2. Князь Георгий собирает полки. Февраль – март 1238 г.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

И нача князь Юрьи полки

совокупляти противу татар.

Пискаревский летописец

Когда Георгий Всеволодович получил весть о взятии Москвы, то был вынужден признать, что тех сил, которыми он в данный момент располагал, катастрофически не хватает для борьбы с нашествием. Рать Суздальской земли вводилась в бой по частям, и теперь князь Георгий в полной мере пожинал плоды таких решений. У Георгия Всеволодовича было только два пути – либо со всеми наличными силами остаться в стольном Владимире и садиться в осаду, либо отступить на север, собирать новые полки и дожидаться помощи из Новгорода. При первом варианте развития событий, князь заранее обрекал себя на бездеятельность, поскольку Батый постарался бы накрепко заблокировать его в столице. Мало того, в случае падения Владимира и гибели главы государства на обороне Суздальской земли можно было ставить крест. Во втором случае Георгий Всеволодович сохранял за собой относительную свободу маневра, мог собирать войска и в случае подхода новгородской рати вступить в бой с захватчиками тогда, когда это будет выгодно ему.

Великий князь и его родственники прекрасно понимали, что в данный момент они являются той силой, не справившись с которой монголы не смогут чувствовать себя победителями. На военном совете, состоявшемся после того, как стало известно о падении Москвы, было принято решение идти в северные земли княжества, встать там станом и собирать новое воинство для отпора степнякам. Решение это далось князю Георгию трудно, поскольку во Владимире-Суздальском оставалась вся его семья. Но столица обладала мощнейшими укреплениями, которые неприятелю ещё ни разу не удалось преодолеть. Твёрдое убеждение в том, что степняки не умеют брать города, довлело над князьями и воеводами, которые становились невольными заложниками стереотипов, сформированных за века противостояния Руси и Степи. Падение Рязани объясняли ошибками князя Юрия Ингваревича, который и рать погубил, и сам пал в чистом поле, оставив город без войск и руководства. Все надеялись на благополучный исход. Как мы помним, 2 февраля Георгий Всеволодович покинул стольный Владимир и уехал в Ростов, а оттуда в Ярославль. Вместе с князем Георгием покидал свой город и Василько Константинович с ростовским полком. За ратью потянулись многочисленные обозы со всем необходимым, поскольку местом сбора войск великий князь выбрал реку Сить.

То, что Георгий Всеволодович решил именно здесь собирать полки, случайностью не было. Вероятно, здесь не обошлось без совета угличского князя Владимира Константиновича, по чьим владениям протекала Сить и который был в этих местах полновластным хозяином. Какие же резоны заставили князя Георгия принять предложение племянника? Во-первых, река Сить находилась на территории Владимиро-Суздальского княжества, и Георгий Всеволодович мог получать в этих местах продовольствие и другие припасы, необходимые для содержания войска. Во-вторых, в верхнем течении Сить граничила с Новгородской землей, откуда великий князь рассчитывал получить помощь. И в-третьих, в случае нападения монголов русские получали неоспоримые тактические преимущества, поскольку среди лесов и болот монгольской коннице просто негде было развернуться. Всё это говорило о том, что выбор князя Георгия был не просто правильным, а очень правильным и в принципе единственно возможным в сложившейся ситуации.

Боевой стан на реке Сить

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Силы, которые пришли на Сить, были очень значительные. Это прежде всего ростовский полк и дружина князя Василька, а также полки ярославский и костромской. Привели дружины из Ярославля и Углича Всеволод и Владимир Константиновичи. Ожидались два брата Георгия Всеволодовича – Святослав из Юрьева-Польского и Иван Стародубский. Но помимо этих войск на Сить двигалось также большое количество мелких и крупных отрядов, набранных по деревням и весям великокняжеских земель. Многие ратники шли в одиночку, поскольку призыв князя Георгия поднял все северные города и волости Владимиро-Суздальского княжества на борьбу с нашествием. Летописец так обрисовал сложившуюся ситуацию: «В ту же зиму выехал Юрий из Владимира с небольшой дружиной, оставив своих сыновей, Всеволода и Мстислава, вместо себя. И поехал он на Волгу с племянниками своими, с Васильком, и со Всеволодом, и с Владимиром, и расположился на реке Сити лагерем, поджидая братьев своих Ярослава с полками и Святослава с дружиной. И начал князь великий Юрий собирать воинов против татар, а Жирослава Михайловича назначил воеводой в своей дружине» (Из Лаврентьевской летописи).

Как следует из текста, Ярослава Георгий Всеволодович ждёт с полками, а Святослава только с дружиной. А это в принципе, не одно и то же. Летописи Троицкая, Воскресенская, Софийская I, Вологодско-Пермская и «Московский летописный свод конца XV века» изображают ситуацию несколько иначе: «Ждучи к себе брата своего Ярослава и Святослава с полкы». Никоновский летописный свод также приводит аналогичную информацию: «Жда к себе братю свою князя Ярослава Всеволодовичя и князя Святослава Всеволодовичя со воинствы их» (с. 107). И если с князем Святославом всё более или менее понятно, поскольку он мог привести полк из Юрьева-Польского, то с Ярославом всё не так просто.

* * *

После того как Ярослав Всеволодович в 1237 году захватил с помощью новгородцев Киев, своих союзников он вскоре отпустил домой: «И, пришед, седе в Кыеве на столе; и держав новгородцев и новоторжцев одину неделю и одарив я, отпусти проче; и придоша здрави вси» (Новгородская I летопись старшего извода). Говорить о том, что Ярослав мог привести на помощь старшему брату полки из Киева, не приходится, поскольку киевлянам до Суздальской земли не было никакого дела в принципе. Они бы не пошли за Ярославом. Что же касается дружины, то часть гридней князь оставил в Переславле-Залесском, где они все и погибли. Получается, что силы, которые Ярослав мог привести на помощь брату из Киева, были невелики. Однако Георгий ждет его именно с полками. А полки Ярославу взять негде, кроме одного места – Новгорода, где княжил его сын Александр, будущий Невский. Получается, что Георгий Всеволодович знает о том, что его младший брат покинул Киев и отправился в Новгород. Иначе бы не ждал его с полками.

У В.Н. Татищева есть информация о том, что «Юрий, князь великий, послал в Новгород к брату Ярославу, прося его, чтоб со всеми войсками новгородскими как мог к нему поспешил» (с. 726). Это событие историк относит к началу января, когда Батый повел свою орду из Рязани на Коломну. Трудно сказать, был тогда Ярослав в Новгороде или нет, возможно, что Георгий Всеволодович отправил гонца к брату значительно позже, когда наверняка знал, что тот уже находится в Новгороде. Для нас важен сам факт такого обращения.

В летописях есть информация, что Ярослав все же прибыл из Киева в Новгород. О том, какие он действия предпринял для помощи старшему брату, нет ни слова, зато отмечается, что на великое княжение в стольный Владимир он приехал именно из Новгорода. Об этом говорится в Устюжской летописи: «В лето 6746. Прииде из Новагорода на великое княжение в Володимер князь Ярослав Всеволодовичь, брат великого князя Юрья Всеволодовичя; на своем месте в Новегороде оставил сына своего князя Александра» (т. 37, с. 30). Практически дословная информация содержится и в «Летописце, содержащем в себе российскую историю»[68]. «Сокращенный летописный свод 1493 года» также подтверждает эти сведения: «И прииди Ерослав Всеволодович из Великого Новагорода в Володимер на великое княжение, а на свое место в Новегороде остави сына своего Александра» (т. 27, с. 235). Похожая информация есть и в Лицевом летописном своде Ивана Грозного. На миниатюре, где изображен поход Батыя на Новгород, нарисован Ярослав Всеволодович с сыном Александром, укрывшиеся в городе.

