Раздел 14. Спецслужбы и наука

Раздел 14. Спецслужбы и наука

XX столетие вошло в историю человечества как век научно-технического прогресса. Современные темпы изменения окружающей действительности превысили эволюционные возможности самого человечества.

Самым непосредственным образом это касается и науки. В XX веке она стала мощной производительной силой, а научно-технический потенциал – определяющим фактором в конкурентной борьбе стран на мировом рынке. В XXI веке наука возьмет на себя новую, не менее важную управленческую функцию в обществе. Обусловлено это, по крайней мере, двумя факторами. Во-первых, проблемой рационального и безопасного использования результатов научных и научно-технических разработок. Во-вторых, в нашем мире все стало настолько сильно взаимосвязанным, что определение перспектив политики любой страны превратилось в сложнейшую многопараметрическую задачу. Век интуитивного управления государствами, составными частями их механизма, в числе которых и спецслужбы, прошел.

В XXI веке мировая наука и техника будут двигаться семимильными шагами. В авангарде – находящие все большее применение информационные и биотехнологии. Технологии будущего поставят перед разведслужбами вопрос, способны ли они конструктивно взаимодействовать с научным сообществом, если они хотят не только понимать, но и адекватно реагировать на все возможные прорывы в науке.

К 2015 году революция в области биотехнологий проявится в победах над различными болезнями, в увеличении производства продовольствия, в сокращении загрязнения окружающей среды и в повышении качества жизни людей. Многие из этих достижений, особенно в области медицины, потребуют больших расходов и поэтому будут доступны в основном на Западе.

Технологии, создающие новые материалы, предоставят широкий круг товаров не только сложных и «замысловатых», не причиняющих вреда окружающей среде, но и изготовляемых под заказ. Достижения в нанотехнологии приведут к изменениям почти во всех областях – от создания новых вакцин до нового поколения компьютеров, от автомобильных покрышек, до предметов, которые мы сегодня не можем себе представить. Перед разведывательными и правоохранительными органами встанет задача отслеживать и пресекать попытки противника получать информацию о новых технологиях для использования в своих интересах.

Один из важнейших факторов качественно нового построения взаимоотношений в звене «наука – спецслужбы» – это стремительное развитие информационных систем. Область фундаментальных исследований как никакая другая форма человеческой деятельности удобна для расширения международного сотрудничества, поскольку она не сопряжена непосредственно с экономической конкуренцией и в то же время обладает колоссальным разведывательно-информационным потенциалом.

Информационные технологии станут краеугольным камнем в развитии международной торговли и вовлечении все более набирающих силу негосударственных игроков. К 2015 году информационные технологии широко распространятся не только в городах, но и в сельской местности, однако некоторые страны не смогут извлечь из этого больших преимуществ. Среди развивающихся стран Индия останется главным разработчиком информационных технологий, в то время как Китай будет лидировать в их использовании. Интернет найдет широчайшее распространение в Латинской Америке. В Европе Интернет уже сейчас используется повсеместно.

Совсем иначе будут развиваться события в области прикладных исследований. Это – поле жесткой конкурентной борьбы, на котором не может быть такой же открытости, как в фундаментальной области. Международное взаимодействие здесь будет идти по пути борьбы за заказы и разработки в рамках крупных проектов. Примеров тому много уже и сейчас в энергетике, авиации, судостроении и других областях. Очевидная тенденция – развитие международных тендеров по заказам стран, не имеющих своей научно-технической базы. Этот процесс приведет к тому, что в прикладной науке выживут сильнейшие и произойдет разделение труда и рынка научных услуг между развитыми странами. Это обстоятельство уже сегодня стимулирует руководителей государств к проведению более активной научно-технической политики, ориентированной на конкретные приоритеты.

Известно, что конкуренция в любой отрасли – это применение прежде всего разведывательных технологий, а конкуренция в научно-технических отраслях без спецслужб немыслима в принципе.

