Проблемы кризиса феодализма

Проблемы кризиса феодализма

Большинство зарубежных историков, в том числе и французских, считают XIV–XV вв. эпохой окончательного кризиса феодализма, затронувшего в той или иной степени все стороны общественной жизни во всех странах Западной Европы. По мнению этих исследователей, благоприятная экономическая конъюнктура непрерывного развития в XI–XIII вв. сменяется в XIV в. резко выраженной депрессией, которую характеризуют падение объема ремесленного и сельскохозяйственного производства, эпидемии и голодовки, убыль населения, финансовый и монетный кризисы, падение сеньориальных доходов, социальные движения, войны, политические кризисы и т. д., и т. п. [102] Историки расходятся между собой в определении хронологических рамок кризиса (считая его началом то конец XIII в., то начало или середину XIV в., а концом — середину или даже конец XV в.) и затронутых им стран. Дискуссионен и вопрос о причинах и следствиях кризиса, но большинство склоняется к признанию главной причиной несоответствие между ростом населения и материальными ресурсами общества и полагает, что кризис до конца разрушил старую экономическую, социальную, политическую и идеологическую структуру, подготовив наступление новой стадии — эпохи Возрождения. В советской науке проблема еще не исследована с должной полнотой [103], особенно для Франции, и тем важнее внимательно присмотреться к характеру процессов и событий, происходивших в течение этих столетий в классической стране европейского феодализма.

Действительно, времена были очень тяжелые. Об этом свидетельствует перечень только самых страшных бедствий: чрезвычайно долгая война с Англией (1337–1453), прошедшая почти целиком на французской территории, массовые эпидемии чумы (особенно «черная смерть» 1347–1349 гг., поразившая около трети всего населения), многочисленные восстания доведенного до отчаяния народа, разгул феодальной анархии и неоднократные острейшие политические кризисы. Военные поражения, убыль населения, разорение городов и сел, истощение материальных ресурсов поставили страну в 20-х годах XV в. на край гибели — ей грозила утрата национального суверенитета.

И, тем не менее, тогда же произошел решающий перелом в военных действиях, приведший вскоре к полной победе над внешним врагом, а затем к сравнительно быстрому в тех условиях возрождению хозяйственной жизни и политической силы. В конце XV в. Франция, наряду с другими передовыми странами, подошла к периоду зарождения капиталистического уклада, а в политическом отношении превосходила своих соседей на континенте, будучи самой сплоченной страной Европы.

Более того, несмотря на тяжелейшую разорительную войну и несомненный упадок экономики, во Франции продолжалось развитие всех ведущих и прогрессивных социально-экономических процессов, хотя внешние обстоятельства были большой помехой и значительно замедляли их темпы.

В деревне (за исключением отсталых областей) восторжествовала денежная рента, продолжалась социально-экономическая дифференциация крестьянства, даже появились, хотя и в небольших масштабах, срочная аренда и временный наемный труд, а в сельских местностях вокруг крупных городов — домашние промыслы, работа на купцов-скупщиков. Укрепили свое положение сельские коммуны — издавна существовавшие деревенские общины, получившие после освобождения крестьян от личной зависимости юридический статус. Коммуны и их выборные уполномоченные представляли деревню в ее отношениях с сеньорами, выступали в суде в защиту прав крестьян. Они сыграли важную роль в крестьянских восстаниях и в организации партизанской борьбы и обороны против внешних врагов. Все внутренние дела деревни находились в их ведении: соблюдение порядка принудительного севооборота и выпаса, пользование общинными угодьями, постройка церквей и других общественных строений.

Таким образом, можно констатировать, что в экономическом и в социальном планах французская деревня отнюдь не регрессировала: старые формы эксплуатации (серваж, барщина и т. п.) были изжиты. Развитие совершалось именно по тому пути, который в дальнейшем привел к зарождению капиталистического уклада.

Еще отчетливее этот процесс протекал в городах, где социально-экономические противоречия стали заметны уже в XIII в. Города развивались, хотя война принесла им не меньше зла, чем селам. Резкое падение объема ремесленной продукции, нарушение налаженных экономических связей между областями, сокращение как внутреннего рынка в связи с отторжением от государства значительных территорий, так и возможностей участия французских купцов в международной торговле — все это пагубно отразилось на экономической жизни городов. Тем не менее в организационном плане ремесло не деградировало, армия была вооружена и боеспособна, а крепости и городские укрепления отстраивались и возобновлялись всякий раз, как только для этого представлялась малейшая возможность. Более того, несмотря на войну, концентрация экономической силы в руках богатых купцов и мастеров ведущих ремесел увеличивалась. В некоторых отношениях война даже способствовала росту их богатств: во-первых, они наживались на предоставлении казне займов под большие проценты, а во-вторых, контроль королевских чиновников над городскими финансами и над всей деятельностью муниципалитетов не мог быть особо действенным в условиях войны и политической разрухи.

Продолжало развиваться экономическое неравенство между ремеслами. Суконщики, оружейники, меховщики, мясники и т. д. подчинили себе смежные профессии. Теперь рост производительности труда, выражавшийся в дроблении ремесел на отдельные очень узкие специальности, приносил выгоду главным образом мастерам богатых цехов. Претерпела также значительные изменения и внутренняя структура цехового и свободного ремесла. В большинстве цехов подмастерья попали в полную зависимость от мастеров, державших заработную плату на таком низком уровне, что она не давала подмастерьям возможности накопить средства для открытия собственной мастерской и фактически приравнивала их к наемным рабочим. Таким образом, структура ведущих ремесел также эволюционировала, хотя и очень замедленными темпами, в направлении к капиталистическому укладу. Однако зародившаяся раздаточная система (в сукноделии, кожевенном производстве и т. д.) в условиях войны не имела возможности для нормального развития.

