Не надо размахивать парадигмой

Не надо размахивать парадигмой

В левых газетах опубликовано много статей, где меня критикуют за "выпады против подлинно научной философии общества" — истмата. За подобные выпады Чубайс наградил орденом акад. Лихачева, "а Кара-Мурза вроде бы свой, вроде бы против капитализации, колонизации России". Мол, притворяется, хитрая бестия, и ордена от Чубайса берет тайком. Настойчиво напоминается, что я "профессор химии" и лучше бы писал "о тех проблемах, где у него есть несомненные знания" — то есть, по химии.

Профессора марксизма высекли меня, как князь Утятин мужика Агапа в "Кому на Руси жить хорошо". Помните: чтобы не огорчать старого князя, его сыновья уговорили крестьян устроить «камедь» — притвориться, будто крепостное право вернулось. Но Агапу, которого требовалось «выпороть» за грубость, хотя бы поставили столько водки, что он от нее помер. А мне даже пол-литра не поставили.

И где мне устроили порку — в газете КПРФ "Правда Москвы"! Как говорится, чья бы корова мычала. Разберитесь сначала с тем, что за марксизм исповедует ваше собственное начальство, а потом поучайте беспартийных.

Поразительное дело. Из-за этих самых профессоров у студентов сводило скулы от скуки при одном только слове «марксизм». Своей схоластикой они отвратили советский народ и от философии, и от политэкономии. Это во многом предопределило нашу беспомощность во время перестройки. И хоть бы в них шевельнулась тень сомнения или раскаяния. А где их живое слово сегодня? Я бы с радостью вернулся к любимой химии и не лез в их огород, если бы они были на высоте.

В "Советской России" критика приличнее, за это я благодарен газете. И все же стиль хромает. Ну к чему такие придирки: "пренебрежительное отношение к историческому материализму, полное название которого он постоянно заменяет жаргонным сокращением истмат". Невдомек профессору Е.Солопову, истратившему на такую мелкую мысль двадцать слов, что я экономлю место. У нас всего одна большая газета, а наши обществоведы пишут так, что две трети их текстов можно «отжать» без ущерба для смысла.

В целом тон критиков такой, что желания вести с ними спор нет. Но считаю, что обязан это делать. 20.2.97 в "Сов. России" большая статья В.Турченко. И здесь на каждом шагу подковырки и насмешки. Делу это не помогает, давит лишь на чувства. По существу же, на мой взгляд, качество критики невысокое. Мой оппонент как будто не читал моих статей и не помнит главных поставленных в них вопросов. Он критикует фразы и примеры. Допустим, мои примеры плохи. Но из этого же не вытекает, что и тезисы неверны. В.Турченко как минимум должен был бы высказать свое отношение к тезисам. Вспомним некоторые из них.

1. Я пишу: "В последние 30 лет происходит новая перестройка картины мира и возникли новые инструменты мышления. Основная масса тех, кто поддерживает оппозицию, этих инструментов не освоила". Согласен с этим В.Турченко? Понять невозможно. Он считает, что детерминизм истмата легко сочетается с "принципиальной непредсказуемостью неравновесных систем в точках бифуркации", и это известно сегодня всякому добросовестному студенту. Я же, дескать, один из немногих, кому это непонятно. Хорошо, если бы было так, но, думаю, В.Турченко неправ. Ибо иначе моя статья "Эффект бабочки" была бы воспринята просто как банальная и не вызвала бы не только бури возмущения, но вообще никакого интереса.

В.Турченко поднимает на смех мой краткий, из двух фраз, тезис о связи механики Ньютона с идеологией буржуазной революции в Англии, зачем-то поминает Аристотеля и Новгород (какая связь с Англией XVII века?). Что тут смешного? Я читал курс "Наука и идеология" в МГУ студентам, а затем три года — аспирантам в Испании. Знания по этому вопросу даже у образованных людей превратные. Сам В.Турченко также имеет знание очень неполное. Одно только идеологическое воздействие третьего закона Ньютона — предмет большого исследования в истории науки, а о связи механики с политэкономией Адама Смита написано несколько книг и множество статей. Конечно, связь механики и идеологии сложнее, чем я представил в двух газетных фразах. В.Турченко потратил целую страницу текста, чтобы высмеять меня, а лучше бы он дополнил и пояснил мой тезис. Полезнее было бы людям.

