VI. Сирия времени независимости

После вторжений "народов моря" и арамейского завоевания в Сирии образовался ряд новых политических единиц. Одни из них были арамейскими, другие так называемыми неохеттскими. Последние занимали не только часть Сирии, но и восточную часть Анатолии, но анатолийские государства не входят в понятие "библейских стран", и мы их оставим в стороне. Среди "неохеттских" государств Сирии наиболее важную роль играл Кархемыш.

Незадолго до крушения Хеттской державы кархемышский царь Талми-Тешуб активно поддержал Суппилулиумаса II в борьбе за трон (Goetze, 1975, 265). Тот, однако, оказался последним царем Хатти, и естественно, что теперь и Кархемыш стал объектом нападения и вскоре был захвачен (ANET, р. 262). Как говорилось выше, царство Кархемыш было не только самым сильным из вассальных государств Сирии, но и самым крупным, его границы доходили до Средиземного моря. Поэтому возможно, что крушение Кархемыша означало не захват самого города, а ликвидацию "народами моря" Кархемышского царства. Сам же город остался независимым. До нападений и гибели царства царем Кархемыша был, по-видимому, Кузи-Тешуб, сын Талми-Тешуба и внук Ини-Тешуба. Эта династия вела свое происхождение от младшего сына хeттского царя Суппилулиумаса I Пияссилиса. Но после ухода завоевателей тот же Кузи-Тешуб снова оказался на троне Кархемыша; более того, он принял титул "великого царя", который до этого носил только царь Хатти (Герни, 1987, 60). Позже Кузи-Тешуб оказался и предком царей Мелида (J. D. Hawkins, 1988, 99—104). Ясно, что политическое положение изменилось. Хеттская империя рухнула, и царь Кархемыша, вассал великих царей Хатти, стал независимым. Более того, опираясь на родство с погибшей династией, он, по-видимому, счел возможным принять и титул "великого царя". Воспользовавшись политическим хаосом, Кузи-Тешуб сумел подчинить себе и какую-то часть Анатолии (Hawkins, 1988, 104). В результате снова возникло довольно значительное Кархемышское царство, правители которого считали себя законными наследниками царей Хатти. Сколь долго Мелид принадлежал царям Кархемыша, точно не известно. Внук Кузи-Тешуба Рунтияс правил Мелидом не позже второй половины XII а до н. э. (Hawkins, 1988, 102). Следовательно, к этому времени Мелид уже отделился от Кархемыша. Мы не знаем, каким образом это произошло. Может быть, уже сам Кузи-Тешуб разделил царство, оставив троны разным своим сыновьям. В обоих царствах какое-то время сохранялась старая хеттская династия.

Первым известным правителем Кархемыша после Кузи-Тешуба был Ини-Тешуб (ANET, р. 275). Это имя носил предпоследний представитель той младшей хеттской династии, которую посадил на кархемышский трон еще Суппилулиумас I. Отсюда исследователи делают вывод, что Ини-Тешуб принадлежал к той же самой династии (J. D. Hawkins, 1974, 70; Albright, 1975, 527). Ассирийцы порой называли словом "Хатти" всю Сирию или, вероятнее, несемитскую ее часть, но когда они говорили о государстве, так называемом, то имели в виду именно Кархемыш (Hawkins, 1974, 70). Видимо, и соседи Кархемыша чувствовали его особое положение и тесную связь с предшествующим временем. Сам же правитель Кархемыша именовал себя "великим царем, героем, царем страны Кархемыш" (Hawkins, 1974, 71). Включая этот элемент в свой титул, цари Кархемыша явно претендовали на наследие погибшей империи. Определенным основанием для этих претензий была та особая роль, какую Кархемыш играл в период существования Хеттской держа вы: его цари являлись вице-королями в значительной части Сирии, контролируя, в частности, дела в Угарите и Амурру. В свое время именно Ини-Тешуб особенно активно действовал в этом плане (Goetze, 1975, 261–262). Может быть, давая своему наследнику такое же имя, отец второго Ини-Тешуба надеялся на восстановление прежнего положения Кархемыша как главного царства Сирии.

Впрочем, мечтать о прежнем величии Хатти Ини-Тешубу пришлось недолго. Около 1100 г. до н. э. или несколько раньше ассирийский царь Тиглат-Паласар I предпринял поход на запад и дошел до Средиземною моря. Сначала он миновал Кархемыш, но на обратном пути вторгся в нею и заставил Ини-Тешуба выплатить ему дань (ANET, р. 275). Однако новый упадок Ассирии, начавшийся вскоре после смерти Тиглат-Паласара I, освободил Кархемыш от необходимости выплачивать дань ассирийскому царю.

Политическая история "неохеттских" государств изучена очень плохо. Хотя оставленные ими иероглифические надписи, расшифрованы, их историческое содержание крайне скудно, ибо они всею лишь посвятительные и содержат имена царей (хотя явно не всех), но ничего не говорят об исторических событиях. Причем многие сделаны на таком непрочном материале, как папирус или, может быть, кожа, и до нас, естественно, не дошли. Ассирийские надписи более информативны, но они упоминают эти государства только при столкновении с ними. Поэтому можно лишь предполагать, что какое-то время, до 970 г. до н. э., на кархемышском троне сидел царь, имя которого полностью прочитать не удалось и которое звучит примерно как X-pa-ritis, а сыном его был Ура-Тархундас (или Талми-Тешуб, как оно могло звучать по-хурритски), носивший то же имя, что и один из последних царей Кархемыша предшествующей эпохи (Hawkins, 1974, 70–71). Означает ли это, что Ура-Тархундас и его отец принадлежали к той же династии? Или же в этом имени выражено желание царя подчеркнуть преемственность новых царей по отношению к старым? Сам Ура-Тархундас упоминает только своего отца, и потому решить этот вопрос пока невозможно.

На смену этой династии пришла другая (при каких обстоятельствах, неизвестно), представленная именами Сухиса I, Летуватиманзаса, Сухиса II и Катуваса. Последний упоминания в связи с борьбой с "внуками Уру-Тархундаса" (Hawkins, 1974, 72). Трудно сказать, надо ли понимать выражение "внуки" буквально. Это, конечно, не исключено, хотя между правлением Ура-Тархундаса и Катуваса прошло приблизительно 70 лет. И все же вероятнее, что речь идет о более дальних по-юмках прежнего царя, ибо за семь десятков лет внуки Ура-Гархундаса должны были стать столь старыми, что едва ли могли вступить в борьбу за трон. Поскольку в надписи подчеркивается, что предком "внуков" был Уру-Тархундас, можно предполагать, что именно он был свергнут с престала, вероятнее всего, Сухисом I. Цари этой династии уже отказались от титула "великий царь". Смена династии сопровождалась, видимо, и частичной сменой титула. Почему более поздние цари проявили такую "скромность", можно только догадываться. Может быть, борясь с "внуками" Уру-Тархундаса, они хотели подчеркнуть разрыв с прежней династией, или же их заставило это сделать изменение политической обстановки, и частности возвышение Хадад-Эзера? Неизвестно, каковы были отношения между Кархемышем и державой Хадад-Эзера, который распространил свою власть не только до Евфрата, но и за него. Можно предполагать, что кархемышский царь признал его верховенство. Если это было так, то отказ от гордого титула "великий царь" вполне понятен. Но никаких указаний на это событие мы пока не имеем. Если такое подчинение и имело место, то разгром Хадад-Эзера Давидом явно освободил Кархемыш от него. Не могла ли сама смена династии в Кархемыше быть связана с этими событиями? Дата прихода к власти Сухиса I неизвестна. Но поскольку все цари этой династии должны были править до 870 г. до н. э., когда, как будет сказано ниже, кархемышский царь Сангара столкнулся с ассирийцами, время появления в Кархемыше династии из четырех поколений как раз падает на рубеж XI–X или самое начало X в. до н. э. (Hawkins, 1982, 384). Кархемыш, контролируя важные торговые пути по Евфрату и переправы через него, господствуя над довольно плодородной долиной и приобретя доступ к серебряным рудникам в горах Тавра, быстро стал одним из самых богатых городов Северной Сирии. Недаром позже именно Кархемыш и Унки платили ассирийцам самую богатую дань во всем этом районе (Winter, 1983, 178, 186–187).

Сухис II, по-видимому, вновь попытался сделать Кархемыш великим государством. Сохранилась надпись, в которой сам царь изобразил свое триумфальное шествие в нем участвуют боги (в том числе умершая и, видимо, обожествленная царица Ватис), колесничие и пехотинцы. Там же видны изображения врагов, поверженных победоносным государем (Hawkins, 1972, fig. 4а). В надписи говорится о победе Сухиса над некоторыми своими противниками. Упомянутые там города находились, вероятно, недалеко от Кархемыша, так что войны с ними носили локальный характер (Hawkins, 1972, 88—100, 109). Но не исключено, что экспансия Кархемыша в это время распространялась и гораздо дальше. Отмечается удивительное сходство некоторых наиболее древних статуй Самааля и Кархемыша именно этого времени. Возможно даже, что один из колоссов Самааля даже представляет самого Сухиса (Mallowan, 1972, 82–85; Hawkins, 1972, 97). Поэтому можно предположить, что кархемышский царь попытался установить в той или иной форме свое господство над Северной Сирией и подчинил себе территорию будущего царства Яуди. Захват Самааля Габбаром и основание им царства Яуди, о чем пойдет речь позже, совпадает по времени с правлением сына Сухиса Катуваса. Может быть, именно это действие активного арамейского вождя привело к потере Кархемышем своего влияния на северо-западе Сирии. Правители Кархемыша, по-видимому, не отказались навсегда от стремления установить свою власть если не во всей Сирии, то хотя бы в ее северной части. Но международная обстановка этому не способствовала.

Ранняя история другого "неохеттского" государства — Унки, включая образование этого царства, неизвестна. Можно только говорить, что, в отличие от Кархемыша, Унки не было прямым наследником какого-либо политического образования предшествующей эпохи. В то же время оно был достаточно однородным в этническом отношении (Hawkins, 1974, 69). Видимо, после прохождения через пот район "народов моря" лувийцы, вытесняемые из Малой Азии, зашли ею и создали совершенно новое государство. Но, как и правители других "неохеттских" царств, его цари считали себя если не политическими, то духовными наследниками великой державы Хатти. Само имя первою известного царя Унки — Лубарна — напоминает об именах и титуле правителей Хеттской империи.

Первым арамейским государством Сирии был Цобах (Цоба, Сува) в южной части страны (Mazar, 1962, 102). Цобах располагался в верхнем течении Оронта в Келесирии (долина Бекаа). Первое упоминание о нем относится ко временам еврейского царя Саула (I Sam., 14, 47), т. е. ко второй половине XI в. до н. э. Рассказывается, что Саул воевал с окрестными народами и государствами и одерживал победы. Правда, подлинность этого стиха иногда подвергается сомнению: его считают более поздней вставкой и историчность его информации не признается (Е. Lipinski, 1979, 60–61). На наш взгляд, эти сомнения неосновательны. Стих совершенно логично вписывается в общую ткань библейского повествования о Сауле. Большая часть 14-й главы посвящена победе Саула над филистимлянами, поэтому вполне оправданным выглядит дальнейшее заявление, что Саул утвердил свое господство над Израилем, а далее перечисляются враги, с которыми царь успешно воевал. Заметим, что в общих обзорах политической истории этого периода историчность этого сообщения сомнению не подвергается (Tadmor, 1981, 116; Klengel, 1992, 193). Среди врагов, над которыми Саул одерживал свои победы, были и цари Цобаха. Народы, которые упоминаются здесь как враги Саула, действительно соседствовали с формировавшимся еврейским царством, и войны с ними были постоянными факторами ранней еврейской истории. А краткость и отсутствие деталей в сообщении можно объяснить тем, что победы были достаточно скромными (если имели место вообще). Во всяком случае, и филистимляне, и моавитяне, и другие народы, в этом стихе перечисленные, еще долго будут воевать с евреями. Поэтому в данном случае важно упоминание не побед, а самого факта существования Цобаха и войны (или войн) с ним Саула. За сколько времени до этой войны Цобах возник, неизвестно.

