Глава 18

Выбор в гетманы Многогрешного и непризнание его запорожцами. Попытка со стороны Турции выбрать в гетманы Юрия Хмельницкого. Утверждение на гетманстве Дорошенко и посольство от него в Сечь. Замыслы Суховия сокрушить Дорошенко, Многократная борьба Суховия и Серко с Дорошенко, мирные договоры их между собой и намерения идти в Левобережную Украину. Увещательная грамота запорожцам от царя. Новый поход Суховия к Чигирину и поспешное возвращение в Сечь вследствие нападения на нее янычар. Решительные намерения Дорошенко завоевать Левобережную Украину и объявление ему за то вражды запорожцами. Намерение запорожцев склониться к московскому государю. Поход Серко под Очаков. Затруднительное положение Дорошенко и неожиданная помощь со стороны Серко

Начало 1669 года ознаменовалось в истории малороссийских казаков выбором (3 марта) нового гетмана Демьяна Многогрешного. Многогрешный сперва отказывался от гетманства «як старая дивка от женыха», но потом согласился и отправил от себя в Москву послов с поклоном царю. Запорожские казаки, так же как и большинство малороссийских, не признали гетманом Демьяна Многогрешного, решили собраться на общую раду и выбрать одного, ни от кого не зависимого, гетмана. Многогрешный, сделавшись гетманом, хотел действовать в отношении Дорошенко мирным путем и в этом духе написал ему письмо, в котором, между прочим, просил его очистить все города Левобережной Украины, так как Левобережная Украина и Запорожье состоят в целости при великом государе, царе московском; от царя на Запорожье по этому поводу посланы и грамоты и определена низовому войску плата на прокормление[622].

Но Дорошенко в это самое время был занят более существенным для него вопросом: он хотел получить утверждение на своем гетманстве от турецкого султана. Султан, найдя, что гетман Дорошенко слишком непостоянен в своих обещаниях и что он уже успел изменить и Москве, и Польше, и Турции, отправил от себя послов в малороссийский город Корсунь и велел им выбрать нового гетмана для Заднепровской Украины. Турецкие послы явились в Корсунь в первых числах марта 1669 года и открыли там раду; рада тянулась в течение десяти дней. От Петра Суховия на эту раду прислан был полковник Нос с 70 казаками сечевого товарищества. Через полковника Носа Суховий прислал Дорошенко письмо, в котором писал, чтобы Дорошенко отнюдь не мирился ни с турками, ни с татарами и шел бы в поле на раду, куда прибудет и он, Суховий, с запорожцами; в противном случае Суховий грозил Дорошенко совсем выгнать его из города Чигирина. Но Дорошенко не обратил внимания на заявление Суховия, и рада в Корсуни состоялась. На ней турками в гетманы был предложен сперва Юрий Хмельницкий. Но сам Хмельницкий отвечал на это отказом: он объявил, что никакого гетманства не желает и если его выберут против воли, то он против ратных людей московского государя биться не будет и на украинские города не пойдет, потому что на том присягал великому государю, а сойдет в Запорожье и будет воевать против татар. После такого заявления со стороны Хмельницкого турецким послам ничего другого не оставалось, как остановиться на прежнем гетмане, и они волей-неволей выбрали «совершенным» гетманом Дорошенко. В то время, когда происходила эта рада, запорожцы, в числе семидесяти человек[623], стояли поодаль от города, а потом совсем оставили Корсунь и вернулись в Запорожье. Но каким-то образом, однако, Дорошенко удалось захватить из них 40 человек вместе с полковником Носом и оковать их цепями. Рада окончилась 14 марта, и после этого Дорошенко отправил от себя около 15 человек посланцев в Запорожье с листами, к Петру Суховию. Суховий четырех человек из посланцев Дорошенко отпустил назад, а одиннадцать человек оковал цепями и из них одних приказал повесить поперек по вербам, а других послал к хану. Дорошенко, узнав об этом, отпустил на волю сорок человек запорожцев вместе с полковником Носом и позволил им идти, куда захотят; из них, выбрав трех человек и дав им по коню, платью и ружью, гетман отправил с листами на Запорожье. Но запорожцы и этим не смягчились, и на Украине пронесся слух, будто они хотят выбрать собственного гетмана, если не запорожца Савочку, то Демьяна Многогрешного, но только не Дорошенко и даже не Суховия. Тотчас после праздника Пасхи, на Фомину неделю, некто донской казак Обросим Телешов случайно повстречал в 15 верстах от Чигирина, под Медведовкой, полковника Ивана Серко, который ехал сам-четверт в Чигирин. В разговоре с Телешовым Серко высказался против татар и объявил, что он всегда был брат православным христианам и сын Восточной церкви, что великого государя хлеба-соли он до веку не забудет и что с басурманами он братства никогда не будет иметь. Сам от себя Телешов передал в Москве, что при нем Серко на Страстной неделе Великого поста прислал в Чигирин трех человек татарских языков: он громил татар на Поднестрии, где встретился с ними в то время, когда они шли из Польши с пленными[624].

