в надежде его схватить), уехал в Лондон, объявил их изменниками и повел на них огромное войско. Они удалились на запад Англии и провозгласили Ричарда королем, но народ взялся за оружие и всех их перебил. Эта попытка переворота ускорила смерть свергнутого монарха. Пал ли он от руки наемного убийцы, был ли уморен голодом, или сам перестал есть, узнав, что его братья (участвовавшие в заговоре) убиты — сказать трудно. Во всяком случае, душа Ричарда отлетела, а его бренные останки были выставлены в соборе Святого Павла укутанные в саван, не позволявший видеть ничего, кроме ниж. ней части лица. Я почти не сомневаюсь, что его прикончили по приказанью короля.

Французской супруге злосчастного Ричарда было в ту пору всего десять лет, и когда ее отец, Карл Французский, услыхал о бедах девчурки и ее бесприютном житье на чужбине, он сошел с ума, что в последние пять-шесть лет проделывал довольно часто. Французские герцоги Бургундский и Бурбонский собрались идти вызволять бедную малышку, не слишком о ней печалуясь, но рассчитывая урвать что-нибудь у Англии. Бордосцы, испытывавшие какое-то суеверное благоговение перед памятью Ричарда, родившегося в Бордо, целовали крест, называя усопшего — ни много ни мало — первейшим человеком во всем его королевстве и обещаясь показать англичанам, где раки зимуют. Однако пораздумавшись о том, что местные дворяне ограбили их и весь французский народ и что английское правление — бесспорно лучшее из двух, они поостыли, и два герцога, при всем своем могуществе, ничего не сумели предпринять без войска. Тогда начались переговоры между Францией и Англией о возвращении неудачливой маленькой королевы, со всеми ее драгоценностями и отданными за ней двумя тысячами золотых франков, домой в Париж. Король охотно соглашался отослать восвояси юную даму и даже драгоценности, но заявил, что с деньгами расстаться не может. И вот она наконец была в целости и сохранности доставлена в Париж — без своего приданого, из-за чего герцог Бургундский (двоюродный брат французского короля) разругался с герцогом Орлеанским (родным братом французского короля), и эти два герцога ввергли Францию в новые бедствия.

В Англии по-прежнему носились с идеей покорить Шотландию, поэтому Генрих пошел к реке Тайн и потребовал, чтобы король шотландский присягнул ему как сюзерену. Получив отказ, он двинулся к Эдинбургу, однако мало чего этим достиг. Поскольку у англичан исчерпались запасы продовольствия, а шотландцы держались настороже, не принимая сражения, Генрих был принужден отступить. Вечная честь ему и хвала за то, что в этой вылазке он не жег деревень и не истреблял населения, но, напротив, зорко следил, чтобы его вояки не насильничали и не мародерствовали. В свои варварские времена он подал миру великий пример!

Война между обитателями пограничных областей Англии и Шотландии длилась целый год, по прошествии которого граф Нортумберлендский, вельможа, помогший Генриху завладеть короной, взбунтовался против него — вероятно, потому, что Генрих не смог удовлетворить его непомерных аппетитов. Жил тогда один валлийский дворянин по имени Оуэн Глендовер, обучавшийся в лондонской судейской гильдии, а затем служивший покойному королю. Имение его в Уэльсе прибрал к рукам могущественный сосед, родственник нынешнего короля. Поискав правды и не найдя ее, Оуэн взялся за оружие, был объявлен вне закона и провозгласил себя государем Уэльса. Он представлялся колдуном, и не только народ валлийский имел глупость ему верить, но даже сам Генрих, который трижды совался в Уэльс и триады был изгоняем оттуда дикостью природы, дурной погодой и военным мастерством Глендовера, полагал, что побежден чарами валлийца. Однако, отступая, он успел захватить в плен лорда Грея и сэра Эдмунда Мортимера. Позволив родичам лорда Грея выкупить его, король не удостоил такой милости сэра Эдмунда Мортимера. Так вот сын графа Нортумберлендского Генри Перси, по прозвищу Готспер, или Горячая Шпора, женатый на сестре Мортимера, вроде бы обиделся за шурина и поэтому вместе с ощом и еще кое-кем из лордов ускакал к Оуэну Глендоверу и восстал против Генриха. Крайне сомнительно, чтобы это была настоящая причина возмущения. Скорее — предлог. Мятеж тщательно готовился и объединил великие силы. Достаточно сказать, что в нем участвовали Скруп, архиепископ Йоркский, и граф Дуглас, могучий и доблестный шотландский тан. Король не мешкал, и два войска сошлись близ Шрусбери.