В 1950-х годах исключительную важность научно-технической разведки, особенно в области ракетной и ядерной техники, обосновали видные ученые США. В одном из их докладов американскому правительству говорилось, что важнейшие научно-технические идеи и открытия, где бы они ни появлялись, «должны безотлагательно становиться неотъемлемой частью американской научной мысли… Мы не должны быть захвачены врасплох вследствие того, что не узнали, не признали или недооценили ту или иную идею или научное открытие». Эту мысль более конкретно изложил американский обозреватель Силк в книге «Научно-техническая революция»: «На протяжении многих лет нам придется полагаться на системы информации и разведки в деле предвосхищений неожиданных открытий врага в методах применения техники и технических средств. Эта конкуренция в области техники превращает лаборатории и полигоны в важнейший театр действия разведок».

В СССР научно-техническое направление в разведке существовало с 30-х годов XX века. Выдающихся успехов в этой области достигла резидентура советской разведки в США под руководством разведчика Г.П. Овакимяна.

Его агенты (14 ценных источников, не считая групповодов) представляли сведения по авиационным и морским приборам, бомбоприцелам, звукоулавливателям, теплоэлектронике, технологиям производства автобензинов прямой перегонкой, о переработке газов на нефтеперерабатывающих заводах, о каучуке и масляных дистиллятах для выработки в них различных масел и парафинов, новейших американских разработках того времени: вискозе, водному раствору йода, производству иприта, проекте стратосферного самолета, кислородных масках, использовании глицерина в военных целях и технологии его производства.

На основе анализа разрозненных донесений Овакимян сообщил в Центр начавшихся в США работах по атомной тематике.

Добытые резидентурой Овакимяна материалы (чертежи, схемы, расчеты, инструкции и описания по проблемам математики, физики, химии, атомного ядра, бактериологии) дали толчок развитию неизвестных ранее направлений в советской науке.

Классическим примером плодотворного результативного взаимодействия спецслужб и научно-исследовательских структур является история создания СССР атомного оружия. Как известно, взорванная 29 августа 1949 г. в Советском Союзе атомная бомба была действительно сделана по американскому образцу. Но решающую роль сыграло наложение добытых разведкой материалов на высочайший научный потенциал советских ученых. По мнению академика В.И. Гольданского, можно утверждать об огромной роли советской научной школы в создании ядерного оружия прежде всего потому, что сама идея о разветвленных цепных реакциях – основном принципе ядерного взрыва, принадлежит советскому ученому Н. Семенову. Именно за создание теории протекания таких реакций он получил Нобелевскую премию. Экспериментальное открытие химических реакций этого класса совершил в 1926 году ученик Семенова Юлий Борисович Харитон.

В 1940 и 1941 годах, задолго до того как начала функционировать лаборатория в Лос-Аламосе, появились статьи Зельдовича и Харитона о механизме деления ядер урана. В них было впервые рассчитано количество урана для возникновения цепной реакции; указано, что это должен быть не природный уран-238, а его изотоп – уран-235, и что в качестве замедлителя реакции нельзя использовать вещества, поглощающие нейтроны.

Неизбежный вопрос: что случилось бы, если бы те же разведданные попали не в СССР, а в другую страну? Означало ли бы это, что получивший из рук разведки ядерный секрет автоматически сделался бы в то время обладателем атомной бомбы?

Разумеется, нет. Попади эти сведения в государство, где уровень науки бы ниже, они бы ровным счетом ничего не дали. По шпаргалке атомную бомбу построить нельзя, отмечает В. Гольданский.

Водородная бомба была впервые создана в СССР. В 1952 году американцы взорвали на атолле Эниветок громадную стационарную термоядерную установку. Этот первый термоядерный взрыв не имел и принципиально не мог иметь военного значения. Вообще в течение многих лет американцы в своих работах по созданию водородной бомбы шли по пути, который оказался тупиковым. Если бы наши ученые пользовались данными разведки, поставлявшимися вплоть до ареста Клауса Фукса в начале 1950 года (когда ошибочность американских расчетов еще не стала ясной), а не собственными соображениями, то они попали бы в своеобразную ловушку, потеряв уйму сил и времени.

