Глава 2

Глава 2

Усиление иудейского наступления на Россию. — Крупные еврейские капиталы. — Засилье евреев в банковской и биржевой деятельности. — Скупка русских земель. — Русские мыслители о евреях. — «Жид идёт!»

Еврейский капитал активно вторгался и в Россию. По оценкам К Лютостанского, общий объем собственности, принадлежавшей евреям, достиг в нашей стране в конце XIX века 500 млн, руб. Ещё в 1849 году банкирские обороты одного Бердичева равнялись 12 млн. руб. и состояли главным образом в ростовщических ссудах помещикам Юго-Западного края.

Современники отмечали засилье евреев в российских банках и на биржах. «В числе директоров и членов правления восьми петербургских банков, — сообщал один из них, — только в одном нет евреев, а именно в Волжско-Камском коммерческом. Что же касается семи остальных банков, то в каждом из них в числе членов правления и директоров находится весьма обширный еврейский контингент. Скоро нужно ожидать, что все банки перейдут под еврейскую власть.

Евреи втираются и в благотворительные духовные ведомства — в Красный Крест и пр. Многие из крупных банков с полным правом могут быть названы чисто еврейскими. Вот, для иллюстрации, состав одного из петербургских банков, «С.-Петербургско-Международного»: Ротштейн, Кох, Филипьев, Ритгауз, Шеткевич, Спицер, Банк очевидно чисто еврейский и иметгуется «международным», вероятно, потому только, что главный его директор, Ротштейн, — австрийский еврей».[20]

Биржа, по словам И. Лютостанского, «из строго торгового, коммерческого учреждения превратилась в игорный дом, где торговые обороты теряются среди биржевой игры разными бумагами и где вместо царившего некогда духа торговли свирепствует теперь дух ажиотажа и спекуляции».[21]

Быстро росло число евреев среди российских купцов, В 1870 году при общей численности петербургского купечества 773 человека евреев было 47, то есть 6,1 %; в 1896-м при общей численности столичного купечества в 421 человек евреев — 78, то есть уже 18 %, в три раза более против 1870 года, В то время когда общий состав биржевого купечества уменьшился почти вдвое — на 46 %, число евреев-купцов возросло более чем вдвое — на 66 %.

Особый интерес для еврейского капитала представляли западнорусские земли (включая населенную русскими территорию Галиции), Эти земли капиталисты-иудеи считали чуть ли не своей исторической вотчиной.

В конце XIX века еврейские капиталисты стремительно скупают западнорусские земли, В их владение переходят миллионы десятин пашни и леса, которыми ранее владели известные русские дворянские фамилии. Только в Смоленском крае евреи скупили 350 тыс десятин русской земли, ранее принадлежавшей таким дворянским родам, как Бутковские, Воеводские, Челищевы, Баумгартены, Скрыдловы, Энгельгардты, Рачинские, Кушелевы, Нащокины, Угриновичи, Озеровы, Станиславские, Сипягины, Лесли, Нелидовы, Кольчицкие, Ганецкие, Горяиновы, Гедеоновы, Мещерские.

По уездам Смоленской губернии русские владения, скупленные евреями, распределялись так:[22]

Всего больше в Вельском — 128 346 десятин, в Поречском — 63 803 десятины, в Рославльском — 27 622 десятины, в Ельнинском — 13 622 десятины, в Дорогобужском — 9476 десятин, в Смоленском — 3407 десятин, в Гжатском — 2720 десятин, в Духовщинском — 1390 десятин, в Вяземском — 1055 десятин, в Юхновском — 427 десятин и в Краснинском — 1П десятин.

Все эти огромные земли были скуплены 32 евреями, создавшими себе колоссальные поместья: Берлины, Азархи, Зеликсоны, Зафрен, Рискер, Зеликины, Хавкины, Либенсон, Шалыт, Бессмертный, Гальперин, лекарь Певзнер, Эпштейн, Лсвшиц, Гинсбург, Град, Давид Кадинский, Лагориев, Рошаль, Черняк, Магидсон, Лурье, Гуревич, Фрадкин, Левин, Шварц, Ратнер, Ривош, Герцберг, действительный статский советник Лазарь Соломонович Поляков, кандидат прав Московского университета Евсей Лейбов Членов.

