Политическая и оперативная обстановка
Политическая и оперативная обстановка
Синтезирующим этапом организационно-управленческой деятельности разведки и контрразведки является сбор, классификация, анализ и оценка данных по политической и оперативной обстановке: в ретроспективе, на текущий период, ее прогнозирование на долгосрочный перспективный и краткосрочный ближайший период времени.
Примечательно, что в 30-х годах XX века для советской разведки была определена главная задача – поставлять руководству не анализ разведданных, а информацию о жизни советского общества и об обстановке за рубежом. Разведка, в дополнение к излагаемым данным, должна была докладывать политическому руководству лишь соображения о том, заслуживает ли источник информации и его сведения доверия.
Отметим, аналитика разведки востребована не была, разведке указывали ее место – только факты; обобщение, выводы, предложения по корректировке политических решений оставались за руководством страны. Правильно это или нет? Должны ли вообще спецслужбы анализировать? Или взглядом на полную палитру, оттенки спектра политической жизни обладают только политики?
Одним из первых систему информационной работы по сбору и анализу разведывательных сведений, являющихся основой оценки политической, военной, экономической и оперативной обстановки, описал уже упоминавшийся нами бригадный генерал армии США Вашингтон Плэтт в книге «Стратегическая разведка. Основные принципы», вышедшей в 1957 году в Нью-Йорке.
В настоящее время под политико-оперативной обстановкой понимается совокупность характерных особенностей отношений между государствами, коалициями государств и другими специфическими субъектами политических отношений, в том числе спецслужбами.
Основным признаком политической и оперативной обстановки является взаимосвязь ее политического и собственно оперативного – разведывательного и контрразведывательного содержания, заключающегося в потенциальном, косвенном и прямом применении сил, средств, форм и методов разведки и контрразведки.
Предметом анализа политической и оперативной обстановки являются:
– состояние политической организации государства, организационных структур политического принятия решений и руководства деятельностью спецслужбами;
– структура и состояние разведывательного сообщества государства;
– соотношение сил в мировом сообществе, регионах, отдельных странах, на театрах военных действий, на государственной границе;
– внешние и внутренние источники угроз национальной безопасности;
– политические, экономические, военные, разведывательные интересы, цели субъектов политики, их стратегические политические концепции, доктрины, программы и планы;
– практические политические и оперативно-разведывательные действия;
– тенденции и перспективы развития и изменения политической и оперативной обстановки в целом и ее элементов в отдельности;
– соответствие действий субъектов политических отношений прогнозу политической и оперативной обстановки.
Термин «политическая и оперативная обстановка» как характеристики деятельности спецслужб и их политического руководства не является исчерпывающим. Заслуживает внимания применяемый в спецслужбах США термин «театр специальных операций – ТСО», который, на наш взгляд, емко и рельефно подтверждает взаимопроникновение военной и специальной разведывательной и контрразведывательной терминологии, методологии и во многом определяет идентичность понятийного аппарата. Термин «ТСО» применяется по отношению к территории ведения разведывательной и контрразведывательной борьбы и предусматривает характеристику условий и факторов, влияющих на ее содержание.
Основными факторами политической и оперативной обстановки являются:
– политические;
– экономические;
– военные;
– разведывательные и контрразведывательные;
– физико-географические;
– этнографические.
По своему характеру, оценочной характеристике политическая и оперативная обстановка может быть:
– стабильной, устойчивой;
– напряженной;
– кризисной;
– конфликтной;
– военной, как высшей степени напряженности.
Выводы и оценки политической и оперативной обстановки содержат характеристику состава, расстановки и соотношения векторов силы: противники, союзники, нейтральные силы; определение уровня напряженности и стабильности в отношениях между ними; характеристику сил и средств разведки и контрразведки, возможностей их воздействия на обстановку.
Критерием истинности оценки политической и оперативной обстановки является практика, то есть реальные политические, разведывательные и контрразведывательные действия субъектов политических отношений.