Ещё одним, пусть и косвенным подтверждением в пользу того, что Ярослав Всеволодович всё же добрался с берегов Днепра на берега Волхова и находился там в тот момент, когда Батый шел на Новгород Селигерским путем, служит информация из «Книги степенной царского родословия». Там есть раздел, где рассказывается о походе Батыя на Новгород, и называется он так: «Великий князь Ярослав с прочими в Новегороде богосохранен бысть». В тексте четко прописано, что когда монголы приближались к Новгороду, там правил «богохранимый великий князь Ярослав Всеволодичь» (т. 21, с. 263). Дальше автор «Книги» славит Бога за то, что он уберег князя и его сыновей. Поэтому ничего невероятного в том, что Ярослав, пусть и с опозданием, но добрался до Господина Великого Новгорода, нет. И скорее всего, к моменту битвы на реке Сить он находился там. Другое дело, что Ярослав ничем не помог брату Георгию, который до самого последнего дня рассчитывал на новгородские полки. Об этом четко прописано в Никоновском летописном своде: «И жда брата своего Ярослава, и не бе его» (т. 10, с. 109). Черным по белому написано – ждал. А раз ждал, значит, знал кого. Несколько проясняет ситуацию В.Н. Татищев, который отмечает, что Георгий Всеволодович, «ожидая брата Ярослава или помощи от него, но видя, что ни известия нет, более опечалился» (с. 729).

Получается, что прибыв в Новгород, Ярослав уведомил об этом брата и стал собирать войска. Поэтому его и ждал князь Георгий. Но в силу каких-то причин Ярослав так и не выступил в поход на помощь родственникам. Различных «открытий» и «теорий», почему это произошло, можно придумать массу, но никакого документального подтверждения они иметь не будут. Поэтому я просто ограничусь констатацией самого факта – на Сити Ярослв Всеволодович так и не появился.

* * *

Здесь хотелось бы сделать небольшое отступление. Оно касается того, как в Ипатьевском летописном своде и Галицко-Волынской летописи, в частности, были отображены события нашествия Батыя на Суздальскую землю. Вот что поведал миру летописец из Галича: «Князь Юрий, оставив сына своего и княгиню во Владимире, вышел из города и стал собирать вокруг себя войско; но у него не было сторожевых отрядов, и он был захвачен беззаконным Бурундаем, который напал на город внезапно, и самого князя Юрия убили. Батый стоял у города, город упорно сопротивлялся, и сказал он горожанам насмешливо: “Где князья рязанские, где ваш город, где ваш великий князь Юрий? Не наша ли рука, схватив, предала его смерти?”» (Из Галицко-Волынской летописи).

Я неслучайно выделил этот текст. Если исходить из данного свидетельства, то получается, что князь Георгий был разбит и погиб ещё до взятия стольного Владимира монголами. Как обычно, в событиях принимает активное участие давно умерший Кир – Михаил Всеволодович. Но обратим внимание вот на какой момент. Если буквально следовать сообщению Галицко-Волынской летописи, то получается, что князь Георгий рать собирал не на Сити, а в некоем «городе». Можно с уверенностью утверждать, что никаких городов на пустынных берегах Сити нет и никогда не было. Некоторые исследователи стали говорить о том, что под «городом» следует подразумевать укрепления, которые выстроили ратники великого князя. Однако стояла студеная зима, поэтому выкопать рвы и насыпать земляные валы было просто нереально. Единственное, что можно было сделать, так это соорудить засеки.

Что имел в виду летописец из Галича, когда говорил о том, что Георгия Всеволодовича захватили в некоем «городе», сказать затруднительно. Скорее всего, о событиях в Северо-Восточной Руси ученым книжником было рассказано по принципу – слышу звон, а не знаю где он. Та каша, которая была у автора в голове по поводу событий в далёких от Галича землях, выплеснулась на страницы летописи. Хотя тот факт, что русские полки на Сити были застигнуты Бурундаем врасплох, сомнений не вызывает. Ещё раз оговорюсь, что к известиям южнорусских летописей о событиях в Суздальской земле надо относиться очень осторожно и сопоставлять с другими письменными источниками. При этом следует отметить, что когда дело касается Южных и Юго-Западных земель, галицкий летописец демонстрирует отличное знание темы и прекрасно владеет материалом.

* * *

Для правильного понимания дальнейшего хода событий нам необходимо знать расположение русских войск на берегах реки Сить. Никаких сведений об этом в летописях нет, и поэтому делать выводы мы можем, основываясь только на розысках местных краеведов и народных преданиях. В наши дни Сить протекает до Рыбинского водохранилища на территории Ярославской области, а в XIII веке она впадала в реку Мологу, которая являлась притоком Волги. Длина Сити составляет 159 км. Её исток находится на северо-востоке Тверской области, в районе села Сабурово, а среднее и нижнее течение в Ярославской области. Протекает Сить по равнинной, малонаселённой местности. Места там глухие, заросшие густыми дремучими лесами, не вправо, не влево с дороги не свернуть, поскольку сразу же увязнешь в трясинах и болотах, которых вокруг видимо-невидимо.

Историки и краеведы до сих пор спорят о точном месте побоища, версий существует множество. Одни говорят о том, что кровопролитные бои шли на всем протяжении реки. При этом чаще всего упоминается деревня Божонка в Тверской области, а также деревни Станилово, Юрьевское, Лопатино и Игнатово-Некоузского района, село Сить-Покровское и село Семёновское Брейтовского района Ярославской области. Но в этом случае получается, что битва растянулась на добрую сотню километров вдоль реки! Что само по себе нереально.

В итоге ситуация сложилась следующая. Одна группа краеведов и исследователей считает, что главная битва произошла в среднем течении Сити, в районе деревень Станилово, Игнатово, Рубцово, Юрьевское и Лопатино. В наши дни некоторые из этих населённых пунктов уже заброшены. Археологи и местные жители часто находили в тех местах свидетельства яростных боёв – черепа и кости павших воинов, на которых остались следы ранений, ржавые фрагменты панцирей, кольчуг и шлемов, поломанные клинки, наконечники копий и стрел.

Да и сами названия сёл и деревень свидетельствуют о той грозной поре, когда над Русью взлетел монгольский аркан. Напоминают дела давно минувших и страшных дней. Станилово – это где находился главный стан великого князя, Красное – потому что лёд на реке в этом месте был красный от крови, в Рубцово рубились русские с монголами. Где расположено село Юрьевское, погиб князь Георгий (Юрий). Понятно, что особо скептические умы могут авторитетно заявить о том, что обращаться к народной этимологии ненаучно и что все эти названия обусловлены стремлением местного населения выдать желаемое за действительное. Но битва на реке Сить это как раз то явление, при изучении которого приходится в основном опираться именно на народные предания и работы краеведов.

Место гибели великого князя у села Юрьевское жители окрестных деревень укажут довольно точно. Это на левом берегу Сити, где сейчас стоит деревянная часовня и где раньше была древняя каменная надгробная плита Георгия Всеволодовича. Рядом, по местным преданиям, находились курганы воинов великого князя, погибших в сече. Недалеко от деревни Лопатино стоит каменная стела с металлическим барельефом. Её высота 12 метров, открыта она была в 1980 году, когда праздновали 600-летний юбилей Куликовской битвы. На барельефе изображён князь Георгий, ведущий в бой дружину, а также выбита надпись из Лаврентьевской летописи, повествующая о трагедии, которая разыгралась на этих берегах.