В XX веке наука совершила за исторически короткое время огромный качественный скачок. И тогда же началось широчайшее проникновение шпионов в науку. Но вторжение шпиона в науку само по себе не в состоянии обеспечить ни опережение противника, ни даже возможность догнать его. По мнению В.И. Гольданского, нужна почва, интеллектуальный гумус. Академик Несмеянов сравнил развитие науки с боем за овладение зданием: прорыв на новый этаж и затем – распространение по этажу. Такой прорыв становится, как правило, под силу лишь коллективам. Поэтому никакие шпионские достижения ничего не дадут, если в стране нет научного сообщества.

Шпион может принести огромный ущерб своей стране. Он может принести большую пользу неприятелю и даже сыграть значительную роль, например, когда выдает оперативный план решающего наступления. Да, в этом случае он может принести гибель десяткам тысяч людей и победу неприятелю – но не в войне, а в битве, в сражении.

Невозможно представить себе ситуацию, чтобы в такой же степени решающую роль играл шпион в гонке в области науки.

Между тем, атомный шпионаж отнюдь не был таким односторонним (советская разведка выведывала атомные секреты в США), каким его пытаются представить исследователи разведки. Зарубежные ученые-историки сообщают по крайней мере о трех случаях, когда речь шла о тайных операциях американской разведки по выведыванию советских секретов в атомной сфере. Это миссия Дж. Коннэта, по профессии химика, который был включен в состав американской делегации на встречу министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в Москве в декабре 1945 года со специальной целью – найти контакт с советскими атомщиками и узнать, насколько они продвинулись в научных исследованиях. Второй случай – предпринятая в середине 40-х годов засылка нескольких разведгрупп в СССР с целью установления наличия или отсутствия запасов урановой руды. Третий факт – поставка в СССР в рамках ленд-лиза некоторого количества обогащенного урана, специально обработанного таким образом, чтобы вызвать аварию в случае его использования в атомном котле. В последнем случае речь шла не столько о разведывательной, сколько о диверсионной деятельности.

Отдельная тема – использование научно-технического потенциала побежденных государствами-победителями во Второй мировой войне в качестве так называемых «интеллектуальных репараций».

Так, 29 апреля 1946 г. на заседании Союзного Контрольного Совета в Берлине по инициативе главнокомандующего американскими оккупационными войсками в Германии генерала Маккерни был принят закон № 25 «О контроле над научными исследованиями», согласно которому все немецкие военные исследовательские организации должны быть распущены, а сооружения – разрушены. К запрещенным прикладным научно-исследовательским работам причислили все, что имеет отношение к прикладной физике атомного ядра, аэродинамике и аэронавтике, ракетным двигателям и газовым турбинам, судостроению, методам обнаружения предметов и препятствий, определения местонахождения самолетов, судов и снарядов, автоматического управления самолетами, судами и летающими снарядами, к методам кодирования переговоров.

Между тем немецкие специалисты в 40 -50-х годах XX века активно использовались СССР в создании ядерной, ракетной, авиационной, химической программ, промышленности, средств связи, судостроении.

Профессор Петер Тиссен (во время войны директор Берлинского института физической химии имени кайзера Вильгельма) с октября 1945 года принимал активное участие в создании диффузионного метода получения изотопа уран-235, занимаясь разработкой фильтров для диффузионных машин.

Ученые Стеенбек, Шеффель, Циппе, Берген создали центрифугу для разведения изотопов урана.

Привлечение немецких специалистов к работам по советской оборонной тематике дало значительные результаты. Правда, трудно оценить их в цифрах – ведь вместе с немецкими специалистами работало громадное число советских ученых, инженеров, техников и рабочих, и невозможно сказать, кто именно из них составлял приоритетный «мозговой центр».

