Мистические корни голода — 1933

Мистические корни голода — 1933

У Леонида Смилянского, довольно известного в прошлом украинского советского писателя, есть повесть «Периферия», описывающая построение социализма в отдаленной провинции. В одном из эпизодов произведения (его действие происходит в конце 1920-х годов) некая юродивая Настя ходит по базару и кричит о том, что закрывают храмы и высылают архиереев. В ответ слышится лишь хохот. Окружающих явно не волнует положение религии в стране. И тогда, обращаясь к собравшимся вокруг нее торговкам и крестьянам, юродивая вдруг объявила: «Скоро и ноги вашей не будет на базаре — погонят вас, чтобы вы опухли от голода». И чуть погодя добавила: «Люди прокляты… Они забыли, что скоро один другого есть будут — такую им Бог кару готовит».

Персонажи «Периферии», как впрочем и ее автор, воспринимали подобные слова не иначе, как бред сумасшедшей. По зловещей иронии судьбы, повесть, написанная в 1930 году, вышла в свет отдельным изданием в 1933-м, когда «бред» стал страшной реальностью. Сам того не желая, Смилянский оказался пророком. Больше «Периферию» не переиздавали. Она не вошла даже в четырехтомное собрание сочинений писателя, вышедшее в начале 1970-х годов. Слишком уж точным (ужасающе точным!) было «предсказание».

Между тем, та забытая повесть помогает понять суть событий, называемых сегодня «голодомором». Ныне обнародована масса подробностей тогдашней трагедии. Ее изучают, много пишут о причинах и последствиях случившегося. Публикуются официальные документы и свидетельства уцелевших очевидцев. Одно лишь ускользает от внимания голодомороведов. Они обходят стороной вопрос о том, что представляло собой украинское село накануне катастрофы 1932–1933 годов.

А картина была неприглядная. С конца 1920-х годов в Украинской ССР (и во всем Советском Союзе) развернулась массовая кампания антирелигиозных гонений. Кампания инициировалась властями, однако население в большинстве своем не только не противилось ей, но и поддерживало. На сельских сходах принимались решения о закрытии храмов, использовании церковных зданий для хозяйственных нужд или превращения их в клубы. «Бог нам больше не нужен!» — громогласно заявляли крестьяне. В центре селений устраивались большие костры, куда жители сносили вынесенные из хат иконы. С закрытых храмов снимались кресты и колокола. Изгонялись (часто с применением насилия, сопровождаемого насмешками и издевательствами) из сел священники. Целые районы «освобождались» от «религиозного дурмана», гордо рапортовали, что на их территории не осталось «ни одной церкви, ни одного попа». «Социалистическое переустройство сельского хозяйства, обусловило отход широких трудящихся масс от религии» — восторженно писал журнал «Безвiрник», орган «Союза воинствующих безбожников Украины». Сам указанный «Союз» на начало 1932 года насчитывал 2 млн. 300 тыс. членов.

Справедливости ради надо сказать, что не все крестьяне поддерживали «войну с Богом». Однако среди неподдерживающих — большинство предпочитало молчать. Открыто протестовали немногие. И эта немногочисленность сопротивлявшихся позволяла властям безбоязненно репрессировать их, а заодно поощряла правящий режим на новые агрессивные действия.

Так и подошли 1932–1933 годы. Ну, а потом случилось то, что случилось. «Села стояли почти пустые, дворы и улицы позаростали высокими бурьянами» — так в одном из сборников свидетельств о голодоморе описывает последствия трагедии очевидец из села Липово под Кременчугом. Безусловно, это был ужас. Но если просмотреть вышеназванный журнал «Безвiрник», то можно обнаружить там упоминание об этом селе как о месте активной деятельности воинствующих безбожников. Церковь там закрыли с одобрения населения, жители (во всяком случае их большинство) решили, что проживут без Бога.

Вот другое свидетельство очевидца: «В нашем селе Винницкие Ставы (Киевщина) от голода умерло тридцать процентов моих земляков». Тоже ужасно. Но и это село упоминается в том же журнале по тому же поводу.

Аналогичным образом описывает кошмар 1933 года уцелевший свидетель из села Веселый Кут Таращанского района, где люди умирали от голода прямо на улице. Только Веселый Кут также оказался «безбожной зоной».

Перечень примеров можно продолжить. То, что происходило в различных селах Украины (как, кстати сказать, и в селах многих регионов РСФСР) в 1932–1933 годах в общих чертах похоже. Но и картина предголодоморных лет там примерно одинакова. Наверное, можно было бы попытаться установить взаимосвязь между двумя событиями. Это огромное поле деятельности для историков. Однако руки до него у голодомороведов почему-то не доходят.

