2. «Посече поганый царь Батый всю Русскую землю». Март – апрель 1238 г.

…злочестивый царь Батый

пленилъ Рускую землю,

безвинную кровъ пролия,

аки воду силну, и християнъ умучи.

Повесть о Меркурии Смоленском

После битвы на реке Сить и взятия Торжка ключевым моментом похода стал военный совет у Батыя, на котором присутствовали царевичи чингизиды и некоторые полководцы. Именно тогда и произошёл тот самый грандиозный скандал, о котором упоминает «Сокровенное сказание». Потомки Чингисхана переругались друг с другом до такой степени, что джихангир был вынужден пожаловаться своему дяде, великому кагану Угедею: «Из Кипчакского похода Батый прислал Огодай-хану следующее секретное донесение: «Силою Вечного Неба и величием государя и дяди мы разрушили город Мегет и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья, порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали собираться уезжать, причем Бури выразился так: “Как смеет пить чару раньше всех Бату, который лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых баб, которые лезут равняться!” А Гуюк говорил: “Давай-ка мы поколем дров на грудях у этих баб, вооруженных луками! Задать бы им!” Эльчжигидаев сын Аргасун добавил: “Давайте-ка мы вправим им деревянные хвосты!” Что же касается нас, то мы стали приводить им всякие доводы об общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов, но так все и разошлись непримиренные под влиянием подобных речей Бури с Гуюком. Об изложенном докладываю на усмотрение государя и дяди»[88].

Угэдей был человеком умным. Усмотрев в происходящем серьёзную опасность, ведущую к развалу воинской дисциплины, основанной на принципе единоначалия, каган принял жесткие меры. Особенно крепко досталось его сыну Гуюку, влетело и остальным родственникам, замешанным в скандале. Однако и Батый хорошо запомнил нанесенное ему оскорбление и со временем поквитался со всеми обидчиками.

Данное сообщение очень хорошо согласуется с той информацией, которую дает Рашид Ад-Дин. У персидского историка четко прописано, что решение идти облавой по Руси было принято чингизидами на совете, который был собран после победы над Георгием Всеволодовичем. Но поскольку Батый, командующий походом, находился под Торжком, соответственно там и проходило совещание. Когда хан узнал, что великий князь убит, Торжок был либо взят, либо шел последний день осады. Недаром в «Сокровенном сказании» указано, что решение о возвращении в степи было принято после взятия некоего города. Но военный совет закончился руганью.

Возможно, что вскоре было собрано новое совещание, которое и расставило все по своим местам. На нем, по информации Рашид Ад-Дина, было принято решение «идти туменами облавой и всякий город, область и крепости, которые им встретятся, брать и разрушать» (с. 39). Для тысяч русских людей это был смертный приговор. Бассейн верхней Волги стал тем рубежом, откуда началась «великая облава».

Орда хлынула с севера на юг несколькими потоками, сея везде смерть и разрушение. Тумен под командованием Батыя из района Торжка направился на юго-запад, в центре, южнее ханского войска, двигался корпус Бурундая, а прикрывал его фланг тот самый отряд, который воевал от Городца Радилова и громил поволжские города. Но и эти отряды разделились на более мелкие подразделения, опутав земли, по которым шли, сетью «великой облавы». Словно гигантским бреднем прошли степняки по Русской земле, и не было теперь силы, которая могла бы их остановить. Пылали сёла и погосты, чёрный дым закрывал небо, а стаи воронья с карканьем носились над чёрными пепелищами. Тысячи пленников месили ногами талый снег, монгольские обозы ломились от захваченного добра, но чувство безнаказанности и вседозволенности ещё больше распаляло алчность степняков. Монгольская орда катилась от Волги на юг, как гребёнкой прочёсывая разгромленную и поверженную страну, где в результате этого погрома обезлюдили целые области.

