Глава 1

Глава 1

Потомок папы римского Павла V, урожденного Камилло Боргезе, оставившего свое имя на базилике собора Святого Петра, воздвигнутого Сипионом Кафарелли, который построил и знаменитую виллу Боргезе в Риме, где собраны богатейшие коллекции произведений искусства, и другого Камиллы Боргезе, жена которого известна миру как «госпожа Полина Бонапарт», принц Джунио Валерио Боргезе родился в Риме 16 июня 1906 года.

Его отец, Ливио Боргезе, был дипломатом с 1870 года. В тот год Италия стала единой под властью Виктора-Эммануила II, короля Пьемонта, объявленного королем Италии голосованием палат 23 марта 1861 года.

Его дядя Сипион Боргезе приобрел всемирную известность своими путешествиями в Китай. Семейство Боргезе, родом из Сьенна, но обосновавшееся в столице, делило свою жизнь между королевским двором в Риме и дворцом в Артене. Валерио, естественно, вел легкое и беззаботное существование молодых итальянских аристократов, проводивших время за теннисом, плаванием, занятиями дзюдо и верховой ездой. Во всех этих видах спорта он был великолепен благодаря исключительным физическим данным.

Роялист по традиции, воспитанный в любви и преданности к савойскому королевскому дому, политикой он почти не интересовался, во всяком случае не больше, чем другими занятиями, что сразу закрыло для него двери дипломатической карьеры, которую готовил ему отец. В 1922 году юному принцу исполнилось пятнадцать лет. Он закончил занятия в школе, и пришло время выбирать всего из двух, достойных его как аристократа рода Боргезе, поприщ: церковью или армией. Его отец все еще посол в Лиссабоне. Принц хочет быть священником не больше чем офицером. Но спортивный, влюбленный в жизнь и решивший взять от нее все возможное, он готовится и выдерживает вступительные испытания в Королевскую морскую академию в Ливорно. Флот прельстил его своим престижем, которым пользовался в то время. Но к занятиям Валерио относится без всякого энтузиазма, если не сказать — с отвращением. В конце первого года обучения он проваливает экзамены и его не переводят на следующий курс. Эта неприятность становится той искрой, которая совершенно изменила молодого человека, превратив его из беззаботного ученика, думающего только о развлечениях и спортивных занятиях, в лучшего курсанта на своем курсе.

Легкий в общении, он отныне становится лидером, заставляет себя слушать, воодушевляет других, ведет за собой. Спавший в нем характер прирожденного командира просыпается. За несколько месяцев с ним происходит разительная перемена: спокойный, даже добродушный, он становится властным, резким.

В тот же момент, когда он открывает в себе новое морское призвание, в нем просыпается интерес к политической жизни.

29 октября 1922 года король призывает к власти Муссолини, тем самым положив конец долгому периоду анархии и разброда в стране. Хотя для Боргезе это приобщение фашистов к высотам государственной власти имеет некий душок простонародности, раздражавший его аристократические ноздри, он верит, что им удастся начать возрождение Италии. Как и большинство итальянцев, он разделяет чувства, которыми папа Пий XI однажды поделился с послом Байенсом в личной беседе: «Муссолини не Наполеон, и, может быть, даже не Кавур, но он единственный, кто правильно понимает, что нужно делать для страны, чтобы освободить ее от анархии, в которую ее вверг бесхребетный парламентаризм и три года войны. Вы увидите, нация за ним пойдет. Пусть он возродит дух нации. Именно отмеченных судьбой людей недостает для установления мира и спокойствия в стране. Да ниспошлет нам Господь несколько таких маяков, чтобы они освещали путь и вели за собой человечество».

Боргезе сознает, что каждый итальянец должен, каждый на своем месте, предпринимать необходимые усилия для подъема престижа своей страны и ее возрождения. Он считает, что с самого своего возникновения Морская академия была застывшей, окостеневшей структурой. Он мечтает увидеть, как она изменится и наконец пойдет в ногу со временем. В качестве первого шага он предоставляет свои силу, смелость и волю на службу более слабым и более скромным своим товарищам, постоянным жертвам придирок и насмешек курсантов старших возрастов. Хотя он был аристократом, или, наоборот, именно потому, что он был аристократом, он не мог больше терпеть подобной несправедливости. Боргезе собирает вокруг себя группу сильных ребят для отпора правонарушителям. Все, и особенно он сам, задиры и драчуны, которые с легкостью раздают пинки направо и налево. В это время и появляется у него кличка «Пинок-под-зад-приносит-удачу», которая будет сопровождать его всю его карьеру. Перед началом каждой операции его люди будут просить его, как бы совершая ритуал: «Командир, не забудьте про свой пинок».

Не бросает он и занятий спортом. С 1923 по 1928 год он участвует в составе команды Морской академии в знаменитых регатах Корсо. Эта регата была также знаменита в Италии, как в Англии регата Оксфорд — Кембридж. Он блистает в равной степени в фехтовании, в футболе и дзюдо.

