ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

1928 год — «год коллективизации». Продразверстка, переходящая в войну.

С самого начала 1928 года Сталин начал активно проводить разъяснительную и пропагандистскую работу, в январе во время поездки по Сибири он объяснял необходимость, вынужденность своих радикальных решений и действий: «Мы имеем в этом году нехватку, дефицит, более чем в 100 миллионов пудов зерна. Он приведёт к тому, что наши города и промышленные центры, а также наша Красная Армия будут поставлены в тяжёлое положение. Урожай у вас високосный, можно сказать, небывалый. Хлебных излишков у вас в этом году больше, чем когда-либо, а план хлебозаготовок не выполняется. Почему, на каком основании?

Разве это не факт, что урожай у вас в этом году по Сибири почти такой же, как в прошлом году? Почему же вы считаете план невыполнимым? Посмотрите на кулацкие хозяйства — имеются хлебные излишки по 50-60 тысяч пудов на каждое хозяйство, не считая запасов на семена, продовольствие, на корм скоту.

Вы говорите, что кулаки не хотят сдавать хлеба, что они ждут повышения цен и предпочитают вести разнузданную спекуляцию. Это верно. Но кулаки ждут не просто повышения цен, а требуют повышения цен втрое в сравнении с государственными ценами. Беднота и значительная часть середняков уже сдали государству хлеб по государственным ценам. Можно ли допустить, чтобы государство платило втрое дороже за хлеб кулакам, чем бедноте и середнякам?

Если кулаки ведут разнузданную спекуляцию на хлебных ценах, почему вы не привлекаете их за спекуляцию? Разве вы не знаете, что существует закон против спекуляции — 107 статья УК РСФСР, в силу которой виновные в спекуляции привлекаются к судебной ответственности, а товар конфисковывается в пользу государства?»

Можно обратить внимание на политтехнологичность речи Сталина — он ничего не говорил об экспорте зерна, его сокращении или невозможности, а — о тяжелом положении городов и Красной армии. Сталин продолжал объяснять:

«Что значит взвинтить цены на хлеб? Это значит, прежде всего, подорвать зарплату рабочих (которая через 11 лет после захвата власти большевиками ещё не достигла уровня 1913 года. — Р.К.). Но в таком случае пришлось бы и поднимать цены на промышленные товары. Но на этом дело не кончается. Допустим, что мы подняли цены на хлеб процентов на 50-60 в январе или весной этого года, перед подготовкой к севу. К чему бы это привело бы? Мы дезорганизовали бы тогда сырьевую базу нашей промышленности. Хлопкоробы забросили бы хлопок и перешли бы на хлеб, как на более выгодное дело. Льноводы забросили бы лён и перешли бы тоже на хлеб. Свекловоды поступили бы таким же образом… Короче, мы бы подорвали сырьевую базу нашей промышленности.

Вот почему на спекулятивный удар кулачества по линии взвинчивания хлебных цен партия должна была ответить таким контрударом, который бы отбил охоту у кулаков и спекулянтов угрожать голодом рабочему классу и Красной Армии».

В данном случае Сталин имел в виду уже не 107 статью УК РСФСР, а организацию альтернативных производителей сельхозпродукции — колхозов и совхозов.

13 февраля 1928 года Сталин направил обращение ко всем организациям ВКП(б) под названием «Первые итоги заготовительной кампании и дальнейшие задачи партии», в котором неудачи в хлебозаготовках были свалены «на места», на местные власти: краевые, областные, районные, и звучало требование ужесточения хлебозаготовок. Статья 107 УК РСФСР была принята в 1926 году, но до 1928 года на практике ее не применяли. Теперь раздраженный Сталин стал подталкивать местные власти к её применению, к законным репрессиям, к применению законодательных рычагов «влияния», чтобы за счет конфискации компенсировать недобор в заготовках и пугнуть кулаков, вынудить их к продаже государству продуктов своего труда. И по 107 статье в 1928 году в СССР было уже осуждено примерно 10 тысяч крестьян.

1 марта 1928 года в циркулярном письме «О весенней посевной кампании» Сталин провозгласил курс на интенсивную коллективизацию. Когда местные власти стали активно применять статью 107-ю и стали конфисковывать имущество кулаков, то зерно шло государству в счет недополученных налогов и хлебозаготовок, а остальное конфискованное имущество уже удобно было использовать для создания материальной базы колхозов.

Крестьяне новую политику партии восприняли настороженно, враждебно и «закрылись» в деревнях и селах — перестали не только продавать государству, но и перестали возить свою продукцию на городские рынки. Это был их ответ и даже шантаж. Они это уже проходили при Ленине и заставили его смягчить политику, оставить их в относительном покое и пойти на уступки. Способ был простой, но очень эффективный — в городах через неделю уже почувствовался дефицит продуктов питания, а ещё через неделю — с 15 марта советские власти были вынуждены в городах нормировать продовольствие, чтобы прокормить рабочих были введены ограничения и гарантированный минимум на потребление хлеба — «заборные книжки». В ответ негодующий Сталин, обозленная Советская власть с особым пристрастием занялись весенней хлебозаготовкой.

В апреле 1928 года Политбюро ЦК приняло решение об организации узконаправленного специализированного наркомата — Зернотреста. Сталин продолжал борьбу с зажиточными производителями продовольствия, и 21 апреля в СССР был принят «Закон о сельскохозяйственном налоге». Это был дополнительный налог для кулаков и тех, кто не хотел идти в колхозы. Этим Сталин пытался убить сразу двух зайцев — и собрать больше зерна, поскольку сельхозналог уплачивался продукцией, заставить крестьян идти в колхозы и за счет конфиската создать материальную базу колхозов. Но первым и главным из этого перечня был пока сбор зерна, хлебозаготовка.