Однако слухи об объявлении запорожцами кошевым Савочки и Многогрешного не оправдались. Отвращение Серко к татарам также далеко не все разделяли. Не разделял этого мнения прежде всего Петро Суховий: он не только не брезговал союзом с басурманами, а напротив того, при помощи их хотел сокрушить Дорошенко. В самом конце апреля Суховий из Коша на Чертомлыке послал письмо переяславскому полковнику Дмитрию Райчу и в нем прежде всего извещал своего приятеля о том, что в апреле месяце запорожцы выбрали его, Суховия, на постоянное гетманство. Затем сообщал, что, после избрания на гетманство, он держал совет со всем старшим и меньшим товариществом войска запорожского и решил радеть и промышлять об успокоении отчизны и о соединении обеих сторон Днепра под единой властью, вследствие чего приглашал Райча не идти к Дорошенко, а идти к нему, Суховию. Далее Суховий сообщал о том, что Райч скоро услышит о пребывании его, Суховия, с запорожцами и с крымским ханом под Чигирином и что он уже разослал приказание всем полковникам правой и левой стороны Днепра собираться на Цыбульник. Почти в таких же самых словах и о том же самом писал Петро Суховий и к прилуцкому полковнику Ивану Маценко, сообщая ему о намерении своем вскоре после Святой недели идти к Чигирину и приглашая полковника идти против Дорошенко. Об избрании Петра Суховия в гетманы и о его намерении идти под Чигирин с запорожцами и ордой тому же Ивану Маценко сообщал из Коша на Чертомлыке и бывший прилуцкий полковник Лазарь Горленко, друг и кум Маценко. Горленко одобрял намерение Маценко оставить Дорошенко и «подлегать» к Многогрешному, но советовал ему лучше всего «быть двоеличною китайкою ко всякому на время, потому что это лучше будет для него»[625].

Намерение свое Суховий действительно не замедлил исполнить: собрав запорожцев и 40 000 татарской орды, он «по траве», тотчас после великодненского праздника, вышел под Черный лес, расположился в 30 верстах от Чигирина и больше трех раз подбегал с запорожскими казаками к Чигирину, Жаботину и другим местам правой стороны Днепра, причиняя жителям огромные убытки в рогатом скоте и лошадях и захватывая много людей в неволю. Крымский хан и ногайский мурза отложились от турецкого султана и, вопреки его запрещению, сдружились с Суховием и с запорожскими казаками; хан прислал всяких запасов и сукна на кафтаны запорожцам. Союзники решили простоять все лето возле Чигирина и добывать его. При Суховии был и Иван Серко. В это время «стали поглядать на Суховиеву руку» и три полка, Полтавский, Миргородский и Дубенский, и даже склонны были отправить от себя посланцев в Запорожье[626]. 10 мая киевскому воеводе князю Григорию Козловскому доносили, что Дорошенко назначил в Чигирине новую раду и на той раде хочет сдать свое гетманство, а крымские татары, в числе 20 000 с запорожцами, стоят в 20 верстах от Чигирина, на речке Цыбульнике, и ожидают хана; когда же хан придет, то татары и запорожцы будут чинить промысел над Дорошенко, а летом пойдут к Киеву и к другим городам Заднепровской Украины. Вслед за тем о намерениях запорожцев получил весть нежинский воевода Иван Ржевский; ему сообщали, что в Чигирине, в малом городке, засел какой-то запорожский полковник (нужно думать, Серко) с казаками, который не пускал в себе Дорошенко, что сам Дорошенко сидит в большом городе и находится в беспрерывной тревоге от татар и что Суховий отовсюду зазывал татар, чтобы окончательно ударить на Дорошенко. Но в тот же день воевода Ржевский получил и другую весть – что Дорошенко вошел в мировую с Суховием и Серко и, соединившись с ними, задумал перейти на левую сторону Днепра, чтобы добывать государевы города. Весть эта потом подтвердилась, и 11 мая в Киеве стало известно, что Дорошенко и Серко уже даже послали на переяславскую сторону два казацких пехотных полка, чтобы они «заступили» близкие к Днепру города, Золотоношу и Дубны. Полковники посланных полков, Головаченко и Манжос, переправились через Днепр под Оржищевом и ждали, пока Дорошенко и Серко подымут орду и всей силой пойдут на поляков и на малороссийские города левой стороны Днепра. Они отправили послов к турецкому султану с просьбой о принятии в подданство Дорошенко и объявили приказ всем казакам и крестьянам заднепровской и киевской стороны быть наготове. Сам Суховий в это время был в Запорогах, где состоял кошевым атаманом казаков, и приглашал Дорошенко на раду, но Дорошенко по-прежнему ему в том отказал. Особо от Манжоса и Головаченко стояли полковники Иван Малютенко в Воронкове и Иван Гладкий в Остре с 700 запорожцами[627].

