Глава 21
Глава 21
Борьба против нового фашистского режима Муссолини, созданного в сентябре 1943 года, не сразу приобрела вооруженный характер. Только небольшие отряды партизан активно действовали сразу после 8 сентября, особенно в районе Пьемонта и в альпийских долинах, некоторые из них возглавили армейские офицеры.
Рядом с этими зарождавшимися вооруженными образованиями развивались организации, состоявшие из гражданских лиц и имевшие чисто политическую направленность действий. Но лишь к концу года те и другие смогли стать по-настоящему дееспособными. Только тогда фашистское республиканское правительство осознало опасность этого внутреннего сопротивления. Первый предварительный звонок раздался со стороны безработных, традиционного предвестника всякой политической оппозиции. В конце ноября 1943 года в Турине подпольные комитеты под руководством коммунистов бросили в народ лозунг всеобщей забастовки и им удалось поднять около 50 000 рабочих заводов ФИАТ, используя недовольство людей ухудшающимся экономическим положением, введением карточной системы и отсутствием средств транспорта. Этот пример грозил превратить Италию в огнеопасную массу, и немецкие власти отреагировали очень оперативно. Риббентроп в телеграмме генералу Циммерману, командующему немецкими войсками, приказывает:
«Я считаю необходимым, чтобы вы отдали забастовщиков под военно- полевой суд и приступили к арестам в качестве меры устрашения. Фюрер, кроме того, дает вам право зачинщиков и коммунистов интернировать и расстреливать на месте. Что касается отправки в Германию станков и промышленного оборудования, я советую вам пока с этим повременить, так как эта операция не может быть сейчас осуществлена с соблюдением всех необходимых мер».
Так и было сделано.
Муссолини, который в это же время засыпал своими приказами префекта Турина, был вынужден признать, что Социальная Республика не обладает никакой военной или полицейской силой, способной противодействовать беспорядкам на месте. Только немецкие войска могут контролировать ситуацию. Тяжелый урок для дуче, который вынужден написать своему послу в Берлине Анфузо и попросить его обратиться к Гитлеру с просьбой, с одной стороны, предоставить оружие итальянской полиции, с другой — освободить некоторых офицеров, находившихся в плену в Германии. А также (жест скорее символический) потребовать от немецких властей в Италии, чтобы они действовали в дальнейшем в более тесном сотрудничестве с итальянской администрацией.
Немецкий ответ был безжалостным. Командующий войсками СС в Италии генерал Вольф отказался выполнить приказ о вооружении итальянской полиции. Гитлер со своей стороны ответил Анфузо, что его собственный посол в Риме Ран предоставил итальянской стороне «все возможности самим заняться усмирением забастовщиков в Турине, но те не преуспели в этом, что самого дуче постоянно информировали о мерах, принимаемых немецким командованием, и его предложения могли только помешать успешному проведению операции». Яснее нельзя было и сказать.
Наступление коммунистов достигло своей кульминации во время проведения фашистского съезда в Вероне. Были убиты двадцать руководителей местных фашистских организаций. Эти покушения были следствием развивающегося движения сопротивления в Пьемонте и в северо-восточной Италии. Муссолини, осознав грозящую опасность, решил наконец провести эффективную карательную операцию. Его замысел был совершенно наивным и невыполнимым: систематически противостоять мобильным ударным группам коммунистического сопротивления вооруженными фашистскими отрядами, по модели, применявшейся во времена противостояния в 1920 году.
Первая операция по такой схеме была проведена в разгар Веронского конгресса. Карательный отряд был послан в Ферраре, чтобы отомстить за убийство местного руководителя фашистской партии. Фашистские части, состоявшие в основном из пожилых людей и уроженцев Южной Италии, оккупированной союзниками, потерпели сокрушительное поражение. Именно после этого фиаско и отдал Муссолини приказ Рикки создать национальную республиканскую гвардию. Сначала гвардия включила в себя подразделения состоявшие из жителей Северной Италии, согласившихся сотрудничать с режимом, и остатков старой фашистской милиции, распущенной в июле 1943 года после отстранения Муссолини от власти Большим фашистским советом.