13 апреля 1928 года Н. Бухарин поддержал Сталина, прочитал и опубликовал свой доклад «Уроки хлебозаготовок, Шахтинского дела и задачи партии», в котором вместе с критикой местных властей отметил: «Хлебозаготовки выявили такую прослойку нашего аппарата, которая потеряла классовое чутьё, не хочет ссориться с кулаком». И Бухарин в этом докладе стал утверждать о «необходимости форсированного наступления на кулака».

Это была отмашка заскучавшим, засидевшимся в кабинетах «героям» Гражданской войны, которые, соскучившись «по настоящей работе» вырвались из городов — к народу, и по сталинскому совету стали «разворачиваться вовсю, и не жалея сил и средств» стали экспроприировать, а проще и точнее — грабить крестьянское добро применять к крестьянам насилие и сгонять их в колхозы. Примерно с февраля-марта 1928 года сталинская политика в деревне представляет собой смесь необходимости и жестокости, начинается трагедия в советской деревне, трагедия многих миллионов крестьян, которая продолжалась долгие годы — до 1934-1935 гг.

Знаменитый писатель М. Шолохов в письме Сталину от 4 апреля 1933 года писал:

«И рассказал (Овчинников) исключительно интересный случай из собственной практики; случай, по-моему, проливающий яркий свет на фигуру Овчинникова. Передаю со слов секретаря РК Кузнецова и ряда других членов бюро РК, которым Овчинников этот же случай рассказывал в другое время. «В 1928 г. я был секретарем Вольского ОК Нижневолжского края. Во время хлебозаготовок, когда применяли чрезвычайные мероприятия, мы не стеснялись в применении жесточайших репрессий и о перегибах не разговаривали! Слух о том, что мы перегнули, докатился до Москвы. Но зато целиком выполнили план, в крае не на плохом счету!».

Чтобы полнее показать картину начавшейся в СССР новой, сталинской продразвёрстки воспользуюсь исследованием Л.И. Футорянского, изучавшего коллективизацию в Оренбургском округе: «Практиковались ночные вызовы к уполномоченным по хлебозаготовкам, что порождало панику среди сельчан. Для обеспечения хлебозаготовок применялись заградительные отряды, которые препятствовали вывозу хлеба на рынок. В Шарлыкском и других районах использовалась и такая мера, как снятие сит на мельницах, чтобы нельзя было перемалывать зерно на муку. Была установлена норма помола — 4 пуда на едока на 3 месяца, т.е. меньше 700 г на человека в день. Запрещалась продажа крестьянам промышленных товаров без справок о сдаче хлеба. Крестьяне стали прятать хлеб, скармливать скоту, отдавать на хранение беднякам.

В Новопокровском районе из 25 человек, привлеченных по статье 107, большинство были середняки, имевшие «излишки» до 50 пудов, тогда как на одного человека в год необходимо было в среднем 25 пудов. Но ведь в крестьянской семье тогда обычно было 4-5 человек.

Положение осложнялось насильственными методами распространения государственного займа. В Илекском районе тех, кто не выкупал облигаций, сажали под арест и держали там до тех пор, пока родственники не вносили полностью соответствующую сумму. Так было и в селе Красноярском Краснохолмского района.

На апрельском, а затем июльском пленумах ЦК РКП(б) был взят курс на форсированную коллективизацию. К октябрю 1928 г. в Оренбургском округе было 532 колхоза, объединявших 7237 крестьянских хозяйств, или 4,8% от всех. А на пленуме Оренбургского окружкома ВКП(б) 5-7 декабря 1928 г. было принято решение к весне 1929 г. увеличить сеть колхозов и простых объединений до 7,2%».

Как видим — «эксцессов» со стороны Советской власти было много. Их интересно комментирует сталинист К Романенко: «Конечно, в массе энтузиастов коллективизации находились разные люди. Среди них были и имевшие опыт Гражданской войны партийцы, не склонные к уговорам».

А уважаемый мною сталинист В. Карпов в своём «Генералиссимусе» пытался максимально мягко отразить эту трагедию и минимизировать ответственность Сталина:

«Конечно, были на местах, в провинции не очень образованные коммунисты, которых назначали на различные должности, благодаря пролетарскому происхождению и горячим выступлениям за революцию. Они нажимали, принуждали, а шибко непокорных репрессировали. Эти заблуждающиеся по своей политической малограмотности по сути дела помогали троцкистам, озлобляли народ против большевиков-сталинцев, которые якобы и проводили эту репрессивную коллективизацию».

Часто встречается подобная версия объяснения — добрый и мудрый Сталин ничего не знал, а его зловредные подчиненные творили на низу всякие жестокости над народом чтобы его обозлить и натравить на Сталина, а Сталин об этих жестокостях не знал, а когда узнал в начале 1930-го года, то сразу всё безобразия прекратил. Выше приведенное высказывание Карпова относится к периоду реализации ещё более жесткого варианта коллективизации — после 1929 года. Но Сталин о положении «внизу» знал прекрасно ещё в 1928 году, доказательством этого является письмо-крик Сталину от всего сердца знаменитого писателя М. Шолохова из станицы Вешенской от 18 июня 1928 года:

«А что творилось в апреле, в мае! Конфискованный скот гиб на станичных базах, кобылы жеребились, и жеребят пожирали (голодные) свиньи, и все это на глазах у тех, кто ночи недосыпал, ходил и глядел за кобылицами, ведь всё это проделывается в отношении середняка». Мы наблюдаем применение 107 статьи с пристрастием и рвением.

