§ 13. Влияние стран Востока на быт англичан в XVII в.

В исследованиях, посвященных связям Англии со странами Востока, традиционно акцент ставится либо на экономических выгодах торговли, либо на колониальной экспансии Англии. Мы же немного сместим акценты и посмотрим, как торговые и колониальные связи вносили что-то новое в повседневную жизнь англичан.

Р. Хаклюйт в посвящении к изданию «Путешествий», которое он адресовал Фрэнсису Уолсингему, еще в конце XVI в. перечислял те страны Востока, с которыми торговала Англия — Персия, Турция, Сирия, Индия, Молуккские острова, остров Ява и даже Китай. Товары, которые поступали оттуда, многое меняли в привычном укладе жизни — питании, одежде, оформлении жилищ и даже развлечениях.

Начать можно с кухни. Значительную долю, и самую прибыльную, среди восточных товаров составляли пряности. Уже в первой четверти XVII в. ежегодно только перца потреблялось в Англии около 200 тыс. фунтов из 2,5 млн. импортированных^{1395}. Кроме перца ввозились гвоздика, корица, мускатный орех. Т. Мен, взывая к здравому смыслу англичан, писал: «…Кто же так мало сведущ, что не согласится с умеренным потреблением полезных лекарств и приятных пряностей?»^{1396} И чуть ниже добавляет, что они необходимы «для сохранения здоровья или лечения болезней»^{1397}.

Действительно, из-за невозможности долгого хранения свежего мяса, пряности были жизненно необходимы. По свидетельству иностранцев, англичане потребляли много мяса, преимущественно в отварном или жареном виде. Если почитать дневники англичан, то можно обнаружить, что обед практически постоянно состоит из мяса, а еще чаще ограничивается пирогом с олениной. Например, С. Пипс в сентябре 1660 г. записал: «Сегодня мистер Гудмен пригласил своего друга мистера Мура, а также меня и еще несколько человек к себе на обед, каковой имел место в “Бычьей голове” и состоял из пирога с олениной, лучшего, какой только я ел в своей жизни»^{1398}. Интересно отметить, что практически никогда англичанин XVII в. не приглашал гостей «к себе» на обед домой — все шли в одну из таверн. Скорее всего, этот обычай возник в связи с тем, что в XVII в. приготовить обед дома было очень затруднительно из-за нехватки топлива. В любом случае, мяса потреблялось много. Поскольку продавалось оно большими кусками, иногда даже «тушами», то хозяйки после покупки засаливали мясо, и в таком виде оно хранилось несколько дней до употребления. И даже зажиточные слои зимой питались солониной. Тот же С. Пипс в дневнике отмечал, что вернувшись домой ему достался от жены «кусочек солонины», которую он получил в подарок от супруги его покровителя лорда Монтегю^{1399}. Обычным делом было есть отваренный или жареный кусок мяса в течение целой недели. Поэтому понятно, что без ароматических добавок такое мясо было трудно есть. В самом начале XVIII в. Д. Дефо писал, что «в особенно жаркую погоду, когда продукты не могли храниться от воскресенья до субботы, нам приходилось выбрасывать большое количество протухшего мяса, и обеды бывали довольно скудными, поскольку торговцы не продавали маленькие куски»^{1400}.

Помимо пряностей страны Востока «подарили» Англии некоторые растения — фрукты и деревья. Д. Эвелин угощал своих гостей «китайскими апельсинами», снятыми с его собственного дерева^{1401}, а его сосед м-р Бохун показал ему чинару или платан и сказал, что такие деревья растут вокруг города Испахан в Персии^{1402}.

В XVII в. в Англии появились новые напитки кофе, шоколад и чай. Хотя мы привыкли к тому, что англичане предпочитают чай, но он стал популярен в стране не раньше XVIII в. Объяснялось это тем, что стоимость чая долгое время была очень высокой — даже в 1700 г. фунт чая стоил не меньше 1 фунта стерлингов. Если учесть, что годовой доход семьи из средних классов составлял от 15 до 50 фунтов, то понятно, что новый напиток в это время большинству англичан был недоступен^{1403}. Этим же объяснялся и размах контрабандной торговли чаем. Если вспомнить произведения художественной литературы XVIII–XIX вв., то многие хозяйки прятали от прислуги баночки с чаем в закрытых на ключ шкафах.