Восемь представителей еврейских купцов Берлиных купили 57 тыс. десятин земли. Так, торопецкий 1-й гильдии купец Шая Берков Берлин имел 17 имений. Из них 8, простиравшихся до 5250 десятин, в одном округе Залман Берлин купил 19 234 десятины. Торопецкий 1-й гильдии купец Бейнус Салманов Берлин приобрел 9 имений общей площадью 11 932 десятины, Торопецкий 1-й гильдии купец Лейба Залма-нов Берлин завладел 6 имениями в 10 309 десятин. Наконец, купеческий сын Берка Залманов Берлин захватил имение в 1891 десятину. Азархи скупили в Вельском и Поречском уездах 23 имения, в которых земли было 27 367 десятин. Рискер в тех же уездах захватил 18 имений, а в них земли — 21 147 десятин. Зафрен в Вельском уезде приобрел два огромных имения с землей в 19 050 десятин, Зеликсоны в тех же двух уездах владели 18 имениями с землей в 15 293 десятины. Наконец, Хавкины в тех же уездах скупили 13 поместий, в них земли — 11 409 десятин.

Таким образом, 5 еврейских фамилий владели 74 имениями, в общей сложности составлявшими площадь в 94 266 десятин. Если прибавить сюда владения Берлинов, то получится, что свыше 150 тыс. десятин русской земли оказались в руках 6 еврейских фамилий. И это только по одной губернии.

В 80-х годах иудейские лидеры призывают евреев к заселению русских территорий Галиции, тогда входившей в Австро-Венгерскую империю. В 1889 году даже было опубликовано обращение, в котором евреи призывались вытеснять христиан из всех сфер общественной жизни, чтобы стать «хозяевами страны».[23]

В числе лиц, финансировавших этот антирусский проект, были крупнейшие еврейские богачи Гирщ, Ротшильд, Блейхредер, Мендельсон и некоторые другие.

В 1889 году парижский банкир Гирш изъявил желание пожертвовать 50 млн. франков русскому правительству и 12 млн. гульденов австрийскому на устройство рабочих домов и земледельческих ферм в губерниях Киевской и Волынской и Галиции для обучения евреев ремеслам и земледелию, но русское и австрийское правительства отказались принять пожертвования Гирша, так как исполнение условий пожертвований во много раз усилило бы эксплуатацию евреями местного христианского населения.[24]

Тем не менее к 90-м годам в Галиции сконцентрировалось 800 тыс, евреев. До 70-х годов евреи жили преимущественно в городах и местечках, составляя в них более трети общего числа жителей. Некоторые города и местечки были сплошь еврейскими. С 70-х годов евреи стали поселяться в русских деревнях, приобретая помещичьи усадьбы и крестьянские участки, К 1889 году они купили 513 больших барских имений с 400 тыс, акров земли, а с 1874 по 1889 год захватили в свое владение 41 тыс. земельных участков русских крестьян. Завладев таким количеством земли, евреи сами земледелием не занимались, а эксплуатировали обезземеленных ими крестьян, положение которых, по свидетельству современников, стало хуже прежних крепостных.[25]

Лучшие умы русского народа с тревогой наблюдали за усилением иудейского влияния в общественно-политической жизни страны. Гениальный русский учёный Д. И. Менделеев в книге «К познанию России» (1907), проанализировав статистику расселения евреев в Российской империи, приходит к неутешительным выводам. «Таблицы, — писал русский учёный, — показывают большое скопление евреев в Литовско-Белорусском крае, где они составляют около 14 %. Численно и относительно почти столько же евреев в Польском крае, а затем около 8,5 % в Малороссийском крае и около 7 % в Южно-Русском крае. Во всех остальных краях России евреев меньше, а. всего евреев в России 5,06 млн., т. е, они составляют менее 4 % общего числа всех жителей России.

Известно, что ни в одной стране нет такого абсолютного количества и такого процента евреев. Лишенные своего отечества, они расселились во всем мире, преимущественно же по берегам Средиземного моря и в Европе, хотя и азиатские страны не лишены евреев. Уживаются они у нас, как известно, благодаря своей юркости и склонности к торговле. Всем известно, что нигде народ не любит евреев, хотя народец этот обладает многими способностями и свою «пользу» странам приносит, конечно, не своими кагальными или масонскими приемами и политиканством, а своим торговым посредничеством и ростовщичеством».