Весной 1928 года в связи с жестокой хлебозаготовкой создалась безобразная ситуация — крестьянского конфиската было уже много, в частности конфискованных домашних животных сгоняли на базы, а колхозы, готовые их принять, ещё не были созданы. В этой безалаберной ситуации оставалось или зарезать конфискованный скот на мясо или вернуть его, уже часто больной, крестьянам, ибо недоенная сутки корова уже на вторые начинает болеть и реветь. А резать в большом количестве скот для транспортировки мяса можно только зимой, ибо тогда термовагонов и рефрижераторных вагонов и машин не было. А что делать в таких ситуациях в теплую пору: весной, летом, ранней осенью? Как видим из «сигнала» Шолохова Сталину — уже в 1928 году из-за несоразмерности процессов, действий, — бестолковости Сталин и его подчиненные погубили огромное количество скота.

В казачьих станицах после геноцида Ленина и Свердлова кулаков и середняков не осталось, и в годы нэпа остатки казаков в кулаки не рвались, наученные недавним горьким опытом предпочитали скромно оставаться середняками, но и по ним был нанесен удар. В вышеуказанном письме Шолохов пишет Сталину: «Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает».

Бывший нарком земледелия В. Яковенко, после посещения в 1928 году родной деревни был сильно потрясен и написал Сталину письмо, в котором отметил, что после применения к крестьянам чрезвычайных мер продзаготовок «крестьяне ходят точно с перебитой спиной».

Крестьяне были шокированы, надломлены — опять всё пошло по-старому, на это поколение крестьян выпало столько бедственных испытаний, у них накопилась уже моральная усталость от всех многочисленных бедствий за последние 15 лет. И если в предыдущем периоде все крестьянские сословия многолетним (1918-1920 гг.) «прессованием» со стороны Советской власти, грабежами, третированием были в конце концов загнаны в угол, в крайность и дружно восстали в 1920-1922 годах, то теперь этого сплочения длительной бедой не было, крестьяне не были способны на широкомасштабные восстания.

В том же вышеуказанном письме Шолохов писал Сталину: «Народ звереет, настроение подавленное, на будущий год посевной клин катастрофически уменьшится».

Сталин сам понимал, что в текущем году и в следующем может произойти резкое сокращение производства продовольствия, — крестьяне попросту не станут выращивать хлеба больше, чем необходимо для жизни их семьям, — в результате товарного зерна не будет не только для экспорта, но и для городов.

Ситуация завертелась, понеслась, и стала подгонять Сталина, вынуждать его быстро принимать необходимые решения. Ситуация с продзаготовками в 1927 году вынудила его прибегнуть к жесткой форме продразверстки, а затем возникший в результате этого конфликт с крестьянством вынуждал его спешить с коллективизацией. У него не оставалось выбора — чтобы избежать продовольственной катастрофы массовых восстаний против Советской власти, в том числе и рабочих, необходимо было к следующей посевной срочно организовать максимальное количество колхозов, чтобы они своим производством зерна перекрыли потери в индивидуальном секторе. Поэтому уже в апреле 1928 года на пленуме ЦК РКП(б) был взят курс на форсированную коллективизацию.

И теперь — когда необходимо было быстро создавать колхозы, а новое на не разрушенном старом не создать, — необходима площадка, расчищенная от старого, в рамках этой вынужденной политики теперь крестьян можно было грабить смело и беззастенчиво. Сталин это знал, а другие ещё не знали, что началась форсированная коллективизация, а следующий этап — сплошная коллективизация, колхозы, где под бдительным центральным руководством раскулаченные крестьяне и бедняки, вернее — уже сельхозрабочие, никуда не денутся — будут сеять и жать под руководством присланных комиссаров. Например, Шолохов не подозревал, что через год или даже через несколько месяцев в станице будет колхоз, новая организация жизни и труда, и переживал за своих односельчан и экономику их хозяйств. А Сталин знал: всё идёт путем — сейчас крестьян ограбим, — и государство от этого выиграет, разрушим старый уклад в деревне, а затем этих ограбленных соберем в колхоз для коллективного труда под общим центральным управлением, а самых дерзких сопротивленцев — «в расход» или в ссылку на лесозаготовки.

«Поставить нашу индустрию в зависимость от кулацких капризов мы не можем. Поэтому нужно добиться того, чтобы в течение ближайших трёх-четырёх лет колхозы и совхозы, как сдатчики хлеба, могли сдать государству хотя бы третью часть потребного хлеба. Но для того, чтобы добиться этого, нужно развернуться вовсю, не жалея сил и средств.» — ускорял своих подчиненных Сталин.

В апреле-мае 1928 года Наркомзем составил проект, по которому в первую пятилетку планировалось вовлечь в колхозы 4% крестьян, но уже к лету 1928 года этот план увеличили до 12%, а весной 1929 года этот план пересмотрели в сторону увеличения — 16-18%. Необходимо было организовать в колхозы 16-18% крестьян, которые и с меньшей производительностью труда вырастили бы товарного зерна уже больше, чем кулаки (8% от крестьян), тогда и зависимость от кулаков будет меньше и последствия раскулачивания и ликвидации кулаков будут не так болезненны для экономики.

Ситуация в стране торопила, сбывались самые мрачные предположения — снабжение городов продовольствием резко ухудшалось. В этой ситуации вылезли на поверхность все болячки, в том числе и плохая организация закупки зерна государством. «Злоупотребляя бонификацией и всякого рода «законными» накидками на цену, наши заготовительные организации, вместо того, чтобы обуздать спекуляцию, повели бешенную конкуренцию между собой, невольно помогая спекулянтам и кулакам срывать советскую политику цен» — объяснял ошибки Сталин.