Обстановка и ее изучение являются не самоцелью в процессе политической, разведывательной и контрразведывательной деятельности, а прежде всего средством для принятия решений и их реализации. Как уже говорилось выше, оценка состояния политической и оперативной обстановки является не только последним этапом в ее изучении, но и основой для принятия политического и оперативного решения. Оценка состояния обстановки включает в себя ряд требований, невыполнение которых может свести на нет все предварительные результаты ее изучения.
Общие принципы оценки политической и оперативной обстановки:
1. Своевременность оценки заключается в том, чтобы результаты оценки давали возможность субъекту управления принять решение, которое не будет запоздалым для управления политическим, разведывательным и контрразведывательным процессом. Своевременность оценки зависит, прежде всего, от субъекта управления, который дает команду на производство оценки в соответствии со сложившейся обстановкой, от того, насколько структура, производящая оценку, а в данном случае это высшее военно-политическое руководство страны, готова ее произвести, и насколько она вооружена знаниями, которые позволят произвести эту оценку. Своевременность зависит еще и от процесса непрерывного слежения за изменением состояния политической и оперативной обстановки и учета факторов, влияющих на изменение ее состояния.
2. Объективность оценки заключается в беспристрастности лица или группы лиц, производящих оценку, от какой-либо политической или иной конъюнктуры. Необходимо помнить, что принимать решение будет лицо либо группа, имеющая властные полномочия. Объективность оценки зависит, прежде всего, от независимости лиц, производящих оценку, от лиц, принимающих решение, хотя не исключаются случаи, когда и оценка, и принятие решения производится одним и тем же лицом.
3. Полнота оценки состояния политической и оперативной обстановки заключается в том, что результаты оценки вполне достаточны для того, чтобы принять решение.
4. Научность оценки состояния политической и оперативной обстановки можно определить как базирующуюся на использовании научных методов, наличии методологии и методики оценки, апробированных практикой. Научность заключается и в том, что в оценке используется единый понятийный аппарат в единообразном понимании и толковании результатов оценки.
5. Адресность заключается в конкретном предназначении результатов оценки состояния политической и оперативной обстановки или отдельных ее аспектов (например, для принятия решений в области экономики, вооружения, пограничной политики и т.д.).
6. Наглядность оценки заключается в логике оценки, ее структуре и содержании документа.
7. Краткость позволяет субъекту управления в полном объеме уяснить результат оценки.
8. Комплексность оценки заключается в том, чтобы использовать различные методы и методики оценки состояния политической и оперативной обстановки.
***
Влияние разведывательных прогнозов и оценок на ход политической истории различные источники и специалисты как в области политики, так и в области истории и теории спецслужб, комментируют и резюмируют неоднозначно.
«Холодная война: герои, негодяи и шпионы» – международная конференция на эту тему прошла в Королевском институте международных отношений в Лондоне в 1998 году.
Участники конференции путем опроса определили «героев» и «негодяев». По заслугам получил Сталин, хотя досталось и Трумэну. Героем же стал Михаил Горбачев, изъявший идеологию из внешней политики и лишивший холодную войну ее содержания, а Запад – его привычного врага. Впрочем, как сказал на конференции американский историк Артур Шлезингер-младший, «твердолобые с обеих сторон подпитывали друг друга», углубляя пропасть недоверия и вражды. В этом им старательно помогали шпионы (если смотреть на другую сторону) и разведчики (если смотреть на свою сторону). Это был почти горячий фронт холодной войны. Например, до 1970 года советские силы ПВО сбили 14 американских разведывательных самолетов, а в 1983 году они сбили южнокорейский пассажирский лайнер.
У разведки глаза велики. Информирует ли она руководство или подыгрывает его предрассудкам? Западная разведка систематически преувеличивала советские военные и экономические возможности и приписывала другой стороне самые коварные намерения. КГБ занимался тем же. Бывший посол Англии в Москве Родрик Брейтуэйт высказал на конференции мнение, что «не столько ЦРУ, сколько КГБ способствовал окончательному развалу Советского Союза. Внутренней задачей КГБ было предотвращать появление у советских людей самостоятельного мышления и неконтролируемого поведения в отношении внешнего мира, и это обстоятельство стало важнейшим препятствием на пути нововведений и реформ, без которых Советский Союз не смог выжить».
