Предполагаемая судьба царской библиотеки

«Прежде всего приходится поговорить о том положении, которое занимает русский учёный мир по отношению к библиотеке царя Иоанна, потому что это положение служит объяснением того обстоятельства, что до сих пор со стороны русских не делались поиски этой библиотеки. Первый русский исследователь, упомянувший о библиотеке Иоанна IV, был Карамзин, который говорит о ней в своей превосходной, достойной удивления, Истории Государства Российского (т. IX, гл. II, изд. 1844). Он заимствовал свои сведения у двух лифляндских писателей, Арндта и Гадебуша, которые со своей стороны позволили себе неверно объяснять первый источник (Сhroniс Nyenstadt); вот почему у Карамзина находится неверное сообщение, что Веттерман был библиотекарем Иоанна IV, и недоказанное предположение, что собрание рукописей царя Иоанна было привезено, как приданое княжны Софии Палеолог из Рима в Москву. О дальнейшей судьбе библиотеки Карамзин не высказывает никакого мнения.

Второе указание на эту библиотеку я нахожу у Снегирёва в «Учёных записках Московского университета» (1833, с, 693). У него, рядом с сообщением Карамзина, в первый раз высказывается мнение, что обе библиотеки - Василия IV и Иоанна IV, поступили в Патриаршую, ныне Синодальную библиотеку. Это мнение Снегирёв пытается поддержать, даже после ознакомления со статьёй Клоссиуса, в «Памятниках Московских древностей», 1845 г., с. 179, где в доказательство приводится даже письмо Паисия Лигарида 1663 г., хотя в нём (оно было напечатано в «Собрании государственных грамот», № 118) очевидно говорится только о вновь учреждённой Патриаршей библиотеке.

Мнение Снегирёва сделалось всеобщим (Фабрициус, «Кремль», с. 323), и в последнее время ещё Рычин («Путеводитель», 1890, с. 198), который, впрочем, смешивает Веттермана с Маттеи.

Кто становится на точку зрения Снегирёва, тот, конечно, считает совершенно излишним заниматься розысканиями о библиотеке Иоанна IV. Но в конце концов Снегирёв сам усомнился в справедливости своих предположений, потому что в книге «Москва», изд. Мартынова, С. ХVIII, он заканчивает статью о царской библиотеке словами: «Но участь её нам доселе неизвестна».

Этими словами Снегирёв возвращается на почву фактов. Если действительно верно, что из 800 рукописей Иоанна IV ни одна не перешла в одну из нынешних библиотек, то само собою является вопрос, действительно ли этот обширный и драгоценный клад совсем погиб или, быть может, находится сокрытым по настоящее время в своём тайном помещении? В русских кругах, как я сам в этом убедился, относятся к этому вопросу весьма скептически. Многочисленные разговоры и, в особенности, беседы с отличным знатоком истории Кремля, тайным советником Забелиным, не оставили во мне на этот счёт никакого сомнения. А между тем мне ни от кого не пришлось выслушать вполне убедительный довод в подтверждение такого мнения. Во всяком случае, мои оппоненты должны будут согласиться, что со времени поисков Клоссиуса ничего не было сделано для того, чтобы убедиться в судьбе, постигшей этот затерянный клад.

Археологи, однако, успокоятся не раньше, чем будет вполне доказано, что упоминаемая библиотека действительно уничтожена.

Пока я позволю себе кратко указать на те пункты, которые при разрешении этого спора прежде всего подлежат разрешению. В первую очередь надлежит установить древнее место хранения библиотеки. В этом случае мы располагаем свидетельством очевидца, пастора Веттермана. По его словам, библиотека Иоанна хранилась «как драгоценный клад около покоя в трёх двойных сводчатых подвалах» (Drei doppolten Dewolben), и о них говорится, что эти подвалы долгое время (в другом месте даже определённо «сто и более лет») не вскрывались и что они были вскрыты для осмотра библиотеки Веттерманом. Под словом «двойные своды» нужно, по мнению архитекторов, понимать тайные палаты с двойным дном («тайники»). Дело идёт теперь о важном вопросе, что следует понимать под словом «покой царя» (Gemache des Zaren). Выражение «покой» (Gemache) исключает мысль, что речь идёт о парадных залах, в которых происходили торжественные государственные акты, приём послов, придворные торжества и т. п. О Золотой палате, Грановитой палате и других палатах, в которых происходила придворная царская жизнь, таким образом, не приходится говорить.