Напряженно прошло празднование 1 мая. А 15 мая в Ленинграде толпа голодных женщин ворвалась в горисполком, требуя муки, и возмущаясь высокими ценами на рынке. Советское правительство стало конфисковывать продовольствие на рынках, а затем рынки и базары закрыли. Ситуация стала аналогичной ситуации в начале 1918 года, — когда Ленин ввел государственную монополию торговли и закрыл все рынки.

28 мая 1928 года Сталин выступил перед партактивом с докладом «На хлебном фронте», который был опубликован в «Правде» 2 июня. В этом докладе Сталин объяснял своим коммунистам, комиссарам, что в создавшихся условиях коллективизация — это уже неотложная, жизненно необходимая, срочная задача. Кстати, вдумайтесь в название сталинского доклада. Для него уже началась очередная война, он был уже на фронте, и с передовой линии этого фронта потрясенный Шолохов писал вышеуказанное письмо Сталину, стремясь открыть жестокие реалии, которые тот прекрасно знал — ибо сам создал. По своему характеру — это, бесспорно, очередная Гражданская война, на этот раз уже в СССР, хотя сам Сталин назвал эту глобальную перестройку сельского хозяйства «Революцией сверху». Революции задумывают и начинают с целью смены власти, захвата власти. В данном случае одной из целей Сталина было установление полной власти, полного контроля над деревней, над крестьянами. Поскольку эта задача осуществлялась очень жестокими методами, то, естественно, — крестьяне сопротивлялись. Это была уже Гражданская война, ибо был факт массового насилия граждан над гражданами, и неизбежно порождала Гражданскую войну в виде ответа-сопротивления в различных формах.

Крестьяне почувствовавшие «кавалерийские атаки» на своей шкуре и на благополучии своей семьи уже были втянуты в эту войну, ощутили на себе её удары и стали осознавать её реальность. А огромное количество крестьян, которых эта начатая Сталиным война-перестройка пока ещё не коснулась, ещё не осознавали её начало. А самые прозорливые крестьяне, прекрасно помнившие ещё кошмары ленинской политики в деревне, предусмотрительно уже готовили резервные, запасные площадки для жизни. Например, свидетель тех событий Скопенко Варвара Петровна (1905 г. рожд. из Черниговской области) в 1999 году рассказывала, что как только в деревне опять стало тревожно, то её муж, предчувствуя серьёзные изменения в деревне, уехал заранее в Сибирь готовить новое место для жительства, она вспоминала:

«Забрали у нас лошадей, зерно. А коров с баранами должны были на следующий день забрать. Я, не долго думая, продала коров, перерезала баранов. Часть отдала родителям, часть продала, а что-то взяла с собой в дорогу. Поехала к мужу в Сибирь. Там меня муж встретил. К тому времени он уже успел дом срубить, пасеку завести. Советская власть сюда пока не дошла. Но потом и в Сибирь пришла коллективизация».

Но многие крестьяне реагировали на «новшества» Советской власти как в 1920-1922 годах. В вышеуказанном письме М. Шолохов Сталину писал: «И как следствие умело проведенного нажима на кулака является факт (чудовищный факт!) появление на территории соседнего округа оформившихся политических банд».

Сотрудники ОГПУ зафиксировали в 1928 году в СССР 1027 массовых антисоветских выступлений крестьян и 709 террактов против представителей советской власти. Эти факты говорили о многом, — о том, что, несмотря на многие годы жестокого насилия, унизительного третирования, грабежа, эксплуатации со стороны захватчиков Российской империи, крестьяне сохранили здоровый крепкий стержень, крепкий дух, волю к выживанию и сопротивлению, способность к обороне и защите. Фактически — уже можно зафиксировать явные признаки Гражданской войны в СССР.

В этот период по понятным причинам среди населения страны опять резко возросли антиеврейские настроения, на которые Сталину пришлось применять ответные меры: «В мае 1928 года Агитпром вновь вернулся к проблеме антисемитизма. В ходе её обсуждения на агитпроп-коллегии ЦК предлагалось даже исключать из партии «за злостный антисемитизм».

И опять было принято решение вынести этот вопрос на рассмотрение руководящих органов ЦК, однако, как и раньше, до этого дело так и не дошло. Тем не менее после того как в начале ноября, накануне очередной годовщины Октябрьской революции, наряду с другими главными лозунгами политического момента в газетах опубликовали призыв к борьбе с антисемитизмом, к кампании были подключены и «приводные ремни партии»: ЦК ВЛКСМ, ВЦСПС и всесоюзным слетом пионеров были приняты соответствующие обращения к общественности». (Г. Костырченко, «Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм», М., 2001 г.).

Подчеркну — это сознательная юдофилия Сталина, зря евреи его ненавидят, любовь к самой «революционной» нации была у Сталина не притворной. Он ценил её представителей за многие качества, и теперь в этом жестком и жестоком деле коллективизации эти проверенные ранее в подобных делах кадры были ему ценны и необходимы. Кадровую «изюминку» пытался объяснить в своём исследовании Вадим Кожинов и в своей книге «Россия. Век ХХ-й» он приводит воспоминания писателя Г.Н. Михайловского («Гарина»): «Во время гражданской войны Г.Н. Михайловский много скитался по России и не раз имел дело с ЧК. Он рассказывает, в частности, как в 1919 году еврейка-чекистка с откровенностью объяснила, почему все чрезвычайки находятся в руках евреев: «Эти русские — мягкотелые славяне и постоянно говорят о прекращении террора и чрезвычаек. Мы, евреи, не даем пощады и знаем: как только прекратиться террор, от коммунизма и коммунистов никакого следа не останется».