Видя приближавшуюся грозу со стороны Дорошенко и Серко, гетман Демьян Многогрешный послал из Батурина, 10 мая, увещательное письмо в Запорожье на имя кошевого атамана Петра Суховия и всего славного рыцарства низового, на Кошу, на лугах и на полях обретающегося. В этом письме Многогрешный прежде всего сообщал запорожцам о том, что он много раз писал им раньше означенного времени, но письма эти, вероятно, не доходили к ним, в чем он видел действия козней безбожного и не любящего добра лубенского полковника Григория Гамалии, сторонника Дорошенко. Затем он раскрывал все неблаговидные поступки гетмана Петра Дорошенко, которому он некогда повиновался как старшему, надеясь, что он будет промышлять об общем благе и доставит народу мир и тишину; в действительности же Дорошенко, забрав скарб и арматы убитого Брюховецкого и переправивши все это за Днепр, покинул на произвол судьбы города левой стороны Днепра и его самого, наказного гетмана Демьяна Многогрешного, объявив ему, чтобы он, Многогрешный, сам оборонялся от московских войск. Тогда ему, Многогрешному, ничего не оставалось больше делать, как «договориться» с его царским пресветлым величеством на тех статьях, на каких договорился славной памяти гетман Богдан Хмельницкий. Заканчивая свое письмо, Многогрешный молил запорожцев оставить хана и склониться к православному монарху, так как московский государь уже даровал свободу всем тем украинцам, которых позасылал Брюховецкий в Москву и в другие города, а крымский хан едва ли и одной душе христианской даст свободу[628].

Вероятно, это письмо или вновь не дошло, или слишком поздно пришло в Сечь; по крайней мере, посланцы самого же Демьяна Многогрешного, бывшие в Москве в самом конце мая, рассказывали там, что запорожцы, которые ходили для рыбы, передавали, что им нет ни от царского величества грамот, ни от гетмана Многогрешного письма[629].

Дошло ли письмо гетмана Многогрешного до Суховия или нет, во всяком случае, Суховий далек был от мысли держать сторону Москвы. Суховий и крымский хан Адиль-Гирей, находясь по-прежнему в миру, решили действовать заодно и постановили между собою договор на следующем: Адиль-Гирей посредством орды и казаков освободится от турецкого ига, а Суховий с запорожцами посредством орды освободится от Польши и Москвы; на том Суховий и Адиль-Гирей написали письмо Дорошенко и приглашали его примкнуть к ним. Но Дорошенко, получив об этом известие, отверг предложение и написал турецкому султану письмо с жалобой на хана и с просьбой низвергнуть его с трона и вместо него назначить другого, согласного во всем с Дорошенко человека. Узнав об этом, хан Адиль-Гирей и Суховий решили идти к Чигирину и захватить там в руки Дорошенко со всей его старшиной. В свою очередь Дорошенко, узнав о решении Суховия и Адиль-Гирея, пошел на хитрость: он стал склонять на свою сторону Суховия и предлагал ему собственную дочь в замужество, желая тем выиграть время и укрепиться турецкими силами[630].

Благодаря этой уловке до открытого действия между противниками дело не дошло, и оба они опять заговорили о новой раде и о выборе нового и единого гетмана вместо них обоих. 21 мая ехавшие через Киев греческие купцы показали воеводе князю Григорию Козловскому, что во время своего пути они видели полковника Ивана Серко с 50 конными казаками, со слов самого Серко они узнали, что он едет в Лодыжин за Григорием Дорошенко, где с ним было 2000 человек казаков. В Лодыжине же купцы слыхали, что у Дорошенко имеет быть вскоре рада, и на той раде казаки будут выбирать нового гетмана и с новым гетманом пойдут на малороссийские города московского государя.

О Петре Суховии князь Козловский получил весть, что он стоял в 30 верстах от города Кодака с 2000 казаков и с 10 000 татар и из места своей стоянки отправил 8 человек посланцев к Дорошенко, прося его явиться на раду под город Крылов, на урочище Цыбульник, для выбора нового гетмана. Дождавшись Дорошенко и примирившись с ним, Суховий с татарами и запорожцами также предполагал идти на малороссийские города[631].

В Москве все эти вести пока не были известны, и царь Алексей Михайлович 11 июня написал письмо на имя кошевого атамана (без фамилии) и всего войска, к запорожским казакам, с увещанием не прельщаться никакими прелестями, склонять других к царскому величеству и быть в послушании у гетмана Демьяна Многогрешного. Из самого письма видно, что царь был введен в заблуждение извещением гетмана Многогрешного о готовности кошевого атамана и всего низового войска, сообразно прежнему своему обещанию, служить верно великому государю, его царскому величеству[632].

