Гений Ренессанса

После пожара 1473 г., первого грозного московского предостережения великой княгине Софье Палеолог, юные брат и сестра Палеологи вкупе с многоопытным в пожарном деле Иваном III думали-гадали: как быть, что делать, чтоб спасти от огня и лихих людей благополучно прибывшую в Москву бесценную царскую библиотеку, это негласное приданое царевны-гречанки. Андрей и Софья, несомненно, настоятельно доказывали Ивану III, что единственный способ спасти сокровище - это поместить его в специальный подземный каменный сейф, а Кремль превратить в неприступный, с подъёмными мостами средневековый (типа Миланского) замок.

Но где взять зодчего, способного на это большое дело? Было вынесено решение - послать в Венецию дворянина Семёна Толбузина звать на это дело европейскую тогдашнюю знаменитость, слава о которой докатилась до Москвы, «мастера муроля и пушечника нарочита» зодчего Аристотеля Фиораванти, которого Софья по Риму знала лично.

И вот 24 июля 1474 г. московские послы великого князя Толбузин и Джислярди выехали в далёкую Венецию в поиски за «мастером муролем». Толбузин и Джислярди открыли собой вереницу русских послов в Европе. В Венеции Толбузин принялся набирать мастеров и художников всякого рода. Он привёз с собой в дар сенату собольи шкурки, а сенат от 27 декабря того же года одарил его золотою парчою в двести дукатов. Сам Толбузин получил парчовое платье, секретарь его - платье из камки, а слуги - из багряного сукна. Поиски Толбузиным в Венеции «мастера муроля, кой ставит церквы и палаты», увенчались успехом. Случайно Толбузину встретился на улице подросток Пьетро Солари, ученик Аристотеля, который и проводил посла в дом последнего. У Толбузина было мало надежды на благоприятный исход его миссии. «Многи у них мастера,- сокрушённо писал он своему патрону в Москву,- но не един избрася на Русь» [203]. В конце концов, «тот же Аристотель восхоте и рядися с ним по десяти рублев на месяц давати ему». [...]

Посольство Толбузина навсегда останется памятно истории, ибо оно подарило русских одним итальянцем, имя которого покрыто бессмертием.

Рудольфо Фиораванти Дельи Альберти, более известный под именем Аристотеля, был одним из знаменитейших художников своей родины эпохи Возрождения, Такой авторитетный судья, как Евгений Мюнц [204], не колеблясь, называет его самым выдающимся инженером и одним из знаменитейших зодчих Италии ХV в. Своеобразно выглядит на фоне этого блестящего отзыва личное мнение проф. А. С. Усова, считавшего Фиораванти за «второстепенного техника по каменной кладке» [205].

Оно стоит также в прямом противоречии с отзывом русской летописи: «Все лити хитр вельми» [206].

Аристотель впервые приобрёл себе известность в Риме, где он перенёс в Ватикан огромные монолитные колонны храма Миневры.

Кардинал Виссарион, бывший тогда в Болонье легатом курии, наградил отважного и хитроумного инженера-архитектора суммою в 50 флоринов. Одарённый изумительной энергией («Всегда бодр!» - девиз его жизни), Фиораванти Аристотель скоро заставил говорить о себе и Неаполь, и Милан, и Венгрию.

Наконец, он опять отличился в Риме, где папа Павел II хотел восстановить тот самый гранитный обелиск, который впоследствии был поднят по властному слову Сикста IV [207].

Слава Аристотеля настолько упрочилась, что правитель Болоньи как-то отозвался о нём: «Никто не может сказать, что не знает Фиораванти в архитектуре».

Одновременно этого гениального строителя, Сольпеса средних веков, зазывали к себе и турецкий султан, и великий князь московский.

Аристотель предпочёл Кремль сералю. Почему?

Потому, думается, независимо от обиды по делу фальшивомонетчиков [208] - что его самого манила благородная перспектива; ознакомившись ближе с интересовавшими его латинскими книгами заветной библиотеки, надёжно укрыть её потом для грядущих поколений в специальном подземном тайнике, недоступном на века ни для огненной стихии, ни для злой воли человека.