Для общей эрудиции читателей отмечу, что другое объяснение этой кадровой политике Сталина мог дать только знаменитый писатель и известный обожатель евреев Максим Горький, который в 1922 году, пытаясь обелить Ленина, объяснить его кадровую политику, утверждал:

«Я верю, что назначение евреев на опаснейшие и ответственные посты часто можно объяснить провокацией: так как в ЧК удалось пролезть многим черносотенцам, то эти реакционные должностные лица постарались, чтобы евреи были назначены на опаснейшие и неприятнейшие посты».

Соответственно и Сталин в этот период (!) очень ревностно защищал своих любимцев и раздражительно относился к любым проявлениям антисемитизма. В этом ракурсе показательным является случай осуждения в 1928 году за антисемитизм знаменитого советского академика Дмитрия Лихачева. «Выдающийся» современный российский еврейский идеолог и политолог Николай Сванидзе, ведущий ряд лживых политических и исторических передач на центральном телевидении, осенью 2004 г. один из своих документально-аналитических фильмов по истории России посвятил советскому концлагерю на Соловецких островах и почти полностью опирался на книгу воспоминаний академика Д.С. Лихачева. При этом Сванидзе много раз смаковал различные мелкие детали из воспоминаний академика Лихачёва и особо подчеркнул такой мелкий эпизод, — когда в Петербурге на предварительном следствии сокамерник Лихачева «энергичный нэпман Котляр, владелец какого-то магазина» предложил сокамерникам помыть стены камеры. Вероятно, Сванидзе ожидал, что миллионы тронутых этим «подвигом» российских телезрителей должны были крикнуть по этому поводу — Браво, Котляр! Но, смакуя различные мелочи, Сванидзе лживо и стыдливо умолчал один из важнейших фактов в этой книге — за что же Советская власть арестовала молодого паренька, студента, будущего знаменитого академика Д.С. Лихачёва и загнала в самый жестокий концлагерь?

Послушаем объяснение Д. Лихачева из его книги воспоминаний, которые умышленно скрыл Н. Сванидзе: «Сам обыск занял немного времени. Следователь справился с какой-то бумажкой, уверенно подошёл к полке и вытащил книгу Г. Форда «Международное еврейство» в красной обложке.

Для меня стало ясно: указал на эту книгу один мой знакомый по университету, который ни с того ни с сего явился ко мне за неделю до ареста, смотрел книги и всё спрашивал, плотоядно улыбаясь, — нет ли у меня какой-нибудь антисоветчины».

Студент Д. Лихачев был сослан на явную смерть в особый ленинский концлагерь на Соловках. Обращаю внимание — в то время понятия — «антисоветский» и «антисемитизм» были при Сталине синонимами и оставались таковыми вплоть до войны, после войны ситуация изменилась.

В создавшихся условиях войны в деревне произошло даже «братание» Сталина с некоторыми опальными оппозиционерами, возвращение их в партию, — в июне 1928 года раскаявшегося Розенфельда-Каменева и ещё несколько оппозиционеров помельче Сталин простил и восстановил в партии.

Из-за противоборства государства и крестьянства возникла тупиковая ситуация, в которой на развитие сельского хозяйства даже прежними темпами уже трудно было надеяться. А начавшаяся война с крестьянством, с 80% населения СССР не сулила ничего хорошего. Стали возникать сомнения в правильности взятого Сталиным курса на всех уровнях власти. Неожиданно Н. Бухарин, который презирал русских крестьян не меньше Бронштейна-Троцкого и в Гражданскую войну утверждал, что: «По отношению к кулацкой крестьянской массе принуждение со стороны пролетариата есть классовая борьба, поскольку крестьянин есть собственник и спекулянт», который в начале 1928 года поддержал Сталина в жесткой хлебозаготовке-продразверстке и призвал к «форсированному наступлению на кулака», то осенью 1928 года первым из ближайшего окружения Сталина стал вслух сомневаться в правильности курса, выступил в защиту крестьян, стал критиковать коллективизацию и, соответственно, Сталина и — 30 сентября 1928 года в «Правде» опубликовал критическую статью «Заметки экономиста».

Если в 1925 году Бухарин критиковал Бронштейна-Троцкого за его радикальные планы, утверждая, что: «Троцкисты — это «садовники», дёргающие растение за верхушку, чтобы оно быстрее росло», то теперь подобная критика относилась уже к Сталину. В своей статье Бухарин ратовал за снижение «гибельных» темпов индустрии, свёртывание строительства колхозов и совхозов, требовал полной свободы частной собственности и отказа государства от регулирующей роли в торговле. Теперь Н. Бухарин назвал сталинскую коллективизацию «антикулацкой революцией», хотя следовало назвать — Гражданской войной. Сталин дал Н. Бухарину «развернутый» ответ только в 1929 году.

В 1928 году ситуация в промышленности по сравнению с сельским хозяйством выглядела намного лучше и радостнее. В СССР в 1928 году были наконец-то загружены старые промышленные мощности. Хотя через десять лет после захвата власти, к концу 1928 года, ещё не были полностью восстановлены потери от Первой мировой и Гражданской войн, — экономика СССР составляла 88% от экономики царской России 1913 года, под зерновые было распахано 95% площадей по сравнению с 1913 годом, в скотоводстве дела обстояли хуже. Также по сравнению с тем же периодом значительно ниже были и зарплаты рабочих. Только в 1929 г. в СССР был достигнут промышленный уровень 1913 года, а уровень зарплаты рабочих был по-прежнему ниже дореволюционного.