Когда в июне 1928 года Боргезе заканчивает академию, он уже настоящий моряк. К двадцати двум годам он достигает расцвета своих физических и интеллектуальных сил. Высокий, прекрасно сложенный, с легкой походкой и фигурой, затянутой в белый мундир флотского офицера, с бронзовым загорелым лицом и черными гладкими волосами, он нравится женщинам. Его естественная легкость в общении, острый ум и знание четырех языков очень ценятся в салонах высшего ливорнского общества.

«Все богатые семейства провинции, — вспоминал позже один из его товарищей по академии Элио Тоски, — мечтали выдать за него своих дочерей».

Почти каждый вечер его ждет приглашение то ли на ужин, то ли на бал. Но чаще всего он отказывается от приглашений и отправляется с товарищами в питейные заведения.

Уже в то время к нему с полным правом можно было применить определение, которое дал морскому офицеру создатель военно-морского флота США Джон Пол Джонс в 1775 году, выступая перед морской комиссией Конгресса: «Морской офицер должен быть не только отличным моряком, но и высокообразованным джентльменом, прекрасно воспитанным и обладающим в крайней степени чувством чести. Он должен знать несколько языков и владеть искусством дипломата. Он должен сочетать в себе самые высокие дарования терпения, твердости и мужества».

Шесть лет мореходной школы не смогли полностью изменить независимый и фрондерский характер Валерио Боргезе. Так, попав служить на контрминоносец, он заменял офицера второго класса и выполнял маневр швартовки с присущей ему небрежностью. Командир, обеспокоенный отношением своего подчиненного к ответственному маневру, крикнул ему: «Проснитесь, молодой человек!» Боргезе обернулся и спокойно ответил: «Не переживайте и будьте спокойны, дорогой». Это стоило ему нескольких дней ареста.

Он становится во главе той новой генерации офицеров, которые хотели, чтобы их мнение уважали и не посягали на их право на свободу высказываний, которые желали дать Италии молодой и динамичный флот, достойный современной державы.

Но почти сразу же он наталкивается на консерватизм бюрократического аппарата, который фашисты, пришедшие к власти, к его огорчению, не смогли ни уничтожить, ни хотя бы даже поколебать. Поэтому, окончив курсы по глубоководному погружению в скафандрах, Валерио Боргезе выбирает в 1929 году судьбу подводника, которой посвящали себя самые смелые и физически подготовленные молодые офицеры.

«Здесь, — признавался он Элио Тоски, — я, может быть, смогу сделать что-нибудь новое, реализовать свои идеи и избежать встречи с «венецианскими моряками», которые толпятся со своими концепциями прошлого века у поручней надводных кораблей».

Прозвище «венецианские моряки» было дано в насмешку тем флотским офицерам, которые лучшие свои годы потратили, делая себе имя и карьеру на паркете дворцов города Дожей и забронировали себе место под солнцем на пляже. Они составляли громадное большинство среди старших офицеров на итальянском военном флоте.

Поднявшись на борт подводной лодки в должности второго помощника, Валерио Боргезе в 1930 году получает звание лейтенанта и на следующий год становится преподавателем в училище подводного плавания в Поле, на Адриатическом море. Там он еще раз демонстрирует свой особый способ освобождения от административных оков.

Весной 1927 года на одном из балов в Палас-отеле в Ливорно Боргезе встретил свою любовь в лице молодой графини Дарьи Алсуфьевой, средней дочери в семье эмигранта из России, покинувшей родину после прихода большевиков к власти в 1917 году. Второй родиной для Дарьи стала Флоренция. Красивая, прекрасно воспитанная и умная, она обладала к тому же развитым артистическим чувством и необычайной энергией. Все это совершенно покорило Валерио Боргезе, и он просит в следующем году руки девушки.

По традициям того времени, период обручения длился довольно долго. Боргезе скрепя сердце мирится с этим. Наконец в 1931 году он может дать волю своим чувствам и, после трех лет ожидания, жениться на Дарье. Ему предстоит, однако, сделать еще один шаг. Как предписывали жесткие правила, царившие в то время на флоте, надо было получить на брак личное разрешение короля. Но проходят месяцы, дата свадебной церемонии приближается, а он все еще не получил ответа. Накануне свадьбы он все еще ждет. Он клянет чиновников. Приглашения давно разосланы, свадебное путешествие запланировано, и он приперт к стенке: все надо отменять или, в противном случае, последуют санкции.

Перенеси свадьбу, — единодушно советуют ему друзья.

Здесь не может быть вопросов, — отвечает он, — я решил жениться и женюсь, с разрешением короля или без него, чем бы это мне ни грозило. Я не хочу пропустить самое важное событие в моей жизни только потому, что нет какого-то формального разрешения.