Западные разведслужбы тоже не дождались похвал на конференции. Бывший английский разведчик Майкл Херман высказал мнение, что «значительная часть текущей разведывательной информации, получаемой Западом, была, строго говоря, совершенно бесполезной». Брейтуэйт добавил: «Для предсказания будущего секретная информация не является более важной по сравнению с открытой информацией, хотя обе в чем-то превосходят гадание на кофейной гуще. Так, в начале 90-х годов ЦРУ предсказывало, что через шесть месяцев начнется война между Россией и Украиной».
В конце 90-х годов XX века Центральное разведывательное управление рассекретило документы, согласно которым оно предупреждало президента Буша о возможности августовского переворота в СССР в 1991 году за четыре месяца до событий. В этой информации содержался также прогноз по поводу того, что Михаилу Горбачеву грозит «политическая смерть», даже если ему удастся пережить этот путч.
Тем не менее, как заявляли представители ЦРУ, администрация США игнорировала реальности быстро меняющейся обстановки и оказалась не готова к происшедшим впоследствии событиям. Серия рассекреченных документов показывает, как агенты ЦРУ сообщали, что Борис Ельцин становится восходящей «звездой» на российском политическом небосводе, однако Белый дом упрямо делал ставку на Михаила Горбачева.
Примечательно, что, вороша старое, руководство Центрального разведывательного управления при этом преследовало исключительно задачи и цели настоящего времени, добиваясь сохранения и наращивания своего бюджета. Как пишет газета «Лос-Анджелес таймс», «Управление рассекретило документы, содержащие в основном анализ кремленологов, чтобы отразить растущую критику в конгрессе и повсюду по поводу того, что ЦРУ "завалило" прогнозы падения и разрушения Советского Союза». Согласно этим документам, разведсообщество США уже в конце 70-х годов начало предсказывать, что усугубляющиеся экономические проблемы в СССР, по всей вероятности, приведут к серьезнейшему политическому перевороту в 80-х годах. В руководстве ЦРУ признавали, что недостатком его сообщений того времени была нечеткая сфокусированность на главном, что могло бы привлечь внимание президента или его советников по национальной безопасности.
После окончания холодной войны скептицизм в конгрессе в отношении эффективности ЦРУ достиг такой степени, что законодатели приглашали независимых экспертов для оценки докладов разведки в отношении ситуации в СССР.
Одним из самых непримиримых критиков на Капитолийском холме был сенатор-демократ Дэниел Мойнихэн, который заявил, что, «несмотря на весь наш огромный разведаппарат, мы совершенно «проморгали» развал Советского Союза». С ним не соглашался тогдашний посол США в Москве Джэк Мэтлок, который в июне 1991 года лично предупреждал Михаила Горбачева о возможности путча. По его утверждению, винить ЦРУ в неверном анализе совершенно неоправданно, поскольку он был «великолепным». «Они, конечно, не могли предвидеть всего, – заявил Мэтлок. – Но кто мог? Они, например, не могли назвать день переворота, но даже сами заговорщики выжидали со своим выступлением до последней минуты».
В середине марта 2001 года Центр по изучению разведывательной деятельности (одно из подразделений Центрального разведывательного управления США) провел на базе Принстонского университета и с его участием конференцию «ЦРУ и его анализ положения в Советском Союзе: 1947 – 1991».
Дискуссии на конференции показали, что анализ прошлой разведывательной деятельности сохраняет определенную актуальность в силу того, что стереотипы, связанные с понятием «Россия времен холодной войны», распространились и на Россию современную.
Специально к конференции в Принстоне ЦРУ рассекретило 9 тыс. страниц оценочных сообщений, выпустило сборники наиболее значительных докладов правительству.