Интересно отмстить, что в этом стихе почти все враги названы как народы или страны: Моав, аммонитяне, Эдом, филистимляне. И только по отношению к Цобаху говорится о его царях. Древние евреи имели ясное понятие о царской власти. В той же I Книге Самуила рассказывается, как в противоположность правлению судей народ требует поставить ему царя и Самуил перечисляет права царя по отношению к народу (I Sam., 8, 4—18). Сам же народ видит в царе прежде всего главу государства, воина и судью (I Sam., 8, 20). При этом обоснованием своего стремления к обретению царя народ выдвигает не угрозу со стороны врагов, а желание быть таким, как другие народы. То есть осознание существования царской власти как института, не похожего на власть вождей племенного союза, какими были израильские судьи, явно существовало в еврейском обществе, и это осознание через века передалось автору исторических книг Библии. Конечно, это не значит, что современники Саула ясно понимали сущность царской власти у других народов Но недвусмысленно свидетельствует, что уже тогда во главе Цобаха стояли, с точки зрения их южных соседей, не племенные вожди, а цари, причем их власть была, по-видимому, более крепкой, чем у других соседей Израиля. Правда, несколько ранее в историческом обзоре несчастий народа, вызванных отступлением от Божьих заветов, вложенном в уста Самуила, упоминается моавитский царь, опять же в противоположность филистимлянам и военачальнику ханаанского города Хазора (I Sam., 12, 9). Из этого следует вывод, что ясных представлений о характере власти у соседних народов евреи того времени не имели, к тому же это описание относится к сравнительно древним временам. И все же выразительное подчеркивание существования царей в Цобахе в данном случае очень важно. Важно и то, что о царях говорится во множественном числе Это, конечно, можно толковать как существование, по крайней мере, двух (а то и более) царей, менявших друг друга и воевавших с Саулом. Но, учитывая, что главной задачей Саула была война с филистимлянами, трудно представить, что одновременно он вел войны и с Цобахом. Вероятнее, что речь идет об однократной победе (если, как говорилось выше, она вообще была). И в таком случае можно говорить, что единого царства в Цобахе еще не было, и существовало несколько небольших царств. Во всяком случае о державе Хадад-Эзера, о которой будет говориться несколько ниже, пока нет речи.

Хадад-Эзер был современником Давида. Кто из них пришел к власти раньше, сказать трудно. О Хадад-Эзере говорится, что он был царем Цобаха, и это не вызывает никаких coмнений. Спорно, однако, второе его определение. Бит-Рехоб. Что под этим подразумевается? Означает ли это, что он был сыном некоего Рехоба, а может, происходил из рода Рехоба (Mazar, 1962, 102; Lipinski, 1979, 61), или из области Рехоб (Malamat, 1983, 31–32; Klengel, 1992, 206). Вообще название "Рехоб" часто встречается еще в египетских источниках предыдущего тысячелетия: так назывался город, расположенный и долине Иордана (Lipinski, 1979, 63). С другой стороны, в ассирийской надписи, повествующей о битве при Каркаре в 853 г. до н. э., среди врагов Салманасара III упоминается некий Вааса, человек Рехоба из страны а-ма-на-а-а (mar DUMU ru-hu-bi ^kura-ma-na-a-a) (Sader, V, Ab1). Определенную аналогию этому выражению составляет упоминание в надписи Адад-Нирари II в 899 г. до н. э. "страны человека сына Адини" (^kurmar DUMU a-di-ni) (Sader, II, Аа). С этого времени в тех ассирийских надписях, где речь идет о стране, употребляется детерминатив kur, а ее глава обозначается как "сын Адини". Бит-Адини, таким образом, предстает как определенная территориально-политическая единица, но управляемая не царем, а главой племени. Видимо, подобное положение было свойственно и Бит-Рехобу времени Салманасара III. Племенное объединение Рехоб, или Бит-Рехоб, господствовало, как кажется, над страной Ама-на-а-а. Эта страна может соответствовать горам Аман или стране Аммон, т. е. амонитянам (Tadmor, 1981, 152; Klengel, 1992, 198), жившим к востоку от Иордана. Если речь идет об Амане, то в Сирии было известно две горы с этим названием, одна из которых располагалась на севере, другая — в долине Оронта в Келесирии (Lipinski, 1995, 251–252). Учитывая, что район северной горы принадлежал царству Яуди и то, что в антиассирийской коалиции участвовали более южные государства, можно говорить, что речь идет о территории в районе Антиливана (Lipinski, 1979, 75). С другой стороны, надо иметь в виду, что город Рехоб, упоминаемый египтянами, располагался вблизи территории, в I тысячелетии до н. э. населенной аммонитянами. Однако названия типа Бит в соединении с собственным именем чаще все же прилагаются не к городам, а к племенам, и поэтому кажется предпочтительней рассматривать Бит-Рехоб ассирийской надписи как какое-то племенное объединение, жившее в районе горы Аман в Келесирии. Нет в принципе никаких возражений против того, чтобы отождествлять с этим Бит-Рехобом родину Хадад-Эзера.

Итак, можно полагать, что некий Хадад-Эзер, уже имевший (или захвативший) власть в Бит-Рехобе, подчинил себе и Цобах, образовав единое государство, известное как Арам-Бит-Рехоб или Арам-Цобах (Malamat, 1983, 31–32; Reinhold, 1989, 80), где первый элемент подчеркивал этническую принадлежность этого царства. Однако Хадад-Эзер не ограничился этим. Он поставил своей целью создать мощное государство, способное стать великой державой всего ближневосточного региона. Историческая ситуация вполне соответствовала этому стремлению. Великие державы предшествующего времени или погибли, как Хатти, или пришли в упадок, как Египет или Ассирия. В этих условиях более мелкие государства не только могли расцвести, но и предъявить претензии на наследие предшествующих великих держав. В конкретных условиях сиро-палестинского региона такая держава могла возникнуть на основе контролирования караванных путей, соединяющих Анатолию и Месопотамию с Египтом и Аравией, сеть которых покрывала весь регион (Lipinski, 1979, 51–60).

При установлении своей власти над важнейшими путями Сирии Хадад-Эзер не мог не столкнуться с Хаматом, расположенным в средней долине Оронта и открывающим путь к равнине Северной Сирии (Klengel, 1992, 212; Sader, 1984, 226). Хамат в то время представлял собой государство, управляемое царем с неохеттским или хурритским именем Той (Hawkins, 1982, 382), правильнее, может быть, Туийя (Lipinski, 1979, 67, 70), или Тува (cp.: Malamat, 1983, 39, n. 18). Война Хадад-Эзера с хаматским царем была для него успешной: иначе после разгрома Хадад-Эзера Давидом (см. ниже) у Той не было бы основания благодарить Давида (I Sant, 8, 10). А то, что он сохранил трон вплоть до этого разгрома, свидетельствует, что Хамат не был аннексирован Хадад-Эзером. Но т. к. без его подчинения дальнейшее продвижение на север и северо-восток было практически невозможно, ясно, что хаматский царь был вынужден признать власть своего южного соседа. Позже в Библии встречается название этого государства — Хамат-Цобах (II Chrort, 8, 3), что, возможно, связано с подчинением Хамата Цобаху (Malamat, 1983, 41, п. 25). Хотя в то время, о котором повествует Библия, Хамат уже Цобаху не подчинялся (да и этого царства уже не существовало), прежнее подчинение, видимо, отложилось в памяти евреев, что и отразилось в названии, данном Хамату Хронистом.

Как разворачивались события в Северной Сирии, неизвестно. Мы знаем лишь то, что Хадад-Эзер распространил свою власть до большой излучины Евфрата (I Sam., 8, 3). К сожалению, не сохранилось ассирийских источников этого времени. Но в более поздних анналах ассирийских царей упоминается о захвате арамейским царем городов Питру и Муткину во времена царя Ашшур-Раби II (1012—912 гг. до п. э.). Хронологическое совпадение с периодом деятельности Хадад-Эзера показывает, что арамейским царем был именно он (Hawkins, 1982, 381; Malamat, 1983, 37; Reinhold, 1989, 85). Питру и Муткину были расположены по обоим берегам Евфрата несколько южнее Кархемыша. Оба они были в свое время захвачены Тиглат-Паласаром I, как необходимое условие для распространения его экспансии к западу от Евфрата, ибо охраняли переправу через эту реку. Позже ассирийцы вновь овладели этими городами, которые стали плацдармом для походов Салманасара III (Klengel, 1992, 197). Захват Питру и Муткину делал Хадад-Эзера хозяином пути по Евфрату и через него. Владения Хазар-Эзера явно распространялись и далее к востоку от Евфрата: отсюда он призвал войска для войны с Давидом (II Sam., 10, 16). Если бы в его руках находился только один город, едва ли он мог собрать там значительное войско. По словам библейского автора, в битве с Давидом было уничтожено 700 колесниц и 40 тысяч всадников. Это несомненное преувеличение, но все же оно может дать некоторое представление о войске, собранном Хадад-Эзером за Евфратом. Следовательно, владения Хадад-Эзера за рекой были, по-видимому, довольно значительны.

Вероятно, в руках Хадад-Эзера находился и оазис Тадмора (Пальмиры), игравший важнейшую роль на караванном пути от средиземноморского побережья к Месопотамии (Klengel., 1977, 163–164). Позже израильский царь Соломон то ли основал там город, то ли перестроил и укрепил его (I Reg., 9, 18; II Chron., 8, 4). Упоминание об этом деянии Соломона во II Книге Хроник помещено после краткого указания на его поход против Хамата, но в соответствующем месте I Книги Царей о походе ничего не говорится. В то же время известно о войнах Давида с Хадад-Эзером, в результате которых, как об этом будет сказано ниже, территории, непосредственно управляемые самим этим царем, были присоединены к царству Давида. Поэтому можно думать, что и Тадмор был в их числе.

Подобные рассуждения действенны и для Дамаска. Во II Книге Самуила (86, 5–6) говорится о том, что арамеи из Дамаска пришли на помощь Хадад-Эзеру, но были разгромлены, после чего Давид поставил в Дамаске свой гарнизон и поработил самих его жителей, т. е. присоединил эту территорию к своему царству. Правда, в библейском тексте говорится, что дамаскские арамеи пришли на помощь Хадад-Эзеру, и из этого можно заключить, что они стали не подданными, а союзниками. Однако, как уже отмечалось в науке, при их упоминании не говорится ни о царе, ни о каком-либо другом военачальнике, и поэтому можно полагать, что жители Дамаска были все же подчинены Хадад-Эзеру, а их более позднее вступление в войну объясняется стратегическими причинами: стремлением ударить в тыл наступавшей еврейской армии (Malamat, 1983, 35–36). Вероятно, Дамаскский оазис, как и Тадморский, тоже игравший большую роль в караванной торговле, был подчинен Хадад-Эзеру (Reinhold, 1989, 80).

Распространились ли владения Хадад-Эзера на часть За-иорданья, сказать трудно. В библейском рассказе о войнах Давида с аммонитянами говорится лишь, что последние призвали себе на помощь арамеев из Бит-Рехоба, т. е. из владений Хадад-Эзера, а также Тоба и Мааки (II Sam., 10, 6). В I Книге Хроник (19, 6–7) прямо говорится о том, что аммонитяне наняли арамейское войско за тысячу талантов серебра, причем здесь вместо Бит-Рехоба говорится о Цобахе и других арамеях. И в самом рассказе о битве евреев со всеми этими народами подчеркивается, что те стояли отдельно друг от друга (II Sam., 10, 8—14). Поэтому вероятнее, что Аммон все же не входил во владения Хадад-Эзера, а выступал его союзником в войне.

Таким образом, можно приблизительно определить границы державы Хадад-Эзера. Она начиналась у северных границ Палестины, охватывала Келесирию и бблыпую часть долины Оронта, господствовала над важнейшими караванными путями Сирии (Reinhold, 1989, 83) и включала территории по обоим берегам Евфрата несколько южнее Кархемыша. В рамках Передней Азии это, действительно, была великая держава. Мы не знаем ее структуры. Можно только предполагать, что в нее входили и территории, непосредственно подчиненные Хадад-Эзеру, и вассальные государства, как Хамат. Хамат, по-видимому, был не единственным вассальным царством. Во II Книге Самуила (10, 19) говорится во множественном числе о царях, покорных Хадад-Эзеру, которые после его поражения покорились израильтянам. Хронист (I Chron., 19, 19) даже выразительно называет их вообще слугами, подчеркивая этим их подчиненное положение. Характерно, что они при этом противопоставляются собственно арамеям и аммонитянам. Может быть, речь идет о "неохеттских" государствах Сирии или о вождях кочевников Сирийской пустыни Было бы очень соблазнительно видеть среди этих подчиненных царей государей Кархемыша, расположенного на Евфрате у границ владении Хадад-Эзера Но это не подкрепляется никакими источниками. Территории за Евфратом были частью непосредственных владений Хадад-Эзера. Это ясно видно из библейского рассказа, где говорится о призыве Хадад-Эзером арамеев из-за этой реки, которыми командовал не царь, а военачальник Совак (II Sam., 10, 16–18). Был ли этот военачальник одновременно и наместником заевфратских владений, неизвестно. Библия упоминает города, принадлежавшие Хадад-Эзеру: Бетах (или Тибхат), Берота и Кун (II Sam., 8, 8; I Chroa, 18, 8). Здесь Давид захватил много меди, и, добавляет Хронист, именно эту медь позже использовал Соломон для убранства храма. Это свидетельствует не только о богатствах Хадад-Эзера, но и о хранении этих богатств в определенных городах, которые, вероятнее всего, были подобны тем "царским городам", которые затем неоднократно упоминались ассирийцами в рассказах о войнах в Сирии. Эти города были расположены в долине Бекаа и относились к "коренной области" Хадад-Эзера (Lipinski, 1979, 66; Malamat, 1983, 33–34).