Между тем гетман Дорошенко, согласно просьбе Суховия, вышел, 6 июня, из Чигирина с казаками и направился к урочищу Цыбульнику, имея твердое намерение сдать свое гетманство другому лицу. Услышав о движении Дорошенко, полковники полтавский, миргородский, гадячский и лубевский, каждый со своим полком, потянулись в Ромны, где стоял высланный раньше того Дорошенко полковник Манжос. Гетман Демьян Многогрешный, предвидя беду, послал к царю лист с просьбой о скорейшей высылке на Украину московских ратных людей ввиду наступления отовсюду внутренних и внешних врагов[633].

Но опасения Многогрешного на этот раз были напрасны: Дорошенко, вышедший из Чигирина для рады на урочище Цыбульник, потерял доверие со стороны населения и должен был вернуться в Чигирин. Это объясняется выходом из Запорожья Суховия с татарскими султанами и с Юрием Хмельницким, которого татары хотели видеть единым гетманом вместо Дорошенко. При Суховии было 200 человек конных и 300 пеших запорожцев да несколько тысяч татар, с которыми он расположился в 160 верстах от Киева, под Тясьмином. Суховий и татары потребовали, чтобы Дорошенко шел на раду к реке Росаве вместо Цыбульника. Дорошенко и на этот раз изъявил свое согласие и двинулся к назначенному месту; но за ним последовало только три полка – Чигиринский, Черкасский и Серденяцкий, остальные полки – Уманский, Корецкий, Белоцерковский, Кальницкий, Паволочский и Торговицкий – перешли и поддались Суховию. Вероятно, это обстоятельство заставило Дорошенко вновь вернуться назад в Чигирин и отказаться от участия в раде. Недовольные этим, Суховий и татарские султаны решили идти к Чигирину и добывать там Дорошенко. Для полного успеха хан прислал в Запорожье 1000 коней, чтобы дать возможность идти в поход и тем казакам, которые, за неимением лошадей, не могли выбраться из Сечи. Но запорожцы взяли из присланных тысячи коней только пятьсот, на которых и пошли под Чигирин, а остальных отослали назад. В начале месяца июня Суховий с запорожцами и султаны с татарами были уже возле Чигирина; они хватали там стада и уже намеревались сделать общий приступ на город; но в это время пришло тревожное известие из Сечи, которое заставило Суховия и запорожцев бросить Чигирин и с поспешностью возвратиться в Запорожье. Дело состояло в том, что в отсутствие Суховия крымский хан отправил на Запорожье 1000 человек татар и приказал им «засесть» Сечь и вырубить оставшихся в ней запорожцев. Но коварный замысел татар не удался: оставшийся в Сечи бывший кошевой атаман Курило собрал всех запорожцев, находившихся налицо и бывших в лугах на промыслах, и с ними «отсел» Сечь, многих татар побил, многих потопил, многих отогнал прочь; из последних некоторые побежали к крымским мурзам, которые были с Суховием под Чигирином, и сообщили им обо всем случившемся в Сечи. Суховий, после большой ссоры с мурзами, оставил Чигирин и вернулся в Сечь.

Так рассказывали об этом деле в Москве нежинские обыватели, писарь Филипп Константинов и бурмистр Яков Жданов. Сам гетман Демьян Многогрешный излагал царю в письме, что на Сечь напали не татары, присланные ханом, а янычары, присланные турецким султаном, и выбил их не кошевой Курило, а сам Суховий, поспешивший вернуться в Сечь. После истребления янычар последний остался в Сечи с татарами, бывшими при нем, и больше не помышлял пока о походе к Чигирину[634].

Так или иначе, но московский царь Алексей Михайлович, узнав обо всем происшедшем на Украине, писал Дорошенко, чтобы он вывел своих казаков, а с ними вместе и казаков Ивана Серко, из городов левой стороны Днепра в города правой, так как по Андрусовскому миру, заключенному между Россией и Польшей, левобережные города Украины отошли от Польши к России, и Дорошенко, как гетман, объявивший себя на этот раз подданным польского короля, оставил бы Левобережную Украину[635].

Но Дорошенко не послушал приказания московского царя, и когда план об избрании гетманом Юрия Хмельницкого для городов обеих сторон Днепра не состоялся, то Дорошенко решил добиться этого для себя лично. На этот раз он привлек на свою сторону крымского хана, получил от него помощь и послал на левую сторону Днепра полковника Григория Гамалию с казаками и татарами против наказного гетмана Константина Стрыевского, сторонника Демьяна Многогрешного. Стрыевский вышел из города Ромен навстречу Гамалии, но был разбит и навсегда оставил поле сражения, а остаток его войска перешел к Дорошенко[636].