2. Я пишу: "К сожалению, все мои оппоненты обходят важнейший вопрос: можно ли считать законами утверждения, которые в реальной практике не обладают предсказательной силой?". В.Турченко прямо ничего не отвечает, но всей статьей в целом говорит, что да, предсказывать не могут, но все равно законы. Это у него называется "диалектический детерминизм". На мой взгляд, неубедительно. По мне, так это просто крючкотворство.

3. Я пишу уже в третий раз: "Материализм в истории (истмат) — важная для анализа модель, абстракция. Как любой абстракцией, ею надо пользоваться осторожно, только для анализа и только в пределах ее применимости". Иными словами, истмат расщепляет реальность, дает нам один срез жизни, один ее «спектр». Далее я объясняю, почему этот спектр малоинформативен именно в моменты слома, катастрофы, и особенно в России.

В.Турченко прямо ничего не говорит, отвергает этот тезис косвенно. Он утверждает, что истмат — не спектр, не срез, не модель, а всеобъемлющая картина, причем "по определению": "Исторический материализм есть материалистическое понимание общественной жизни во всех ее проявлениях". Если так, то дело еще хуже, ибо в этой трактовке истмат теряет всякие черты научного подхода. Но это попросту неверно, на это никогда и не претендовали классики марксизма. Истмат видит историю через очень специфическую «призму»: как движение производительных сил и производственных отношений и как борьбу классов. А, например, Л.Н.Гумилев видит историю через другую «призму» — как рождение, расцвет и угасание этносов и народов. Его понимание материалистично, но оно — вне истмата. Потому-то его главную книгу долго не издавали. Придание истмату всеобъемлющего характера превращает его из полезного научного метода (ограниченного, как все научные методы) в подобие религии. Это — большая вина наших истматовцев, они загубили метод.

Все мои оппоненты, а теперь и В.Турченко упрекают меня в том, что я говорю о «плохом» истмате, а надо говорить о правильном, который есть у классиков. А меня тот истмат мало волнует, ибо он по какой-то причине оказался недоступен массам. В.Турченко утверждает, что я знаю истмат гораздо худший, чем масса советских людей, я — аномально отсталый. Я не вижу для этого оснований. Думаю, что я читал классиков гораздо больше, чем 99 процентов населения СССР, посвятил много времени изучению вопроса, я не глупее среднего уровня. Почему бы я вдруг так отстал? Думаю, я не отстал, а говорю именно о том реальном истмате, потоки которого нас всех омывали со школы до могилы. Это — истмат, который был дан как официальная идеология мне и таким, как я. Считайте, что мы занимаемся самокритикой и самоанализом.

Этот реальный истмат даже хуже, чем я пишу. В нем уже почти ничего научного не осталось. Потому-то большинство специалистов по истмату легко перешло на сторону Горбачева и Ельцина — такого явления не бывало и не может быть в науке. Все эти «специалисты» знали, что они — шарлатаны, просто прислужники идеологии. У них не было никакой измены и никаких душевных мук.

В.Турченко не отвечает на вопрос, который я ставлю чуть не в каждой статье: если истмат — "ядро научной теории общества", если у нас было такое множество специалистов, владевших этой теорией, то как же мы пришли к положению, когда генсек вынужден был признать: "Мы не знаем общества, в котором живем"? Ведь это — тяжелое признание, знак беды. Не можем же мы предположить, что ученые нарочно искажали знание, а вся верхушка КПСС, включая Андропова, была беспросветно глупа. Нет, убедительнее предположение, что плоха была именно теория, метод познания нашего общества. Не имел права мой критик уходить от этого вопроса, так не делают в споре. Строго говоря, пока объяснений по этому вопросу истматовцы не дадут, вообще спорить не о чем.

4. Я упоминал вскользь, что движение идей — не менее важный срез истории, чем материальные интересы. И привел пример из М.Вебера о жнецах католиках и протестантах. В.Турченко пример отвергает: "Ведь можно предположить, что протестантство принимали в первую очередь те, для которых обогащение и труд занимали более высокий ранг в шкале ценностей, чем досуг и пивная" (а лодыри оставались католиками).