А.А. Бобров в статье «Всадник надежды» так рассказал об этом историческом месте: «Памятная стела возле села Лопатино – бетонная плита, поставленная на крутом живописном берегу. А ещё сквозь зияющие проёмы разрушавшегося тогда храма можно было увидеть рядом со сгоревшим иконостасом остатки стенной росписи с изображениями Юрия Всеволодовича и Василько Ростовского. Оба они выписаны с оружием, что выглядит несколько непривычно, но нельзя забывать, что храм был построен в честь битвы на месте гибели Великого князя. Здесь испокон веков существовал его культ. Юрьев день справлялся особенно широко. Все пожилые мужчины, местные уроженцы, родившиеся зимой, носили имя Георгий, Юрий, Егор. Окрестные ручьи, урочища и просеки сохраняли древние названия со словом “князь” – Князь-Ивановская, например. Народная память о далёких событиях жила». Но это только одна точка зрения, сторонники которой считают, что битва произошла в среднем течении Сити.

* * *

Не менее богатыми на легенды, связанные с судьбоносной битвой, оказались и истоки реки Сить, многие исследователи считают, что возникли эти предания не на пустом месте. Речь идет о деревне Божонка и ее окрестностях. Кроме неё, в конце XIX – начале XX века в этих местах существовали деревни Станово, Сторожево, Боронишино, Юрьево. Их, так же как и населенные пункты в среднем течении Сити, местные жители привязывали к легендарной битве. С ней связаны и другие названия сел и деревень в нижнем течении реки. Шестихино – там полегли шесть ханов, Раменье, а раньше Раненье – здесь был ранен князь, Добрыни – здесь полегли русские дружины, Кой – стойбище пришельцев, Задорье – где будто бы началась битва (задорились войска). Село Могилицы говорит само за себя, это место, где пало много русских воинов и над ними были насыпаны курганы. Да и название деревни – Божонка – тоже обросло преданиями. По одному из них, здесь Батый «побожился» «больше на Сить не ходить», и не важно, что монгольский хан в этих местах никогда не бывал. Согласно другой версии, название произошло от слова «божница», поскольку здесь стоял боевой стан Георгия Всеволодовича с походной церковью, где была установлена икона – «боженка». Очень характерно название деревни Шелдомеж – шел до межи. Она стояла прямо на границе Новгородской и Суздальской земли, и здесь, согласно местным легендам, войска князя Георгия пытались устроить засаду монголам.

Различных преданий, связанных с битвой в этом районе, предостаточно. Недалеко от Божонки, у Сидоровского ручья, который впадает в Сить, по легенде, спрятаны латы великого князя владимирского Георгия Всеволодовича, который был здесь же и убит. Покажут вам и место гибели великого князя – небольшой островок в болоте всё у того же ручья. В самой Боженке высится громадный искусственный курган, насыпанный, по народному преданию, на месте погребения русских ратников, павших в битве с ордой. Раньше в окрестностях деревни попадались дубы, которые у местных жителей назывались «Батыевы деревья».

Когда в середине XIX века здесь начал проводить раскопки Д.А. Воронцов, то он отмечал: «Весь берег реки Сить изобилует человеческими костями, и есть предание, что здесь происходили битвы татар с русскими под начальством великого князя Георгия Владимиро-Суздальского»[69]. В 1889 году Нижегородская учёная Архивная Комиссия во главе с А.С. Гациским после обследования местности пришла к заключению, что битва суздальских дружин с монголами произошла именно у Божонок. По свидетельству учёных, проводивших здесь исследования, «земля в окрестностях Божонки усеяна буграми, как хлебами», что подразумевает массовые захоронения павших ратников. В 1930 году Василий Григорьевич Ян (Янчевецкий), автор замечательной трилогии о монгольском нашествии, провёл на Сити три месяца, собирая материал для романа «Батый». Писатель также считал, что битва произошла у деревни Божонка, о чём и рассказал на страницах своего произведения.

Очень интересная информация содержалась в статье Г.В. Шутовой, краеведа из посёлка Сонково Тверской области: «До сих пор местные жители находят на высоком правом берегу реки Сить черепа и кости. Также они встречаются и в низких пойменных участках, размытых рекой. Старожилы рассказывают, что раньше в окрестностях села Божонка часто, особенно при распашке полей, встречалось оружие – мечи и сабли. Предприимчивые крестьяне сразу же находили им применение: местные кузнецы изготавливали из них серпы, ножи, ухваты и другие предметы крестьянского быта. В ходе историко-этнографической экспедиции, совершенной краеведческим центром “Истоки” по реке Сить, удалось выяснить, что у некоторых жителей деревень Молоди, Литвиново, Задорье ещё до начала 1990-х годов хранились старинные сабли, найденные в этих местах…

В селе Божонка находится церковь Покрова Богородицы, построенная в 1858 году. Левая часть придела церкви посвящена Святому Благоверному князю Георгию (Юрию). Очень своеобразная живопись храма: она выполнена в технике гризайль с преобладанием холодно-голубого тона, в росписи чётко выражена военная тематика. Самые интересные фрески расположены рядом с иконостасом: на них изображены князья Юрий Всеволодович и Василько Ростовский – оба без головных уборов, с оружием»[70].

Памятники, посвященные битве, есть и в Божонке. 23 сентября 1972 года по инициативе краеведа В.Д. Попкова там была открыта мемориальная стела. На ней надпись: «Здесь 4 марта 1238 года на берегах реки Сити произошла битва русских с войсками монгольского завоевателя хана Батыя». Рядом стоит полуразрушенная церковь с приделом в честь князя Георгия, а на кургане, где по преданию похоронены павшие русские ратники, возвышается большой деревянный крест, поставленный уже в наше время. Монумент, посвящённый битве на реке Сить, есть не только в Божонке. Примерно в 12 км к югу, в деревне Добрыни стоит другой памятник – фигура воина со щитом и мечом, а рядом разбитый на две половины набатный колокол.

Появляется серьёзное противоречие, поскольку, с одной стороны, можно говорить о том, что битва произошла в среднем течении Сити, в районе Станилово и Юрьевского. С другой стороны, много фактов говорит о том, что она произошла в верхнем течении реки у деревни Божонка. Расстояние между Станиловым и Божонкой не маленькое, примерно километров 50, и предположить, что битва так растянулась по реке, просто невозможно. Возникает вопрос – как все эти факты совместить?

* * *

Рассматривая две версии места сражения, мы совершенно упустили из виду ещё один район, его также связывают с битвой местные легенды. Это окрестности сёл Сить-Покровское и Семёновское, которые находятся примерно в 15 км к северу от деревень Лопатино, Красное и Юрьевское. До Станилово и Рубцово будет километров на 5 длиннее. Но это если прямо по реке Сить, а не по дороге, которая делает солидный крюк. Именно в окрестностях Покровского и Семёновского, начиная с 2003 года, ежегодно отмечают 17 февраля – день именин святого благоверного князя Георгия Всеволодовича. В самом Сить-Покровском в честь знаменитой битвы и павших в ней воинов в 1808 году был построен каменный храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы, к сегодняшнему дню утративший главу и шпиль от колокольни. До этого там стояла деревянная церковь, которую местные умельцы соорудили в XVIII веке. Около села находится древнее городище с захоронениями – курганами и могильниками. Семеновское городище считается центральным лагерем русских войск во время стояния на Сити, и по местным преданиям самый лютый бой произошёл именно здесь. Что самое удивительное, называется количество павших в этих местах дружинников князя Георгия – 800 человек, хотя откуда взялась эта цифра, сказать не берусь.