В борьбе гетмана Демьяна Многогрешного принимали участие и запорожские казаки вместе с Петром Суховием. Но на этот раз Суховий потерпел неудачу и бежал в Запорожье[637]. На ту пору в Запорожье был кошевым атаманом Лукаш Мартынович. Узнав о решительных намерениях Дорошенко завоевать Левобережную Украину, Лукаш Мартынович и все низовое войско написали ему письмо, в котором упрекали его в том, что он, будучи сыном Украины, не по-сыновски, однако, поступает с ней и, желая достичь гетманства на обеих сторонах Днепра, призвал к себе из Крыма басурман и проливает с ними кровь христианскую, делая то не для общего блага, а для собственных «властных приват». В заключение письма запорожцы «пильно» просили Дорошенко прекратить дальнейшее кровопролитие и разорение отчизны и отстать от своих «широких» замыслов, причем напоминали ему евангельский текст о человеке, весь мир приобретшем, но забывшем о душе своей[638]. Тон этого письма сильно не понравился Дорошенко, и он не скрывал своего нерасположения ко всему запорожскому войску.

15 января 1670 года запорожские казаки отправили семь человек посланцев к гетману Демьяну Многогрешному и через него стали бить челом великому государю, царю московскому, принять их по-прежнему в подданство и гетману в послушание[639].

В свою очередь, и гетман Петро Дорошенко отправил к Демьяну Многогрешному послов и через них просил левобережного гетмана быть в единении и дружбе с ним. Причина этой просьбы объяснялась тем, что Дорошенко стало известно твердое намерение запорожцев, соединившихся с татарами, идти против него войной и разорить его города. Сам польский король присылал Дорошенко посланцев и через них советовал гетману быть с запорожцами в согласии: поляки опасались, чтобы через Дорошенко на Польшу не поднялись турки и не причинили бы ей беды. Король грозил, что если Дорошенко не сладит с запорожцами, то Польша, заодно с русскими и запорожцами, пойдет на него войной и разорит все его города до основания, чтобы через него впредь не было ссор между великими государями[640].

Решение запорожцев воевать против Дорошенко было твердое и единодушное: 6 мая у них собрана была рада; на этой раде, в присутствии кошевого атамана Михайла Ханенко, читаны были листы, которые запорожцы имели намерение отослать через Суховия в Крым. В этих листах писано было к хану, чтобы он не ходил войной против польского короля, у которого заключен вечный мир с московским государем; в противном случае запорожцы грозили хану обратиться с просьбой к царскому величеству о помощи и вместе с русскими стоять головами против татар. По прочтении писем, адресованных хану, запорожцы на той же раде написали письмо и гетману Дорошенко, в котором советовали ему отстать от турецкого султана, прекратить кровопролитие христиан, с войском запорожским и с казаками левой стороны Днепра по-прежнему в подданстве у великих государей, царя Московского и короля Польского, быть и за христианскую веру сообща со всеми твердо против наступающих на нее врагов стоять[641].

После такого решения тот же кошевой атаман, Михайло Ханенко, отправил в Москву письмо из Коша на Чертомлыке, на имя стольника Артемона Сергеевича Матвеева, с известием о единодушном желании всех запорожцев идти войной против турок и с просьбой к царю прежде всего принять все низовое войско «под крыло высококрепкой царской руки», а потом выслать в Сечь запасы пороха, свинца и сукна, а также денег на постройку судов[642].

Обо всем происшедшем в Сечи гетман Демьян Многогрешный узнал от своего родного брата Василия и поспешил сообщить царю о намерении запорожцев отправить в Москву послов[643].

Между тем запорожцы, как бы в доказательство своей готовности служить царю и воевать против врагов православной веры, отправили отряд молодцов на Низ против турецких городков, под начальством Ивана Серко. 20 июня Иван Серко ходил под Очаков и, ставши близ самого города, захватил много добычи, скота, взял в плен несколько человек турок, татар, волохов, а весь город выжег. Об этом Серко сам доносил князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому, воеводе белгородскому, 18 июля, из Коша на Чертомлыке, называя себя кошевым атаманом низового войска и прося донести царскому величеству просьбу запорожцев прислать им пушек лумных (ломовых) и гранат с рацами для «збурення» турецких и татарских городков, чтобы сделать свободным морской путь, и обещаясь за то чинить, вместе с поляками, «пильный» промысел своею старостью над теми городками[644].

20 июля у запорожских казаков был кошевым атаманом уже не Серко, а Михайло Ханенко. Что произошло между запорожцами и их бывшим кошевым Иваном Серко, неизвестно, но в этот день Михайло Ханенко, в качестве кошевого атамана, написал царю Алексею Михайловичу лист и отправил его в Москву через полковника Степана Обиду с товарищами. В своем листе Ханенко объявлял государю, что в Сечь дошла весть относительно союза московского царя с польским королем и что Ханенко и «северный» гетман Многогрешный, обрадовавшись этой вести, учинили между собою раду и решили ударить челом государю с целью испросить у него милостивое к себе внимание и выразить искренние пожелания царскому и королевскому величествам счастливых успехов в борьбе с неприятелем, воюющим с христианами.