В мае 1928 года на заседании комиссии Госплана Куйбышев представил доклад Высшего экономического совета с предложением увеличить объем промышленного производства за одну пятилетку (первую) на 130%. 12 июля 1928 г. произошла закладка первого тракторного завода в СССР. В этом году началось строительство многих новых фабрик, заводов и электростанций. Этот широкий размах индустриализации требовал много специалистов. Сталин закономерно столкнулся с проблемой отсутствия технической интеллигенции, — не хватало инженеров, проектировщиков, технологов, новых разработок ученых и этих ученых и т.д. Сталин в 1928 году отметил:

«Мы не двинемся вперед ни на шаг, пока не вытравим этого варварства в отношении к науке и людям культурным. Рабочий класс не может стать настоящим хозяином страны, если он не сумеет создать собственной интеллигенции, если не овладеет наукой и не сумеет управлять хозяйством на основе науки».

Наши выгнанные из Отечества русские инженеры изобретали самолеты, вертолеты, радио, телевизоры и прочее в США и Европе, которыми сейчас гордимся. Ленину они точно не были нужны, ибо он не собирался строить на месте Российской империи мощное государство, это был только плацдарм для дальнейшего продвижения мировой революции, и в вопросах индустрии он надеялся на захваченную в перспективе Германию. А созидатель, строитель Сталин теперь расхлебывал преступную политику Ленина и в отчаянии говорил: «Чтобы строить, надо знать, надо овладеть наукой. А чтобы знать, надо учиться. Учиться упорно, терпеливо. Учиться у всех — и у врагов, и у друзей, особенно у врагов. Учиться, стиснув зубы, не боясь, что враги будут смеяться над нами, над нашим невежеством, над нашей отсталостью». И в разных вариациях Сталин эту мысль повторял несколько раз. При этом стоит заметить — отсталость была достигнута кровавой, большевикской, коммунистической рукой.

Многочисленные еврейские кадры Советской власти в этот период Сталин ещё не трогал, они были его главной опорой в руководстве Россией, и по-прежнему занимали много ведущих постов Советского государства. В 1927 году в Советском «рабоче-крестьянском» государстве только 11% всех коммунистов СССР работали на фабриках и заводах (включая коммунистов — инженеров и служащих), а в крестьянстве менее 1%, — это в основном были русские по национальности. А остальные 88% коммунистов работали в диктаторском аппарате партии и в аппарате управления государством, в культуре и науке, — и не потому, что они были такие умные и гениальные, — а «естественным» образом, как подчеркнул А. Солженицын — потому что русская интеллигенция с 1917 года была ими физически уничтожена и выгнана из России.

В этом аспекте любопытно почитать записи в личном дневнике очевидца тех событий знаменитого учёного В.И. Вернадского: «6.08.1928 г. Здесь Коган. С его вступлением в математический исследовательский институт в Москве — пошли туда евреи за евреем. Один Гинчин талантливый — остальное — серая толпа.

Логика и история философии выброшены из преподавания. Немного изучается древняя философия, близкая к материализму, изучается материализм — но без смелости мысли.

7.08.1928. Один из крупных учёных, свободный по мысли, либерально мыслящий, раньше конституционный демократ, говорит — начинает думать, что Шмаков, Нилус были правы. Засилие евреев не случайно — всё идёт по плану. Русские сознательно держаться в нашей школе в полузнании — своих детей евреи учат за границей».

Следует отметить разницу между периодом правления Ленина и Сталина, — если ранее (1917-1921 гг.) ими была захвачена и оккупирована Российская империя, ресурсы которой пытались использовать для достижения мировой гегемонии, владычества, то после победной борьбы 1922-1927 гг. Сталин оказался на вершине власти и в свою очередь пытался с 1928 года использовать эти несколько миллионов победителей-гегемонов для управления ими страной на всех уровнях, народами СССР, для достижения своих целей — построения мощного космополитического государства и бесклассового справедливого общества в понимании Сталина. Таким образом после выдворения из СССР самого крайнего еврейского радикала и претендента на верховную власть Бронштейна-Троцкого был достигнут определенный компромисс, паритет между Сталиным и большой еврейской «революционной» элитой: у Сталина верховная власть, и инициаторы трех российских революций остаются при власти и «при деле», наслаждаются властью и сытно роскошно живут, пасут неразумное российское «стадо», ведя его к мифическому «коммунизму».

И в этом случае можно обратить внимание на аналогию с современной российской действительностью: В. Путин в борьбе за реальную власть с еврейскими олигархами Березовским, Гусинским и затем Ходорковским одержал победу, и после этого Россию возглавил русский со своим ближайшим помощником-юристом. Но с тех пор, опираясь на еврейскую олигархию и таких давно дискредитировавших себя неэффективностью еврейских топ-управленцев как — Чубайс, Кириенко, Швыдкой, Сеславинский, Левитин, Примаков и пр., уже много лет безуспешно ведет Россию и её народы к мифическому роскошному капитализму. Здесь мы также наблюдаем большую приоритетную юдофилию, якобы без огромного числа евреев во власти, в управлении невозможно ничего толкового ни в одной стране построить.

Тогда, во второй половине 20-х подмятая еврейская элита мечтала сбросить с вершины власти Сталина и тайно готовила заговоры внутри страны и за её пределами, а в сегодняшней России только редкие либеральные радикалы мечтают для полного счастья сбросить Путина или даже больше шумят для проформы, политтехнологически совершают мнимые наскоки на Путина и этим якобы его оттеняя — сближают его с народом, но подавляющая часть местной и зарубежной олигархии двумя руками за Путина — как за своего гаранта «стабильности», покоя и спокойного грабежа. Поэтому полный застойный капиталистический тупик в этом случае, в 21 веке, и ограбление природных ресурсов России, паразитирование на них, — трудно даже сравнивать с динамизмом развития при Сталине в конце 20-х годов 20-го века и с использованием им природных ресурсов для развития страны и всех её народов. И, к большому сожалению, необычайно актуально звучат сегодня слова Сталина:

«С этой стороны, со стороны природных богатств, мы обеспечены полностью. Их у нас даже больше, чем нужно. Что ещё требуется? Требуется наличие такой власти, которая имела бы желание и силу двинуть использование этих огромных природных богатств на пользу народа. Что ещё требуется?» — Миллионы наших нищих граждан и измотанных мелких и средних предпринимателей кричат из года в год этот вопрос Путину и Медведеву.