Выходит, люди изначально (биологически?) делятся на рачительных и лодырей, и первые выбрали протестантизм. А русские, как полные недотепы православие. Тогда евреев, раз у них иудаизм, надо считать "генетически жадными"? Ничего себе истмат.

По мне, убедительнее как раз Вебер. Евреи в Европе занимались ростовщичеством не из-за "биологической жадности", а потому, что получили такую уникальную нишу благодаря Закону Моисея: "Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост, иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост" (Второзаконие, 19. [23]). А христиане, для которых все люди были братья, давать деньги в рост не имели права (хотя жадных среди них не меньше, но они свою жадность удовлетворяли другими способами).

Реформация сняла запрет на ссудный процент. Пpизнание богоугодности pостовщичества, необходимое для финансового капитала, означало изменение в мышлении западного человека. Настолько pеволюционное, что пеpедовые в этом отношении пpотестантские секты называли себя "бpитанскими изpаильтянами".

Разве взгляд на историю общества через такую призму не дает нам важного «среза»? Я считаю, что дает, причем в моменты крутых перемен он важнее истмата. Но В.Турченко третирует труд М.Вебера как идеализм. Это, по-моему, не полезно (он, кстати, искажает тезисы Вебера). И сказать, что я "некритически усвоил" идеализм Вебера потому, что взял у него пример, довод, пригодный в споре религиозных схоластов, а у меня диплом химического факультета.

Близко к жнецам примыкает и пример Японии. Для В.Турченко все ясно: "мощный рывок был совершен благодаря буржуазной революции Мэйдзи". Сотни ученых скрупулезно исследуют "японское чудо", а В.Турченко сказал магические слова "буржуазная революция", и вроде бы все объяснил. На деле эти слова пустые, ибо разновидностей капитализма много. Важные труды в духе М.Вебера написаны о влиянии конфуцианства и буддизма на развитие азиатского капитализма, но об этом нам тоже знать не следует. Кстати сами японцы говорят не "революция Мэйдзи", а "Реставрация Мэйдзи". Ведь не я придумал, что в Японии был найден вариант «сословного» капитализма с опорой на общинность и клановую солидарность, воспроизводящий тип межсословных договоров XI века. В.Турченко этих трудов, насколько я могу судить, не читал. Но главное, что и другим не советует.

То же происходит с моим замечанием об эффективности рабского труда в США. Огромное исследование этого вопроса, проведенное в США и отраженное в большой книге, стало событием в научной жизни. Оно подрывает множество мифов, по-новому освещает взаимодействие общины и капитализма. В.Турченко этого труда явно не знает, но и знать не хочет. Он пишет о "неграмотных, забитых неграх", выполняющих примитивную работу. Но этот образ неверен, его даже из "Хижины дяди Тома" нельзя почерпнуть. Ведь в рабство из Африки увозили самых сильных и ловких охотников и воинов. Почти на всех плантациях — крупных капиталистических предприятиях — управляющими были негры, и белые им в подметки не годились. Это — примитивная работа? Да и вообще, разве работа на земле примитивнее, чем на фабрике? Это очень странное утверждение.

По мнению В.Турченко, негры-рабы не могли успешно работать в промышленности. Это не так. Иногда хозяева отпускали артели рабов на оброк на фабрики (как и в России артели крестьян брали на подряд целые цеха на заводах). И там рабы оказывались очень успешными. Это не практиковалось широко только потому, что плантации были более рентабельными. Живя общинами, негры поддерживали высокий уровень морали (например, перепись проституток обнаружила почти полное отсутствие среди них негритянок). Разложение началось именно после отмены рабства, когда рынок рабочей силы разрушил общину. Надеюсь, В.Турченко не обвинит меня в том, что я апологет рабства, я говорю лишь об одной стороне дела.

Вообще, о рабстве надо говорить особо, ибо оно грядет в XXI веке, вопреки истмату. Но посмотрите, какие странные вещи говорит В.Турченко: труд наших рабочих с малой зарплатой и невыплатами — "не является ли новой формой рабства"? Как это понять? Ведь есть совершенно жесткий признак рабства: внеэкономическое принуждение к труду с помощью насилия. Где В.Турченко это видел в России? Пока что рабочим на убыточных производствах платят хоть низкую, но зарплату, и это — пережиток советского строя. Будь у нас уже полный рынок, всех бы просто уволили, ибо нет спроса на этот товар рабочую силу. Я больше уважаю понятия истмата, нежели В.Турченко.