Несмотря на полную готовность всего низового войска служить московскому государю, Многогрешный, узнав об отправке ими своих послов, Степана Обиды с товарищами, написал письмо стольнику Артемону Сергеевичу Матвееву с жалобой на запорожцев за то, что они не назвали его «гетманом» в своем к нему листе, а также и за то, что они, по слухам, хотят выбрать гетмана в самом Запорожье, так как выбранного в городах не считают настоящим гетманом; вследствие этого Многогрешный просил стольника Матвеева не верить искренности полковника Обиды и всего низового войска[645].

Царь на лист Ханенко отвечал грамотой, писанной 28 июля. В этой грамоте сказано было, что запорожцы учинили противность царскому величеству и убили в Запорогах безвинного посла, стольника Ефима Лодыженского, и других, с ним бывших людей, чем нарушили свою клятву в верности перед святым Евангелием и забыли государскую милость, но царское величество все вины запорожских казаков, как учиненные от нерассудных и легкомысленных людей, отпускает и на будущее время предает забвению. Зато приказывает казакам, чтобы они впредь не называли гетмана Демьяна Многогрешного «северным» гетманом, как назвали они его в своем письме, а именовали бы гетманом запорожским и жили бы с ним в любви и совете. В заключение царской грамоты было прописано, что царь приказал послать в запорожское войско две пушки, запасы, свинец, порох и сукно для войска, кроме жалованья полковнику Обиде и его товарищам[646].

Отправив запорожцам грамоту, через месяц после этого царь отправил на Украину к гетману Демьяну Многогрешному подьячего Михайло Савина «для дел великого государя». Приехавшему в город Гадяч Савину Многогрешный сообщил свежие вести о том, что на Дорошенко и его города правой стороны Днепра собрался войной крымский хан, а на города левой стороны идет Юрий Хмельницкий с калгой-нурредином; что хан хочет сделать Хмельницкого гетманом обеих сторон Днепра и что Хмельницкий уже стоит у Китай-города, близко Запорот, на левой стороне Днепра; что сами запорожцы знаются с известным вором Стенькой Разиным и приглашают его идти безопасно на низовые города, объявляя ему, будто гетман Многогрешный не состоит в подданстве у великого государя и потому не станет чинить над ним промысла[647].

В это же время самому Многогрешному из верных источников донесли, что подлинно Юрий Хмельницкий, поставленный гетманом от турецкого султана, вышел на судах из Царьграда с 60 000 янычар и прибыл в город Тавань; что к нему хочет идти Сам хан «своею собачьего особой» и что с ним уже соединились нурредин-калга и много великих султанов; что хан послал известие через послов о выходе Хмельницкого и татарских орд к запорожским казакам, а запорожские казаки отправили от себя к хану собственных послов, Василия Завалия и Федора Хребтака, благодарить хана за известие и проведывать о подлинных вестях. Впрочем, те же запорожцы, еще за две недели до поднятия с места орды, у себя на раде высказывали злые мысли против Хмельницкого, говоря, что пусть только выйдет Хмельницкий с ордами, то они дадут ему гетманство. Под Заборою на Чертомлыке сложен весь наряд, и в Сечи сделаны все приготовления, и все войско негодует на гетмана, чтобы он не выходил на Русь и сидел бы на Коше, потому что и без него много было таких, которые производили бунт. Тому же Многогрешному известно было и то, что татары решили действовать в двух пунктах: с одной стороны под Чигирином, с другой – под Полтавой[648].

Теснее всех от союза запорожцев с татарами пришлось Дорошенко. Кроме татар, на Дорошенко шли также Михайло Ханенко и Петро Суховий. Многогрешный рассчитывал, что Дорошенко будет разбит его противниками, и потому писал в Москву, чтобы, в случае его бегства в Левобережную Украину, приказано было не принимать его ни в города, ни в села. Положение Дорошенко было действительно критическое: он не имел у себя никаких союзников, кроме белогородских татар, повиновавшихся в то время силистрийскому паше и не признававших власти ни турецкого султана, ни крымского хана. Союзники стеснили Дорошенко в Стеблеве, и ему бы пришлось очень плохо, если бы в самую решительную для него минуту не пришла помощь от запорожцев. Запорожцы на приглашение Юрия Хмельницкого идти против Дорошенко отвечали, что они у турецкого султана в подданстве не желают быть, и если Хмельницкому есть какое дело, то пусть идет в Запорожье и там казаки учинят для того раду. Спасителем Дорошенко был собственно Иван Серко, который вовремя, по выражению малороссийского летописца, додал помощи Дорошенко, и его враги бежали: бежала сперва крымская орда, потом Ханенко и Суховий, потом Хмельницкий[649]. По замечанию летописца XVIII века Ригельмана, Серко питал вражду против Ханенко и Суховия и, кроме того, не знал еще доподлинно о переходе Дорошенко к турецкому султану и потому взял сторону стесненного со всех сторон гетмана[650]. Но вернее будет сказать, что это произошло оттого, что в правилах Серко всегда было держать сторону угнетенного, кто бы он и где бы ни был.