Ярчайшую картину того, что принесло с собой нашествие, рисует автор «Слова о Меркурии Смоленском»: «Настало такое оскудение земли, что и великие князья стали нищими. Города и села стали пустошами. В них поселились дикие звери. Всем же православным христианам тяжкое ярмо поганское опустилось на шеи. Разрушались храмы, и священники в них принимали смерть. Монастыри разорялись без всякой пощады. Честные иноки и инокини посекались без жалости. Но не только взрослых, но и младенцев отрывали от груди матерей и ударяли о землю, иных же оружием прокалывали. Нечестивцы растлевали юных дев, жен разлучали с мужьями и честнейших невест Христовых инокинь оскверняли блудом. Многие тогда от православных сами себя резали, другие в водах топились, и смерть принимали, чтоб не оскверниться от поганых. В те годы тысячи христиан были угнаны в плен. Связанные веревками, они стадами как животные шли на заклан и в рабство. Но более того, что сказано, страшно и вспоминать»[89].

Пока монголы шли через Суздальскую землю, всё для них складывалось удачно, но прямо на их пути лежали владения черниговского князя Михаила, ещё не охваченные войной. И было неизвестно, как Михаил Всеволодович будет действовать в этой ситуации. На западе стоял Смоленск, тоже не затронутый нашествием, но его можно было проигнорировать и пройти мимо города. Однако жадность застилает разум, а головокружение от успехов действует на людей не самым лучшим образом. Ярким примером такой переоценки собственных сил стала попытка монголов захватить Смоленск. Именно здесь сказались те негативные явления, которые всё чаще проявлялись у степняков к концу похода.

* * *

Попытать счастья решил один из монгольских отрядов, отклонившийся к западу от общего маршрута орды, идущей на юг. Он направился к селу Долгомостье, что в 30 км от Смоленска, однако дальше пройти не смог из-за длинной череды болот. Общая численность отряда не превышала 2000 человек, но для города он представлял смертельную угрозу. Объяснялось это тем, что в Смоленске, как и в Торжке, отсутствовал князь с дружиной. Но если в Торжке нашлись люди, которые смогли организовать оборону города и поднять народ на борьбу, то в Смоленске ситуация складывалась хуже некуда. Там случился самый настоящий кризис власти.

При изучении «Слова о Меркурии Смоленском» невольно напрашивается вывод о том, что из города удрал местный архиепископ. Дело в том, что церковный иерарх появляется лишь в самом конце повествования, когда опасность для города миновала. В событиях, которые предшествовали битве под Долгомостьем, из деятелей церкви, согласно «Слову», принимает участие только пономарь – не самый высокий ранг в церковной иерархии. Зато об архиепископе нет ни слова. Наверное, в Смоленске всем было очень хорошо известно, как вёл себя духовный пастырь в страшную годину нашествия. Поэтому автор «Слова» счел неуместным приписывать архиепископу деяния, которые тот не совершал. Явился в конце повествования с крестным ходом, помолился и ладно. С одной стороны, автор показал истинную роль архиепископа в защите Смоленска, а с другой стороны, не обошёл вниманием главного церковного иерарха города.

Больше всего вопросов вызывает фигура главного действующего лица «Слова», самого Меркурия. До наших дней дошло несколько редакций «Слова о Меркурии Смоленском», которые в принципе между собой не связаны, но восходят к одной легенде и освещают одно и то же событие. И если в первом варианте «Слова» основное внимание уделяется религиозному аспекту проблемы, то из второго мы гораздо больше узнаём как о самом персонаже, так и о боевых действиях под Смоленском. Вкратце сюжет «Слова» в первом варианте таков: жил-был в Смоленске молодой человек по имени Меркурий, и был он «смирен душой и печален». Как и положено благочестивому герою, всё своё время проводил Меркурий в постах и молитвах. Но пришел на Русь хан Батый и подошёл к Смоленску, желая разорить город и пленить его жителей. Не видя для себя спасения, горожане пришли в соборный храм и молились Богу, пречистой Богоматери и всем святым, «чтобы они сохранили город тот от всякого зла».