Свадьба состоялась. Едва она заканчивается, молодые отправляются в бега. Боргезе узнает от своих друзей-офицеров, служивших в штабе, что получен приказ о его аресте.

— В штабе поднялась паника, — вспоминал Тоски.

Приказы следовали один за другим, один грознее другого, но все отказывались их выполнять. Наконец, за несколько дней до предполагаемого возвращения беглецов, королевское разрешение нужной формы получено. Поиски нарушителя прекращаются. Боргезе получил, из принципа, лишь несколько дней ареста.

Женившись на Дарье, Валерио Боргезе находит достойную пару своей благородной натуре. Такая же упорная и решительная, как и он, она будет поддерживать его своим пониманием и любовью все трудные времена, которые выпадут на его долю. У нее он каждый раз в случае необходимости будет находить утешение и моральную поддержку. Но до этого еще далеко. Италия в те годы занимает благодаря Муссолини — надо это признать — свое достойное место в ансамбле европейских государств. Из всех столиц Европы посыпались поздравления. 18 февраля 1933 года в Лондоне в Куинс-холле проходит 25-й Конгресс антисоциалистической лиги. Выступивший на нем Черчилль заявляет: «Романский дух, персонифицированный в Муссолини, показал всем нациям, что можно успешно противостоять наступлению коммунизма. Он показал путь, по которому может идти народ, когда у него есть смелый лидер. Фашистский режим Муссолини указал основной путь для стран, вступивших в смертельную схватку с социализмом, и они не колеблясь должны следовать по нему».

Боргезе, убежденный патриот и националист, чувствует, как просыпаются в нем новые амбиции. После десяти лет правления фашистского режима он считает, что пришла пора перейти от периода становления власти к реформам, особенно в армии. Муссолини только что лично возглавил военное, морское и воздушное министерства, решив ускорить перевооружение армии на современную технику. На «большие отчеты перед дуче», проводившиеся после каждых крупных военных маневров, собиралось до двух тысяч офицеров. «Мы были, должны быть и будем великой военной нацией, — говорил Муссолини. — Мы не испытываем страха перед словами и потому прямо говорим: мы милитаристы, и, более того, мы все солдаты».

Этот язык ласкает сердце военного, и Боргезе не остается безучастным. Он с возрастающим интересом следит за внешней политикой Италии. Муссолини настойчиво толкает страну, едва «собранную», по престижному пути Римской империи, и Боргезе удовлетворяет новая ориентация режима.

Он также с нескрываемым удовлетворением принимает тот факт, что Муссолини от имени короля и по воле народа подписывает 7 января 1935 года франко-итальянское соглашение, предназначенное открыть «новую эру тесного сотрудничества между двумя странами». Франция по этому соглашению уступает Италии территории в Африке, на побережьях Сомали и Ливии, и подтверждает приоритеты Италии в Тунисе до 1965 года. Таким образом, колониальные претензии Италии признаются официально.

Под нажимом молодежи, которую фашизм возвел в ранг религии («молодость, молодость, весна красоты…» — пелось в официальном гимне), Муссолини на этом не останавливается. День за днем становится все очевиднее, что дуче нацеливается на Эфиопию, феодальное государство, управляемое деспотом императором Хайле Селассие, который сам представлялся без излишней скромности 225-м потомком царя Соломона и царицы Савской.

Выступая 25 мая в парламенте, Муссолини бросает в зал предупреждение «тем, кто хочет остановить нас у Бреннера и помешать двинуться дальше».

На самом деле Муссолини еще с 1932 года начал проводить политику окружения Эфиопии. В 1933 году был создан военный комитет, а после заключения франко-итальянского соглашения 29 января 1935 года принимается окончательное решение.

6 февраля армейский корпус высаживается на Африканском континенте. В Италии начинается призыв в армию. 11 февраля отправляются в Африку еще две дивизии. В стране объявляется набор добровольцев.

С того времени как у дуче появилась своя война, он интересуется только ею, оставив в стороне другие проблемы. Франция и Англия оказались в затруднительном положении. Эфиопия — член Лиги Наций, и как великие державы они не могут, не потеряв лица, оставить ее на растерзание агрессору. С другой стороны, перед лицом нарастающей гитлеровской опасности Муссолини нужен демократиям в Европе. Что делать?

В Италии у Муссолини сложились прекрасные отношения с армией, особенно с молодыми офицерами, которым он не раз повторял: «Никто кроме Италии не может быть судьей в этом деликатном вопросе».

8 сентября 1935 года двадцать тысяч сторонников фашизма маршируют по Виа дель Имперо, а Муссолини кричит им с трибуны: «Мы пойдем до конца».

10 сентября итальянская разведка докладывает, что в Средиземном море замечена концентрация английского королевского флота.

Муссолини считает, что это обычный политический блеф, и решает не обращать на него внимания.

3 октября он бросает свои дивизии на Эфиопию.