Однако в лице еврейского царя Давида Хадад-Эзер встретил опасного соперника, еще одного претендента на великодержавие. И эти два царя не могли не столкнуться друг с другом. В этой борьбе, как об этом рассказывалось выше, арамейский царь потерпел поражение, и его, казалось бы, мощная держава распалась. Это неудивительно, ибо была она слишком разнородна В период государствообразования подобные державы сравнительно легко создавались энергичными людьми, часто стоявшими во главе порой даже небольших отрядов, и столь же легко распадались в случае поражения или гибели их создателей. Сам Цобах был, по-ввдимому, присоединен к Хамату (ср; Lipinski, 1979, 68–69 и п. 67).

Судьба самого Хадад-Эзера неизвестна В Библии ничего не говорится о его гибели, как это обычно упоминается, если вражеский предводитель погиб в сражении, и можно думать, что царь остался в живых. Но больше он библейских авторов не интересовал, а так как никаких параллельных источников не существует, то и мы ничего сказать о дальнейшей судьбе этого весьма энергичною и способного человека не можем. Но его государство перестало существовать, города были разграблены. Территории, подчинявшиеся Хадад-Эзеру, были теперь включены в государство Давида, а вассальные цари признали власть нового суверена (Malamat, 1983, 34). В связи с этим встает вопрос о Хамате. В Библии говорится, что после разгрома Хадад-Эзера хаматский царь Той направил к Давиду своего сына Иорама с дарами в благодарность за разгром старого врага (II Sam., 8, 9—10; I Chron., 18, 9—10). Были ли это просто дары одного суверена другому или выражение признания власти нового суверена, — в этом версии исследователей расходятся (Lipinski, 1979, 66; Malamat, 1983, 39–41). Нельзя не обратить внимания на то, что имя царского сына в I Книге Хроник передано как Хадорам, т. е. Хададрам, а во II Книге Самуила — Норам (Йехорам); первое содержит теофорный элемент "Хадад", а второе — "Йахве", т. е. первое связано с арамейским богом, а второе — с израильским, причем оба имени западно-семитские в противоположность неохеттскому имени самого царя и именам его преемников. И это, по мнению некоторых исследователей, свидетельствует о влиянии суверена — арамея Хадад-Эзера ранее и еврея Давида позже (Malamat, 1983, 39–40). К этому можно добавить, что как ранее для Хадад-Эзера, так теперь для Давида важен был контроль над Хама-том, ибо без этого было невозможно господство над караванными путями Центральной и Северной Сирии. В Дамаскском оазисе Давид поставил свой гарнизон и обложил население данью (II Sanr, 8, 6; I Chron., 18, 6). Возможно, что власть Давида распространилась вплоть до Евфрата (Tadmor, 1981, 123), и он стал фактическим наследником Хадад-Эзера в Сирии. Были ли присоединены Давидом и принадлежавшие ранее Хадад-Эзеру земли за Евфратом, сказать трудно. Никаких следов власти израильского царя здесь нет.

С воцарением в Израиле Соломона власть израильтян в Сирии оставалась, по-видимому, достаточно прочной. Однако сирийцы, как арамеи, так и неохеттские правители, естественно, стремились добиться независимости, тем более что никакой пользы им подчинение иерусалимскому царю не приносило. II Книга Хроник (8, 4) повествует о походе Соломона против Хамата, о строительстве в Тадморе и об основании городов в самом Хамате. Как уже упоминалось, в I Книге Царей в соответствующем месте об этом походе не говорится ничего. Поэтому можно сомневаться, состоялся ли он в действительности, или это — всего лишь предание, использованное Хронистом как повод для очередного возвеличивания любимого государя. Если же поход действительно имел место, то это говорило бы о попытке хаматского царя свергнуть власть Соломона и о восстановлении последним вассального положения Хамата. Контроль над Хаматом был очень важен для Соломона, ибо обеспечивал оживленную торговлю, которую этот царь вел с неохеттскими государствами Северной Сирии и Анатолии (Tadmor, 1981, 131; Malamat, 1983, 42). Строительство в оазисе Тадмора и, может быть, в других местах Сирии полностью вписывается в активную строительную деятельность Соломона, как это доказывается раскопками в ряде палестинских городов, не говоря уже о самом Иерусалиме (Tadmor, 1981, 131–132).

И все же именно во времена Соломона Резон, сын Элйады, захватил Дамаск и создал там независимое царство. Библия называет этого Резона, или Эзрона (Lipinski, 1979, 68), служителем Хадад-Эзера, который убежал от своего господина, а после разгрома последнего собрал вокруг себя отряд удальцов, с которым и захватил Дамаск (I Reg., 11, 23–24). Это сообщение вставлено в общий рассказ о врагах Соломона: в начале говорится об Адере, поднявшем восстание в Эдоме, а после Резона рассказывается об Иеровааме, пытавшемся свергнуть власть Соломона над северными племенами Израиля (I Reg., 11, 14). И Адера, и Иеровоама поддерживал египетский фараон. Можно думать, что и авантюра Резона была предпринята не без его поддержки. Библия называет и имя этого фараона — Шешонк. Шешонк пришел к власти в 945 г. до н. э. (Kitchen, 1996, 12), основав XXII династию. Этот честолюбивый ливийский военачальник, став царем Верхнего и Нижнего Египта, поставил целью восстановить былое могущество Египта и его господство в Передней Азии, препятствием для чего являлось царство Соломона. К тому же Соломон был родственником его предшественника, что тоже побуждало нового фараона к враждебности по отношению к нему. Позже, как об этом уже говорилось, Шешонк, воспользовавшись разделением еврейского царства, совершит успешный поход против Иудеи и даже на какое-то время захватит и ограбит Иерусалим (I Reg., 14, 25–26). А пока единое государство под властью Соломона существовало, он ограничивался поддержкой тех сил, которые выступали за отделение от этого государства и за его ослабление. Среди них вполне мог быть и Резон. Если эти рассуждения верны, то само выступление можно датировать примерно 945 г. до н. э. или несколько позже.

Библия отмечает, что, став царем Арама, столицей которого был Дамаск, Резон "во все дни Соломона" был его противником (I Reg., 11, 25). Это уточнение не обязательно означает, что все царствование Соломона прошло под знаком его борьбы с Резоном II, следовательно, захват Резоном Дамаска надо отнести к первым годам правления Соломона (ср.: Lipinski, 1979, 68). В конце концов для этой вражды остается еще более полутора десятка лет. В то же время, рассказывая о царствовании Асы в Иудеее и Баши в Израиле, Библия упоминает о дамаскском царе Бар-Хададе, сыне Табримона, сына Хезиона (I Reg., 15, 18). И Книга Хроник (16, 1–3) датирует союз между Асой и Бар-Хададом З6-м годом правления первого. Полагают, что эту цифру надо изменить на 26 (Tadmor, 1981, 146), и в таком случае, учитывая датировку этого правления 908–867 гг. до н. э. (Tadmor, 1981, 147), заключение союза надо отнести к 875 г. до н. э. Но думается, что этот союз был заключен еще раньше, ибо израильским царем, против которого иудейский царь просил выступить Бар-Хадада, был Бааша, а тот умер в 883 г. до н. э. (Tadmor, 1981, 146), так что Бар-Хадад сидел на троне Арама не позже 883 г. до н. э. То, что в Библии названы имена не только самого Бар-Хадада, но и его отца и деда, говорит о том, что и они царствовали в Дамаске. В то же время никак не отмечается их связь с Резоном, что явно свидетельствует об отсутствии прямой генеалогической линии, идущей от Резона к Бар-Хададу, так что имнно Хезиона надо считать основателем той династии, к которой принадлежал Бар-Хадад (Mazar, 1962, 104; Lipinski, 1979, 69–72). Правда, существует мнение, что в действительности Хезион и Резон — одно и то же лицо. Однако оно основывается на довольно произвольных филологических построениях, и едва ли может быть принято (Reinhold, 1989, 107, 341–342, п. 50). Таким образом, надо принять, что в период с 945 до 883 г. до н. а в Дамаске правило не менее четырех царей (а не три, как получается по версии об идентичности Резона и Хезиона). Длительность правления каждого из них определить невозможно, и все же промежуток в 62 года не слишком длинен для правления стольких государей. Иудейский царь Аса, обращаясь к Бар-Хададу с просьбой о союзе, напоминает о таком же союзе между их отцами. Отец Асы, Авия, правил три года (911–908 гг. до н. э.). Следовательно, и Табримон в это время сидел на дамаскском троне. Значит, Хезион должен был прийти к власти еще до 911 г. до н. э. Поэтому можно предположить (в сочетании с библейским указанием на враждебность Резона к Соломону во все дни последнего), что захват Резоном Дамаска произошел ближе к 945 г. до н. э.

Итак, в какое-то время вскоре, по-видимому, после 945 г. до н. э. Резон со своими воинами захватил Дамаск и основал царство, именуемое Арамом. Выбор такого названия мог быть обусловлен либо фактом этнической однородности нового государства (только арамеи), либо претензией его царя на господство над всеми арамеями, и в таком случае Резон выступал как прямой идеологический наследник Хадад-Эзера. О дальнейших событиях в этом царстве ничего неизвестно. Поскольку между смертью Давида и выступлением Резона прошло не менее 20 лет, а между разгромом Хадад-Эзера, после чего Резон и организовал свой отряд, и захватом им Дамаска и того больше, то думается, что первому царю Арама при захвате власти едва ли было меньше 40 лет, а скорее больше. Сколько времени он правил в Дамаске, мы не знаем. Но Библия упоминает о вражде между ним и Соломоном во все дни Соломона. Следовательно, ко времени смерти иерусалимского царя в 928 г. до н. э. Резон еще сидел на дамаскском троне. Однако неизвестно, имел ли Резон сына и, если имел, сумел ли оставить ему трон. Но ясно, как уже говорилось, что в какой-то момент до 911 г. до н. э. царем Арама стал некий Хезион, основавший новую династию.

Создание независимого Дамаскского царства вскоре привело к значительному экономическому расцвету Арама. Сам Дамаск превратился в крупный торговый центр, который стал важным узлом торговых связей как с Аравией, так и с Северной Сирией, а его оазис, к тому же, был одним из наиболее плодородных районов Сирии (Homes-Fredcricque, 1987, 89–96; Lemaire, 1987, 53–54; Reinhold, 1989, 86–89). В прозаической части пророчества Йезекиила, которая, по нашему мнению, относится, вероятнее всего, к концу IX в. до н. э. и происходит из тирского источника, Дамаск выделяется как важный партнер Тира, известный своим богатством и торгующий с тирийцами Хелбонским вином и белой шерстью (27, 18). Возможно, впрочем, что речь идет не о цвете шерсти, а о ее происхождении — из Цухру (Lipinski, 1985, 219). Оба вида товара, вероятно, производились в самом царстве Арам. Цухру находилось к северо-западу от Дамаска (Lipinski., 219, п. 27). Хелбон, славившийся своим вином и много позже (Katzenstein, 1973, 158, п. 160), располагался, скорее всего, в Келесирии, и из этого можно сделать вывод, что границы Арама перешли пределы Дамаскского оазиса и включили часть этой важной долины.