Но очень скоро стало очевидно, что несколько сот человек не могут составить дееспособную и боеспособную силу, и Рикки, в свою очередь, начал собственный набор рекрутов. К тому времени Боргезе, как мы уже видели, его далеко обогнал на этом пути, и национальной республиканской гвардии пришлось удовлетвориться тем, что осталось: мальчишками пятнадцати-семнадцати лет.
В этом лихорадочном поиске людей Рикки в голову пришла мысль, которую он подсунул Муссолини. Тот представил ее за свою. Ссылаясь на недостаток престижа своей власти, Муссолини приказывает передать батальон «Сан-Марко» Валерио Боргезе под командование Рикки, чтобы положить конец индивидуалистским поползновениям своего «последнего кондотьера». В то же время адмирал Феррини, сменивший Боргезе на посту помощника госсекретаря по морским делам, приказывает отправить последних новобранцев батальона «Сан-Марко» в Германию для подготовки в том же лагере, где находились и солдаты национальной гвардии.
Это стало последней каплей, переполнившей чашу. Разразился кризис.
Боргезе, рассматривавший свой батальон как элитное подразделение для борьбы с партизанами и считавший, что эти задачи он должен выполнять, подчиняясь только своим собственным приказам, отказался выполнять распоряжения центральных властей и передать своих людей под начало Рикки, считая — и вполне справедливо — что тот не способен руководить военными действиями.
В адрес дуче посыпались все более и более резкие донесения и рапорты от его противников: «Боргезе недисциплинированный офицер и его необходимо наказать». В своем штабе в Специи принц, который ничего не знал о происходивших в Сало событиях, смотрел в будущее спокойно. Уверенный в своих силах, убежденный, что является представителем той части армии, которую он не без гордости называл «нетронутой стороной золотой медали», он собирался захватить командование итальянским флотом и рассматривал этот конфликт как простое недоразумение, не имеющее большой важности. Он до такой степени не придавал этому значения, что без колебаний оставил свой штаб и отправился в Венецию.
Уже две недели как боевые пловцы расположенной в Вальдано школы закончили курс тренировок в бассейне, и лейтенанты Волк и Ферраро вынуждены были искать место, где условия тренировок были бы наиболее приближены к тем, в которых их людям придется действовать в реальной боевой обстановке. Они остановили свой выбор на венецианской лагуне. Там они нашли все, что требовалось пловцам для завершения подготовки: морскую воду с довольно сильным течением, вызываемым приливами, значительные глубины, местами илистое дно, по которому можно было устраивать марши до изнеможения, также старое, полуразрушенное судно «Тампико», представлявшее из себя прекрасное пособие для обучения действиям по минированию его корпуса. Близость порта и арсенала позволяла проводить против них учебные атаки в условиях, максимально приближенных к боевым, наконец, и это было не последнее по важности, на маленьком островке посреди лагуны находился брошенный монастырь «Сан-Джорджио-на-Альге», прекрасное место для лагеря.
Перед тем как дать свое согласие, Боргезе хотел лично оценить удобства этого нового места. У него была еще и другая мысль: устроить в этом покинутом монастыре свой передовой штаб. Он не пробыл в Венеции и двух дней, как адмирал Феррини, прекрасно информированный об отсутствии Боргезе, посылает в Специю офицера с приказом принять командование батальоном «Сан-Марко». «Боргезе нет, — думал хитрый адмирал, — операция должна пройти без осложнений». Он глубоко ошибался!