Так или иначе, но после дела в Стеблеве Петро Суховий сдал свои притязания на гетманство Михайлу Ханенко, и оба они вернулись в Сечь. Чувствуя себя бессильным, Ханенко решил войти в сношение с польским королем Михайлом III и через него утвердиться на гетманстве правой стороны Днепра. Король принял эту просьбу, но с условием, если Ханенко отдаст города своего регимента Польше. Ханенко согласился на это, в чем находил себе сочувствие и в простом населении Правобережной Украины: простолюдины видели в Дорошенко губителя православной веры и решили, что лучше им стоять под польским, все же христианским, королем, нежели под турецким, неверным, царем. Михайло Ханенко вел переговоры с польским королем через особых послов, самого кошевого атамана Григория Пелеха, Василия Завалия и других старшин[651]. Для избрания гетмана собраны были в городе Умани представители от трех, самых западных казацких полков, которые и призвали Михайлу Ханенко в гетманском звании Правобережной Украины[652]. Вслед за этим Михайлу Ханенко приказано было выслать в город Острог комиссаров для «уконтентования войска запорожских казаков».

Комиссары отправлены были в числе более пятидесяти человек с войсковым судьей Семеном Богаченко и отпущены были назад 2 сентября. Пять человек из этих комиссаров с Василием Алексеенко возвращались назад через города Демьяна Многогрешного и везли с собой какой-то запечатанный от короля лист к крымскому хану, о чем гетман Многогрешный немедленнно сообщил царю[653]. Из остальных комиссаров сорок человек, вместе с Богаченко, задержавшись на некоторое время в Остроге для получения там войсковых клейнодов, возвращались в конце сентября через города Многогрешного на Низ со знаменем и с литаврами для нового гетмана Ханенко и с письмом Многогрешному от польского короля. В этом письме король упрекал левобережного гетмана за то, что он задержал одного из запорожских послов, Василия Завалия, шедшего вместе с кошевым Григорием Пелехом в посольстве к королю, и отослал его в города Московского государства. Король хлопотал о том, чтобы вернуть Завалил в Запорожье, и написал о том московскому царю. Многогрешный обо всем этом известил царя и в свое оправдание по поводу Василия Завалил сообщал, что запорожские послы, когда еще ехал Пелех к королю, сами оставили Завалил в Батурине для возвращения его с письмом, тут же написанным, в Сечь к казакам, и он после их отъезда тот же час возвратился в Запорожье. Сообщая об этом царю, Многогрешный в то же время сообщал и о том, что прибывшие к нему послы Семен Богаченко с товарищами избрали путь на города левого берега Днепра, избегая гетмана Дорошенко; что шесть человек из их числа остались еще при королевском величестве на сейме для получения булавы и также будут возвращаться городами левой стороны Днепра. По этому поводу Многогрешный задержал у себя послов Ханенко и спрашивал у царя разрешения на то, можно ли ему пропускать их через малороссийские города, вотчину царского величества. Письмо Многогрешного к царю оканчивалось известием о возвращении его родного брата Василия из Запорожья и о поступлении его на службу к белгородскому воеводе князю Григорию Ромодановскому, к которому гетман отправил часть своего войска для войны против «клятвопреступного вора» Стеньки Разина[654].

Вслед за письмом к царю гетман послал новое письмо к Артамону Сергеевичу Матвееву, в котором, изъясняя боярину, что, «вследствие своей рабской готовности во всем остерегать пресветлый престол царского величества, он сообщает о проезде через город Батурин королевского стольника Андрея Шалевого да трех запорожских посланцев Ивана Завиша, Стефана Белого да Василия Завалия с данными им от короля знаменем, булавой и бунчуком для войска запорожского»[655].

Вероятно, от этого же излишнего усердия «к престолу царского величества» гетман Многогрешный стал запрещать свободный отход украинских казаков на Запорожье, а также и казаков запорожских, бывших на Украине и возвращавшихся в Сечь, некоторых из них приказывал даже хватать и бросать в тюрьму. Михайло Ханенко, узнав о том, писал Многогрешному, что такого порядка от древних лет на Украине не бывало: прежде не только по одному или по два человека, но целыми полками казаки из городов на Запорожье ходили и ни от кого в том запрещения не имели. Ханенко просил Многогрешного через письмо, посланное запорожцем Иваном Шилом, прекратить такое распоряжение, возвратить все добро запорожским товарищам, попавшим было в тюрьму в Миргороде и ушедшим оттуда на Запорожье, а также выправить деньги от Петра Суховия, который, никому не сказавшись, хитростью ушел от запорожских казаков и захватил с собой из скарба 170 войсковых ефимков[656].