Выгодное экономическое положение усилило государство, которое скоро стало значительной военно-политической силой. В правление Резона и Соломона враждебность между Арамом и Израилем была, если верить Библии, постоянной. Видимо, Соломон не мог смириться с потерей столь важного центра, в результате чего Палестина фактически оказалась отрезанной от сирийских владений, что, по-видимому, и привело к их утрате. В то же время, новый правитель Дамаска едва ли мог чувствовать себя спокойным, пока на иерусалимском троне сидел претендент на великодержавие, каким, несомненно, был Соломон. Положение изменилось после смерти Соломона и распада единого еврейского царства на Израиль и Иудею. Сын Хезиона Тавримом заключил военный союз с иудейским царем Авией. А при сыне Табримона Бар-Хададе существовал подобный союз с израильским царем. Неизвестно, кто являлся инициатором заключения этих союзов, но в любом случае стремление палестинских царей вступить в союзные отношения с Арамом свидетельствует о значительной силе этого государства. И когда израильский царь Бааша начал успешно теснить своего иудейского коллегу, стремясь фактически установить блокаду Иудеи, иудейский царь Аса, как говорилось выше, послал в Дамаск богатые дары и просил Бар-Хадада разорвать союз с Израилем и вместе с Иудеей бороться против недавнего союзника. Богатые дары сделали свое дело. Армия Бар-Хадада вторглась в Израиль с севера и захватила всю северную часть Галилеи (I Reg., 15, 17–20). Все это свидетельствует о значительной роли Дамаска как фактора силы в Сиро-Палестинском регионе, а может быть, и во всем Плодородном Полумесяце (Katzenstein, 1973, 123).

Такому положению Арама способствовала ситуация в Сирии и Палестине начала IX в. до н. э. Финикийские города, несмотря на свое экономическое могущество, никогда не претендовали и не могли претендовать на политическую гегемонию в Передней Азии. Раздел еврейского царства на Израиль и Иудею ослабил оба образовавшиеся государства. Этому способствовало и внутреннее положение в них. Иудейский царь Аса был занят преимущественно внутренними проблемами, да и в своих отношениях с Израилем был вынужден обратиться за поддержкой к дамаскскому царю. Израиль же вскоре после войны с Арамом погрузился в гражданские раздоры, из которых вышел только после воцарения Омри. К северу от Арама продолжал существовать Хамат, хотя мы практически ничего не знаем о нем в это время, что неудивительно, поскольку источников, освещающих события того времени, вообще очень мало. Значительная часть арамеев, обитавших в Сирии и Верхней Месопотамии, в это время еще, по-видимому, не образовали государств, а представляли собой племенные объединения Лишь на северо-западе арамейского мира возникает государство Яуди (ассирийцы называли его Са-мааль по имени столицы) (Sader, 1984, 181).

Основателем царства Яуди около 900 г. до н. э. стал некий Габбар. Возможно, что он, как и Резон (и Давид в Израиле), был главой какого-то отряда, захватившего Самааль, который до этого, может быть, находился под контролем или властью Кархемыша, и сделал его столицей нового государства. Вероятно, название государства, как и Дамаскского царства, воспроизводило этноним, который, в свою очередь, подобно названиям еврейских племен, мог восходить к имени реального или, скорее всего, мифического предка. Из надписи царя Киламувы (КАI 24=Sader IV Bal) видно, что население Яуди состояло из двух групп — мушкабим и бааририм, причем первая находилась в угнетенном положении. Большинство исследователей полагает, что это были две этнические группировки — анатолийская (может быть, родственная мушка-фригийцам) и арамейская (Sader, 1984, 165, а 19). Рознь между ними позже рассматривалась как нечто ужасное для царства; по-видимому, только наличие определенного этнического равновесия обеспечивало Яуди относительную стабильность и, пожалуй, даже само существование. Это явно говорит о значительном удельном весе анатолийцев в населении Яуди, — обстоятельство, которое господствующие арамеи не могли игнорировать. Но именно такое поведение было характерно для первых царей Яуди. Анатолийцы были, по-видимому, сведены к положению "илотов". Даже если Киламува в своей надписи преувеличивает страдания мушкабим, ясно, что занимали они довольно низкое положение. Можно себе представить, что после захвата Габбаром власти и основания им собственного царства его соплеменники заняли в этом царстве господствующее положение. Некоторую параллель этому представляет то привилегированное положение, которое заняли иудеи-соплеменники Давида и Соломона в еврейском государстве. Только положение мушкабим было еще хуже, чем северных племен в царстве Давида и его сына. Если Киламува не преувеличивает, то анатолийцы даже не имели права обладать имуществом.

Киламува составил свою надпись, вероятно, около 830 (Kestemont, 1985, 136) или 825 г. до н. э. (Lebrun, 1987, 24; Parker, 1996, 213). За время после основания царства на троне Яуди сменилось четыре царя, а автор надписи был пятым. Сам Киламува называет своим отцом Хайа, или Хайану, его же упоминает ассирийский царь Салманасар III в 857 г. до н. э. (Sader, IV, Аа2), причем именуется он "сыном Габбари", т. е. потомком Габбара. Можно сделать вывод, что в Яуди не было династических изменений между правлениями Габбара и Киламувы. Габбару наследовал Бамах, а тому — Хайа.

Яуди находился в очень выгодном месте, ибо через него шли торговые пути, соединяющие финикийское побережье с Восточной Анатолией, в которой финикийцы, особенно тирийцы, были весьма заинтересованы. Среди контрагентов Тира упоминаются Тубал, Мешех, Тогарма (Ez., 27, 13–14), и путь к ним в значительной степени шел через территорию Яуди. Надо подчеркнуть, что уже упоминавшаяся надпись Киламувы была сделана на финикийском языке. И это не случайность. В соседнем царстве Адане также надписи делались на финикийском языке, в том числе официальная надпись царя Азитавадды. Где-то в этом районе изготовлялись финикийские печати, владельцы которых носили как финикийские, так и анатолийские имена (Lemaire, 1977, 29–40). Здесь же, на стыке Анатолии и Северной Сирии, проявилось, таким образом, сильное влияние финикийцев, так что их язык становится в известной степени официальным (Kestemont, 1985, 136–137); не исключено, что и сами финикийцы селились в этом районе (Lebrun, 1987, 25). Впрочем, богатства самого Яуди были, вероятно, не очень значительными. Так, когда ассирийский царь Салманасар III навязал Яуди дань, он получил среди прочего 10 талантов серебра, 90 талантов меди, 30 талантов железа (Sader, IV, Аа2). Для сравнения дань, позже полученная ассирийцами от Дамаска, включала 20 талантов золота, 2300 талантов серебра и 5000 талантов железа (ANET, р. 281–282). Заметим, что золота вообще от Яуди получено не было. Видимо, Яуди был ценен скорее как транзитная территория, чем собственно торговый партнер.

Этническая рознь вдобавок к социальной резко ослабляла государство. Киламува утверждает, что его царство ("дом его отца") окружали могущественные враги. Хотя царь говорит прежде всею о начальном периоде своего правления, ясно, что это относится и к предыдущему времени тоже. Надпись, о которой идет речь, состоит из двух частей: в одной говорится о внешней политике, в другой — о внутренней, и построены они по единому принципу противопоставления предшествующего состояния государства деяниям самого Киламувы (Sader, 1984, 165, n. 18). Киламува похваляется тем, что он сделал то, что не сделали его предшественники, в том числе освободил государство от власти соседей. Ясно, что его предшественники вели войны (явно неудачные, судя по контексту) с соседними царями. Сам Киламува упоминает только царя данунийцев (Аданы), но это, по-видимому, объясняется политическими обстоятельствами именно его царствования. В надписи речь не идет о поражении от данунийцев, так что, видимо, войны с ними и не было, но все же от их доминирования царь Яуди сумел освободиться только с помощью ассирийцев (Parker, 1996, 215).

Возможно, приблизительно в то же время, когда Габбар основывал царство Яуди, в Верхней Месопотамии, вождь арамейского племени Бит-Адини, Ахуни, захватил власть в небольшом неохеттском царстве (Sader, 1984, 83–84). Совокупность данных, относящихся к Бит-Адини, позволяет говорить об этой политической единице как не о собственно государстве, но, скорее, о племенном объединении. Может быть, акция Ахуни привела к разрушению существовавшего здесь государства.

В первой половине IX в. до н. э. новый фактор спил определяющим в политической истории Сирии: походы ассирийских царей. На рубеже X–IX вв. до н. э. Ассирия начала выходить из долгой полосы упадка. И вскоре приступила к внешней экспансии. Одним из первых ее объектов стали арамейские племенные объединения Верхней Месопотамии. В 899 г. до н. э. царь Адад-Нирари II принял то ли дань, то ли подарок от Бит-Адини, по-видимому, устрашенного его успешными военными действиями. В 894 г. до н. э. тот же Адад-Нирари II обрушился на объединение Бит-Бахиани (Sader, I, Аа). Он захватил город Сикани, а затем двинулся к городу Гузани, где находился дворец главы Бит-Бахиани Абисаламу. Поскольку ассирийский царь собственно о битве ничего не говорит, можно думать, что Абисаламу не решился испытывать судьбу и предпочел откупиться от ассирийского царя, отдав ему какое-то количество золота, серебра, колесниц и коней и согласившись затем выплачивать дань. Его сын Тукульти-Нинурта II заставил арамейское племя Бит-Замани признать свою власть (Grayson, 1982, 252) и даже, по-видимому, сумел навязать дань сравнительно далекому Хамату.

Еще успешнее были действия Ашшурнасирпала II. Уже вскоре после своею прихода к власти этот царь вмешался в события, происходившие в городе Суру на среднем Евфрате, жители которого свергли своего правителя Хаматайю. Это имя может означать происхождение правителя — из Хамата (MIIIard, 1989, 51). Если это так, то в нем можно видеть такого же предводителя отряда, как Давид, Резон или Габбар, захватившего власть в Суру. Но в отличие от этих правителей, его авантюра оказалась неудачной, ибо он не нашел поддержки у жителей города. Власть в городе оказалась в руках некоего Ахиабабы, "сына человека" из Бит-Адини. Среди тех, кто активно его поддержал, упоминаются воины, а также часть местной знати. Возможно, речь шла о захвате города отрядом Ахиабабы. В таком случае Ахиабаба действовал подобно Резону, захватившему Дамаск и основавшему царство Арам, или Габбару, создавшему царство Яуди. Однако обстоятельства изменились. Ассирийский царь воспринял эти события как угрозу. Может быть, Ашшурнасирпал понял, что укрепление Ахиабабы, к тому же, возможно, поддержанного его родным объединением Бит-Адини, является предпосылкой для создания нового и, не исключено, что в будущем, довольно грозного государства в пределах Верхней Месопотамии. Как бы то ни было, Ашшурнасирпал, узнав об этих событиях, тотчас направился к Суру. Сил сопротивляться ассирийцам у жителей юрода не было, и местные аристократы предпочли явиться в лагерь Ашшурнасирпала просить милости. В этих условиях Ахиабаба даже не пытался оказать сопротивление. Взяв город, Ашшурнасирпал казнил воинов Ахиабабы и ту часть знати, которая его в свое время поддержала, а самого Ахиабабу увел в Ниневию, где тот был казнен, а снятая с него кожа была вывешена на стенах в назидание всем возможным мятежникам. Правителем Суру Ашшурнасирпал поставил некоего Азии-Илу из Лаке (Sader, II, Ab1). То, что во главе города был поставлен чужак, свидетельствует о его подчинении Ассирии.

Но вскоре Ази-Илу бежал в Бит-Адини. Видимо, он попытался свергнуть ассирийское господство, но неудачно. Не исключено, что поддержку его попытке оказал Бит-Адини: недаром он бежал именно туда. Вероятно, не случайно, что оба события в Сури так или иначе связаны с Бит-Адини. По-видимому, арамеи из этого племенного объединения пытались тем или иным способом укрепиться в Сури. Но это им не удалось. В ответ на то, что они предоставили убежище Ази-Илу, Ашшурнасирпал вторгся уже на территорию Бит-Адини и захватил города Думмете и Азму (Sader, II, АЬ2).

Вероятно, усилившаяся ассирийская угроза привела к определенным изменениям в Бит-Адини. Во главе этого объединения встал энергичный Ахуни (Dassow, 1999, 250). Он сплотил вокруг себя соплеменников и, как уже говорилось, может быть, подчинил небольшое "неохеттское" государство. Официальной столицей Ахуни стал город Тиль-Барсип (Sader, II, АсЗЬ-d), но его фактическая резиденция с дворцом и сокровищами располагалась на горе Шитамрат на берегу Евфрата (Sader, 1984, 97). Ахуни оказал упорное сопротивление ассирийцам. Но оно оказалось напрасным. Город Капару был взят ассирийцами штурмом и затем полностью разрушен, а его жители и уцелевшие воины были уведены в новую ассирийскую столицу Калах. Ахуни был вынужден запросить мира, выплатить победоносному царю дань и выдать заложников (Sader, II, АЬЗ). Дань, выплачиваемая Ахуни, упоминается и позже (Sader, II, АЬ4), а среди тех, кто был депортирован в Калах, были и люди из Бит-Адини (Sader, II, АЬ5—6).