Кроме древнего городища, земляные валы которого прекрасно сохранились, на территории района расположены 2 селища и 9 курганных групп, где в 1972 году работала Верхневолжская археологическая экспедиция. Раскопав большинство курганов, экспедиция пришла к выводу, что там похоронены не воины, а мирное славянское население края, проживающее здесь в IX–X веках. Совсем иная картина была в селищах, которые расположены у сёл Михалево и Турбаново. По большой примеси золы и угля в земле можно говорить о том, что они погибли во время сильного пожара, а некоторые находки археологов позволяют утверждать, что произошло это в XIII веке.

Ещё одно обстоятельство прямо подтверждает предположение о том, что в районе Сить-Покровского и Семёновского происходили яростные бои. Когда в 1987 году у села Байловского проводились земельные работы, то было обнаружено небольшое воинское захоронение, в котором были найдены остатки воинских доспехов и снаряжения – железной брони, обрывки кольчуг и наконечники стрел. Находке значения не придали, посчитав, что ничего ценного не обнаружили, захоронение засыпали, а работы были продолжены. Есть предположение, что в этом районе существует до семи массовых захоронений и сосредоточены они как раз в районе между селами Байловское, Большое Иваньково, Тургенево.

Местные легенды рассказывают о том, что князь Георгий пал под ударами монгольских сабель в районе села Семёновское. Аналогичная картина наблюдается в окрестностях села Юрьевское и деревни Божонка. Но для нас гораздо важнее тот факт, что именно Сить-Покровское и Семёновское связаны с именем ещё одного героя битвы – ростовского князя Василько. В этих местах протекает Прощёный ручей, о появлении которого существует несколько преданий. Источник находится на холме, который в народе называют Княгининым. По одной из легенд, сюда приходила ростовская княгиня Мария прощаться (отсюда и название – Прощёный) со своим мужем, князем Василько Константиновичем. На этом же месте она оплакивала князя, погибшего от рук монголов, и от её слёз здесь забил ключ с чистой и целебной водой. Есть и другое предание, которое от первого отличается лишь некоторыми деталями. Княгиня Мария приехала сюда после битвы искать тело убитого мужа, а когда нашла и поняла, какую лютую смерть он принял, заплакала. Слезы княгини прожгли снег и стылую землю, а на холме забил ключ. Как христианка, княгиня Мария Ростовская простила убийц Василька, а источник после этого назвали Прощеным ручьем. Но есть ещё одна легенда, которая прямо говорит о том, что возле Прощеного ручья у села Сить-Покровского монголы пленили раненого князя Василька Ростовского. И если смерть князя Георгия привязана на Сити к трём разным местам, то с именем ростовского князя конкретно связано только это место. Утверждение о том, что деревня Васино, которая находится недалеко от Станилово, названа в честь погибшего там князя Василька, явно надумано. Хотя бы потому, что он не был убит во время битвы, а попал в плен.

Завершая рассказ о сёлах Сить-Покровское и Семёновское, расскажу предание, которое напрямую связано с битвой на Сити. В этих краях ходит легенда о золотом коньке. Что якобы был у темника Бурундая талисман в виде золотого конька, и когда после битвы монгольский полководец узнал об огромных потерях среди своих войск, то в ярости сорвал амулет и бросил в подтаявший от пролитой крови снег. Обычное местное предание, но оно заставляет задуматься о том, почему Батый не пошёл на Новгород. Пресловутая распутица или же страшные потери в войсках?

* * *

Теперь я попробую восстановить ход событий в феврале 1238 года. Во всех летописях прописано, что великий князь отправился на Волгу, причём в некоторых уточняется, что пошёл он именно на Ярославль: «А сам пошел к Ярославлю и оттуда за Волгу» (Из Тверской летописи). Об этом же свидетельствует и Новгородская I летопись старшего извода. Но вряд ли Георгий Всеволодович через глухие леса сразу же ринулся в Ярославль. Логичнее предположить, что добирался он до него через Юрьев-Польской и Ростов Великий. Потому что только в этом случае князь Георгий мог встретиться с братом Святославом и в общих чертах обсудить с ним дальнейшие действия. Святослав приведет свои войска на Сить, пусть и значительно позже других князей. Вторую остановку великий князь должен был сделать в Ростове, где его ждал племянник Василько. И уже с ростовской ратью идти к Ярославлю, к другому своему племяннику, Всеволоду. На мой взгляд, такое развитие событий было вполне логичным.

Соединившись в Ярославле с войсками Всеволода, князь Георгий во главе ростовских и ярославских полков дошел по льду Волги до места, где в неё впадает река Молога. Затем по Мологе пришел на Сить. Продвигаясь вдоль её берегов, князья и воеводы подыскивали удобное место, где можно было бы раскинуть боевой стан. Решение напрашивалось само собой. По обоим берегам реки стояли деревни, в которых можно было разместить ратников, поскольку зимой содержать в одном месте такую массу людей и коней было проблематично.

Были и другие резоны, чтобы закрепиться именно в этом районе. Связано это было прежде всего с тем, что данная местность идеально подходила для боя против монгольской конницы. Туменам просто негде было развернуться на пересеченном рельефе среди густых лесных массивов. Всё это лишало ханских военачальников возможности совершить излюбленный охват вражеских флангов и сводило битву к банальному лобовому столкновению. А в этом элементе боя русским воинам испокон веков равных не было.

В районе сёл Сить-Покровское и Семёновское расположились ростовский полк и дружина князя Василька, что явно не было случайностью. Дело в том, что это была наиболее боеспособная часть русской рати. Князья и воеводы могли рассуждать примерно так: ближайшие к стану на Сити города – это Углич и Ярославль, но от Углича монголам идти на Сить смысла нет, поскольку места там глухие, заросшие густыми лесами и труднопроходимые для конницы. Батый не знает, где будет расположение русских войск, а поэтому предпочтёт действовать наверняка и пойдёт по следам великокняжеских полков. В этом случае перед монголами открывался удобный зимний путь по скованной льдом Волге. А затем по руслу Мологи прямо на Сить. Повторив путь рати князя Георгия, орда неминуемо выходила прямо на неё, а потому северное направление русские военачальники считали приоритетным и именно здесь сосредоточили лучшие силы. Василько Константинович был воин опытный, ратное дело знал хорошо, и потому кого как не его было ставить на самое опасное направление.

Ростовский князь сразу оценил все преимущества местности. Используя земляные валы древнего городища, здесь можно было создать надёжную линию обороны. По приказу Василька местные мужики взялись за топоры и стали валить деревья, делая непроходимые засеки и завалы на пути монгольской конницы. Понимая всю серьёзность положения, князь высылал дозоры не только к устью Сити, но и дальше по реке Мологе, до места её впадения в Волгу. Хотя конные разъезды могли уходить по волжскому льду и значительно дальше. Другого пути с северо-востока, кроме как по рекам, у монголов в этот район не было, по рассказам старожилов, раньше в этих местах были дремучие и непроходимые леса.

Великокняжеская рать продолжала движение вдоль реки. Ратники расходились по деревням и теплым избам, сам Георгий Всеволодович с пешими полками остановился в районе, где сейчас находятся села Станилово – Рубцово – Игнатово. Ярославский полк князя Всеволода прошёл ещё пару верст по реке и встал в районе деревни Роково (Раково). Позднее, когда на Сить приведёт войска князь Святослав, он расположится в районе современных сел Лопатино – Красное, в 5 километрах к северу от Станилово. Получается, что протяжённость расположения русских полков в среднем течении Сити была около 20 км. Что в принципе не так уж и много, если исходить из того, что их численность достигала от 11 000 до 14 000 ратников.