По словоупотреблению ХVI столетия слово «покой» (Gemache) составляет противоположность слову «зал» и имеет значение безопасного и сокровенного, что заметно и в настоящее время в таких выражениях о высочайших особах, как «они удалились в собственные покои» (Словарь Гримма, IV, с. 136).

Правда, постройка старого дворца царей известна нам не совсем точно, но после неоднократных исследований Забелин установил по крайней мере главное («Домашний быт русских царей», 5. 47). Согласно этому «постельные или жилые хоромы великого князя и почётная изба, княжнина половина, находились на том самом месте, где теперь Теремной дворец».

В то время существовал только «нижний подклетный этаж» этого здания, построенный Алевизом «на белокаменных погребах». Нынешний Теремной дворец, построенный, как известно, царём Алексеем Михайловичем [461], тоже не является новой постройкою, начиная с основания, только верхние этажи были построены вновь, нижний же этаж и подвалы составляют часть прежней постельной избы прежних великих князей со стенами из белого камня и сводами из белых кирпичей [462]. Даже более, при представленной мне возможности осмотреть нижнюю часть постройки, я подумал о том, следует ли постройку фундамента отнести ко времени более раннему, чем постройка Алевиза (1498 г.). По крайней мере установлено, что нынешние терема с двух сторон соприкасаются с двумя постройками, которые многим древнее, чем дворец Алевиза: с восточной стороны Грановитая палата (построенная Иоанном III), с западной - две церкви, построенные одна над другою, церковь св. Лазаря (построенная в ХIV столетии) и Рождества Пресвятые Богородицы. Обе эти церкви были введены в план постройки Алевиза таким образом, что - терема Василия IV составили с ними одно целое (Снегирёв).

По-видимому, сообщение Веттермана о том, что своды с книгами близ покоя Иоанна IV не вскрывались «сто и более лет» вполне согласимо с историей постройки великокняжеского дворца, потому что в эту постройку были введены и более древние постройки. Во всяком случае, можно утверждать, что три книжные сводчатые помещения следует искать где-нибудь в нижнем этаже или в подвалах древних погребов, а так как древние терема сохранились в нижней части новых теремов, то ещё не совсем исключена надежда на то, что упомянутые три тайника не погибли, а точно так же противостояли времени, как древняя дворцовая церковь святого Лазаря, которая лежала забытой в нижней части постройки новых погребов, пока она совершенно была открыта при возобновлении дворца в 1837 г.

Забелин полагает, однако, что поиски библиотеки Ивана Грозного в Кремле потому будут тщетны, что такие легко разрушающиеся вещи, как пергамент и бумага, давно были уничтожены во время одного из многочисленных пожаров, которым подвергался Кремль.

Рассмотрим вкратце историю кремлёвских пожаров. Пожар 1571 г. [463] в этом случае не имеет значения, потому что Веттерман осматривал библиотеку и раньше этого времени (между 1565-1566 гг.), приведение же библиотеки в порядок Анонимом, с чем был связан и перевод Ливия и Светония, потребовало во всяком случае много времени, поэтому библиотека должна была существовать и после 1571 г.

Следует пожар, произведённый в Кремле польским гарнизоном в 1611 г. Но и этот пожар не имеет значения при обсуждении нашего вопроса, так как Кремлёвский дворец, в котором находилась главная квартира поляков, совсем не был тронут пожаром. При последовавшем потом разграблении царских сокровищ поляки также не могли наткнуться на нашу библиотеку, так как о разграблении Кремля мы имеем самый подробный отчёт хрониста Буссова [464]. Если бы в это время 800 рукописей царя Иоанна попали в руки поляков, то Буссов об этом не умолчал бы.

Рукописи имели в то время высокую ценность, это знали даже турецкие завоеватели Константинополя и это знали ещё поляки, хозяйничавшие в 1611 и 1612 гг.

Переходим к пожару 1626 г,, когда в Кремле Вознесенский и Чудов монастыри, «двор государев и патриарший и в приказах каменных всякие дела и казна погорели» [465]. Ещё более печальным является отчёт о пожаре в 1737 г., который главным образом коснулся Теремного дворца [466].

При упоминании об этих разрушениях защитниками потерянной библиотеки должно овладеть чувство страха. А между тем именно история кремлёвских пожаров бросает луч на путь исследователя. Сколь ни ужасны были разрушения, произведённые в царском дворце пожарами 1626 и 1737 гг., но пожар 1547 г. ни в чём не уступает этим катастрофам. Послушаем, что рассказывает Карамзин [467].