Ашшурнасирпал II, подчинив (или решив, что подчинил) Бит-Адини, двинулся теперь против Кархемыша. Этот поход датируется, вероятнее всею, 876–875 гг. до н. э. (Klengel, 1992, 194). Царем Кархемыша в это время был Сангара (ANET, р. 275). Этот же царь неоднократно появляется в надписях Салманасара III вплоть до 846 г. до н. э. Поэтому представляется, что на престол он должен был взойти, скорее всего, незадолго до 876 г. до н. э. Возможно, Сангара был непосредственным преемником Катуваса (Klengel, 1992, 217), но это не обязательно означает, что он был его сыном. Ашшурнасирпал ничего не говорит ни о каком сражении с царем Кархемыша, но зато подробно перечисляет дань, которую тот заплатил. Очень вероятно, что Сангара, испуганный успехами ассирийского царя, не решился вступить в бой, а предпочел мирно выплатить тому 20 талантов серебра, 100 талантов меди, 250 талантов железа, а также различные изделия из золота и слоновой кости и еще многое другое. Сравнительно большое количество серебра и железа, уплаченное Кархемышем, говорит о том, что его царь каким-то образом приобрел доступ к горам Тавра с его залежами этих металлов (Winter, 1983, 187). А еще важнее то, что он включил свою армию в войска Ашшурнасирпала, это еще яснее свидетельствует о подчинении, чем выплаченная дань. Сам Ашшурнасирпал, по-видимому, прибыл в город Кархемыш, куда явились соседние цари, признавшие ассирийского государя своим сюзереном. Отсюда ассирийцы двинулись далее по Северной Сирии и ударили по Унки. Его царь Лубарна попытался сопротивляться, но был разбит и заплатил победителю дань. Пробыв какое-то время в столице Унки Кунулуа, Ашшурнасирпал пересек Оронт и продолжил военные действия (ANET, р. 275–276). Именно в этой связи Унки и его царь впервые упоминаются в источниках.

Арамейское объединение Бит-Агузи предпочло мирно подчиниться ассирийскому царю и выплатить ему дань. Затем ассирийцы пересекли Оронт и вышли к Средиземному морю. Финикийские города также предпочли мирно признать власть Ассирии (ANET, р. 275–276). Ашшурнасирпал гордо высек свою надпись рядом с памятниками фараонов (Садаев, 1979, 75). Часть жителей захваченных территорий была переселена в Калах. Там Ашшурнасирпал устроил грандиозный пир, участниками которого среди прочих стали представители ряда неохеттских и финикийских государств, видимо, также мирно признавших верховенство ассирийского царя. Хотя царь и хвастал, что подчинил всех (Sader, II, АЬб), государства и племенные объединения Сирии, в том числе Бит-Адини, продолжали существовать. ТЪлько Бит-Бахиани, по-видимому, исчез с политической карты: вместо него на этой территории уже выступают город Гузана и страна Пале, правители которых именовали себя царями по отношению к местному населению, но скромно назывались лишь правителями при обращении к ассирийскому царю. И даже если эти правители происходили из местных правящих родов, ассирийский царь мог свободно менять их по своему усмотрению (MIIIard, 1983, 105–106). Над остальными реальной власти ассирийцы еще не имели, и после ухода ассирийской армии там были полностью восстановлены прежние порядки. Даже дань, вероятно, там перестали платить, ибо сыну Ашшурнасирпала, Салманасару III, пришлось начинать все завоевания заново. В отличие от отца, он действовал планомерно и целеустремленно (Tadmor, 1975, 36).

Первым с новым царем столкнулся Бит-Адини. Уже в первый год своего правления, т. е. в 858 г. до н. э., Салманасар со свой армией двинулся против него. Это было естественно, т. к. без его подчинения были невозможны дальнейшие военные операции в Сирии. Ахуни снова попытался оказать сопротивление, но в ожесточенной битве потерпел поражение. Еще в нескольких сражениях воины Бит-Адини были разбиты, несколько городов взяты ассирийцами, и это дало им возможность переправиться через Евфрат. После этого Салманасар одержал еще ряд побед. Вскоре арамейские и неохеттские государства Северной Сирии и Анатолии поняли, что в одиночку им с ассирийским царем не справиться. В результате возникла коалиция, в которую вошли Унки, Бит-Адини, Кархемыш, Яуди. Если верить Салманасару то инициатором создания этой коалиции был царь Унки Салпалулме (по-видимому, хеттское имя Суппилулиумас), который и призвал на помощь других царей (ANET, р. 277). Коалиция потерпела поражение, однако не сдалась. Более того, к ней в страхе перед ассирийским вторжением примкнули новые государства. Но и на этот раз сирийцы и анатолийцы были разбиты. Армия Салманасара пересекла Оронт, дошла до гор Аман и там одержала новую победу. После этих событий коалиция распалась (Sader, II, Ac1-1a). А Салманасар, навязав дань Араме, возглавлявшему Бит-Агузи, ушел в Ассирию (Sader, III, АЬ).

В следующем году Салманасар III снова двинулся в Сирию. И Ахуни снова выступил против него. Но Салманасар сумел разбить и его, и других своих противников. Царь Яуди, Хайа, оставил попытки сопротивления и предпочел в 857 г. до н, э. заплатить Салманасару дань (Sader, IV, Ad2). Но военные действия в Северной Сирии продолжались. Теперь главным врагом ассирийского царя стал Бит-Адини. Ахуни, не желавший подчиняться Ассирии, в конце концов потерял все свои города. Ассирийцы осадили официальную столицу Бит-Адини — Тиль-Барсип, вырубили сады вокруг города и, наконец, взяли его штурмом. Ахуни бежал на юру Шитамрат. Здесь разыгралась последняя битва, в которой арамеи потерпели поражение. Враги ворвались в город на вершине горы. Бои развернулись на улицах. Силы были неравны. В конце концов дворец Ахуни вместе со всеми сокровищами был захвачен. Бит-Ахуни как отдельная этно-политическая единица был ликвидирован, а жители его переселены на территорию самой Ассирии (Sader, II, Ас4—4i). В это время на троне Унки восседал уже не Салпалулме, а Кальпарунда (Hawkins, 1974, 81; Klengel, 1992, 196). С чем связано такое изменение на престоле Унки, мы не знаем. Ни о свержении предшествующего царя, ни о его гибели в бою ассирийские надписи не сообщают. Но важно, что Кальпарунда продолжал воевать с Салманасаром, так что говорить о борьбе проассирийской и антиассирийской партий при дворе Унки и о победе первой, результатом которой могло быть свержение врага Ассирии, не приходится, Не может смещение с престола быть и наказанием Салпалулме за его поражение, ибо Кальпарунда тоже терпел поражения от тех же ассирийцев. Может быть, в конце 858 или в начале 857 г. до н. э. Салпалулме, год воцарения которого неизвестен, просто умер, а на трон взошел Кальпарунда, который в целом продолжал политику своего предшественника. Но позже и он был вынужден подчиниться Салманасару и заплатить ему дань (Sader, III, АЬЗ).

Пока все это происходило в Верхней Месопотамии и Северной Сирии, в Южной Сирии и Палестине разыгрывались иные события. Наиболее значительным и сильным государством этого региона был Арам, Его соперником выступал Израиль. Пришедший к власти в Израиле Омри был довольно энергичным правителем. Он заключил союз с тирским царем Итобаалом, скрепив его браком своего наследника Ахава с дочерью Итобаала Иезавелью (I Reg., 16, 31). Свою дочь Гофолию Омри выдал замуж за иудейского царя Иорама (II Reg., 8, 26). Таким образом, у южных и юго-западных границ Арама создавался союз, в значительной степени направленный против этого царства. Библия, в целом относящаяся к Омри отрицательно, все же подчеркивает мужество этого царя (I Reg., 16, 27). По-видимому, он вел какие-то войны, но вряд ли они были победоносны. Во всяком случае, война с Арамом закончилась победой последнего.

Прежде чем говорить об имени дамаскского царя и дальнейшей политической истории южносирийско-пале-стинского региона, следует остановиться на очень важной проблеме, которая является предметом спора современных ученых и, по-видимому, до конца разрешена быть пока не может (Reinhold, 1989, 139–144). В Библии постоянным врагом Ахава назван царь Арама Бен-Хадад. То, что это имя полностью соответствует арамейскому Бар-Хадад, никакого сомнения не вызывает. Но это не "стыкуется" с ассирийскими источниками. Как мы увидим ниже, дамаскский царь возглавил антиассирийскую коалицию, сражавшуюся с ассирийцами при Каркаре в 853 г. до н. э., в которую входил и Ахав. Но этого царя ассирийцы называли Адад-Идри, что, скорее, соответствует арамейскому имени Хадад-Эзер (Lipinski, 1979, 74; Klengel, 1992, 209). К тому же, вступление Ахава в коалицию, возглавляемую его постоянным врагом, кажется невероятным. Это противоречие пытаются решить различными способами. То, что израильский царь на какое-то время изменил свою внешнеполитическую ориентацию, в принципе вполне возможно, ибо ассирийская угроза была слишком сильна, чтобы не попытаться противостоять ей объединенными силами. Можно, конечно, предположить, что Адад-Идри (Хадад-Эзеру) или наследовал, или предшествовал Бар-Хадад, о котором говорится в Библии. Но это предположение противоречит библейскому рассказу. Согласно Библии, войны Ахава с Бен-Хададом датируются 857–852 гг. до н. э. Так что библейский Бен-Хадад и ассирийский Адад-Идри — современники. Тот же библейский рассказ упоминает об убийстве Бен-Хадад Хазаэлом, занявшим дамаскский трон. Того же Хазаэла в качестве врага упоминают и ассирийские источники. Так что между переворотом Хазаэла и его войнами с Ассирией не могло бьггь никакого другого дамаскского царя. Итак, по Библии устанавливается последовательность Бар-Хадад — Хазаэл, а по ассирийским источникам, — Адад-Идри — Хазаэл. И никакой другой царь не может быть в эту линию включен.

Существует мнение, что библейский автор ошибся и его рассказы о войне израильского царя с Бен-Хададом относятся не к царствованию Ахава, а к более позднему времени, когда на дамаскском троне действительно сидел Бар-Хадад, сын Хазаэла, а на самарийском — Иоас из династии Йеху (Ииуя), пришедшей к власти в результате свержения Омридов (Katzenstein, 1973, 143; Lipinski, 1979, 80–85; Pittard, 1988, 9). Причину такого смешения двух различных периодов историки видят в первую очередь в том, что Книги Царей были составлены уже в эпоху вавилонского плена, когда под влиянием пророческой литературы анонимный редактор значительно переработал первоначальный текст. Однако рассмотрение соответствующего текста I Книги Царей не дает основания для такого предположения.

Переработка прежних исторических сочинений в определенном духе несомненна. Когда она произошла, вопрос спорный. Возможно, основной комплекс исторических книг Библии был составлен еще в последние десятилетия VII в. до н. э. и лишь дополнен в период плена (И. Ш. Шифман, 1987, 158), хотя и полное его составление в пленную эпоху не исключено (Tadmor, 1981, 141). Но в любом случае важно то, что библейский автор в своих рассказах о деяниях израильских и иудейских царей, как и царей единого царства, постоянно ссылается на соответствующие хроники. Последние были, вероятнее всего, неким подобием ассирийских и вавилонских хроник (Tadmor, 1981, 141). Они могли содержать явные преувеличения, ради восхваления того или иного царя скрывать компрометирующие факты, но в целом давали верное представление о ходе событий. В повествовании об Ахаве содержатся рассказы как о победах, так и о поражениях этого царя. В целом отношение библейского автора к Ахаву, как и к его отцу, отрицательное, поскольку тот, с точки зрения ревнителей иудейского монотеизма, совершал ряд непростительных греховных поступков. Но это не мешает рассказывать о победах Ахава, и о его мужестве. Библия повествует о трех кампаниях, которые вел Ахав против Бен-Хадада: в двух из них он одержал победы, а во время третьей погиб. Судя по всему контексту, это были первые победы израильтян над арамеями после войн Давида с Хадад-Эзером. Они, несомненно, принесли славу Ахаву, что должно было отразиться и в народной памяти (как бы противоречиво народ к этому царю ни относился). Поэтому трудно себе представить, что в действительности никаких успехов у Ахава в войнах с Арамом не было, а библейский автор непонятно почему приписал ему деяния гораздо более позднего царя, относящегося к тому же к другой династии. В рассказе о царствовании Ахава и его преемников и о войнах Ахава с арамским царем большую роль играют пророки. Поэтому вполне возможно, что цикл рассказов о ранних (дописьменных) пророках, в том числе об Илии и Елисее, тоже послужил источником автора Книг Царей (Tadmor, 1981, 141). Почему и этот цикл содержал исторические ошибки, непонятно.