Но это в среднем течении реки. Попробуем разобраться, что же происходило в это время в Божонке.

* * *

Когда князь Георгий находился в Ростове, к нему прибыл племянник Владимир Константинович, князь Углича. От Ростова до Углича хоть и не близко, но и не далеко – примерно 90 км. Владимир прибыл налегке, без полка и дружины, только с десятком гридней охраны. Георгий Всеволодович и два брата Константиновича обсудили, что же делать в сложившейся ситуации. Именно Владимир и предложил устроить боевой стан на реке Сить. Эти места он знал очень хорошо, особенно верховья Сити. Князь исходил из того, что на текущий момент решающее значение будет иметь помощь из Новгорода. Поэтому, пока дядя Георгий через Ярославль и Волгу идет на Сить, собирая по пути войска, Владимир со своим полком и дружиной выдвинется в сторону истоков Сити и встанет в деревне Божонка. Накрепко запечатав всё верхнее течение реки. Поскольку ждали Ярослава с полками из Новгорода, то именно эта деревенька становилась тем местом, откуда от Сити до Господина Великого ближе всего. В случае выступления Ярослава Всеволодовича на помощь старшему брату, новгородцам Божонку было никак не миновать.

Само местоположение Божонки было выгодным с тактической точки зрения. На это указал краевед Н.А. Сахаров: «На границе с Некоузским районом Ярославской области стоит тверское село Божонки. В XIII веке сюда можно было попасть с запада по дороге со стороны Бежецка, а с востока – только зимой по замерзшей Сити»[71]. Бежецк находится на правом берегу реки Мологи и в XIII веке входил в состав новгородских земель, которые назывались Бежецким рядом. Впервые упоминается в Уставной грамоте новгородского князя Святослава под 1137 годом: «А се Бежичьскыи ряд: в Бежичих 6 гривен и 8 кун»[72]. Из Бежецка дороги вели на Тверь, Торжок и Великий Новгород.

Интересные наблюдения сделал краевед Б.К. Виноградов: «Село Божонка на реке Сить находилось в месте пересечения нескольких важных торговых трактов: в 6 км к западу проходила “Белозёрка”[73]; в 13 км южнее проходил Бежецко-Рыбинский тракт; в 20 км южнее в селе Перетерье начиналось ответвление от “Белозёрки” в виде Кой-Угличского тракта с выходом через 50–55 км на Волгу; в 85–90 км севернее – в Весьегонск выходил Новгородский тракт. В 120–150 км восточнее вдоль Шексны проходил тракт от Ярославля на север до Белозёрского монастыря.

Место это вокруг Божонки было издревле заселено.

…Само с. Божонка расположилось на протяжённом крепком возвышенном холме, который с севера, востока и юга был окружён труднопроходимыми болотистыми лесами. Единственным путём подъезда к Божонке был путь с запада, со стороны тракта “Белозёрки” около 6 км»[74].

Божонка приобретала стратегическое значение. Георгий Всеволодович и Василько согласились, что в ней встанет князь Владимир с полком и дружиной. О том, что именно ратники из Углича приняли здесь бой, говорил краевед Н. Тележкин в своей статье «Что спасло Великий Новгород»: «В районе же с. Божонка были разбиты войска князя Владимира Угличского, пришедшие на Сить из Углича»[75]. И если всё было действительно так, то действия русских князей становятся понятны и объяснимы.

Как и Иван Стародубский, князь Владимир прежде всего озаботился безопасностью собственной семьи, отправив её вместе с казной в Новгород. И лишь после этого занялся ратными делами. Владимиру Константиновичу не было нужды тащиться со всей своей ратью на Ярославль, а потом через всю Сить к её истокам. Подняв дружину и собрав по волости ополчение, князь выступил на Сить по маршруту Углич – Ордино – Кой, откуда свернул в район села Воскресенского, а затем по скованному льдом руслу Сити прошел к Божонке. Кой – это старинное русское село, расположенное на реке Корожечне, в 23 километрах к юго-востоку от деревни Божонка.

Для того чтобы оценить стратегическое местоположение Коя, нужно просто внимательно изучить карту, и тогда многое станет понятным. Если идти от Коя на Божонку или Станилово, то зимой это можно сделать только по замерзшему руслу реки Сить. Потому что кроме дремучих лесов местность изобилует непроходимыми болотами. К югу от села Воскресенского находится Солодихинское болото, а к северу Максиха-Зыбинское, откуда вытекает речка с характерным названием Болотея. Иногда словом Болотея обозначается весь этот болотистый регион, с топями, лесами и мелкими речушками, где абсолютно невозможно развернуться монгольской коннице для правильного сражения.

Подходы к Божонке с юга и запада прикрыты Моховым болотом, подступиться к деревне можно было только с севера, где путь неприятелю преграждали многочисленные речки и ручьи. Но сейчас стояла зима, что делало возможной вражескую атаку именно с этой стороны. Когда до князя Владимира дошли слухи о взятии Твери и осаде Торжка монголами, он распорядился строить на этом направлении засеки и делать лесные завалы, заранее укрепляя позиции на случай вражеского нападения. Опасаясь появления орды именно со стороны Твери и Торжка, в деревне Шелдомеж была выставлена застава, откуда велось наблюдение за окрестностями. Как я уже отмечал, об этом рассказывают местные легенды.

Таким образом, расположение русских войск на реке Сить в феврале 1238 года прослеживается довольно чётко. В верхнем течении реки в деревне Божонка стояли полк и дружина Владимира Угличского. Князь мог привести с собой около 1000 ратников, и то для этого ему пришлось бы поднять на ноги весь удел. В среднем течении реки, у деревни Роково (Раково) стоял ярославский полк Всеволода Константиновича, за ним в районе Станилово – Игнатово – Рубцово пешая рать Георгия Всеволодовича. Великий князь в лучшем случае мог привести на Сить не более двух сотен гридней личной охраны. Потому что владимирская и суздальская дружины полегли под Коломной, на стенах Москвы и при обороне стольного Владимира. Исходя из этого, полк князя Георгия должен был состоять из пешего ополчения, набранного в северных волостях княжества. В районе сел Лопатино и Красное расположились войска князя Святослава Всеволодовича. Ближе к Волге, в окрестностях Сить-Покровского и Семёновского стоял ростовский полк князя Василька. Это не более чем версия, но она позволяет увязать между собой различные аспекты битвы.

Георгий Всеволодович ждал подкреплений, он знал, что на помощь идет с дружиной Иван Стародубский. До этого князь занимался эвакуацией своего удела, а затем то же самое делал в волости брата Святослава. Эти мероприятия отняли массу времени, и Иван не успел к битве. Но дело было не только в этом, существовал большой риск натолкнуться на монгольскую облаву. Потому и пробирались лесами по нехоженым тропам, что сказывалось на сроках прибытия в боевой стан.

Главной надеждой князя Георгия оставался Новгород и брат Ярослав. Однако информации, хоть немного проливающей свет на то, что происходило в это время в Господине Великом, нет. Новгородские летописи молчат неспроста, гордиться было нечем. Достаточно вспомнить, как господа-новгородцы бросили на произвол судьбы свой город Торжок, осажденный ордой, и тогда всё станет ясно. Правящая верхушка Новгорода приняла решение не вмешиваться в конфликт между Батыем и князьями Суздальской земли, а Ярослав не сумел переубедить местную элиту. Своих же сил у князя было недостаточно, и он ничем не мог помочь брату в данной ситуации.