5. Оспорив какой-то мой пример, В.Турченко тут же делает жесткий вывод ("концептуальный вакуум, методологический беспредел" и пр.), все время поминая какую-то парадигму. При чем тут парадигма? Зачем пугать оппонента оккультными словечками? Особенно потешается В.Турченко упоминанию об империи инков. Так вот что сказал в своей "Структурной антропологии" К.Леви-Стросс, один из крупнейших ученых века: "Чтобы опpеделить, был ли политический pежим инков социалистическим или тоталитаpным, было исписано моpе чеpнил. В любом случае, этот pежим выpажался чеpез самые совpеменные фоpмулы и на несколько веков опеpедил евpопейские феномены того же типа". Исписано море чернил! Я только капельку из этого моря капнул в "Сов. Россию" — и уже такой отпор. Честно скажу, меня это просто поражает.

А ведь в истмат не втискиваются не только инки. Можно ли перенести на Китай понятие феодализма, если помещики не имели там крепостных крестьян? А в какой формации жили казаки в России — почти четверть всех крестьян? Все время приходится мудрить, чтобы подогнать реальность под понятия о формациях. Непросто увязать базис и надстройку в арабском мире. Разве не существенно другое замечание Леви-Стросса: "Уже тpи столетия назад Ислам сфоpмулиpовал теоpию солидаpности для всех фоpм человеческой жизни технической, экономической, социальной и духовной — какой Запад не мог найти до недавнего вpемени и элементы котоpой появились лишь в некотоpых аспектах маpксистской мысли и в совpеменной этнологии"? Конечно, В.Турченко и тут может сказать, что все это знает из истмата любой средний студент и только "уважаемый профессор химии" отстал. Но что-то мне не верится.

6. Вот, пожалуй, самое мое «дерзкое» сомнение: "Рушится сам закон стоимости — ключевая абстракция Маркса". В.Турченко даже не считает нужным это обсуждать, настолько для него это кажется абсурдным (все мои аргументы он просто не замечает). Однако делает очень странную оговорку: "проблема в том, чтобы строго научно определить социально-исторические условия, в которых этот закон работает". Как же так? То говорили, что этот закон объективен и имеет всеобщий характер, что его не дано нарушать никому, и вдруг, оказывается, даже еще неизвестно, когда он «работает». Что же это тогда за закон?

Но давайте кратко повторим, о чем речь. Стоимость — овеществленный в товаре труд, выявляется она на рынке при обмене товарами. Обмен является эквивалентным (обмениваются равные стоимости). Для этого необходим свободный рынок капиталов, товаров и рабочей силы (она — один из товаров). Отклонение от эквивалентности бывает из-за колебаний спроса и предложения, но происходит переток капиталов, и равновесие восстанавливается.

Выполняется ли это на практике, и если нет, то так ли малы отклонения, чтобы ими можно было пренебречь и говорить о существовании закона?

Во времена колоний Запад получил колоссальные ресурсы на нерыночной основе, через грабеж. Эти ресурсы включались по баснословно низкой цене в товары, производимые западными фирмами, но на рынке эти товары ценились так, как если бы эти ресурсы представляли собой трудовую стоимость. Отклонение от эквивалентности при обмене было очень большим и систематическим. Производители, не имевшие доступа к ресурсам из колоний (например, торговцы из России) переплачивали. Сегодня этот фактор не только не устранен, он возрос многократно.

Каковы масштабы неэквивалентности? Протекционизм рынка труда индустриально развитых стран обходится "третьему миру", по данным ООН, 500 млрд долл. в год, то есть масштабы его колоссальны. Открыть рынок труда в соответствии с принципами свободного рынка означало бы экономию почти 6 млрд долл. в час! Мы видим, что разница в цене одного и того же компонента стоимости (рабочей силы) огромна. Пренебречь ею никак нельзя. «Закон», исходящий из презумпции эквивалентного обмена, просто не отвечает реальности. Отклонение от эквивалентности охраняется всеми политическими средствами. Сейчас США даже строят двойную стену на границе с Мексикой. Никакого свободного рынка нет и в помине, а значит, и стоимость выявлена быть в принципе не может. Почему же по этому главному вопросу В.Турченко ничего не сказал? Все о неграх да об ацтеках.