Чтобы выйти из затруднительного положения, выдвигалась мысль, что имя "Бар-Хадад" было тронным, которое носил каждый царь Арама независимо от своего личного имени (Mazar, J962, 106; Katzenstein, 1973, 143, а 76). Это предположение основывалось на сообщении Николая Дамаскского, воспроизведенном Иосифом Флавием (Ant. Iud., VII, 5, 2), что все дамаскские цари носили одно имя — Хадад. Но в собственно арамейских надписях упоминаются цари Арама, в том числе Бар-Хадад, отец которого носил совершенно другое имя.

На основании всех этих размышлений можно предположить, что и в Библии, и в ассирийских надписях речь идет об одном и том же человеке, которого евреи именовали Бен-Хададом, ассирийцы (по каким-то не известным нам причинам) — Адад-Идри, а арамейцы — Бар-Хададом (или Бир-Хададом). И этот Бар-Хадад не мог воевать с Баашой в союзе с иудейским царем Асой. Едва ли он был и его сыном. В западносемитском мире существовал обычай, по которому ребенок получал имя ближайшего умершего родственника только в случае, если он уже умер. И если бы Бар-Хадад II был сыном Бар-Хадада I, то он должен был родиться после смерти этого царя. Между тем, как уже говорилось выше, отец Бар-Хадада II успешно воевал с Омри в 876–871 гг. до н. э. Так что его сын во время войн с Ахавом и Салманасаром был бы слишком юн. Поэтому представляется более вероятным, что после смерти Бар-Хадада I на троне в Дамаске сидел его сын, имя которого нам неизвестно. Может быть, это был Хадад-Эзер (Адад-Идри), имя которого ассирийцы по неизвестным причинам перенесли на сына? Это мало вероятно, ибо ассирийцы хорошо знали имя более далекого, чем дамаскский, израильского царя — Ахав, но все же полностью исключать такую возможность, видимо, не следует. После же смерти этого царя царем стал его сын Бар-Хадад II.

Относительную хронологию войн между Арамом и Израилем дает Библия. Они относятся к последним годам царствования Ахава. К этому времени израильтяне укрепились в Заиорданье, что не могло не встревожить Арам. Мало того, что оно усиливало соперника по первенству в Южной Сирии и Палестине, оно к тому же ставило под израильский контроль очень важный торговый путь, соединявший, в том числе, Дамаск и Аравию (Tadmor, 1981, 150). Укрепление в Заиорданье давало возможность Израилю окружить Арам с юга и юго-востока. Приблизительно в это же время израильский союзник, город Тир, укреплялся в Северной Сирии, беря под свой контроль важный торговый путь не только дальше в Северную Сирию, но также в Малую Азию и на Армянское нагорье (Kestemont, 1983, 53–66; ibid., 1985, 135–147). В этот период Тир был одним из самых богатых (если не самым богатым) из городов Передней Азии. И это давало антиарамскому союзу солидную экономическую базу. В этих условиях Бар-Хадад решил нанести превентивный удар по государству, которое он не без основания мог считать основным звеном антиарамского союза, — по Израилю. Его войска вторглись в Израиль и двинулись к Самарии, но, как уже говорилось, под ее стенами потерпели жестокое поражение.

Поражение в войне с Израилем стало толчком для проведения в Араме важной политической реформы. Сам царь и в еще большей степени его окружение сочли главной причиной поражения относительную структурную рыхлость царства и армии. Поэтому были ликвидированы "цари", то есть представители династий, стоявших во главе каких-то отдельных территорий или родо-племенных групп, признававшие власть дамаскского царя и выставлявшие воинов в его армию. Они были заменены "областеначальниками" — царскими чиновниками высокого ранга (I Reg., 20, 23–25). И уже в новой войне с Израилем в подчинении у дамаскского царя было не 32 царя, а 32 начальника колесниц (I Reg., 22, 31). Даже если число "32" — преувеличение, само по себе совпадение числа царей и начальников колесниц не случайно: цари заменены высокопоставленными чиновниками. К сожалению, мы не знаем, каким образом и в какой обстановке была проведена эта важная реформа. В Библии ничего не говорится о сопротивлении реформе "царей", чего вполне можно было бы ожидать. Означает ли это, что местные царьки были слишком слабы или же библейского автора это просто не интересовало? Ответить на этот вопрос пока невозможно. Мы не знаем также, были ли эти "областеначальники" лишь администраторами, или командовали военными силами. То, что в Библии при упоминании военных событий говорится о 32 начальниках колесниц, может свидетельствовать о разделении административных и военных функций на местах: иначе было бы непонятно, почему использованы два разных термина для обозначения одного и того же лица. Колесницы всегда были наиболее аристократическим родом вооруженных сил в древности. Поэтому можно думать, что начальники колесниц возглавляли и военные силы своих округов; во всяком случае никаких других военачальников царя Арама Библия не упоминает. Реформа Бар-Хадада II, вне всякого сомнения, укрепила Арам, что позволило ему и дальше претендовать на роль великой державы регионального масштаба (Mazar, 1962, 109).

На следующий год уже с новым войском Бар-Хадад возобновил войну с Израилем. Но в битве при Афеке опять потерпел поражение (I Reg., 20, 26–30). Возможно, реформа еще не успела дать свои плоды. Сам Бар-Хадад бежал и затем сдался израильскому царю Ахаву. Однако Ахав поступил с побежденным весьма милосердно. Мир был заключен на сравнительно мягких условиях; согласно одному из них, дамаскский царь пообещал Ахаву возвратить города, отнятые его отцом у Омри, и предоставить израильтянам "площади", т. е. торговую факторию, в Дамаске (I Reg., 20, 30–34). Неизвестно, воспользовались ли израильтяне ею, ибо она больше никак не упоминается. Само же предоставление фактории было важной уступкой Арама. Причиной мягкости мирною договора явно была становившаяся все более реальной ассирийская угроза. Было ясно, что Салманасар III не ограничится походами в Северную Сирию, а противостоять ему в одиночку ни одно государство региона было не в состоянии. Результатом стало создание в скором будущем антиассирийской коалиции.

Ассирийский царь, сообщая о силах этой коалиции, первым называет воинов дамаскского царя, чья пешая армия превосходила подобные войска других союзникоа Бар-Хадад выставил в союзное войско 20 тысяч пехотинцев, 1200 колесниц и столько же всадников (Sader, V, АЬ1). Это говорит о первенствующей роли Арама в создавшемся военном союзе. Более того, в одной из надписей, рассказывающей о битве ассирийцев с союзниками, вообще упоминается только царь Дамаска (Sader, V АЬ9), который, таким образом, воплощает всю коалицию. Поражение от Израиля явно не было столь катастрофическим, как это изображает Библия.

На втором месте среди своих противников ассирийский царь называет царя Хамата Ирхулени, чьи силы тоже были довольно значительны: 700 колесниц, 700 всадников и 10 тысяч пехотинцев. Это свидетельствует об относительном богатстве Хамата и его значительной роли в Сирии. К сожалению, об истории Хамата после сообщений об упомянутом выше посольстве его царя к Давиду почти ничего не известно. Как уже говорилось, вполне возможно, что хаматский царь признал свою зависимость от Давида, а при Соломоне попытался от этой зависимости освободиться. Эта попытка, если она действительно была, оказалась неудачной. Но после создания царства Арам закончилась, по-видимому, и зависимость Хамата от Израиля. Никаких признаков такой зависимости найти невозможно. Как развивалась политическая история Хамата, неизвестно. Мы только знаем, что на хаматском троне сидели цари, носящие хеттские (или хурритские) имена, а семитское имя сына царя Той — Хадорам или Иорам — осталось уникальным в известном списке хаматских царей. Да и это имя, может быть, было просто переводом хеттского Уру-Датта или Уру-Тархунда (Lipinski, 1979, 67). Следовательно, можно говорить, что хаматский трон принадлежал царям неохеттской династии. Из неохеттской вотивной (то есть посвященной богам) надписи известно, что в первой половине или ближе к середине IX в. до н. э. царем Хамата был Паратас, а ею сыном — Урхулинас (Sader, V, Са4), т. е тот же Ирхулени (Klengel, 1992, 213).

Царство Хамат непосредственно граничило с теми районами Сирии, которые уже стали объектом ассирийской экспансии. И его заинтересованность в создании антиассирийской коалиции вполне понятна. Если верить словам Салманасара, то именно его нападение на Хамат вызвало призыв хаматского царя о помощи, ответом на что и стало объединение войск противников Ассирии. Поэтому было высказано предположение, что само создание антиассирийской коалиции явилось, вероятно, спонтанным ответом на этот призыв, ибо до него члены коалиции, как Арам и Израиль, упорно воевали друг с другом (Sader, 1984, 227). Однако это кажется не очень-то правдоподобным. Само создание столь обширной коалиции, в которую входило не менее 12 государств, было делом довольно трудным и требовало определенной дипломатической подготовки. Когда началась эта подготовка, сказать трудно. Возможно, уже первые победы Салманасара побудили ряд сирийских царей начать переговоры о совместном сопротивлении ассирийцам (Tadmor, 1975, 39). Но окончательно союз был создан, вероятнее всего, после окончания войны между Арамом и Израилем, когда к нему примкнуло и это довольно сильное государство. Война же между Арамом и Израилем закончилась за два года до того, как объединенные войска коалиции выступили против ассирийцев, и, как подчеркивает Библия (I Reg., 22, 1), три года не было войны между Израилем и Арамом. Именно на этот временной промежуток и падает окончательное создание антиассирийской коалиции.

Состав ее весьма любопытен. На третьем месте назван израильский царь Ахав с его 2 тысячами колесниц (больше, чем у кого-либо другого) и 10 тысячами пехотинцев. Видимо, три царства — Арам, Хамат и Израиль — и составляли основу возникшего военного союза. Кроме них, в антиассирийское войско выставили своих воинов Библ, если принять конъектуру X Тадмора (Tadmor, 1975, 39, 46, п. 30; Padmor, 1981, 151; Sader, 1984, 227), Ирката, Арвад (точнее, арвадский царь Матанбаал), Ушну, Сиану. Это все были государства центральной части сиро-финикийского побережья. К ним примкнули мелкие государства Антиливана, например Бит-Рехоб, и, может быть, аммонитяне. На помощь коалиции пришел арабский шейх Гиндибу, приславший тысячу всадников на верблюдах, а также воины из страны Муцри. Следует ли под Муцри подразумевать Египет или какое-то небольшое государство самой Сирии либо Анатолии, спорно. Сам Салманасар, рассказывая о своих реальных или выдуманных победах над коалицией, упоминает о царях страны Хатти и берега моря (Sader, V, АЬ5). Логично и Муцри искать среди государств этого же региона. Муцри ('m Msr) еще раз упоминается в более позднем договоре царя Арпада с царем КТК, о котором еще пойдет речь. Там говорится о стране Арама в целом, т. е. о всей арамейской Сирии, и о стране Муцри (Sader, III, Ва1А). Появление Египта в этом контексте совершенно нелогично. В то же время едва ли эту страну надо искать в Юго-Восточной Анатолии (ANET, р. 279, п. 9; Klengel, 1992, 216), ибо втаком случае она слишком далеко отстояла бы от основных государств коалиции и была бы отрезана от них территорией успешных действий ассирийского царя. Может быть, речь идет о каком-то сравнительно небольшом неохеттском государстве Центральной Сирии? В объединенную армию Муцри выставило тысячу воинов, что, конечно, не так уж много. Вполне вероятно, что все эти государства были объединены не только страхом перед ассирийцами, но и экономическими связями (Sader, 1984, 227), и прежние войны между теми или иными участниками коалиции этому не препятствовали. Уже одно упоминание дамаскских факторий в Самарии и возможных израильских в Дамаске говорит о существовании торговых связей между Арамом и Израилем, несмотря на войны между ними. Во всяком случае, целью коалиции было остановить ассирийскую экспансию, не дать ей распространиться на центр и юг Сирии, на Палестину и, вероятно, Заиорданье, укрепиться на побережье. В то время как Тир и Сидон предпочли заплатить дань Салманасару, Библ и царь Арвада попытались оказать ему сопротивление.