«24 июня (1547) около полудня, в страшную бурю, начался пожар за Неглинною, на Арбатской улице, с церкви Воздвиженья; огонь лился рекой, и вскоре вспыхнул Кремль, Китай, Большой посад, и вскоре вся Москва представила зрелище огромного пылающего костра под тучами густого дыма. Деревянные здания исчезали, каменные распадались, железо рдело как в горниле, медь текла. Царские палаты, казна, сокровища, оружие, иконы, древние хартии, книги, даже мощи святых истлели».

А между тем, приблизительно двадцать лет спустя, царь Иван Грозный приказал открыть три тайника своего сгоревшего дворца, и удивлённым взорам Веттермана представилась богатая, отлично сохранившаяся библиотека! Эти тайники должны были поэтому либо отличаться такою массивною постройкой, что огонь не мог им повредить, либо, что считаю вероятным, они находились на такой глубине [468], что огонь не был в состоянии проникнуть до них.

При таких обстоятельствах вопрос о судьбе царской библиотеки находится в более благоприятных условиях. То, что избежало гибели в 1547 г., могло пережить и все последовавшие затем пожары. Оно могло, и этой возможности совершенно достаточно, чтобы побудить к деятельным поискам.

В ближайшем соседстве с теми частями дворца, в которых следует искать место хранения библиотеки, в 1837 г., к удивлению современников, была под мусором и бочками с дёггем открыта древнейшая часть дворца, а именно, небольшая церковь св. Лазаря, которая была совершенно забыта во время построек и надстроек, следовавших затем.

В пользу предположения о существовании подземных тайников говорит аналогия с приказом, документы и письма которого хранились в Soubferraius vontee [469], от повреждений вследствие сырости охранял их отличный песочный грунт кремлёвской горы. В этом событии я готов видеть счастливое предзнаменование для дальнейших разысканий на этой почве, которой пришлось пережить столько роковых событий.

Во всяком случае, невозможно успокоиться на той мысли, что Кремль был столько раз опустошаем и что в этих опустошениях погибла и библиотека Иоанна Грозного. Железный зонд должен решить вопрос, действительно ли она погибла или она находится сокрыто под мусором и под постройками, возведёнными в течение следующих столетий.

Я счастлив тем, что интересы науки, как это доподлинно известно мне, встречают крепкую защиту со стороны высокопоставленных лиц. С высочайшего соизволения его императорского величества великий князь Сергей Александрович взял исследование Кремлёвского дворца в свои руки. Осмотренные в прошлое (1890 г.) лето подвалы в восточной части теремов (стены из белого камня, всегда со сводами из больших кирпичей) оказались отлично сохранившимися частями дворца Алевиза Василия III, но разыскиваемые тайники не могли быть там найдены. При первой зондировке мы напали таким образом не на настоящий пункт, и теперь, после того, как я старался ближе ознакомиться с преданиями тех времён, мне кажется, что это место следует предполагать в ближайшем соседстве с церковью св. Лазаря.

Какое неясное представление о расположении занимающих нас построек дают древние источники, видно из описания у Снегирёва [470]. Можно узнать только то, что церковь св. Лазаря, вместе со своею надстройкой (Рождественская церковь), находилась в тесной связи с жилым дворцом великих князей. Об отношении этой церкви к окружающим постройкам Снегирёв не мог сделать себе никакого ясного представления вследствие наружных пристроек к церкви. В одном из актов 1626 г. упоминается «каменное дело у Рождества Богородицы и у праведного Лазаря, что у государя на сенях».

Древние источники определённо говорят, что «казна великого князя хранилась под сводами этой церкви» (Лазаря). Как близко предположить, что и три тайника с книгами находились в соседстве этой древней дворцовой церкви.

С тех пор как великий князь Сергей Александрович, высокий покровитель археологических и исторических наук, руководясь широким взглядом на историю, решил произвести исследование всего Кремля, скрывающего в себе ещё столько загадок, и в эту программу внёс вопрос, составляющий предмет настоящих рассуждений, с тех пор вопрос об исчезнувшей библиотеке царя Иоанна IV находится под счастливой звездой.

Наука поздравит Россию, если ей удастся найти свой затерянный клад, и она с благодарностью отнесётся и к отрицательному результату поисков, если не удастся найти тайное сокровище - библиотеку, потому что тогда и только тогда вопрос о судьбе сокрытых 800 рукописей умолкнет навсегда [471].

Статья произвела в учёном мире Москвы эффект камня, брошенного в стоячую воду; пошли круги, смутились рутинёры, началась паника.