Так или иначе, но Михайло Ханенко достиг своей цели и объявлен был гетманом Правобережной Украины в противность гетману Дорошенко. Этим он всецело был обязан запорожским казакам, так как, сидя в Запорожье и через запорожских комиссаров, он вел все свои переговоры с польским королем. Результаты переговоров запорожцев с поляками были опробованы королем и подтверждены сеймовой комиссией 22 декабря 1670 года и касались не только городового, но и низового, или запорожского, войска, «находящегося на Низу, в Сечи».

Как говорится в «Актах Южной и Западной России»: «После приезда послов урожденного Ханенка, гетмана нынешнего, от вас (короля Михайла) подтвержденного, по его и войска запорожского низового челобитью и статей поданных, все их желания в Остроге мы (король) приняли, удовольствовали, соединили, а все чины Речи Посполитой на сейме близко прошлом конституциею подтвердили, которые договоры не токмо низовым, но и городовым казакам и всем жителям будучим, имеют быти, егда должную добродетель, веру, желательство и истинное подданство самым делом объявляти и нам (королю) и Речи Посполитой додерживати будут, как в конституции, и в универсалах наших помянуто, через послов войска запорожского низового посланных, пространнее есть описание»[657].

Все дело сделано было в городе Остроге 2 сентября, но подтверждено комиссией 22 декабря. В комиссии от запорожцев были: Семен Богаченко, Яков Ярошенко, Роман Малюк, Иван Полтавец, Иван Завиша, Степан Белый, Василий Алексеенко с товарищами, а также войсковой запорожский писарь Андрей Тарасенко, подписавшийся собственной рукой от имени всего низового его королевского величества запорожского войска. По универсалу король обещал сохранять древнюю войсковую вольность запорожских казаков и веру греческой церкви; взамен чего требовал от запорожцев прекратить всякие в Сечи и в волостях бунты собственными силами, не давать распространяться этому злу и всякого, кто будет противиться такому постановлению, казнить как неприятеля. Сам Ханенко был признан гетманом на основании гадячских (несколько измененных) статей и принес на том присягу королю и Речи Посполитой, взамен чего получил булаву, бунчук, печать и камышину[658].

В Острожском договоре запорожцев с поляками нигде не видно главнейшего запорожского деятеля XVII века Ивана Серко. По-видимому, все дело было сделано заступившим место Серко Михайлом Ханенко и главными из вожаков самого товарищества. Острожский договор запорожских казаков с польским королем не был изменой низового войска русскому царю, так как, по установленному Андрусовскому перемирию России и Польши, Запорожье в одинаковой мере принадлежало как России, так и Польше. Московский царь не мог официально объявить запорожцев изменниками и имел право претендовать только на то, что условия Острожской комиссии между казаками и поляками были сделаны без его ведома и без присутствия московских полномочных представителей. Но сами запорожцы не считали себя изменниками русскому царю и могли в этом случае выставить на вид то, что они делали благое дело, одинаково полезное как для Польши, так и для России, – взяли на себя задачу успокоить раздираемую смутами Украину и защитить ее от злейших ее врагов – татар и турок. Но в Москве иначе посмотрели на дело условий, заключенных запорожцами с польским королем, и если не объявили запорожцев именем изменников явно, то признали их таковыми тайно.

О происшедшем между польским королем и Михайлом Ханенко с запорожцами в Москве получена была весть 27 января 1671 года от архимандрита Киево-Печерской лавры Иннокентия Гизеля. Иннокентий Гизель сообщал, что Ханенко и запорожцы отдались под покровительство польского короля с тем, чтобы служить одному королевскому величеству и отступить от его царского пресветлого величества[659].

Тем временем гетман Петро Дорошенко, узнав о договоре запорожцев с польским королем и имея двух противников себе: одного, Многогрешного, в Батурине, а другого, Ханенко, в Умани, – написал запорожцам, на имя кошевого атамана Лукаша Мартыновича, обширное письмо, в котором, оправдывая себя, говорил, что он принял турецкую протекцию не по легкомыслию своему, а по великой нужде, а именно потому, что вся Заднепровская Украина, по Андрусовскому трактату, очутилась вновь в руках поляков, выторговавших ее себе у московского царя, подобно тому как торгуют бессловесным и ничего не смыслящим скотом, ввергнувших ее в первобытное лядское иго и выбравших, на погибель Украины, к двум гетманам еще и третьего. Письмо это вызвало у запорожских казаков различные ощущения: одни, слушая его, плакали; другие, слушая его, поносили и облаивали Дорошенко. Кошевой атаман Лукаш Мартынович хотел было отвечать на него, но ему не позволила этого сделать запорожская «халастра». Дорошенко же, долго ждавший ответа от запорожцев и не дождавшись его, увидел в этом пренебрежение к себе и снова стал питать ненависть к запорожцам[660].