Новгородцы решили отсидеться за лесами и болотами. В любом другом случае их летописи пестрели бы сообщениями о том, как они собрали воинство и храбро выступили против нечестивого царя Батыя, а он, окаянный, боя не принял и повернул назад. Однако на что-то подобное в новгородских летописных сводах нет даже намека. Наоборот, все упования вольницы только на Господа Бога и молитвы святых отцов. Местные летописцы пишут об этом, не стесняясь: «Новгород же заступи бог и святая великая и зборная апостольская церкы святая Софья и святыи Кюрил и святых правоверных архиепископ молитва и благоверных князии и преподобьных черноризець иереискаго сбора» (Новгородская I летопись старшего извода).

Трудно сказать, как повели бы себя господа-новгородцы, если б под стенами их города появилась орда. Наверное, как один вышли бы на битву с ворогом. Но говорить о том, что они собирались идти на помощь великому князю, возможным не представляется.

Тем временем резко изменилась стратегическая обстановка. «Пришла весть к великому князю Юрию: “Владимир взят, и церковь соборная, а епископ, и княгини с детьми, и со снохами, и с внучатами скончались в огне, а старшие твои сыновья, Всеволод с братом, вне города убиты, люди перебиты, а теперь татары идут на тебя”» (Из Лаврентьевской летописи). В некоторых летописях, например Львовской и Тверской, делается принципиальное уточнение – гонец прибыл в конце февраля. Об этом же сообщает и Никоновский летописный свод: «И уже исходящу Февралю месяцу прииде вестник к великому князю Юрью Всеволодичю» (т. 10, с. 109).

Источники единодушны в том, что своё личное горе великий князь переживал очень тяжело. Софийская I летопись сохранила слова, которые в отчаянии произнес Георгий Всеволодович: «Ох мне, Владыко! Ныне ж что ради остах един?» (т. 5, с. 215). Но именно на нём в этот критический момент лежала ответственность за всю Суздальскую землю, и именно от его решений зависела её дальнейшая судьба. Князь Георгий не имел права устраняться от дел, он был последней надеждой разграбленной и униженной страны. Но Георгию Всеволодовичу от этого легче не было. В кровавом круговороте нашествия он потерял не только семью, но и практически лишился княжества, столица которого лежала в руинах. Скорее всего, это и имел в виду летописец, когда записал, что, узнав о гибели столицы, князь «в слезах закричал громким голосом, оплакивая правоверную христианскую веру, и особенно сокрушаясь о гибели церкви, епископа и всех людей (ведь он был милостив), нежели о себе, о жене и о детях» (Из Лаврентьевской летописи). Именно в эти чёрные дни князь Георгий осознал весь масштаб катастрофы, постигшей его землю, катастрофы, которую он не смог предотвратить. Погибло всё, чему он посвятил свою жизнь, и от этого на душе было ещё горше – но не только ему. Весть о падении стольного Владимира произвела самое негативное впечатление на воинство и явно не прибавила ратникам боевого духа. Этот факт отметил В.Н. Татищев: «Князь великий Юрий с племянниками, уведав, что Владимир и другие грады взяты, великая княгиня и князи все побиты и пожжены и татары на него идут, плакали о том горько, и была печаль и страх великий во всем войске его» (с. 729). Но на скорбь времени уже не оставалось, поскольку события вступили в решающую фазу и развивались стремительно.

Практически все летописи свидетельствуют о том, что после рассказа о взятии Владимира-Суздальского ордой и гибели великокняжеской семьи гонец сказал о монголах: «а к тебе идут» (Никоновская летопись, с. 214). Именно в этот момент князь и его воеводы узнали о том, что пала Тверь и Батый осадил Торжок. Угроза подступила не со стороны Волги и Ярославля, откуда ждали врага, а с юго-запада. От захваченной Твери до Бежецка, ближайшего городка к великокняжескому стану, в наши дни по трассе будет примерно 130 км. От Бежецка до Божонки, где стоял полк Владимира Константиновича, будет километров 60, а это не так уж и много. О том, сколько продержится Торжок, никто не знал, орду можно было ожидать в любое время. Князья и воеводы поняли, что битва будет и произойдет она очень скоро. Георгий Всеволодович и его собравшиеся на Сити родственники знали, что монголы никогда не уйдут из Суздальской земли, пока не разобьют их войско. Великий князь отдает приказ главному воеводе готовить рать к грядущему сражению. Об этом конкретно прописано в Никоновском летописном своде: «И повеле воеводе своему Жирославу Михаиловичю совокупляти воинства, и окрепляти люди и готовитися на брань» (т. 10, с. 110). Другого толкования у этой фразы просто не может быть, особенно если исходить из того, в каком контексте она даётся. Жирослав Михайлович, главный военачальник великого князя («воеводьство приказа Жирославу Михайловичю»), получает чёткий и недвусмысленный приказ готовить полки к генеральному сражению после того, как Георгий Всеволодович узнал о том, что против него выступили монголы. Это принципиальный момент.

Полки и дружины, которые были раскиданы вдоль реки от деревни Роково до района Сить-Покровского и Семеновского, требовалось свести воедино и собрать в один кулак. Но на это требовалось время, а его оставалось очень мало. Можно предположить, что местом сбора войск было выбрано Станилово, после чего русская рать должна была выступить в верховья Сити и идти к Божонке. И там либо встретиться в решающей битве с монголами, либо продолжать дожидаться Ярослава.

Проблема была в том, что у князя Владимира не было достаточного количества войск, чтобы отразить орду во главе с Батыем и удержать свою важную позицию. Если хан от Торжка выступит к Бежецку и Божонке, то поражение русских на этом стратегическом направлении было неминуемо. Исходя из этих соображений, было принято решение отправить князю Владимиру подкрепление, 3000 пеших ратников под командованием воеводы Дорожа (Дорофея Семёновича). Первоочередной задачей воеводы было укрепить немногочисленную рать угличского князя и в случае вражеского нападения крепко удерживать позиции до подхода главных сил. Тем временем в главном стане стали готовиться к предстоящему выступлению. Воеводы отправили людей собирать продовольствие и корм для лошадей, поскольку зима заканчивалась и закрома крестьян в окрестностях Божонки были опустошены. Появление тысяч новых едоков могло спровоцировать голод в регионе.

Что касается воеводы Дорожа, то совершенно непонятно, на основании чего ему приписывают командование трёхтысячным конным полком, поскольку никаких указаний на этот счёт в источниках нет. Вряд ли таким количеством всадников располагали даже все вместе взятые князья и воеводы в районе Станилово – Игнатово. Как уже отмечалось, Георгий Всеволодович привёл на Сить лишь малое число гридней, это конкретно зафиксировано в летописях: «В ту же зиму выехал Юрий из Владимира с небольшой дружиной» (Из Лаврентьевской летописи). Но если даже допустить, что под рукой у князя Георгия было несколько тысяч конных дружинников, то возникает уже другая проблема. Эти всадники могли быть только княжескими гриднями, а дружины князья в бой водили сами, зачем им доверять командование над своими воинами воеводе, пусть даже и толковому! Князей собралось на Сити достаточно, и любой из них мог бы возглавить этот отборный отряд. Так что версия о 3000 лихих наездниках полностью отпадает.