Кофе появился в Англии примерно с середины XVII в. Д. Эвелин писал о некоем Натаниэле Конопиусе, который в 30-е гг. «был первым, кого я видел пьющим кофе, какой обычай придет в Англию только спустя 30 лет»^{1404}. Первая кофейня появилась в Лондоне в 1652 г. недалеко от Корнхилла^{1405}. Во времена Реставрации кофейни стали центрами общественной жизни. В одном только Лондоне их насчитывалось несколько сотен. Интересно, что в кофейнях пили не только кофе, но и шоколад, хотя он и не был широко распространенным напитком. Появление кофе в Англии изменило повседневную жизнь тысяч английских горожан. Посещение кофейни организовывало распорядок дня людей разных профессий — в них не только завтракали, но и узнавали деловые новости, отдыхали, читая газеты у камина. Тем более что дома у многих горожан было холодно. Поэтому женщины жаловались — мужчины большую часть дня проводят на работу и в кофейнях, а домой приходят только ночевать.

Несмотря на то, что кофейни, в отличие от более поздних клубов, были вполне демократическими заведениями, у представителей разных слоев населения имелись свои излюбленные места. Так, знатные персоны предпочитали «Дерево какао», литераторы чаще собирались в кофейне рядом с Ковент-гарденом «У Уилла», духовные лица — в кофейне «Треби», ученые — в «Греческой кофейне» и т.п.^{1406}

Помимо перечисленных товаров с Востока в Англию привозили очень большое количество разнообразных тканей — шелковых и более 60 видов х/б тканей. Наибольший объем ввоза пришелся на 1684 г. — 1 млн. 760 тыс. кусков индийских тканей ввезла только Ост-Индская компания^{1407}. Благодаря их дешевизне, яркости красок и узоров они быстро нашли распространение и составили серьезную конкуренцию английским шерстяным тканям. Это было одной из причин для критики Ост-Индской компании. Т. Мен, напротив, утверждал: «Эти товары также чрезвычайно полезны, в особенности для нашего государства»^{1408}. Один из доводов в пользу этого утверждения был очень оригинальным: они «…снижают чрезмерно высокие цены на батист, голландское полотно и другие льняные ткани, которые ежегодно ввозятся в Англию на очень большие суммы»^{1409}. Из восточных тканей шили дамские платья, занавеси, они служили для обивки мебели, комнат. В 1682 г. Д. Эвелин отправился навестить своего соседа м-ра Бохуна, «чей дом является шкатулкой всего изящного, особенно индийского»^{1410}, а в холле японские ширмы заменяют традиционные панели.

В 1708 г. Д. Дефо в статье в «Еженедельном обозрении» с иронией писал: «Мы видим знатных господ, обряжающихся в индийские ткани, кои незадолго до того находили для себя вульгарными их горничные. Индийские ткани возвысились, они поднялись с пола на женские спины; из ковриков они сделались юбками, и сама королева в эти времена любила показаться одетой в Китай и Японию — я хочу сказать, в китайские шелка и ситцы. И это не все, ибо наши дома, наш кабинет, наша спальня оказались наводнены этими тканями: занавеси, подушки, стулья — вплоть до самого постельного белья — это только ситцы и индийский хлопок»^{1411}.