Дискуссия русских людей с иудеями приобрела в это время острый характер. Генерал М. И. Драгомиров писал в 1905 году: «Я первый высоко ставлю волю вашу (то есть евреев. — О.П.) и ум, но этики вашей поставить не могу даже и невысоко: она, скажу прямо, человеконенавистническая. И не за преследование вас вы ненавидите другие народы, как в там стараетесь лживо всех убедить, а, наоборот, вас преследуют за ненавистничество к другим, которое есть по вашему закону не только не грех, а заслуга перед Иеговой. Одним словам, здесь, как и в других случаях, вы подтасовываете, выставляя причину за следствие и наоборот, И разъяснять это необходимо не для того, чтобы возбуждать к вам ненависть, которой по вашей же милости накипело и так довольно, но просто из принципа самозащиты. Уж если судьба свела нас с вами, то без взаимных сношений обойтись нельзя, но быть настороже всегда необходимо».

«Вам удается закупить интеллигенцию, — продолжал Драгомиров в другом месте той же статьи, — закупить правительство, кого льстивыми речами, кого нытьем о вашем якобы страшном угнетении… кого чем, и в конце концов, разумеется, надуть; но инстинкта масс вы не надуете. Долго они терпят от вашей эксплуатации, но терпение наконец лопается, а затем… затем вы знаете, что происходит» .[26]

Как и уже цитированные мной европейские мыслители, выдающиеся деятели русской культуры дают такие же нелицеприятные оценки иудейству.

«Вечная мысль о залоге, точно червь, обвивает душу жида» (Н. В. Гоголь).

«Мне иногда в голову приходила фантазия: ну что, если бы не евреев было три миллиона, а евреев восемьдесят миллионов… Во что бы обратились русские, как бы евреи третировали их… Дали бы сравняться с собою в правах? Позволили бы молиться свободно? Не обратили бы прямо в рабов? Хуже того — не содрали бы кожу совсем… Не выбили бы их дотла, до окончательного истребления, как делали с чужими народностями в старину, в древнюю свою историю» (Ф. М. Достоевский).

«Нравственные интересы края и народа существуют для них (евреев) только по отношению к себе. Столкнулся ли иудей с человеком нравственным, которого нельзя никак искусить на худое, — он пользуется, насколько может, тем отношением, в какое с ним поставлен; он даже может побудить его на какое-нибудь доброе дело, но имеет в виду только то, что ему перепадет из этого доброго дела. Но если перед ним субъект безнравственный, он также станет потворствовать его дурным побуждениям, чтобы воспользоваться ими.

Жившие в южных и западных губерниях знают, как часто иудеи развивают у поселян склонность к пьянству, охотно дают ему в долг водки, чтоб потом запутать, разорить, чтобы все достояние пьяницы перешло в их шинки; как побуждают поселян на воровство и принимают краденые вещи; как услуживают разврату и соблазняют женщин; как умеют извинить всевозможные страсти, чтоб довести человека до положения, выгодного для себя, хотя бы окончательно разрушительного для него» (Н. И. Костомаров).

«В качестве ростовщиков, арендаторов имений, откупщиков разных сборов евреи немало способствовали обеднению и угнетению русского крестьянства» (Д. И. Иловайский).

«Приходит крестьянин к жиду, просит рубль серебром в долг на год и дает в заклад полушубок Жид берёт полушубок и говорит, что процентов на рубль в год будет тоже рубль. Мужик соглашается и взял рубль.

Но только что он хотел уйти, как жид говорит ему: «Послушай, тебе ведь все равно, когда платить проценты, теперь или через год». Мужик соглашается с этим и говорит: «Все равно». — «Так отдай теперь и уж не беспокойся целый год». Мужик и с этим согласился и отдал рубль, чтобы уж совсем не беспокоиться о процентах. Отдав рубль, он приходит домой и без денег, и без полушубка, и в долгу» (Г. И. Успенский).

