Глава 13 У СОВЕТСКОЙ РОССИИ ДРУЗЕЙ НЕТ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 13

У СОВЕТСКОЙ РОССИИ ДРУЗЕЙ НЕТ

Знаешь, есть много вещей, которые я воздерживаюсь делать. По разным причинам. Но я не утверждаю, что не буду этого делать никогда.

Роман Злотников. Атака на будущее

24 февраля, на следующий день после того, как Советское правительство согласилось на германские условия мира, в Петроград пришла резолюция Московского комитета РСДРП(б). В ней говорилось:

«Московское областное бюро находит едва ли устранимым раскол партии в ближайшее время, причем ставит своей задачей служить объединению всех последовательных революционно-коммунистических элементов, борющихся одинаково как против сторонников заключения сепаратного мира, так и против всех умеренных оппортунистических элементов партии. В интересах международной революции мы считаем целесообразным идти на возможность утраты Советской власти, становящейся теперь чисто формальной. Мы по-прежнему видим нашу основную задачу в распространении идей социалистической революции на все иные страны и в решительном проведении рабочей диктатуры, в беспощадном подавлении буржуазной контрреволюции в России».

Московское областное бюро было базой и оплотом «левых коммунистов». Этой резолюцией бухаринская фракция объявляла всем, кто не с ними, войну и четко заявляла о своих приоритетах: их не волнует ни Россия, ни даже Советская власть, а только мировая революция.

Но это та революционная фраза, которая болтается на поверхности. На самом деле им была нужна и Россия, и власть, поскольку внутри узкой группы посвященных они вынашивали куда более интересные планы.

Планы эти были преданы огласке спустя ровно двадцать лет, 7 марта 1938 года, на третьем «московском» процессе. Оказывается, в то время, когда шли дебаты о мире, Московское областное бюро — то самое, что прислало постановление о расколе — достаточно серьезно обсуждало, не следует ли арестовать Ленина, Сталина и Свердлова и избрать новое правительство в коалиции с левыми эсерами. По этому поводу существуют, например, показания тогдашнего члена фракции Варвары Яковлевой. Она вспоминала, что в конце апреля или в начале мая состоялось заседание фракции, где Бухарин сделал доклад:

«Он сказал, что „левые коммунисты“ в партии потерпели поражение, но что это не снимает вопроса о „губительных“ последствиях Брестского мира… Нужно сказать, что в ходе своего доклада Бухарин опять развивал… мысли о перспективах борьбы по вопросу о мире… Он говорил о возможности чрезвычайно агрессивных форм, о том, что теперь уже совершенно ясно стояч вопрос о самом правительстве и о формировании его из „левых коммунистов“ и „левых“ эсеров, что в ходе борьбы за это может встать вопрос и об аресте руководящей группы правительства в лице Ленина, Сталина и Свердлова, а в случае дальнейшего обострения борьбы возможно и физическое уничтожение наиболее решительной руководящей части Советского правительства… На втором совещании Бухарин сообщил, что переговоры состоялись, что они вели эти переговоры с Камковым, Карелиным и Прошьяном, что „левые“ эсеры согласились на совместное с „левыми коммунистами“ формирование правительства, намекнули на то, что у них имеется уже конкретно разработанный план захвата власти и ареста правительства…»

«Левым коммунистам» в известном смысле повезло: весной 1918 года Московское областное бюро было переизбрано, они потеряли организационный ресурс, в авантюры лета 1918 года не ввязывались — и уцелели. Их великие теории нам уже известны.

Поговорим теперь о «левых эсерах». Чем им-то не угодило большевистское руководство?