Ещё принципиальная разница в том, что Путин и Медведев в своей декларированной на словах модернизации страны, имея огромные ресурсы, при этом уповают на инвесторов — на своих и иностранных олигархов, на иностранный капитал, и умышленно или по грубой идеологической ошибке устраняют из этого процесса государство, его организационную роль, и, соответственно, народ. А Сталин опирался на государство с его скудными финансовыми ресурсами, на энтузиазм народа и затем успешно использовал грянувший на Западе финансово-экономический кризис. В результате: за год объявленной Медведевым и Путиным модернизации страны прирост ВВП России близок к нулю (если реально не в минусе), а за первый год — 1927-1928 гг. мобилизационной модернизации страны Сталиным прирост ВВП СССР составил 26,3%. Этот весьма ощутимый рост, несмотря на явную большую «пробуксовку» сельского хозяйства, был достигнут им в основном за счет индустриализации, за счет подъёма промышленности. Темпы развития СССР сразу более чем в два раза стали больше темпов развития самых развитых капиталистических стран ещё в докризисный период. Именно в этот период были запущены несколько электростанций и заложено большое количество крупных тракторных и машиностроительных заводов (Сталинградский, Челябинский, Харьковский и др.), список которых имеется во всех учебниках истории.

Глядя на это успешное начало строительства Сталин, скорее всего, не ожидал, что в последующие годы в деле переустройства 80% населения страны (крестьян) он столкнется с большими трудностями, которые мы рассмотрим в следующей главе.

1928 год в сельском хозяйстве для Сталина закончился плохо, неудачно. Мало того, что были сорваны все планы коллективизации: вместо 12% хозяйств в колхозы удалось объединить всего 1,7%, так ещё в 1928 году случился неурожай: «Здесь также обращает на себя внимание падение валовой продукции зерновых за 1928 год, объясняемое гибелью озимых на Украине и Северном Кавказе», — объяснял Сталин в 1930 году делегатам 16 съезда партии ситуацию в 1928 году и его вынужденные меры в 1929 году. Кстати, это был единственный неурожай, который был в этот период и который зафиксировал Сталин в отличие от многих современных «мудрецов» — фантастов, у которых целая череда выдуманных неурожаев привела к голодомору.

Стоит отметить, что по воспоминаниям колхозников во многих колхозах в этот период, в отличие от 1931-1933 годов — когда власти сильно зажали колхозы продналогами, крестьянам жилось хорошо, с достатком.

В 1928 году произошла неприятная накладка: перед тем как Сталин применил в 1929 году в деле коллективизации ещё более жестокие меры, — молодой талантливый русский писатель М. Шолохов начал публиковать в журнале «Октябрь» главы своего нового романа о раскулачивании и разказачивании в период Гражданской войны «Тихий Дон». Ретивые комиссары тут же забили тревогу и решили уничтожить молодого писателя-«почвенника», считай националиста, но на этот раз Сталин взял под свою защиту Шолохова. «Знаменитый писатель нашего времени тов. Шолохов допустил в своём «Тихом Доне» ряд грубейших ошибок и прямо неверных сведений насчёт Сырцова, Подтёлкова, Кривошлыкова и др., но разве из этого следует, что «Тихий Дон» — никуда негодная вещь, заслуживающая изъятия из продажи» (Письмо Сталина «Тов. Феликсу Кон» 9 июля 1929 г.).

Ещё одна неприятность случилась у Сталина в 1928 году — сбежал из СССР на Запад через Персию его близкий подчиненный, его помощник Борис Баженов, настоящая фамилия которого мне не известна. Понятно, что ранимый Сталин сильно переживал это предательство, которое явно усилило его недоверие к окружающим соратникам.

Но самой большой неприятностью для Сталина был не только срыв планов коллективизации в самом начале этого процесса — в «году коллективизации» до скандально низкого процента, но и спровоцированные во многих случаях жестокостью ретивых комиссаров многочисленные случаи антисоветских выступлений против коллективизации, повторюсь — сотрудники ОГПУ насчитали в 1928 году в СССР 1027 массовых антисоветских выступлений крестьян и 709 террактов против представителей советской власти. И Сталин прекрасно понимал: если дальше форсировать коллективизацию — тем больше будет сопротивление, то есть — Гражданская война в СССР будет усиливаться, а если среди крестьян найдётся талантливый организатор-объединитель типа Антонова, то опять повторится крупномасштабная война с русским и украинским крестьянством. И вместо коллективизации придется бороться за сохранение своей власти в стране. И на этот раз крестьянам могут помочь объединившиеся к этому времени за рубежом Белые, и этой ситуацией могут воспользоваться не только троцкисты, но и Англия и её союзники.

Ситуация была отвратительная — Сталин стоял перед выбором двух вариантов, оба из которых были плохие: первый, возможно более мягкий, — если остановить коллективизацию, «быть на середине опасной переправы» и «дать задний ход» и опять вернуться к ленинскому нэпу; в этом случае проигравшую советскую власть и Сталина будут ещё больше не уважать и презирать не только победители-крестьяне и торгаши-нэповцы, но — кому не лень, даже пролетарии и рядовые коммунисты. Это может привести в ближайшей перспективе к «мелкобуржуазной» вакханалии, а в отдаленной перспективе или даже в не очень отдаленной — в связи с сильным торможением индустриализации и развития военной техники, к самым гибельным последствиям для власти и страны. В общем, если логически просчитать, то этот вариант «мягким» по последствиям трудно назвать.

