Глава 15. «Сдан противнику без санкции Ставки»

О русском мате в подстрочниках секретных документов

10 июля 1941 года было образовано Главное командование войск Юго-Западного направления, во главе которого был поставлен маршал Советского Союза Семен Буденный. 16 июля 1941 года начальник германского Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер с удовлетворением записал в служебный дневник: «Противник оставляет Бессарабию», затем добавил: «Наши войска заняли Кишинев». В этот день в Кишинев вошли румынские войска. И вот 17 июля 1941 года в 16 часов 45 минут (судя по отметке на бланке) между Генеральным штабом РККА и штабом войск Юго-Западного направления имел место примечательный разговор по прямому проводу: «У аппарата полковник Громов[53], ожидает у аппарата генерала Покровского[54]. Имею срочное указание генерала армии. Т. Зеленский[55] доложите сейчас же маршалу следующее: генерал армии т. Жуков приказал срочно затребовать от тов. Тюленева[56], Буденного объяснение, на каком основании сдан противнику город Кишинев без санкции Ставки. Ответ жду у аппарата. Прошу быстрее доложить и дать ответ <…>».

Как и по сей день принято писать про начальный период войны, советские войска «вели упорные оборонительные бои в Молдавии, организованно отводили свои силы на рубеж Днестра», «оборона советских войск в Молдавии, в отличие от Прибалтики и Белоруссии, сохранила устойчивость»… И ведь это не перевод с какого-нибудь там англо-саксонского или хотя бы немецкого, а написано как бы по-русски! Хотя на деле сущность всего происходившего там и тогда выражается русским языком проще и яснее — полный …

Как записано в журнале боевых действий Южного фронта, «благодаря значительному превосходству в силах пр[отивни]ку удалось потеснить 9 А[рмию] и овладеть Кишинев[ом]». 14–15 июля 1941 года остатки 95-й стрелковой дивизии 9-й армии Южного фронта, защищавшей подступы к Кишиневу, стали, как гласит журнал боевых действий фронта, отходить «под натиском превосходных сил пр[отивни]ка и под угрозой охвата флангов». При этом дивизии пришлось действовать «будучи в отрыве от других частей с неприкрытыми флангами»: на правом фланге разрыв между ней и другими советскими войсками составил 20 километров, на левым фланге — 30 километров!

Донести высшим инстанциям о падении Кишинева командование Южного фронта сразу не решились, предприняв попытку отбить его: «Командарм 9 решил перейти 17.7 в контрнаступление с целью овладеть Кишинев[ом]». При этом именно обескровленной предыдущими боями 95-й стрелковой дивизии поставили задачу «на Кишинев». Далее в журнале боевых действий значится, что «9 А[рмия] с утра 17.7 перешла в контрнаступление». Но отбить Кишинев не удалось…

Да и черт бы с ним, с Кишиневом! У маршала Буденного голова тогда точно болела об ином и куда более серьезном. «Отвечаете головой за Киев, — „ласково“ напутствовал Сталин маршала, назначая его на командование Юго-Западным направлением, — так что думайте, как сдержать врага». А чем сдерживать, если, как тогда же сказал Сталин, «резервов пока у меня нет, и как бы ни было тяжело, не просите, напрасная трата времени». Проще говоря, держи Киев, Семен, любой ценой, а ежели сдашь… Аккурат тогда же «палец Сталина», кровавый начальник Главного политуправления РККА Лев Мехлис присылает Буденному на подпись проект приказа по войскам Юго-Западного направления: «Впредь за самовольный отход частей и самовольную сдачу стратегических пунктов врагу виновные в этом командиры частей и соединений будут караться расстрелом». Да вот только едва успел свеженазначенный Семен Михайлович прибыть на свой КП, как ему доложили, что в районе реки Ирпень части танковой дивизии генерала Клейста уже вышли к переднему краю Киевского укрепрайона и до Киева им уже всего ничего — 20 километров. А тут еще и Кишинев под ногами путается… Тоже формально «стратегический пункт», да вот только какой уж тут на хрен — и на все буквы русского алфавита — Кишинев, если враг у ворот Киева?! Да еще под Уманью назревает очередной «котел»…