Захватив полностью власть в цехе, мастера бесконтрольно увеличивали число своих подмастерьев и учеников, удлиняли рабочий день и препятствовали попыткам подмастерьев добиться хотя бы скромного улучшения своей доли. Организованные подмастерьями тайные союзы (компаньонажи) жестоко преследовались городскими властями. Тяжелое положение цеховых подмастерьев и учеников, равно как и внецеховых ремесленников, сближало их с массой чернорабочих, сезонников и прочей бедноты, прилив которых в города особенно усилился в связи с войной. В крупных городах они даже численно преобладали над мелкими и средними самостоятельными мастерами и торговцами и очень страдали от своего бесправия, так как их и без того скудные заработки произвольно облагались городским советом, к выборам которого они не имели никакого касательства. На них падала немалая доля городских сборов и государственных налогов, распределявшихся олигархией купцов и мастеров отнюдь не пропорционально доходам, что позволяло богачам изымать из обложения значительную часть своего имущества.

Параллельно обогащению городской верхушки шло возрастание ее политического веса, что особенно ясно сказалось в собраниях Генеральных Штатов, в парижском восстании 1356–1358 гг. и вообще в действиях городских муниципалитетов в обстановке войны и политических кризисов.

Итак, основные линии социально-экономического развития Франции в XIV–XV вв. не позволяют говорить об общем кризисе феодализма. Феодальная хозяйственная система вступила в это время лишь в первую фазу своего разложения и до ее действительного кризиса было еще далеко. В XIV–XV вв. еще только создавались условия для возникновения в будущем Элементов капиталистического уклада. Об этом свидетельствуют как победа денежной ренты, т. е. широкое распространение товарно-денежных отношений в деревне, так и эволюция ремесленной организации, не только способствовавшая накоплению денежных богатств у крупных купцов и мастеров ведущих ремесел, но и подготовлявшая их к роли организаторов производства. Параллельно шел процесс появления наемных рабочих из городского населения.

Очень важно отметить, что подобная эволюция происходила во Франции далеко не во всех ремеслах; ее преимущественной сферой были те отрасли (текстильное и кожевенное производство, судостроение и т, п.), в которых в XVI в. начался переход к мануфактуре. Остальные ремесла изменялись в XIV–XV вв. несравненно медленнее.

Крестьяне в поле близ Парижа. Из «Великолепного часовника герцога Беррийского». Миниатюра братьев Лимбургов. XV в.

Еще более постепенной была эволюция аграрного строя. Феодализм родился в деревне, и она долгое время оставалась его цитаделью. Во Франции — классической стране феодализма — разложение феодальной аграрной системы совершалось особенно долго. В XIV–XV вв. оно только начиналось; такие новые явления, как наемный труд или срочная аренда, были еще очень мало распространены, и война сильно мешала их дальнейшему развитию.

Применительно к Франции трудно говорить о XIV–XV вв. как о периоде острого кризиса барского хозяйства (что характерно, например, для Англии). Постепенное исчезновение домена началось значительно раньше, еще в XII–XIII вв.; в XIV в. в подавляющем большинстве источников содержатся данные, свидетельствующие уже об окончании этого процесса, а не о его начале. Характерно, что во Франции барщина почти никогда не коммутировалась прямо в денежную ренту (как это часто бывало в Англии именно в XIV в.); уже в XII в. она уступила место натуральному оброку. Столь же закономерно протекал и процесс личного освобождения крестьян, и не менее существенно то, что выкупали они свои личные повинности, а не барщину.

Если считать признаком кризиса падение объема сельскохозяйственного производства, как полагают французские историки, то и это навряд ли доказательно. Война, разорение деревни, уменьшение численности сельского и городского населения мешают разглядеть точное положение вещей, т. е. проверить, был ли упадок вызван этими или другими причинами. Однако преобладание крестьянского хозяйства над барским само по себе не являлось в тех условиях причиной сокращения объема сельскохозяйственной продукции. Именно во Франции, где мелкокрестьянское хозяйство очень долго оставалось основой земледелия, оно доказало свою приспособляемость, бесперебойно снабжая растущую промышленность сырьем и городское население продовольствием.

Итак, победа денежной ренты и эволюция ремесла сами по себе свидетельствуют лишь о начале разложения феодальных производственных отношений, а не о кризисе всей системы в целом. Вопрос о якобы непременном в тех условиях падении объема сельскохозяйственной продукции вследствие господства крестьянского хозяйства, весьма спорен. Но остаются убыль населения, социально-политический кризис и войны. Их отрицать никак невозможно.

Однако на современном этапе исследования проблемы нельзя считать демографические явления доказанной первопричиной кризиса, как это принято в зарубежных трудах. Слишком мало источников для каких-либо убедительных датировок и определения масштабов убыли населения. Путают расчеты и грандиозные эпидемии чумы, унесшие миллионы жизней, хотя демографическое падение началось, по мнению многих историков, значительно раньше. В тех же случаях, когда богатство сведений позволяет детально проследить историю какой-либо области или района, причиной убыли населения и всяких бедствий оказывается именно война [104].

Вопрос о том, чем именно были вызваны эти небывало затяжные и разрушительные войны, представляет, на наш взгляд, наибольший интерес при исследовании природы явлений, характерных для XIV–XV вв. Рассмотрим его подробнее.