Принц оставил строгие распоряжения своим подчиненным. С момента прибытия министерский посланец был арестован и посажен под замок. Боргезе из Венеции посылает в Сало телеграмму, в которой уведомляет, что офицеры батальона «Сан-Марко» подчиняются только его приказам и что он берет на себя полную ответственность за их действия. В ответ Муссолини вызывает его к себе. Тон его телеграммы угрожающий, но Боргезе остается спокоен. Закончив дела на побережье и отдав распоряжения по ведущимся плановым работам, он 11 декабря, на обратном пути в Специю, заезжает на Гардское озеро. Появившись в просторной приемной перед кабинетом дуче на вилле Фельтринелли в Карнано, он кажется безмятежным. Он улыбается, шутит с присутствующими, заполнявшими приемную. Проходят минуты, часы. К 14 часам дня он остается в приемной один. Он выкурил уже больше двух пачек сигарет. Внезапно двери настежь распахиваются. Врывается Рикки во главе тридцати солдат своей гвардии.
«Именем дуче вы арестованы», — объявляет он.
Боргезе не сопротивляется. Улыбка появляется на его бледных губах. Кажется, его ничто не может вывести из себя. В любых обстоятельствах он верит в свою счастливую звезду.
— Ваше дело будет рассматриваться следственной комиссией, — сообщил ему Рикки, перед тем как ключ два раза повернулся в замке двери маленькой кокетливой комнаты, куда его поместили под усиленной охраной.
Как только известие достигло Специи, в Децима МАС и батальоне «Сан-Марко» объявляется боевая тревога. Командование немецкого флота в Италии и местный итальянский префект заявляют о своей поддержке Валерио Боргезе. В это же время его офицеры единогласно принимают решение в случае необходимости выступить на Сало, чтобы его освободить. Слухи об этом достигли ушей фашистских функционеров и сильно их напугали. Через четыре дня уже никто не говорил о следственной комиссии, и Боргезе скоро был освобожден без всяких формальных объяснений. Но дело, которое получит название «случай Боргезе», не было окончательно разрешено.
Принц не вернулся в Специю. Он отправился в Милан, где собирает лучшие подразделения батальона «Сан-Марко», чтобы наконец развернуть войну, почти личного свойства, против партизан, которые, как он считает, «получают недостаточный отпор не только со стороны национальной республиканской гвардии Рикки, но и немецких войск».
Однако первая попытка перейти к решительным действиям проваливается, отчасти из-за недостаточной подготовленности, отчасти потому, что этому помешал генерал Вольф. «Эти салонные СС», как определял их Отто Скорцени, с неприязнью смотрели на все итальянское и начинали относиться со все большей враждебностью к Валерио Боргезе. Генерал не захотел терпеть рядом с собой этого гордого и не очень дисциплинированного кондотьера. В конце декабря он переходит в наступление и приказывает вывести в Германию основную часть батальона «Сан-Марко» и создать на его базе дивизию под тем же наименованием. Он обещает Боргезе, что тот останется командиром этого нового соединения после возвращения его весной 1944 года в Италию.
Принц разочарован, почти оскорблен. Но, попав в ловушку, как многие политики и военные, связавшие свою судьбу с Муссолини и его последней авантюрой с Социальной республикой, он вынужден терпеть и довольствоваться сожалениями.
Для генерала Вольфа Социальная республика была только декорацией, которая должна была уверить немецкий народ в том, что он не совсем одинок в своей борьбе. На самом деле командующий войсками СС в Италии с самого начала противодействовал созданию новой итальянской республиканской армии. Хорошо понятно, почему он старался придерживать Валерио Боргезе, престиж которого в армии и его независимый характер мешали генералу.
Принц же, после горьких размышлений, открыл перед собой довольно неясное будущее. Но он уже прошел точку возврата. Отныне перед ним был только один путь, который он выразил в следующей лапидарной формуле: «Иди или умри».
В мире марионеток, которые суетились вокруг, у него оставался один маленький, очень маленький лучик надежды: его боевые пловцы и его «баркини». Хотя и переданные в распоряжение немецкого морского командования, т. е. адмирала Деница, они оставались его собственностью и «могли еще свидетельствовать перед всем миром, что существуют солдаты, которые могут сражаться и умирать за идеалы, даже если победа полностью и совершенно для них недостижима».