Их молитвы были услышаны. К пономарю Печерского монастыря явилась Богородица, велела разыскать Меркурия, а затем привести его в Печерскую церковь. Пономарь выполнил повеление, а Меркурий получил благословение на великий подвиг от самой Богородицы. Она велела ему вооружиться, напасть на стан хана и рубить врагов без милости. Когда же побьёт Меркурий силу Батыеву, то явится перед ним прекрасный воин, которому молодой человек должен отдать свой меч. Этим мечом воин обезглавит Меркурия. После этого, держа в руке свою голову, Меркурий вернется в Смоленск, ляжет на землю у Мологинских ворот и умрет, после чего будет с почетом погребен в церкви Святой Богородицы. В итоге всё так и свершилось.

Рассказ о Меркурии вошел также в «Мазуринский летописец» под названием «О Меркулии смоленском, како убиен». В отличие от «Слова», в нем присутствуют серьёзные изменения и дополнения, хотя сам сюжет повторяется. Одним из существенных отличий является конкретное указание на то, что «Меркулий, родом римлянин, колена княжеска, юн сый прииде служити князем смоленским» (т. 31, с. 72). Это принципиальный момент. Интересную информацию мы встречаем в «Житии» святого, где говориться о том, что «Святой мученик Меркурий Смоленский был славянин, родом, вероятно, из Моравии, потомок княжеского рода»[90]. Исходя из этого, можно очень много фантазировать на тему, кто же такой Меркурий и откуда взялся, выдвигая при этом самые абсурдные и фантастические «теории». Дело это абсолютно неблагодарное, хотя имя Меркурий было действительно редкое не только на Руси, но и на Западе. Интересное предположение на эту тему высказал академик В.Л. Янин, обративший внимание на то, что первым смоленским князем был сын Ярослава Мудрого – Вячеслав Меркурий. В 1953 году в Смоленске обнаружили буллу с изображением святого Меркурия Кесарейского. На ней была сделана надпись по-гречески: «Господи, помози рабу своему Меркурию Вентеславу». Исходя из этого, В.Л. Янин сделал вывод, что «Повесть о Меркурии Смоленском» была создана не в XV веке, а «имеет глубокие корни, возможно, связанные с патронатом первого смоленского князя»[91].

Другим отличием рассказа «Мазуринского летописца» является то, что здесь Меркурию ставится конкретная боевая задача – куда идти и что делать: «Ты же иди на то место, иже нарицается Долгий мост, ту бо уготована сила ратная, ты же победи многих и исполина, ту же сам и недалеча венчаешися своею кровию» (т. 31, с. 72). Да и подвиги Меркурия описаны более подробно: «Святый же пришед на оно место и знамена себя крестным знаменем, и взем мечь свой вниде в полк, и уби исполина и иных множество посече мечем. И уже зари сущии восташа ратнии и обретоша исполина убита и иных множество побито, и поидоша ко граду» (т. 31, с. 73). Проанализируем этот текст.

Обратим внимание на то, что первой жертвой нападения Меркурия становится «исполин», под которым следует понимать монгольского военачальника. Как видим, Меркурий действует по всем правилом военного искусства – атакует незадолго до рассвета и сразу же обезглавливает вражескую армию, убив её командующего. Мало того, во время ночной резни степняки понесли большие потери и в личном составе. Когда же разобрались что к чему и опомнились, то вступили в бой, но успеха не имели: «Они же наидоша на святаго, он же поби многих, а инии побегоша» (т. 31, с. 73). Нападение на вражеский стан происходит ночью, а решающий бой начинается только на заре. И заканчивается сокрушительным разгромом монголов.

Что касается смерти Меркурия, то здесь голову отсекает ему не прекрасный воин, а либо сын того самого «исполина», которого сразил Меркурий, либо некий «един варвар». После этого, держа в руке голову, Меркурий пришел в Смоленск, и там его голова объявила горожанам о победе. Меркурия похоронили в церкви Святой Богородицы, а над гробницей повесили щит и копье. Архиепископ здесь не упоминается вовсе. Таков рассказ о Меркурии в «Мазуринском летописце».