Работники ЦРУ, профессор Университета Джорджа Вашингтона Джеймс Миллер и исследователи корпорации РЭНД сравнили дававшиеся в прошлом оценки с достоверными данными, сегодня общеизвестными, и пришли к выводу: хотя в основном оценки давались с достаточной точностью, имели место и ошибки, что, впрочем, не удивительно.
Во-первых, это объясняется закрытостью статистических показателей экономики СССР и скудностью публикуемых официальных цифр и сведений.
Во-вторых, пересчет в доллары, которого требовали от ЦРУ, существенно искажал реальную картину советской экономики.
В-третьих, сложность определения продукции в военно-промышленном комплексе, который занимался и выпуском ширпотреба сугубо мирного назначения.
В-четвертых, особенности советской «статистики», которая в силу политической конъюнктуры сбивала с толку не только противника, но и советских ученых-экономистов.
Вместе с тем известно, как виды на собственный урожай определялись в СССР и по материалам ЦРУ, которое использовало фотосъемки советских хлебопроизводящих районов со спутников на околоземной орбите. Госплан и Министерство сельского хозяйства брали данные ЦРУ за исходные и пытались их уточнить по ходу вызревания и уборки зерновых культур.
Нелепый вывод сделало ЦРУ после смерти Сталина о том, что новое руководство СССР может скорее привести дело к войне, чем покойный генералиссимус. Несмотря на то что ракетный кризис, поставивший мир перед реальной опасностью войны, произошел во времена «позднего Хрущева», видеть в Сталине большего миротворца, чем его преемники, означало очень плохое понимание развития политической обстановки в СССР в те годы. В действительности в середине 1950-х Хрущев, Маленков и даже Молотов готовы были всерьез пойти на разрядку напряженности. Лишь англо-французская авантюра в Египте 1956 года и интервенция СССР в Венгрию остановили тогда процесс разрядки.
На конференции возникла оживленная полемика в связи с тем, что Роберт Кайзер, ведущий журналист из «Вашингтон пост», спросил, почему же ЦРУ так долго не могли понять суть изменений, проводимых Горбачевым.
В США долго считали реформы Горбачева не больше, чем шоу для обмана западного общественного мнения. Точнее всех на сей счет высказался, пожалуй, американский посол в Москве Дж. Мэтлок, сказавший, что Горбачева тех лет можно сравнить с поездом, который стремительно движется вперед, а потому было очень трудно дать верный ответ в тот или иной момент. Проще говоря, скорость мышления аналитиков из ЦРУ отставала от скорости «поезда». Как писал бывший руководитель отдела изучения СССР в ЦРУ, если бы «верхам» доложили, что в Советском Союзе происходят радикальные изменения, то там «стали бы требовать моей головы. И я бы не опубликовал этого. Честно говоря, если бы мы заблаговременно сказали, что Горбачев может явиться в ООН (в декабре 1989 г.) и предложить одностороннее сокращение вооруженных сил на 500 тыс. человек, нам бы сказали, что мы сошли с ума».
В рассекреченных материалах ЦРУ около 10 процентов всей информации уделено анализу советской науки и технологии. Но, как отмечал главный докладчик по этой теме Клэренс Смит, даже сейчас нельзя раскрывать методы и технику анализа, так как сбор информации продолжается уже применительно к современной России.
Трудно согласиться со Смитом в том, что «значительные успехи в анализе советских научно-технических возможностей… привели к уникальным преимуществам США и их союзников для ведения и победы в холодной войне». Холодная война закончилась не только технологической победой США, но и крахом советской системы внутри СССР. Новая власть – еще при Горбачеве – поняла абсурдность и бессмысленность противостояния Западу и предприняла односторонние шаги для его прекращения. Так что дело заключалось в политике, а не в науке или технике. Вряд ли исход борьбы хоть в какой-то степени зависел от того, что ЦРУ, как рассказывал Смит, прорыло туннель под Берлинской стеной и довело его до здания советского военного командования. Тот туннель – как и под советским, а ныне российским посольством в Вашингтоне – мог поразить воображение руководства, но не более того. Смена общественного строя происходит не в результате подобных операций.