В каждом из них было на круг по четырнадцати тысяч человек. Ввиду немочи старого графа Нортумберлендского войском мятежников предводительствовал его сын. Король облачился в обычные латы, дабы обмануть неприятеля, а четыре вельможи, с той же целью, надели королевские доспехи. Бунтовщики пошли ломить стеной и в первые же минуты уложили всех четырех лжекоролей и опрокинули королевский стяг. Принцу Уэльскому раскроили лицо. Но он был храбрейшим и искуснейшим из воинов, когда-либо ступавших по земле, и сражался так хорошо, что королевское войско, воодушевленное его геройским примером, сплотилось и изрубило бунтовщиков на куски. Готсперу пронизало стрелой череп, и столь полным было поражение, что один этот выстрел сокрушил всю крамолу. Граф Нортумберлендский сдался тотчас после того, как усльхал о смерти сына, и получил прощение.

Однако брожение продолжалось. Оуэн Глендовер ускользнул в Уэльс, а средь невежественной черни распространился нелепый слух, будто король Ричард жив. Диву даешься, как это люди могли поверить в подобную чушь! Наверно, они считали, что придворный шут покойного короля, сильно на него смахивавший, и есть их государь. Словно бы, недотерзав страну при жизни, Ричард вздумал еще малость потерзать ее после смерти. Но это не самое худшее. Юный граф Марчский и его брат были похищены из Виндзорского замка. их поймали вместе с похитительницей, некой леди Спенсер, которая свалила всю вину на собственного брата, того самого графа Ратлевдского, что некогда раскрыл заговор, а теперь стал герцогом Йоркским. Герцога лишили собственности, хотя и не головы. Затем старый граф Нортумберлендский, еще несколько лордов и пресловутый Скруп, архиепископ Йоркский, примыкавший к бунтовщикам, сговорились прилепить к церковным вратам листок, в котором обвиняли короля во множестве преступлений. Поскольку Генрих наблюдал за ними недреманным оком, их всех схватили, и архиепископ был казнен. Впервые в истории Англии церковного иерарха покарал закон — король на этом стоял и своего добился.

В ту пору произошло еще одно замечательное событие: в руках Генриха оказался наследник шотландского престола девятилетний Яков. Шотландский король Роберт посадил сына на корабль, спасая его от умыслов родного дядюшки, но по пути во Францию ребенка волею случая захватили какие-то английские моряки. Он провел в плену девятнадцать лет и, многому научась в своей тюрьме, сделался прекрасным поэтом.

Если не считать отдельных стычек с валлийцами и французами, Генрихово царствование протекало довольно спокойно. Несмотря на это, король не знал радости и, вероятно, мучился угрызениями совести из-за того, что неправедно завладел престолом и вогнал в гроб своего жалкого двоюродного брата. Принц Уэльский, хотя храбрый и великодушный, был, по рассказам, гулякой и буяном и будто бы даже замахнулся мечом на Гаскойна, председателя Суда Королевской Скамьи, потому что тот не пожелал поступиться законом ради одного из его собутыльников. Тогда председатель будто бы приказал немедленно увести дебошира в карцер. Принц Уэльский будто бы безропотно подчинился, и король будто бы воскликнул: «Счастлив монарх, имеющий столь беспристрастного судью и столь законопослушного сына!». Все это очень мало похоже на правду, так же как и другая история (великолепно обработанная Шекспиром), согласно которой принц однажды взял корону из опочивальни спящего родителя и примерил ее себе на голову.

Король день ото дня хирел. Лицо у него страшно зачирело, с ним стали случаться жестокие припадки падучей, и черная тоска грызла ему грудь. В конце концов, не дотворив молитвы перед ракой святого Эдуарда в Вестминстерском аббатстве, он в чудовищных корчах грянулся на пол, был перенесен в трапезную и там преставился. Существовало предсказание, что Генрих умрет в Иерусалиме, каковой, вестимо, не есть Вестминстер. Но поскольку трапезная аббатства издавна называлась Иерусалимской палатой, народ говорил, что это один черт, и был вполне удовлетворен свершившимся.

Король скончался двадцатого марта 1413 года, на сорок седьмом году жизни и четырнадцатом — своего царствования, и похоронен в Кентерберийском соборе. Он дважды женился и имел от первого брака четырех сыновей и двух дочерей. Учитывая его двуличие до восшествия на престол, беззаконный захват власти и, в особенности, введение им зверского правила жечь проповедников, именуемых еретиками, можно сказать, что по королевским меркам он был недурным королем.