Святой Меркурий

Фреска Мануила Панселина. Монастырь Ватопед, Афон

На основании этой информации попробуем восстановить ход событий в конце марта – начале апреля под Долгомостьем. Меркурий не был уроженцем Смоленска, занимая, тем не менее, видное положение в военной иерархии города. Очень хорошо знал ратное дело. Мало того, Меркурий, очевидно, пользовался большим уважением у горожан, раз именно ему было доверено возглавить защиту города, когда у Долгомостья появились монголы. Согласно местным легендам, несколько вражеских отрядов сумели преодолеть болота и появились у Мологинских ворот, но опираясь на городские укрепления, смоляне, под предводительством Меркурия, разгромили их. Сражение не было масштабным, но зато необычайно подняло боевой дух горожан и привело Меркурия к мысли самому атаковать вражеский стан у Долгомостья.

По количеству воинов и по качеству вооружения монгольское войско превосходило смоленских ополченцев, но Меркурий решил использовать свой главный козырь – отличное знание местности. И даже если он сам знал её недостаточно хорошо (хотя это вряд ли возможно), в Смоленске были люди, которые знали окрестности города как свои пять пальцев. Именно благодаря им у смолян была возможность незаметно подойти к монгольскому лагерю и внезапно атаковать врага. Все, кто мог сражаться, выступили в этот поход. Проводники сумели скрытно подвести смоленскую рать к неприятельскому стану, а степнякам даже в голову не пришло, что враг рядом. Вполне вероятно, что здесь сказался упадок дисциплины и дозорные несли службу ненадлежащим образом, либо их вообще не выставили. Атака началась перед рассветом, смоляне внезапно ворвались во вражеский лагерь и учинили там страшную резню, во время которой многие нукеры были перебиты сонные и безоружные.

Победа досталось дорогой ценой, поскольку сам Меркурий погиб. Обстоятельства его гибели настолько туманны и так расцвечены поздними религиозными и книжными наслоениями, что нет никакого смысла их разбирать. Но все сходятся в одном – у него была отрублена голова (как мимо этого факта прошли некоторые пытливые умы, непонятно, они же подсчитали, что голова князя Георгия не укладывается в статистику отрубленных голов в войнах Средневековой Руси!). Воинский подвиг воеводы Меркурия и жителей Смоленска сыграл решающую роль в том, что Батый на этот город не пошёл. Монголы так крепко получили по зубам, что хан решил оставить без последствий гибель своего отряда и продолжил путь дальше на юг. Джихангир понимал, что древний Смоленск – это не маленький Торжок, около которого он бесславно топтался две недели. И что последствия осады, которую он предпримет, могут иметь катастрофические последствия как для него лично, так и для всей орды. Решимость жителей сражаться до конца Батый увидел и выводы из этого сделал правильные. Монголы пошли дальше на юг, обходя город стороной.

После этих событий Меркурий был канонизирован, причислен к лику святых и стал небесным покровителем города. У Мологинских ворот вплоть до XVII века стоял памятный знак, который напоминал жителям Смоленска о том страшном и грозном времени, когда только их мужество перед лицом доселе непобедимого врага спасло древний и славный город.

* * *

Орда двигалась на юг. Весна постепенно вступала в свои права, лёд на реках начинал таять, а дороги стали превращаться в месиво из снега и грязи. Между тем произошло знаковое событие, поскольку покинув территории Смоленского и Владимиро-Суздальского княжества, монголы вступили в земли, принадлежавшие князю Михаилу Черниговскому. Этого деятеля можно было упрекнуть в чём угодно, только не в пренебрежении собственными интересами. Именно этим и были продиктованы его дальнейшие действия. Всё то, о чём будет написано дальше, является не более чем предположением, которое основано на некоторых чертах характера князя Михаила.

Отказав рязанским князьям в помощи, Михаил Всеволодович не мог оставить без внимания тот факт, что у восточных границ его владений появился страшный враг. От Коломны до черниговского рубежа не так уж и далеко, и потому князь Михаил просто обязан был учитывать, что при определенном раскладе монголы могут повернуть на запад и войти в земли его княжества. Самым разумным в этой ситуации было начать собирать полки, что, скорее всего, черниговский князь и сделал, благо в отличие от князя Георгия у него время на это было.