Загадки начинаются после. О конечной цели рейда Дорожа летописи сообщают в целом одинаковую информацию. Например, в Никоновском летописном своде записано следующее: «И после мужа храбра Дорофея Семеновичя и с ним три тысящи мужей пытати татар» (с. 110). В том же духе высказался и автор Троицкой летописи: «Князь же Юрьи посла Дорожа в просокы в 3000-х муж» (т. 1, с. 223). Об этом свидетельствует и Новгородская I летопись старшего извода: «Князь же Юрьи посла Дорожа в просокы в 3-х 1000-х». Данный факт отметил и В.Н. Татищев: «Вперед же от войска послал в разъезд мужа храброго Дорофея Семеновича с 3000, проведать о татарах» (с. 729).

На первый взгляд, информация Василия Никитича перекликается со сведениями Никоновского летописного свода. Но возникает закономерный вопрос – зачем посылать такое огромное количество людей в разъезд «проведать о татарах»? Скорее всего, именно с лёгкой руки историка и пошла гулять по России байка о 3000 всадниках, поскольку в разъезд ходят на лошадях. Зато Н.М. Карамзин о разведке не пишет, а называет вещи своими именами: «Передовой отряд его, составленный из 3000 воинов под начальством Дорожа» (с. 512). Свидетельство Николая Михайловича гораздо более логично, чем информация Василия Никитича. Поэтому версию о том, что Дорож был направлен в разведку, отбрасываем за несостоятельностью.

Недоумение вызывала фраза «в просокы», поскольку толковали её все кому не лень и как кому вздумается. Вплоть до того, что шёл отряд Дорожа по лесным просекам, либо сам эти просеки и прорубал.

Интересную версию выдвинул краевед П. Голосов: «Объяснение этого слова как “просека в лесу” тоже не подходит, так как просеки прорубались для обозначения границ лесных владений. Эта работа требовала больших усилий и в XIII веке в глухих лесных местах была просто не нужна. Поэтому слово “просоки”, скорее всего, имеет то же значение, что и “засеки”, т. е. лесные завалы на путях движения противника, предназначенные для обороны определенного рубежа»[76]. Если исходить из того, что князь Владимир распорядился построить в Божонках эти самые засеки, в чем нет ничего невероятного, то всё становится логичным и объяснимым.

«Московский летописный свод конца XV века» несколько иначе освещает ситуацию: «Князь великии Юрьи посла Дорожа в посоки в 3000 муж» (т. 25, с. 128). На это обратил внимание краевед Н. Тележкин и сделал очень интересный вывод: «Те летописные “просоки”, куда послал князь Юрий трехтысячный отряд воеводы Дорожа (Дорофея Семеновича) перед битвой, не что иное, как древнерусское слово “посока”. В словаре Владимира Даля это слово объясняется как тревога, беспокойство, суета. Именно как “посока”, а не “просока” записано это слово в Московском летописном своде»[77]. Как говорится, не в бровь, а в глаз.

После получения известия о том, что пал стольный Владимир, взята Тверь, осажден Торжок, а орда идет на Сить, Георгий Всеволодович испытывал не просто беспокойство, а самую настоящую тревогу. Враг опасно приблизился к княжескому боевому стану, в любой момент мог перейти в наступление, а русские были совершенно не готовы к такому развитию событий. Поэтому и последовал приказ главному воеводе Жирославу Михайловичу собирать раскиданные вдоль Сити полки и готовить их к предстоящей битве. И воевода Дорож спешно повел 3000 ратников в Божонку, чтобы дополнительно усилить наиболее опасное направление со стороны Твери и Бежецка. Налицо оказался крупный стратегический просчет русского командования – орду ждали со стороны Ярославля, а она подошла с юго-востока. В этом направлении дальняя разведка либо не велась, либо велась из рук вон плохо. Вести, которые привез гонец Георгию Всеволодовичу, вызвали сильный переполох среди русского командования, которое попыталось исправить ситуацию. Но, как оказалось, было уже поздно, и беда пришла не с той стороны, с которой её ожидали.

* * *

Когда Батый привел свой тумен под Торжок, у него не было оснований опасаться удара русских войск со стороны Сити, поскольку на этом оперативном направлении действовал корпус темника Бурундая. Джихангир поставил Бурундаю конкретную задачу по уничтожению полков князя Георгия, и темник приложил все усилия к её выполнению. Подведя тумены к Угличу, монгольский военачальник уже знал местоположение боевого стана русских. И именно этим были продиктованы его дальнейшие действия.

В отличие от отрядов, воевавших на Волге в районе Ярославля и Костромы, Бурундай действовал тихо и аккуратно, стараясь не создавать излишнего шума. Темник вполне справедливо полагал, что внимание русских будет отвлечено действиями монголов против поволжских городов и походом Батыя на Тверь и Торжок. И если он сумеет удержать в узде своих нукеров, запретив им чинить грабежи, погромы и насилия в волости Углича, то появится реальный шанс застать русских врасплох. Для этого просто надо не объявлять раньше времени о своем присутствии в регионе.

Битва на реке Сить. Март 1238 г.

И тогда Бурундай сделал неожиданный шаг. Он не стал захватывать Углич силой, а решил полюбовно договориться с представителями местной власти, благо, что князя в городе не было. Темник город жечь не стал, а предпочёл оставить его в целости и сохранности, что в итоге и окупилось сторицей. Краевед Виктор Бородулин написал очень интересную статью «Размышления по поводу 770-летия битвы на реке Сить, или Повествование о том, что было перед сей битвой, сразу после нее, а также о том, какую роль сыграли Углич и угличане в этих исторических для нашей Родины событиях». В ней он очень убедительно обосновал, почему Бурундай действовал именно так, а не иначе: «До начала отрогов холмистого Бежецкого Верха, откуда и ждали татар, всего-то конного хода пара – тройка часов, зато видеть можно далеко… Проверяя свои догадки на местности, я прикинул, что невооруженным глазом (а никакой оптики в то время не было) с холмов в сторону юго-запада в хорошую погоду видно на 18–25 километров! Это днем, ну а ночью зарево от пожаров может быть видно до 40–50 километров! Вот в этом и кроется разгадка, почему татары обманули Юрия. Каждое утро ему докладывали, что зарево все ярче и ярче, значит, татары все ближе и ближе, и идут они от Твери, и он был в этом уверен до конца! И поэтому же татары не тронули Углич и не были намерены разорять его! Случись вдруг, что город запылал, – Юрий Всеволодович сразу понял бы, что к нему заходят в тыл, а этого татары допустить никак не могли. Представьте себе, какое огромное должно быть зарево от пожара такого крупного и полностью деревянного города, как Углич, его минимум километров за 70 будет видно, в то время как по прямой от него до крайнего левого фланга войск Юрия на Сити менее 60»[78].

Углич не был сожжен, и это явилось одной из главнейших составляющих успеха Бурундая. Можно сказать, что это не более чем догадки, но дело в том, что сам факт добровольной сдачи города монголам находит подтверждение в письменных источниках. В 1844 году в губернской типографии Ярославля вышла книга коллежского секретаря Федора Харитоновича Кисселя под названием «История города Углича». Сам автор в обращении к читателям так отозвался о своей работе: «Любя историю и проживши в Угличе восемь лет, я с великим удовольствием собирал, покупал и с жадностью читал старинные полуистлевшие рукописи о древних событиях Углича, и, будучи обязан этим удовольствием древним летописцам, я и сам решился из полуистлевших многих рукописей составить историю Углича, сколько возможно полную, в систематическом и хронологическом порядке»[79] (с. 11).

Мы не знаем, какие документы использовал Киссель для написания «Истории», но и бездумно отвергать сообщаемую им информацию возможным не представляется. Нас прежде всего интересует ситуация, сложившаяся в Угличе на исходе февраля 1238 года, когда к городу подошли монголы. Цитаты будут большие, но это необходимо для того, чтобы лучше разобраться в сложившейся ситуации.