В 80-х годах распространялось письмо известного русского писателя В, В, Крестовского, адресованное редактору «Русского вестника» Н. А. Любимову. В нём содержалось то, что в это время волновало многих мыслящих людей России. Привожу это письмо полностью:

«Мысль моя, коли хотите, может быть выражена двумя словами: «Жид идет!» Понятно ли?.. И действительно, куда ни киньте взгляд, повсюду вы видите, как все и вся постепенно наполняется наплывом жидовства. И это не у нас только — это и в Европе, и даже в Америке, которая наконец тоже начинает кряхтеть от жидовства. Это явление общее для всего «цивилизованного» мира индоевропейской расы, обусловливаемое одряблением её; одрябление же есть последствие того, что раса вообще разменяла себя на мелочи; так, например, идея христианской религии заменилась более дешевой, но зато более удобной идеей «цивилизации», вместо христианской любви мы выставили гуманность и т. д. Везде и подо все мы подложили более удобные принципы, льстящие нашей распущенности. Мы одряблели, распустились, обращаемся в какую-то размазню, а жид стоит крепко; и крепок он, во-первых, силой своей веры и, во-вторых, физиологической силой крови. Но жид сам по себе не обновит человечества, в нем нет для этого созидательных элементов; он дал уже человечеству все, что мог дать, и ныне среди Христианского мира играет только роль разлагающего вещества; он экономически может покорить себе мир, но не обратит его в себя, не заставит быть его жидовским, ибо в жидовстве для этого нет ни малейшего нравственного фонда; и жидовство, уловляющее в свои сети Христианский мир, будет со временем в свою очередь раздавлено теми элементами, которым суждено внести в жизнь человечества обновляющие начала. Откуда придут эти элементы — быть может, из Китая, из Маньчжурии, с вершин Гиндукуша, — это, конечно, пока еще Бог весть. По исторической логике, казалось бы, так должно быть, ибо мир нашей цивилизации, видимо, начинает разлагаться, как разлагался мир Западной Римской империи. Чем больше внешнего блеска, тем сильнее внутренняя гниль. Никакое перевоспитание не заставит распущенное общество вернуться к строгим началам христианским: для такого перерождения нет в нем ни внутренних сил, ни характера; ему удобнее жить среди всего того, что льстит его инстинктам меркантилизма, комфорта, эгоизма; идеал потерян — и потому это общество есть законная добыча жидовства. Оно на наших глазах покоряет мир. Биржа, парламент, пресса, адвокатура — все это переполнено в Европе представителями жидовства, все это в жидовских руках. У нас начинается то же самое; и мы поплатимся за это горше Европы. Там, в Европе, жид является в образе политического деятеля, банкира, журналиста, заводчика, коммерсанта; у нас же он по преимуществу ростовщик и кабатчик, т. е. сила, действующая непосредственно на производительный класс крестьянства, ремесленников и т. п. Нам жид опаснее потому, что он начинает опутывать и глушить собой производительные силы нашего народа. Возьмите вы даже самые наши уголовные процессы последнего времени из наиболее выдающихся. Мать Митрофания, например, простирает свою деятельность даже до высших сфер, а кто во всей ее деятельности служит невидимой пружиной? Жид Трахтенберг. Гулак-Артемовская успешно проводит свои дела, а кто держит в своих руках невидимые нити ее деятельности? Братья Хаймовичи. Жиды, наконец, появляются в значительном числе среди наших нигилистов. Явление знаменательное, но вполне понятное: жид — космополит по преимуществу, и для него нет тех больных вопросов, вроде национальной и государственной чести, достоинства, патриотизма и пр., которые существуют для русского, немца, англичанина, француза. Жид — везде жид и везде норовит в мутной воде ловить рыбу, будет ли эта мутная вода называться биржей, прессой, продовольствием армии, парламентом или революцией. Остановить торжественное шествие жида невозможно; для этого, повторяю, в обществе «европейской цивилизации» нет надлежащих сил; ствол, обратившийся в труху, не создаст свежих отпрысков; он — «жертва, обречённая жидовству», потому что сам всем складом своей новейшей жизни допустил развиться этому паразиту на своем теле. Жид идет на легальном основании, и потому не остается ничего, как только признать факт его шествия: жид идёт!

Вот, как мне кажется, все, что остается одряблевшему христианскому миру, утратившему не только веру, но и само чутье о ее необходимости для разумного и нравственного продолжения своей жизни».[27]