Вместо помощи и резервов Буденный получил тогда телеграмму за подписью… В. Молотова: рассказ о том, как главком войсками Северо-Западного направления тов. Ворошилов собрал и забросил в тыл врага аж 10 истребительных полков по 1000 человек каждый из ленинградских рабочих, на 80 % вооруженных винтовками «германского образца» — то есть трофейными винтовками еще времен Первой мировой войны — и «по 150 патрон[ов] на винтовку» — едва ли не на единственный бой. Да еще «ручных гранат по 3 штуки на человека», 1500 литров бутылок горючей смеси на полк, по 180 противотанковых гранат и по 500 штук компасов — тоже на полк! Не забыл т. Молотов уведомить Буденного, что еще на каждый «полк выдано по 30 000 рублей». Словом, ни в чем себе не отказывайте, закидывайте немцев хоть компасами, хоть пачками червонцев. И главное — помета Молотова «Передается как пример для подражания»! Больше никто про те заброшенные полки никогда не слышал: сгинули. Тут же — послание уже от Мехлиса: текст «обращения к нашим бойцам и подразделениям, сражающимся в тылу противника». И указивка — «Отпечатайте массовым тиражом и поручите самолетами забросить в оккупированные районы, где сражаются наши бойцы». Листовки для окруженцев вместо реальной помощи! Несложно угадать все богатство устной реакции на эти ЦУ природного кавалериста Буденного, а тут еще, как в том анекдоте, «появился поручик Ржевский и начались безобразия»: со своим Кишиневом образовался начальник Генерального штаба Жуков, который столь же «великий» штабист, как и Семен Михайлович — примадонна Большого театра. Этот, с позволения сказать, без году неделя генерал армии требует объяснений — от целого маршала Советского Союза! — кто сдал врагу «стратегический пункт» и почему маршал еще не соизволил отчитаться перед генералом армии?!

Ни командира дивизии, ни командарма, ни тем паче комфронта Буденный даже и пальцем не тронул — воевать-то кто будет? Потому ответ маршала Буденного генералу армии Жукову, надо полагать, был дан в той единственной форме, которая только и могла тогда витать в воздухе — простым, ясным, внятным русским языком: а не пошел бы ты… Дальше каждый, даже и не будучи маршалом, сам легко может вставить положенные по смыслу и контексту адреса и выражения, известные каждому русскому человеку. Именно потому никакая секретная документация сего сохранить не могла в принципе — емкий ответ тов. Буденного столь густо и явственно висел в аппаратной, что никакой ВЧ его передать было не по силам. Потому в печатной документации образовалась некая пауза, значение которой в Москве поняли не сразу. Сочтя, что маршал запрос проигнорировал, его запросили снова: «У аппарата полковник Громов: тов. Зелен[ский], я вас понял так — маршал тов. Буденный не знает причин сдачи Кишинева — и принимает меры к выяснению??? <…>»

Ага, сейчас, принимает! Надо полагать, в то время как немцы в буквальном смысле слова стучались в ворота Киева, маршалу просто делать было больше нечего, кроме как «принимать меру к выяснению» местонахождения снега прошлогоднего урожая?! На сей раз вполне заслуженную Жуковым порцию исконно-русских выражений шифровальщикам узла связи все же удалось кое-как выразить печатно: «Тов. Громов, по телефону ВЧ требование тов. Жукова дать объяснение получено и приняты меры к выяснению причин сдачи Кишинева <…>». Судя по скорому последующему ответу, до Генштаба наконец дошло: «Вы поняли правильно. Все понятно. Есть. Я кончил». С этого момента тема извлечения из тов. Буденного каких-либо «объяснений» — по поводу сдачи Кишинева «без санкции Ставки» — начисто исчезла из переписки Генштаба с главным командованием Юго-Западного направления. Применительно к лету 1941 года в литературе обычно используют такие выражения, как хаос, бардак. Но все эти слова лишь в самой малой степени способны выразить то, что в реальности ощущали тогда все, от самого первого маршала до самого последнего бойца: творилось то, что можно выразить лишь простым русским языком. Эта переписка — как раз полная иллюстрация ужасающего хаоса, творившегося тогда как в головах высших инстанций, так и на местах. «Верхи» реальной информацией не имели и ситуацией не владели совершенно, а «низы» — фронтовые штабы — получали в качестве приказов откровенный бред. Стороны искренне испытывали по отношению друг к другу чувства столь диаметрально противоположные, что объединяло их лишь одно — густой русский мат. Зафиксированный секретной документацией, пусть и весьма специфическим образом.