В XVII в. появилась мода на домашние халаты из хлопка или шелка, которые носили мужчины и женщины поверх платья или рубашки и панталон. С. Пипс, следивший за модой и тративший на свою одежду гораздо больше денег, чем на наряды для жены, упоминает и о такой детали своего гардероба как халат. Известный поэт Джон Драйден изображен на портрете 1698 г. в домашнем халате. Эти халаты, или как их по-другому называли «мантии» (“undress”), как уже отмечалось, шили из хлопка или шелка, поэтому именовались «индийскими» мантиями. Под давлением английских сукноделов парламент стал издавать постановления, запрещавшие носить х/б набивные ткани, привозившиеся из Ост-Индии, Персии или Китая. Во второй половине XVII в. парламентом был принят акт, который предписывал, чтобы умерших англичан хоронили только в английском сукне^{1412}. После чего Александр Поуп в «Моральных посланиях» написал:

«Как! Лечь в сукне? Святой бы возмутился! —

Сказал Нарцисс — и с жизнью распростился»^{1413}.

В 1700 г. в Англии был установлен запрет на любое использование привозных тканей, после чего начался долгий период борьбы с контрабандой и изъятием тканей у их обладателей. Запрет был отменен только во второй половине XVIII в.

Торговля с Востоком внесла много нового и в оформление жилищ англичан. Модным стало украшать городские дворцы и сельские усадьбы китайскими, японскими и персидскими изделиями — посудой, коврами, шкатулками, ширмами и прочим. Особенно много упоминаний об этом встречается в «Дневнике» Д. Эвелина, который часто описывал дома знакомых и дворцы знати. Выше уже приводилась характеристика дома м-ра Бохуна, который Эвелин сравнивал со шкатулкой; в ней хранится много изящных вещиц из Индии и японские ширмы. В доме миледи Мордаунт была комната, «полная изображений, больших и малых, хорошо представляющих различные ремесла и занятия индийцев (Indians), а также их обычаи»^{1414}. Обстановку в доме лорда Вуттона Эвелин оценивает как специфическую «из-за индийских шкатулок, фарфора и других более крупных предметов»^{1415}.

Мода на собирание восточных редкостей распространялась не только среди отдельных людей. Описывая свое посещение Оксфордского университета, Эвелин сообщает: «В кабинете башни (Tower) они показали некоторое индийское оружие, урны (возможно, кофейники или чайники — urns), лампы и др., но самым замечательным является полный Коран, написанный на длинном куске х/б ткани (calico)…»^{1416}. В мае 1664 г. он записал: «Некто Томсон, иезуит, показал мне коллекцию редкостей, отправленных иезуитами Японии и Китая в их орден в Париже, но доставленных в Лондон на кораблях Ост-Индской компании <…> Главные из них — рога носорога. Прекрасные церемониальные облачения из золотой ткани, пояса, ножи, веера, подобные тем, которые используют наши леди, но намного больше и с длинными ручками, оригинально расписанные в китайской манере, бумага и желтый янтарь, печатные пейзажи с изображением их идолов, святых, пагод, зарисовками людей и местностей, напечатанные на полосках х/б ткани…»^{1417}.

Интерес к Востоку проявлялся и в подборе книг для чтения. С. Пипс который не только любил читать, но и собрал довольно большую библиотеку, для которой заказывал специальные полки, в марте 1667 г. писал: «В экипаже — в Темпль, где купил пару книг; забавно, что книгу Райкотта о Турции, которую до пожара мне предлагали за 8 шиллингов, сегодня я готов купить за 20, с меня же просят 50; и я, пожалуй, эту сумму выложу — потому хотя бы, что она будет служить мне напоминанием о пожаре»^{1418}. Такой рост цен, несомненно, был связан с последствиями пожара 1666 г., когда сгорели практически все книжные лавки и склады. Но можно предположить, что на книгу, которая не пользовалась спросом, вряд ли бы настолько подняли цену. Даже в театре ставили пьесы, посвященные Востоку. Так, Дж. Эвелин упоминает трагедию «Индийская королева», которую он смотрел в декабре 1664 г., и считал, что она хорошо написана и прекрасно поставлена^{1419}.

Таким образом, можно заключить, что установление прочных торговых связей со странами Востока принесло не только большие экономические выгоды Англии, но и существенные изменения в повседневную жизнь и быт англичан второй половины XVII века.