В 853 г. до н. а армия Салманасара вторглась в Хамат. Завершив к этому времени подчинение Северной Сирии, Салманасар обратился к южной части страны. Ассирийцы, практически не встречая сопротивления, захватили несколько городов этого царства. В этот период, скорее всего, коалиция уже существовала, и хаматский царь Ирэкулени (Урхулинас) обратился к союзникам за помощью. Армия коалиции сконцентрировалась около Каркара, столицы Хамата (Sader, 1984, 237–238). Там произошла ожесточенная битва. Ассирийский царь известил о своей блестящей победе: он утверждал, что его воины убили 14 тысяч врагов, и вся равнина была покрыта их трупами (Sader V Аb 1). Но только через четыре года он возобновил военные действия в этом регионе. Ясно, что в действительности ассирийцы потерпели поражение; во всяком случае, их экспансия на юг была остановлена, и члены коалиции на какой-то момент достигли своей цели (Садаев, 1979, 87; Sader, 1984, 228; Klengel, 1992, 198).

Салманасар со своей армией ушел в Ассирию, и казалось, что ассирийская угроза исчезла. И это сразу же обострило противоречия внутри союза. Как говорилось выше, уже на следующий год после битвы при Каркаре израильский царь Ахав вместе с иудейским царем Иосафатом решили напасть на город Рамот-Гилеад в Заиорданье, принадлежавший Араму. Но на этот раз царь Арама одержал победу, причем в бою был смертельно ранен сам израильский царь (I Reg., 22, 1—37). Эта победа обеспечила Араму сохранение не только важного стратегического пункта, но и общего политического равновесия у южной границы царства, а также ведущее положение в регионе. Остался Арам и во главе антиассирийской коалиции.

В 849 г. до н. э. Салманасар III повторил свою попытку прорваться на юг. И снова ему воспрепятствовали объединенные войска его противников во главе с царями Арама и Хамата (Sader, V, Aba 1–2). Столь же неудачны были и наступления ассирийцев в 848 и 846 гг. до н. э. И хотя Салмнасар говорил о своих победах, о разрушении городов Хайата и даже о добыче, (Sader, V, Abb1 — Abc8), не уточняя, правда, ее размеров и содержания, ясно, что никаких успехов ассирийский царь не добился. Ассирийцы не прорвались к Дамаску, да и Хамат был задет ими не в очень значительной степени. Ассирийские надписи не уточняют состав этой коалиции, упоминая только царей Дамаска и Хамата, а также 12 "царей берега моря". К этому времени из коалиции явно вышел Арвад, установивший хорошие отношения с ассирийским царем (Katzenstein, 1973, 179–180). Неясно, остался ли в коалиции Израиль (Tadmor, 1981, 152). Отношения между двумя государствами были далеко недружественными, однако ассирийская угроза по-прежнему объединяла их. Но даже если Израиль оставался членом антиассирийской коалиции, его роль стала намного меньшей, чем во времена Ахава. Причина в том, что он столкнулся с выходом из-под его власти Моава и даже в союзе с Иудеей не сумел вернуть его под свое господство, а гем самым потерял и контроль над значительной частью заиорданских торговых путей. Видимо, решив воспользоваться этим ослаблением старинного врага, Бар-Хадад начал новую войну с Израилем. Его войска осадили Самарию, но под стенами израильской столицы снова потерпели жестокое поражение (II Reg., 6, 24—7, 16). Это поражение вызвало, по-видимому, политический кризис в Дамаске, приведший к государственному перевороту.

Один из арамских полководцев — Хазаэл — убил заболевшего царя Бар-Хадада и сам стал царем (II Reg., 8, 15). Ассирийская надпись называет Хазаэла сыном простого человека, "ничтожества" (Sader, VI, Aalb), а Иосиф Флавий (Ant. Iud., IX, 4, 6) — слугой царя. Это ясно говорит о том, что Хазаэл явно не относился к царскому роду (Biran, Naveh, 1995, 17–18). Видимо, он принадлежал к царским рабам или "царским людям", игравшим значительную роль в окружении дамаскского царя. Родиной Хазаэла была долина Башан (Ridlig, 1988, 62), область к югу от Дамаскского оазиса в самой северной части Заиорданья. Тот же Иосиф утверждает, что Хазаэл пользовался поддержкой арамеев, и особенно дамаскской черни. Если правильно толкование слова "‘т" на пластинке из слоновой кости из Арслан-Таша как "армия" (Puech, 1981, 548), то можно говорить, что и войска принимали активное участие в перевороте или, по крайней мере, поддержали узурпатора. Несколько позже в результате военного мятежа был свергнут израильский царь Иорам, сын Ахава. Исследователи отмечают сходство двух переворотов, в которых значительную роль играли пророки (Schnicdcwind, 1996, 83). Библия упоминает, что еще во времена Ахава пророк Илия должен был помазать Хазаэла на царство (I Reg., 19, 15). Это противоречит рассказу о более поздних событиях, когда ученик Илии Елисей пришел в Дамаск и фактически стал инициатором переворота, напророчив ничего не подозревающему Хазаэлу и его воцарение, и его победоносные войны с Израилем (II Reg., 8, 7—13). Разумеется, все эти рассказы нельзя принимать за чистую монету, но общее направление политики пророков передано верно. Пророки Йахве были чрезвычайно недовольны деятельностью Ахава, его жены тириянки Иезавели и их детей, поэтому их целью было свержение правящей династии любым способом. Неудачи Бар-Хадада в войнах с Израилем вполне могли вызвать у пророков мысль о замене его более удачливым полководцем, даже с риском навлечь несчастья на свой собственный народ. Израильский царь Иорам, по-видимому, в целом продолжал политику своего отца: несмотря на отдельные и порой весьма жестокие столкновения с дамаскским царем, в целом он сохранял с ним нейтральные отношения и даже, может быть, оставался в рядах антиассирийской коалиции. Если верить Библии, то та война между Бар-Хададом и Иорамом, о которой говорилось выше, возникла по инициативе не израильского, а арамского царя. В то же время тяжелые войны с Ассирией и неудача в войне с Израилем могли вызвать определенные напряжения в Араме и недовольство населения Дамаска. Как израильский полководец Ииуй (Йеху) с помощью пророков воспользовался народным недовольством для свержения Иорама, так и Хазаэл, вероятнее всего, опираясь на тех же пророков и недовольство низов населения, сверг и убил Бар-Хадада II.

Интересно, что в своей надписи сам Хазаэл своего предшественника называет отцом и утверждает, что пришел к власти, когда его отец потерпел поражение от Израиля и умер, а бог Хадад сделал его царем (Biran, Naveh, 1993, 81–90; Biran, Naveh, 1995, 12–13; Schniedewind, 1996, 77–78). И своего сына Хазаэл назвал Бар-Хададом (II Reg., 13, 3), как было принято в западно-семитском мире, когда сына называли именем умершего ко времени его рождения деда. В Библии ничего не говорится о детях Бар-Хадада II. Это, конечно, не означает, что их и не было: библейского автора они могли просто не интересовать. Но не исключено, что Бар-Хадад действительно был бездетным и усыновил своего верного слугу: недаром, по словам Библии, именно его он посылает к пророку узнать об исходе своей болезни. Но вполне возможен и другой вариант: Хазаэл сам оформил свой приход к власти как фальшивое усыновление предшественником. Определенную аналогию представляет, может быть, воцарение в Ассирии Тиглат-Паласара III, который, вероятнее всего, был узурпатором, но в одной из своих надписей объявил себя сыном своего предшественника Ашшур-Нирари (Grayson, 1991, 73).

Точное время этого переворота неизвестно. Когда в 841 г. до н. э. Салманасар III снова обратил свое оружие против Арама, там на престоле уже сидел Хазаэл. Следовательно, переворот произошел между 846 и 841 гг. до н. э. Если перевороты Хазаэла и Ииуя были, хотя бы частично, обусловлены деятельностью израильских пророков, то, вероятно, и по времени они были сравнительно близки. И сам Хазаэл в уже упоминавшейся надписи связывает свой приход к власти с разгромом израильских и иудейских сил, вторгнувшихся во владения дамаскского царя. В таком случае переворот в Дамаске надо отнести ближе к концу 40-х гг. IX в. до н. э.

Вероятно, Израиль и Иудея решили воспользоваться событиями в Дамаске. Их соединенная армия, возглавляемая обоими царями, Иорамом и Охозией, снова двинулась к Рамот-Гилеаду, но под стенами города Иорам был ранен и уехал в свою летнюю резиденцию Изреель, куда затем отправился и Охозия. А вслед за тем израильский полководец Ииуй по инициативе пророка Елисея поднял мятеж и сверг династию Омридов (II Reg., 8, 28–10, 17; II Chron., 22, 5–9). В библейском тексте ничего не говорится о позиции дамаскского царя. Судя по этому тексту, последний соблюдал нейтралитет, что в данном случае равнялось молчаливой поддержке узурпатора. Но сам Хазаэл приписывает себе убийство обоих еврейских царей и даже, кажется, воцарение Ииуя (Schniedewind, 1996, 77–78). Рассказы о переворотах в Араме и Израиле в Библии несколько разнесены во времени, но активнейшую роль в обоих случаях играет один и тот же пророк — Елисей. К тому же, в I Книге царей (19, 15) говорится, что еще раньше Бог повелел Илии помазать на царство обоих будущих узурпаторов. Видимо, в народной памяти эти два переворота были тесно связаны. По-видимому, события можно реконструировать следующим образом.

Воспользовавшись ранением и отъездом Иорама на лечение, а также отбытием Охозии, Ииуй по инициативе пророков и под знаменем ликвидации чужеземных культов и их поклонников поднял мятеж Это было, возможно, следующим шагом в политике пророков после воцарения Хазаэла. Последний, то ли под их влиянием, то ли по собственной инициативе оказал активную поддержку мятежнику. Не исключено, что вообще мятеж заранее планировался обоими деятелями. По словам Хазаэла, он активно участвовал в походе на Израиль. Но, даже если он ограничился дружественным нейтралитетом, это было для Ииуя очень важно, ибо обеспечивало его тыл в войне с собственным царем. Результатом этих событий стал договор между Хазаэл ом и Ииуем, согласно которому, как свидетельствует все та же надпись, последний возвращал тому города, потерянные его "отцом". Речь, по-видимому, идет о городах, которые Бар-Хадад II был вынужден отдать Ахаву после своего поражения при Афеке. Другим следствием победы Арама могло быть присоединение к Дамаскскому царства Хаурана в Заиорданье, что было расценено и самом Араме как одно из важнейших событий царствования Хазаэла (Puech, 1981, 560). Таким образом, Арам резко усилил свои позиции.

Переворот в Дамаске привел к распаду антиассирийской коалиции. Может быть, сама она была лишь результатом договора между династиями, и династическое изменение в Араме закономерно ликвидировало его (Tadmor, 1981, 155). Не исключено, что сирийские и финикийские цари, участвовавшие в коалиции, испугались свержения законной династии и не захотели далее иметь дело с узурпатором (Sader, 1984, 265). Если это так, то сирийских и финикийских царей могла напугать активная поддержка Хазаэлом узурпатора Ииуя. Вполне возможно, что событиями в Дамаске воспользовалась ассирийская дипломатия, и именно ее усилия привели к развалу столь опасной и до сих пор практически непобедимой коалиции. Израильские пророки очень неодобрительно смотрели на союз Израился с Тиром, и ставили себе цель ликвидировать его. Если они действительно сыграли роль в перевороте Хазаэла, то естественно, что и в политике последнего должен был произойти определенный поворот. Как бы то ни было, в 841 г. до н. э. Салманасару противостоял уже только один Арам.

Сопротивляться в одиночку мощным войскам ассирийского царя армия Арама не могла. В битве у горы Саниру она потерпела поражение (Sader, VI, Aal). В ассирийской надписи указывается, что эта гора расположена перед Ливаном, т. е. вероятно, речь идет об отрогах Антиливана, куда Салманасар мог пройти или через Келесирию, или несколько восточнее по дороге от нынешнего Хомса (Sader, 1984, 284). В любом случае он должен был пересечь территорию Хамата. Поэтому можно считать, хотя сам Салманасар об этом ничего не говорит, что к этому времени Хамат был вынужден подчиниться ассирийскому царю. Разбив войска Хазаэла у Саниру, Салманасар прорвался, наконец, к Дамаску. Он утверждает, что вырубил сады около столицы Арама и приобрел большую добычу, но о взятии самого Дамаска молчит, как и о точных размерах добычи. Видимо, захватить город ассирийцы так и не смогли, а продвинулись дальше на юг к горам Хаурана, расположенным восточнее ГЬнисаретского озера, а оттуда двинулись, по-видимому, через территорию Израиля до горы Баалираси, которую, вероятно. надо отожествить с Кармелом (Tadmor, 1981, 155). Израильский царь Ииуй, а также цари Сидона и Тира подчинились Салманасару и выплатили требуемую им дань (ANET, р. 280). Арам, таким образом, оказался как бы в кольце, образованном государствами, признавшими власть Салманасара.