Как не доходят у них руки и до другого. Одновременно с антицерковной кампанией в селах происходило и так называемое раскулачивание. И если об ущербе, нанесенном этим процессом сельскому хозяйству, написано уже немало, то другая сторона происходившего находится (опять же) за рамками внимания исследователей. Для наглядности стоит вновь обратиться к одному из сборников свидетельств о 1933 годе. Вот, например, цитата из воспоминаний жителя села Макиевка (оно находится под Нежином): «В феврале — голод и в хате шаром покати. И блуждали по селам люди в поисках гнилой картошки или перемерзлой свеклы. В левадах по берегам реки Перевид дерли кору с деревьев, обрезали ветки вербы, ели почки, молоденькие листья и травы». И далее: «Подобрали в тот день на базарной площади закостеневшего старичка с плетеной корзинкой и сгорбленную старушку с торбочкой, направили трупы в Галицкую больницу. Там, в мертвецкой, уже двадцать четыре мертвеца было».

Такое свидетельство не может не вызвать содрогания. Но вызывает содрагание и другое сообщение (если, конечно, в него вдуматься), из газеты «Нове село» за январь 1930 года: «На Нежинщине бедняки и середняки сел Галица и Макиевка Лосиновского района, объединившись в сельскохозяйственную артель, постановили выселить кулаков за пределы села, отобрать у них землю, скот, инвентарь и передать все коллективу». И зажиточных крестьян («кулаков»), виновных лишь в том, что они были хорошими хозяевами, вместе с членами их семей посреди зимы выгоняют из собственных домов, а теперь уже бывшие односельчане («бедняки и середняки»), не испытывая мук совести, делят их имущество между собой. Последствий долго ждать не пришлось. Как тут не вспомнить еще одну цитату, из Библии: «Горе тому, кто без меры обогощает себя не своим, — надолго ли?»

О том, что происходящее до добра не доведет, борцов «с попами и кулаками» предостерегали неоднократно. «Будет голод», «Будет страшный голод», «В конце пятилетки (то есть в конце 1932 года — Авт.) придет сатана» — таких пророчеств было множество (Смилянский тут ничего не придумал). Тот же журнал «Безвiрник» в 1929–1931 годах регулярно сообщал о них, разумеется в насмешливом тоне, подавая как образчики «религиозного мракобесия» и «кулацко-поповской пропаганды». В одном из пророчеств был даже точно указан срок. Мартовский номер «Безвiрника» за 1929 год писал, что в Ровенецком районе на Луганщине некий Зинченко в религиозной проповеди прокомментировал творящееся в селах: «Все это дела дьявольские, всему этому будет конец в 1933-м году». Упивающуюся своим безбожием толпу предупредили. Так ведь не верили.

Видимо, нужно оговориться: как бы там ни было, трагедия 1932–1933 года все равно ужасна. Злорадное морализаторство, типа: «Получили, что заслужили» здесь неуместно. Однако нельзя искать виновников случившегося исключительно в Кремле. Из трагического прошлого надо уметь делать выводы. Дабы оно не повторялось.

Между прочим, в 1933 году такие выводы делались. Хотя советская пресса о голоде, как правило, не писала, правдивая информация на страницы СМИ иногда просачивалась. Скажем, все в том же журнале «Безвiрник» за 1933 год автор одной из статей сообщал, что в течение февраля-мая он «с бригадой массовой работы» объехал 18 сел Ново-Водолазского района Харьковской области. «Классовый враг немало поработал на религиозном фронте, чтобы по своему «пояснить» трудности, переживаемые в районе некоторыми колхозами, — говорилось далее. — Нам пришлось услышать достаточно законченные обобщения, в которых все сводилось вот к чему: «Бог покарал людей за то, что они его забыли. Раньше не было ни машин, ни удобрений, но зато был хлеб». Вместе с тем высказывалось сожаление по поводу того, что, мол, «хороших хозяев разорили» (кулаков), «у людей отбирают хлеб» и т. п. Есть много конкретных указаний об усиленном распространении попами и кулачеством этого тезиса».

Правда, автор тут же успокаивал своих читателей, отмечая, что «такое объяснение распространено было среди колхозников очень мало». Вот и сегодня глубинных причин трагедии 1932–1933 годов пытаются доискаться немногие.

И еще одно. Некоторые публицисты ныне пишут, что с помощью искусственно организованного голода тоталитарный режим психологически надломил украинцев, заставил их подчиниться советской власти. Это не так. Когда-то многие сотни тысяч людей в Украине клали свои головы за Веру Православную. Их потомки в конце 1920-х сами (пусть и побуждаемые властями) отрекались от Бога, закрывали храмы, жгли иконы. Значит, психологический надлом произошел раньше и «голодомор» здесь не причем.