Также Михаил Всеволодович должен был укрепить пограничные города и крепости на востоке своих земель, что подразумевало отправку туда дополнительных воинских контингентов. Соответственно, эти отряды должны были усилить гарнизоны Козельска, Брянска, Вщижа и Карачева, тех городов, которые лежали на пути орды к Чернигову. Но монголы пошли в Суздальскую землю, и князь Михаил получил ещё больше времени для подготовки к отражению возможного нашествия. Вероятнее всего, большой полк был собран у Чернигова для защиты столицы, а дальше князь занял выжидательную позицию, чтобы действовать в соответствии с тем, как будет складываться обстановка. И дождался – орда Батыя вторглась в его владения. Степняки двигались по ним широкой облавой, подвергая опустошению все территории на своём пути. Один из монгольских отрядов, обойдя Смоленск, прошел дальше на юг и подошел к городу Вщиж.

К этому моменту Вщиж переживал свой расцвет, являясь главным центром удельного княжества, входившего в состав Черниговской земли. Город был мощной крепостью, а его стратегическое положение очень выгодным, поскольку с одной стороны он контролировал путь из Чернигова в землю вятичей, а с другой прикрывал столицу княжества с севера. Стремительный рост Вщижа потребовал создания новой оборонительной системы: «Решительное расширение городской территории произошло в середине XII в., когда Вщиж сделался столицей княжества. Территория Детинца была расширена, а посад окружён оборонительными сооружениями. Вокруг Детинца появилась новая стена, составленная из больших городен в 3?5 м и усиленная деревянной же башней. К этому времени относится построение каменной церкви на посаде»[92] (М.Н. Тихомиров).

Укрепления Детинца (Кремника) были для того времени мощнейшие, и немалую роль в этом играло его выгодное местоположение. Детинец был расположен на высоком мысу, который омывался водами реки Десна, а подступы к стенам были защищены глубоким оврагом. Широкий ров до 18 м в ширину прикрывал подход к земляному валу, на котором высились могучие дубовые стены и высокие башни. Благодаря археологическим раскопкам была установлена планировка Детинца. Вдоль его стен располагались дома княжеской и боярской челяди, жилые помещения дружинников и княжеский двухэтажный терем. В центре крепости стояла высокая башня – вежа, служившая последним убежищем защитников, вокруг неё располагались коновязи. Рядом находилась площадь для сбора войск. Сторожевая шестиугольная башня располагалась на дальней оконечности мыса. Удивительно, но веяния западной военной мысли дошли и до этого города, затерянного в землях вятичей, поскольку на вооружении воинов гарнизона были тяжёлые арбалеты, способные поражать врагов на значительном расстоянии. Примечательно, что во время раскопок, которые проводил здесь академик Б.А. Рыбаков, была обнаружена железная «личина» – кованая маска, защищающая лицо дружинника и повторяющая человеческие черты. Всё это говорит только об одном – Вщиж обладал не только надежными укреплениями, но также сильным и хорошо вооружённым гарнизоном, состоящим из воинов-профессионалов.

Орда наступает

Худ. И.А. Дженеев

У подножия Детинца раскинулся окружённый частоколом посад, на территории которого были обнаружены остатки каменного храма. «Среди самого селения Вщижа при раскопках найдены остатки старинной церкви, с сохранившимися внутри церковными вещами. Близ алтаря найден склеп и в нем громадный человеческий остов. Стены церкви уцелели и теперь еще возвышаются на 2 аршина; толщина стен 13/4 аршина. Снаружи церкви находилось 12 колонн. Кирпич, из которого она выстроена, по своей форме и по замечательной крепости указывает на чрезвычайную древность постройки: длина кирпичей 6 вершков, ширина 41/2 и толщина 1 вершок. Вокруг церкви можно проследить еще остатки галереи. Найденный скелет великана приписывается князю Святославу Владимировичу»[93]. По мнению археологов, это был одноглавый храм, окружённый наружной галереей, построенный в лучших традициях черниговской архитектуры – стиля, который возник на Руси в конце XII века. Не каждый удельный город того времени мог позволить себе такую роскошь как каменный храм, а потому этот факт свидетельствует как о достатке жителей города, так и о процветании княжества. Как отмечал М.Н. Тихомиров «Кратковременный расцвет Вщижа говорит об очень многом, в первую очередь о том, что страна вятичей сделалась многолюдной, что в ней стали возникать значительные города, феодальные центры»[94]. Вщиж рос и богател, и вполне возможно, стал бы большим городом, процветающим и поныне, но судьба его сложилась иначе.