Рассмотрим второй компонент стоимости товара — сырье и энергию. Сегодня это в среднем две трети цены товара. Но они же не производятся, а извлекаются. Их стоимость — это лишь труд на извлечение. Разве можно сказать, что тонна нефти эквивалента часу работы нефтяника, хотя бы их цена в деньгах и была одинаковой? Это же фикция. Она скрывает принципиальную несоизмеримость. Трудовая теория стоимости искажает реальную ценность ресурсов для человечества. Цена энергоносителей — совершенно негодный суррогат ценности, потому и сказал философ: "Запад — цивилизация, знающая цену всего и не знающая ценности ничего". Ведь главная ценность нефти даже не в энергии, а в тех сложных структурах органических молекул, которые хранятся в виде углеводородов. Но ради извлечения энергии нефть подвергают крекингу, а потом сжигают, разрушая эти структуры. Потому и сказал Менделеев о сжигании нефти: "Можно топить и ассигнациями".

Учитывая только труд по извлечению богатств человечества из кладовой, трудовая теория стоимости маскирует ограбление будущих поколений. Закон стоимости обманывает нас, искажая все разумные критерии. В прошлом веке этого не было еще видно, но сегодня-то ложность всей модели налицо. Экологический критерий эта модель исключает полностью и совершенно сознательно. Я все это писал, но В.Турченко как будто не читал — об этом ни слова. Разве такая критика помогает понять суть?

Если сложить искажения, вносимые стоимостью при оценке труда, сырья и энергии в совокупности, отклонения от модели будут столь велики, что надо говорить о ее полной неадекватности. Ее можно использовать только как абстракцию для целей анализа, но никак не называть законом.

Эта модель не соответствует реальности еще по одной причине. Она идеализирует акт обмена, учитывая лишь движение потребительных стоимостей (товаров). А что происходит с "социальной ценой" или «антитоварами» (по выражению М.К.Берестенко)? С отрицательными стоимостями, которые всегда, как тень товара, образуются в ходе производства? Если бы действовал закон эквивалентного обмена стоимостями, то продавец «антитовара» должен был бы выплачивать покупателю эквивалент его «антистоимости». Но на деле-то этого нет! Антитовар или навязывается, без всякого возмещения ущерба, всему человечеству (например, "парниковый эффект", разрушение озонового слоя и пр.), или навязывается слабым — вроде захоронения отходов в Лесото или России. При таком "рынке наполовину" ни о какой эквивалентности обмена стоимостями и речи быть не может. Ведь товары, которые в денежном выражении искусственно соизмеримы, что и оправдано трудовой теорией стоимости, в действительности несоизмеримы (мы обычно даже не знаем, какая «тень» стоит за данным товаром). Килограмм яблок несоизмерим с книгой той же цены, ибо при производстве яблок энергетические запасы Земли возрастают, а при производстве книги — снижаются. Закон стоимости — полная мистификация реальных отношений. На нем основана самоубийственная экономика индустриальной цивилизации.

В.Турченко считает все эти рассуждения нелогичными, "методологическим беспределом"? Думаю, он не имел права, обругав меня за "ниспровержение закона стоимости", ни словом об этом не обмолвиться. Ведь разговор об этом идет с 1880 г., когда Сергей Подолинский послал свою замечательную книгу Марксу. Пусть скажет В.Турченко, правы ли были тогда Маркс и Энгельс, отвергнув идею вести расчет стоимости не в относительных единицах всеобщего эквивалента (деньгах), а в абсолютных — энергии? Я считаю, что Маркс тогда упустил великую возможность связать свое учение с экологией, что позволило бы сегодня марксизму дать ответ на вызов времени. Но уж сегодня-то, через сто с лишним лет такое упорство мне кажется просто необъяснимым.

Надеюсь, В.Турченко скажет важные и интересные вещи в своих позитивных статьях. Я буду рад. Буду читать и учиться. А мне уж позвольте писать то, что я сам знаю — если это читателям интересно. А не тратить время и бумагу на оправдания перед завучами по истмату.

("Советская Россия". Февраль 1997 г.)