Рейгановская программа СОИ – «звездных войн» – была рассчитана на то, чтобы ликвидировать стратегическое ядерное равновесие (пусть даже относительное) в пользу Америки, создать надежный антиракетный «зонтик» над США. Между тем подобные планы были политически неразумными, ибо опыт лет показал, что именно равновесие делает войну невозможной. Отходить от него – значит открыть «ящик Пандоры». А, кроме того, технически вряд ли возможно, даже затратив много лет и десятки миллиардов долларов, создать такой «зонтик», который лишил бы СССР-Россию возможности нанести ответно-встречный сокрушительный удар по США. Еще Горбачев говорил, что советская сторона обладала возможностью альтернативного ответа на СОИ, не требовавшей ни многолетних работ, ни колоссальных средств. Возможность подобного потенциального ответа существует и поныне. Если ЦРУ не верит в это, то подобный скепсис не делает чести самой мощной разведывательной службе в мире.
Однако история свидетельствует, что американский разведывательный истеблишмент исходил из неписаного правила, которое поведал один из участников конференции. Он рассказал, что когда молодым пришел на работу в ЦРУ, его начальник высказал основное напутствие: «Вообще, не ждите от Советов ничего хорошего». Но нет ничего хуже для аналитика – ученого или разведчика – заранее исходить из каких-либо постулатов. Тогда он не будет свободен от предубеждений, его не осенит подлинное познание истины.
Основной доклад по теме сделал Раймонд Гартхоф, в прошлом сотрудник госдепартамента. Его суждения выделялись логикой и целеустремленностью.
В частности, он сказал: «Оставался вопрос: приведет ли холодная война к «горячей»?
Вопрос о советских намерениях был основным элементом оценки угрозы. Советские военные возможности выполнить намерения политических лидеров составляли второй, но также критически важный элемент такой оценки. Советская военная стратегия и доктрина для использования этих возможностей в поддержке реализаций их намерений и целей являлись третьим ключевым элементом оценки угрозы. Я не нашел никакой разведывательной оценки ни со стороны ЦРУ, ни со стороны какого-либо другого разведывательного учреждения, которое бы подходило к этому фундаментальному вопросу с необходимой ясностью».
Гартхоф сказал, что оценки базировались на безосновательных предположениях и домыслах, давались различные, часто противоположные сценарии, иногда выделялись «наиболее вероятные», но никак эта вероятность не подтверждалась.
Важное место заняли на конференции и выступления приглашенных крупных деятелей, известных ученых: заместителя директора ЦРУ Мак-Лафлина, бывшего директора ЦРУ и министра обороны Джеймса Шлезинджера, наконец, Збигнева Бжезинского, который не преминул отметить, что для ЦРУ было бы непростительно не использовать нынешнюю коррумпированность правительственных чиновников в России и не превратить их в важный источник информации и инструмент влияния на политику.
Источники информации о политической и оперативной обстановке для разведки и контрразведки прежде всего – агентурные и оперативно-технические. Вместе с тем информация разведки собирается и из открытых источников. Важно постоянно соблюдать баланс использования разнообразных источников, одновременно производя перепроверку полученных данных, оценивая степень их достоверности.
В 2001 году ЦРУ опубликовало аналитический доклад «Стратегический план инвестиций в разведывательное сообщество», подготовленный Национальным советом по эффективности разведки, в котором американцы запоздало признали, что ранее они недооценивали возможность использования сведений из открытых источников. В докладе содержатся рекомендации более интенсивно и эффективно использовать Интернет и другие открытые средства информации – крутой поворот в представлениях американской разведки, поскольку в 1997 году на слушаниях в Конгрессе США директором ЦРУ Джорджем Тенетом было заявлено, что роль открытых источников для получения разведывательных сведений ничтожно мала. Неудивительно, что в последние годы при такой позиции доля открытых источников в общем объеме разведывательной информации катастрофически упала.