«Миролюбивый Князь Углича, подобно другим князьям не спешил на помощь несчастному Георгию, но собрал своих Бояр и Духовенство и советовался с ними, как лучше и надежнее спасти свою область и город от огня и меча Татарского. Силы Углича были ничтожны в сравнении с ужасными силами Татар; укрепить город и защищать оный не было ни времени, ни возможности: и потому решились в совете, чтобы Князю с его семейством и лучшими сокровищами удалиться из Углича в Новгород, и укрываться там, покуда пронесется бурный ураган Азиатских степей и тем спастись от лишних требований, от унижения и от самой смерти. Положили также на общем совете оставить град и все Княжество под управлением стараго и опытнаго Боярина, – а Князя извещать через гонцов о судьбе Углича, которая его постигнет; когда же Батый не минует Углича и потребует сдачи его, то немедленно сдать город, встретить Батыя за городом и просить пощады людям и городу; никаким его требованиям не отказывать грубо, но ласково просить его извинения в том, что нельзя будет исполнить: впрочем, ни жалеть ничего, только бы спасти город от разорения и подданных от истребления. Угличский Князь и Бояре слыхали, что Батый не истребляет покорившихся ему городов, лишь бы это покорение не стоило татарской крови» (с. 47).

В приведенной выше информации есть неточность, связанная с князем Владимиром. Он в Новгород не убегал, летописцы дружно зафиксировали факт участия угличского князя в битве на Сити. Но нас в первую очередь интересует сам факт совещания Владимира Константиновича со своими приближенными перед отъездом к Георгию Всеволодовичу. В этом нет ничего необычайного, поскольку князь должен был назначить наместника и дать ему необходимые инструкции. Поэтому будем считать, что совещание было и речь на нем шла о том, что делать, если к Угличу подойдет орда.

Снова обратимся к «Истории города Углича»: «Отговоривши наши предки усердно начали прятать, убирать и вывозить из города свои пожитки. Угличский князь Владимир Константинович собрался в путь, простился с своими поданными и со всем семейством уехал в Новгород» (с. 48). Данная ситуация очень напоминает ту, которая сложилась в Стародубе, когда князь Иван эвакуировал из города свою семью, казну и жителей. Правда, в отличие от Владимира Константиновича, оставил в городе гарнизон. Поэтому если отбросить ошибочную информацию о том, что князь Углича уехал в Новгород вместе с семьей, то все его действия выглядят вполне разумными и логичными.

Читаем текст дальше: «Угличане с крестами, иконами и святою водою обошли вокруг город, окропили его кругом, и таким образом, совершив священный обряд и поручив свои жилища в защиту Бога, удалились вслед за Князем вон из Углича. Многочисленныя толпы народа, все кто боялся за свою жизнь, за жизнь милых его сердцу, за богатство, все, и Бояре и знатнейшие Граждане со своими семействами, имуществом и убитою душею, разсыпались по лесам и укромным местам… В Угличе остались только те, которым нечего было терять и не за что было бояться Батыя и нехристей Татар» (с. 48).

Это очень ценная информация. Получается, что когда монголы подошли к городу, то там и грабить было нечего и в плен брать некого. Что значительно облегчало их командующему задачу по соблюдению воинской дисциплины.

«Между тем Батый подступил к Угличу и требовал через переводчика добровольной покорности, обещая за то милость и грозя ужасною караю, в случае отказа и сопротивления. Преклонных лет Боярин, с несколькими другими поспешил навстречу Батыю, поднес ему богатые дары и просил пощадить город и жителей от истребления. Батый, приняв дары и обещал, что он не только не намерен разорять город, но напротив принимает его под свою защиту и покровительство, если Угличане в точности выполнят его требование. Требование же Батыя состояло в том, чтобы Углич признал власть его над собою, принял бы и прилично содержал Баскаков или сборщиков дани, чтобы исправно выплачивал пошлину, которую он положит; и наконец, чтоб Углич не избирал себе Князя без воли и согласия на то Хана. Угличанам некогда было разсуждать об условиях, они согласились на все, чтобы спасти только жизнь себе и своих семейств, ибо отказать Батыю в его требовании, значило бы осудить себя безумно на мученическую смерть. Батый вступил в Углич, приказал строго своему войску не обижать жителей его, как новых своих подданных и добровольных данников. Углич был взят Батыем в феврале 1237 года; повествуют, что Батый имел в Угличе дневку, то есть отдохновение, и простоял около трех дней» (с. 49–50).

Первое, что бросается в глаза, так это то, что вместо Бурундая назван Батый. Но джихангир никогда в Угличе не был, и вполне вероятно, что народная молва со временем сделала именно его главным действующим лицом. Одно дело хан Батый – и совсем другое какой-то там Бурундай. Довольно своеобразно выглядит и требование оставить в Угличе баскака. Это уже эпоха Александра Невского, да и кто поручится за то, что когда орда уйдет из Углича, ханскому чиновнику горожане не свернут шею?

Обратим самое пристальное внимание на два факта. Во-первых, местные жители постарались торжественно встретить завоевателей, и это совпало с намерениями Бурундая не обострять с ними отношения. Во-вторых, в Угличе монголы находились три дня. Здесь даже гадать не надо, почему это произошло – темник уточнял расположение боевого стана Георгия Всеволодовича. Люди Бурундая рыскали по окрестностям в поисках информации, а военачальник её сопоставлял и анализировал. И к исходу третьего дня Бурундай не только знал точное расположение русских полков, но и то, каким образом добьется победы.

Принцип концентрации всех сил на направлении главного удара придумал фиванский стратег Эпаминонд, и с тех пор он был взят на вооружение лучшими полководцами в мировой истории. Бурундай про Эпаминонда никогда не слышал, но сам принцип знал, и поэтому можно предположить, как действовал монгольский военачальник. Понимая, что и со стороны Бежецка и со стороны Волги русские могут ждать атаки, он решает нанести удар с юга – от Углича в район современного села Воскресенского. Таким образом, Бурундай невольно повторял путь Владимира Угличского, но зато сразу убивал двух зайцев. Сначала отрезал угличский полк от главных сил, а затем атаковал боевой стан князя Георгия с той стороны, откуда его не ждали. Отряда из 3000 нукеров было вполне достаточно для удара по Божонке, силы русских там были невелики. Остальные тумены должны были выдвинуться в район Станилово – Игнатово и ударить по великокняжеским полкам. Собрав все наличные войска в один кулак, Бурундай намеревался внезапной атакой внести панику и сумятицу в ряды русского воинства, а затем нанести врагу решительное поражение. Не дать князю Георгию времени свести полки вместе и организовать отпор. Темник хотел повторить ситуацию на Калке и бить врага по частям, только в несколько иной ситуации. Для достижения успеха ему были необходимы два условия – внезапность и концентрация всех сил на направлении главного удара. Оба эти условия Бурундаю удалось выполнить, что и послужило ключом к успеху.

* * *

Русские ждали орду, но только ждали её от Бежецка, а не с юга. И напрасно люди князя Владимира отслеживали дороги в сторону Твери и Торжка. Никому даже в голову не пришло, что монголы просочились в русский тыл. Что 3000 нукеров уже скачут по льду Сити к Божонке, а полк Дорожа вот-вот столкнётся с туменами Бурундая. Время начало безжалостный отсчёт последних минут перед битвой, которая на столетие вперёд определит судьбу Руси.