Вполне естественно, что с учетом контингента специалистов, вовлеченных в научные исследования по оборонной проблематике, одной из составляющих безопасности сопровождения этих работ было обеспечение сохранности государственной тайны, чем занимались органы советской контрразведки.

Необходимо отметить, что «интеллектуальными репарациями» воспользовались не только в СССР. Одним из главных «научных трофеев» спецслужб США стал немецкий ученый, конструктор ракетной техники Вернер фон Браун, бывший руководитель германского ракетного исследовательского центра, штурмбанфюрер СС, главный конструктор ракеты Фау-2, применявшейся в годы Второй мировой войны для обстрела Англии. В 1945 году американскими спецслужбами он был вывезен в США, где возглавил службу проектирования и разработки вооружения армии, с 1956 года был руководителем программ межконтинентальных баллистических ракет «Юпитер» и искусственных спутников Земли серии «Эксплорер», с 1960 года – руководящий член национального управления США по аэронавтике и исследованию космического пространства, директор Центра космических полетов НАСА, руководитель разработок ракет носителей серии «Сатурн» и космических кораблей серии «Аполлон».

***

Многочисленные научные институты, центры, ассоциации, общества перерабатывают, переваривают гигантскую по объему информацию. Спецслужбам главное, вовремя уходя от ненужных деталей, «снимать» сливки, забирать выводную информацию, несущую тенденции.

Представители научных кругов являются для спецслужб:

1) источниками полезных разведывательных и контрразведывательных контактов;

2) источниками независимой информации, они используются в качестве экспертов по различного рода проблемам;

3) наконец, из молодых перспективных ученых рекрутируются кадры для разведки и контрразведки.

Не только научно-технические направления, но и общественные науки способны реально повысить качественный уровень, продуктивность разведки и контрразведки.

Достижения синологии позволили провести современный анализ разведывательной доктрины древнего Китая, Японии, Кореи, провести параллели в современность, в чем заслуга таких ученых, как Н.И. Конрад, С. Гриффитс, X. фон Зенгер, B.C. Мясников.

Например, работой Гриффитса о Сунь-цзы пользовался А. Даллес при подготовке книги «Искусство разведки». Работа X. фон Зенгера использовалась в политической, дипломатической, а, следовательно, и разведывательной практике немецкого правительства, о чем свидетельствовал в начале 90-х годов XX века федеральный канцлер Германии Г. Коль.

Нередко разведчики становились выдающимися учеными. Широко известным тибетологом с мировым именем был политический резидент разведки Великобритании в Гималаях в 30-х годах XX века Бейли. А.Е. Снесарев – генерал-лейтенант царской армии, был выдающимся востоковедом и опытным разведчиком, чьи научные труды по исследованию Афганистана не потеряли своей актуальности и в настоящее время. В интересах разведки работали великий русский химик Д.И. Менделеев, географ, исследователь Центральной Азии, почетный член Петербургской Академии наук Н.М. Пржевальский. Сотрудник советской внешней разведки С.Л. Тихвинский, успешно работавший в 40-50-х годах XX века в Китае, Англии, Японии, впоследствии в 1981 году стал академиком АН СССР, является автором более 300 научных трудов по новой и новейшей истории Дальнего Востока, истории международных отношений. Легендарным нелегалом советской внешней разведки И.Р. Григулевичем после увольнения в 1953 году из органов безопасности были написаны научные труды: «Тень Ватикана над Латинской Америкой» (1961), «Кардиналы идут в ад» (1961), «Прикладная миссионерская этнография» (1963), «Боги в тропиках. Религиозные культы Антильских островов (1967), «История инквизиции» (1970), «Мятежная церковь в Латинской Америке» (1972), «Есть ли у антропологии будущее» (1975), «Папство. Век XX» (1978), «Церковь и олигархия в Латинской Америке» (1981), «Расы и общество» (1982); в 1979 году И.Р. Григулевич был избран членом-корреспондентом АН СССР.