В 1160 году благодаря своим мощным укреплениям город выдержал пятинедельную осаду войск мощнейшей коалиции князей – черниговского, киевского, галицкого, полоцкого и смоленского. Оборонявший Вщиж князь Святослав Владимирович сумел продержаться до подхода полков Андрея Боголюбского, и в итоге осада была снята. Поэтому, когда в апреле 1238 года под городом появились первые монгольские разъезды, это никого не напугало. Мы не знаем точно, находился ли в то время в городе князь, но по одной из версий их было там четыре – Борис, Давыд, Андрей и Святослав, младшие сыновья вщижского князя Владимира Святославича (княжил в 1181–1201 гг.). Если придерживаться этой версии, то каждый из князей должен был быть с дружиной, а с учетом отряда, который прислал Михаил Черниговский, получается очень серьёзная сила. И, тем не менее, этого оказалось недостаточно для успешной обороны.

Если исходить из того, что Батый в это время застрял под Козельском, а остальные монгольские тумены продолжали двигаться облавой на юг и находились к северо-востоку от будущего «Злого города», то отряд, осадивший Вщиж, мог прийти только из смоленского княжества. Его численность могла быть от 2000 до 3000 нукеров, как и в отряде, потерпевшем поражение у Долгомостья. Скорее всего, что и осадной техники у монголов не было, и потому все шансы были за то, что Вщиж устоит. Но этому не суждено было случиться.

Это могло произойти только в одном случае – если степняки появились у города внезапно и взяли его «изгоном». Косвенно в пользу этого говорит тот факт, что часть жителей посада, вместо того чтобы укрыться в Детинце, бросилась спасаться в каменной церкви, до которой им было бежать гораздо ближе. Получается, что степняки ворвались в город неожиданно, и горожанам просто не хватило времени, чтобы добраться до Детинца, под защиту мощных стен. Во время раскопок в церкви, у входа было найдено множество человеческих скелетов, а в самом здании были видны следы большого пожара. Вщиж горел сразу во многих местах, яростные схватки кипели на улицах и на городских укреплениях. Вполне вероятно, что князья с гриднями вышли из Детинца и пытались освободить окружённых в церкви людей, но потерпели неудачу.

Мы не знаем, сколько времени продолжались бои за город, но закончились они трагически для русских воинов – Вщиж был взят и сожжён дотла, о чём свидетельствует мощный слой пепла на том месте, где когда-то он стоял. Больше город никогда не возродился, а с середины XIII века территория бывшего Вщижского княжества вошла в состав княжества Брянского. «Вместе с тем быстрое запустение Вщижа после его разорения, вероятно в 1237 г., и одновременно подъём соседнего Брянска, или Дебрянска, показывают, что существование двух значительных городов в близком соседстве не могло иметь места в этом районе Черниговской земли. Вщиж захирел, и значение его перешло к Брянску, заметно выросшему в XIII в.»[95]. В настоящее время Вщиж – это село в Жуковском районе Брянской области, где проживает примерно два десятка человек. О былом величии напоминают хорошо сохранившиеся земляные валы, остатки рва, да поставленный в наши дни на том месте, где стоял храм, каменный крест.

Сражение за город дорого обошлось и монголам. На хорошо укрепленный Брянск они идти не рискнули, и вполне вероятно, были вынуждены пробираться в сторону Козельска, на соединение с Батыем. Одному Богу известно, добрались они до хана или нет, но в любом случае гибель защитников Вщижа не была напрасной. Встав на пути орды, они не дали монголам пройти к Брянску и, нанеся большие потери, не пустили степняков во внутренние земли Черниговского княжества. Что же касается Батыя, то ему ещё только предстояло в полной мере нахлебаться позора у стен русского города Козельска, который станет для завоевателя воистину «злым».