Второй вариант на первый взгляд выглядел более жестоким и рискованным — несмотря ни на что продолжать коллективизацию, а если возрастет сопротивление крестьян, то хватит полумиллионной Красной армии и огромного количества сотрудников ОГПУ для подавления слабо вооруженных и слабо организованных народных восстаний. Сколько может продолжаться сопротивление крестьян? То есть — насколько будет задержан процесс их принудительной коллективизации? По недавнему опыту — максимум на полтора-два года (1921-1922 гг.), а в новых условиях, может, и на год, к 1930-1931 годам. К тому же этот жесткий вариант, быстрый «хирургический способ» может и лучше, чем затянувшаяся вялотекущая партизанская крестьянская война против советской власти. «Отрезали» — и дальше можно двигаться облегченно и быстро. И в этом случае все недружественные силы за границей не успеют согласовать свои действия, собраться, приготовиться и вмешаться до завершения этой «хирургической операции». Этот жесткий в начале вариант в конце мог выглядеть самым оптимальным. Ситуация была сложная и более того — стратегическая, Сталин с соратниками взял паузу чтобы подумать, обсудить, поспорить с Бухариным и его сторонниками и принять непростое решение. До этого года коммунисты проводили свои партийные съезды в СССР каждый год, а теперь ситуация была такова, что было не до съезда, впервые за много лет съезд не проводили.

Были ли похожие прецеденты в истории? Или Сталин шёл совершенно пионерским путем? Были, Сталин не был первым. Петр Первый жестоко и безжалостно использовал крестьян для своих реформ, для своего рывка в развитии страны в его понимании, и кратковременный эффект был впечатляющим. Не случайно Сталин чувствовал определенную аналогию, идеологическую родственность с императором Петром и спас от запрета постановку в Московском Художественном театре романа Алексея Толстого «Петр I», которая тогда подверглась за патриотизм яростным атакам со стороны Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП).

Правители Англии два века назад также жесточайшим образом поступили со своими крестьянами, эффект их индустриализации был впечатляющим и долговременным. В общем — было над чем подумать.

А пока коммунисты решили разобраться с неприятным открытием — со способностью крестьян к сопротивлению, с пресловутым «русским духом». Чтобы сломить дух, необходимо было понять: на что он опирается? При ближайшем рассмотрении было понятно, что опорой в первую очередь является чувство собственного достоинства, чести и свободы, любовь к своей Отчизне и семье, а также то, чем он мог гордиться: своими предками, их подвигами, их и своей религией, славной историей своего народа и страны, традициями своего народа, своей Родиной и своей прекрасной родной Природой.

В борьбе со всем этим «злом» к 1928 году коммунистами было много уже сделано: в этот период преподавание опасной истории в школах и вузах запретили, народные традиции и праздники заменили коммунистическими, в связи с индустриализацией крестьян от Природы сгоняли в «каменные джунгли», с 1917 года «красные демократы» человеческое «Я» сильно третировали, унижали и спрессовали по-максимуму. Что ещё можно было сделать, чтобы погасить этот пресловутый «дух»? Огромное количество церквей и священников уничтожили, но ещё кое-какие остатки сохранились в СССР. Большое количество носителей информации, знаний об истории народа и Отечества уничтожили и выслали из страны кораблями, но ещё кое-какое их количество осталось в СССР.

И Сталин дал отмашку, «добро» своим «янычарам»-комиссарам — и в 1928 году в СССР было закрыто ещё 534 церкви и репрессировали многих священников. Подверглись репрессиям и остатки «старой интеллигенции». Например, академик Д.С. Лихачёв о том прожитом им времени свидетельствовал («Воспоминания», 1999 г.), что весь этот период «воронки» работали не переставая, шли расстрелы, и концлагеря были переполнены, по-прежнему физически истреблялась интеллигенция и православные священники. В январе 1929 года «Правда» опубликовала сообщение об арестах в конце 1928 года знаменитых ученых-историков: Платонова, Тарле, Лютовского, Измайлова, философа Бахтина и др., арестовывали и студентов, заподозренных в антисоветских настроениях, как Д. Лихачева или немного позже Л. Гумилева.

М. Булгаков, наблюдая репрессии, перестраховался и сжег в 1928 году первую редакцию романа «Мастер и Маргарита». К работе над романом о дьяволе он вернулся только в 1932-м. Но за его пьесы «Дни Турбиных», «Зойкина квартира», «Багровый остров» и «Бег» группа бдительных театральных товарищей: В. Билль-Белоцерковский, Б. Рейх и пр. в декабре 1928 года написали кляузу Сталину, что «органы пролетарского контроля над театром фактически бессильны по отношению к таким авторам, как Булгаков. Пример: «Бег», запрещенный нашей цензурой, и все-таки прорвавший этот запрет!, в то время, как все прочие авторы (в том числе коммунисты) подчинены контролю реперткома…» (Независимая газета. 21.11.1996.). Клим Ворошилов с целой комиссией из Политбюро также постановил — «политически нецелесообразным постановку пьесы», однако Сталин, видевший в «Беге» и «Днях Турбиных» идеологический закат, умирание старой эпохи, в том числе и белогвардейщины, взял под защиту Булгакова и разрешил постановку его пьес.

Но в этот период Сталин и его подопечные начали кампанию даже против… празднования Нового Года, как отжившего буржуазного праздника. Еврейский советский поэт Шимон Кирсанов решил помочь и ударил своим «талантом» в стиле Маяковского в газете «Комсомольская правда» по «их» ёлке и по «их» Деду Морозу:

Елка сухая розга

Маячит в глазища нам.

По шапке Деда Мороза,

Ангела — по зубам!