Поэтому в 838 г. до н. э. ассирийский царь снова обрушился на Арам. И снова арамеи потерпели поражение, были разрушены некоторые города Дамаскского царства (Sader, VI, Аа2а-Ь), но сам Дамаск устоял. И поскольку Салманасар ничего определенного не говорит о добыче или дани, можно считать, что особых успехов эта кампания опять же ассирийцам не принесла. После нее Салманасар прекратил свои походы в Сирию, направив усилия в основном против неохеттских государств Юго-Восточной Анатолии Лишь в 831 г. до н. э. он вмешался в дела Унки (Grayson, 1982, 260–263, 265; Hawkins, 1982, 390–395).

В 840 г. до н. э. цари Унки подчинились Салманасару и заплатили ему дань, что, видимо, и позволило ассирийцам нарубить кедров и кипарисов в горах Амана. При этом Салманасар упоминает не царя, а царей Унки-Паттины, не называя их имен. Может быть, предыдущие поражения привели к кризису в Унки, результатом чего стало не только свержение (или устранение каким-либо другим способом) Кальпарунды, но и фактический распад и так небольшого государства на отдельные части, главы которых объявили себя царями. В следующем году эти же цари выступали уже как союзники Салманасара. Возможно, несколько позже ассирийский царь, вмешавшись во внутренние дела Унки, снова объединил государство, а на трон посадил своего ставленника Лубарну II. Не исключено, если судить по имени, что тот был родственником правившей до этого династии. Это явно не успокоило политические страсти в Унки. Теперь мы можем говорить о существовании в этом царстве антиассирийской "партии", которая была недовольна и новым царем, и его, вероятно, проассирийской позицией. В результате в 831 г. до н. э. Лубарна был свергнут, и на троне оказался некий Сурри. Это вызвало немедленную реакцию Салманасара. Он послал своего полководца Даян-Ашшура восстановить порядок в Унки. Даян-Ашшур сверг и убил узурпатора. Лубарна был, по-видимому, убит, так что восстановить на престоле было некого. Поэтому ассирийцы посадили на престол Унки некоего Саси (Hawkins, 1974, 81; Klengd, 1992, 200). Поскольку его связь с прежней династией никак не отмечается и не подчеркивается законность его утверждения на престоле, можно полагать, что к прежним царям он не имел никакого отношения. Это был чисто ассирийский ставленник Салманасар опустошал Северную Сирию, включая неохеттские государства, в течение нескольких лет. И каждый раз местные цари, в том числе кархемышский Сангара, платили ему дань. Последний раз Сангара упоминается Салманасаром в 846 г. до н. э., когда ассирийский царь отнял у него 97 городов (Sader, III, АЬ5). Видимо, потерпев ряд поражений, он смирился и предпочел более не вступать в конфликт с могущественным царем Ассирии.

После всех этих событий Салманасар ушел из Сирии, сконцентрировал свои усилия в основном на строительстве. Вскоре после его смерти в стране начались усобицы, и ассирийская угроза на какое-то время перестала нависать над Сирией. Походы Салманасара III были по существу грабительскими, они не ставили своей целью полное подчинение завоеванных территорий и включение их в состав Ассирийского царства. Исключением было только уничтожение Бит-Адини как самостоятельной этно-политической единицы. Поэтому как только ассирийские атаки прекратились, сирийские царства вернулись к своим внутренним проблемам.

В Кархемыше правила династия, представленная Астирувасом, и Каманисом (Hawkins, 1974, 72). Ее связь с Сангарой неизвестна (Klengel, 1992, 218). Когда Астирувас умер, его сын был еще слишком молод чтобы править, и власть оказалась в руках некоего Яририса (Hawkins, 1982, 406; Hawkins, 1979, 157–160), который, однако, не стал царем, а принял титул "правителя" (taiwanis). Сам Яририс гордился тем, что он взрастил Каманиса и его младших братьев. Видимо, он фактически занимал положение регента при молодом царе. Регент подчеркивал, что своим положением он обязан богам. Вероятно, он не принадлежал к царскому дому и выдвинулся благодаря каким-то обстоятельствам или своим достоинствам. Интересно, что хвастался он также своим искусством письма и знанием иностранных языков. Не означает ли это, что Яририс вышел из среды писцов? Став правителем государства, Яририс провел важные ирригационные работы и укрепил стены города. Он утверждает, будто его прославляют "на западе и востоке". Если это не простое хвастовство, то можно предполагать, что он предпринял какие-то действия, приведшие к усилению государства. Может быть, воспользовавшись временной пассивностью Ассирии, с которой он тоже имел дело, Яририс попытался установить гегемонию Кархемыша хотя бы над частью Сирии и Анатолии — во исполнение мечты, которую, вероятно, правители Кархемыша никогда не забывали.

Когда Каманис достиг совершеннолетия, он занял принадлежащий ему по праву трон. Характерно, что первое время он называл себя просто царем, а позже также господином страны города Кархемыш и т. д., т. е. полным титулом кархемышских государей (Hawkins, 1979, 160). Может быть, при жизни Яририса молодой царь еще не решался принимать полный титул. Смерть всесильного визиря развязала ему руки. Возникший на какое-то время политический "вакуум" позволил этим царям сосредоточиться на активном строительстве в своем государстве; Возможно, что умелый политик Каманис вошел в какое-то соглашение с урартским царем Сардури II, чтобы обезопасить себя от новой ассирийской агрессии. Такую же роль, как при его отце Яририс, при Каманисе играл Састурас. Его сын заявляет, что Састурас был возвеличен богом солнца (Hawkins, 1972, 102–103). По-видимому, по своему рождению он едва ли мог претендовать на столь высокий пост. Себя Састурас называет первым служителем Каманиса, что не мешало ему имеете с царем выступить основателем одного из городов (Hawkins, 1979, 161). Как кончилось царствование Каманиса, мы не знаем. Был он свергнут и убит или умер своей смертью, причем бездетным, но после него на троне Кархемыша оказался сын Састураса Пизирис. В то же время он, как будто, выступает и как потомок Астируваса и Каманиса. Это свидетельствует о родстве двух семей — царской и визирской. Каким образом осуществилось это родство, можно только предполагать. Наиболее вероятным кажется предположение, что Састурас женился на дочери Каманиса или, может быть, заставил того признать Пизириса своим приемным сыном (Hawkins, 1972, 105; Hawkins, 1979, 162). И в том, и в другом случаях ясна огромная роль Састураса при кархемышском дворе. Пизирису пришлось снова иметь дело с Ассирией.

В Яуди во времена Салманасара царствовал Хайа, или Хайану, которого сменил на троне его сын Киламува. Как уже говорилось, его надпись была составлена около 830 г. до н. э., причем к тому времени должно было пройти немало лет с его воцарения. Положение Яуди было довольно трудным. Более сильные соседи стремились подчинить его. По-видимому, в начале правления Киламувы он был вынужден подчинить царю данунийцев. И только с помощью Ассирии ему удалось освободиться от этой зависимости. Поскольку, как мы выяснили, ассирийцы в Сирии действовали только до 838 г. до н. э., то и ассирийская помощь должна была предшествовать этой дате. Киламува понял, что только относительное сплочение населения может помочь выжить небольшому государству в окружении более сильных соседей. И он провел важную реформу. Мушкабим, т. е., вероятнее всего, анатолийское население Яуди, было не только уравнено в правах с арамеями-бааририм, но и получило значительное имущество, в том числе скот, серебро и золото (Sader, IV, Bal). В каких условиях и как конкретно была проведена эта важная реформа, неизвестно. Было ли имущество передано мушкабим из царской казны или было произведено какое-то перераспределение собственности между двумя категориями населения Яуди? В последнем случае трудно представить, что это происходило без сопротивления старых собственников, а сведений о таком сопротивлении нет. Какой-то намек на возможный поворот событий содержится в увещевании Киламувы, обращенном к потомкам, чтобы они сохраняли надпись, дабы обе категории населения уважали друг друга. Он явно боялся возобновления прежней розни и возвращения мушкабим в подчиненное положение. В небольшом государстве едва ли царская казна располагала ресурсами, достаточными для проведения такой масштабной реформы. Царь утверждает, что именно он стал и отцом, и матерью, и братом для мушкабим. Интересно в этом отношении, что предшественники Киламувы носили арамейские имена, а он — лувитское (Sader, 1984, 163–164, п. 7—10). Будучи сыном царя Хайа, он называет себя еще сыном tm-. Этот элемент совершенно непонятен. Его считают или почетным именем, или названием родного племени Киламувы (Sader, 1984, 164, п. 11). Может быть, это дополнительное наименование связано каким-то образом с реформой царя? Тогда это свидетельствует о том, что царь противостоял арамейской части населения, до того времени господствовавшей в Яуди.

В более поздних документах ни о какой розни между ба-аририм и мушкабим не говорится. По-видимому, реформа Киламувы достигла цели. Это, однако, не обеспечило спокойного существования Яуди. Преемником Киламувы был, вероятно, Qrl (Sader, 1984, 184), которому наследовал Панамува (Sader, IV, ВЫ). Последний не называет имени деда, и поэтому можно думать, что Панамува и его отец не относились к той династии, которую основал Габар и последним представителем которой был в таком случае Киламува. Был последний свергнут или умер бездетным, мы не знаем. И Панамува, и его отец носили лувитские имена, но свою надпись Панамува, как и его внук-тезка составил на арамейском языке, который заменил финикийский в качестве официального. Сын и правнук Панамувы I носили арамейские имена. По-видимому, к этому времени рознь между двумя частями населения Яуди уже исчезла, и обе стали ощущать себя единым народом, в котором преобладание все же имели арамеи, чьи боги, судя по надписи Панамувы, и язык становятся государственными.

Правление Панамувы I было, по-видимому, довольно спокойным. Сам царь считал себя любимцем богов и подчеркивал благоденствие своей страны. После его смерти трон Яуди, как кажется, без всяких проблем перешел к его сыну Барцуру. Но в конце правления последнего произошли какие-то разрушительные события. Может быть, вспыхнул внутренний мятеж, или на Яуди снова напали более сильные враги, или столкнулись две придворные группировки, придерживавшиеся разной внешнеполитической ориентации (Sader, 1984, 185–186). Как бы то ни было, Барцур был свергнут и убит, а вместе с ним были уничтожены его родственники и приближенные. Только его сын Панамува (судя по имени, старший сын и наследник, ибо назван именем правившего деда) сумел бежать. С помощью некоего Бар- (дальше имя неизвестно) он сумел договориться с ассирийским царем, который вмешался в дела Яуди и восстановил на троне Самааля прежнюю династию в лице Панамувы II. Этим ассирийским царем был уже Тиглат-Паласар III (Klengel, 1992, 215), который в обмен на помощь заставил царя Яуди признать свою верховную власть (Sader, IV, ВЬ2).

В Северной Сирии к юго-востоку от Яуди образовалось арамейское царство Арпад Это название впервые появляется в надписи ассирийского царя Адад-Нирари III в 805/804 г. до н. э.: там упоминается страна (kur) Арпад (Sader, 1984; Sader III, Acl; III Ac lb). Но еще раньше здесь располагалась страна Яхан (^kur ia-ha-na-a-a), которой правил некий Гузи (Sader III Аа). Он стал основателем династии (Klengel, 1992, 215), по имени которой ассирийцы иногда называли эту территорию страной дома Гузи, или Агузи (^-kur bit a-gu-si) (Sader, III, Ae2). Салманасар III неоднократно имел дело с сыном Гузи Араме. И ни разу в надписях этого ассирийского царя Араме не упоминается в связи с определенным государством, но о нем всегда говорится лишь как о сыне Гузи. В этом отношении интересна надпись, в которой упоминаются города страны Патина, города Кархемыша и "сына Гузи" (Sader, III, АЬ2а). И лишь однажды Араме называется среди царей по ту сторону Евфрата (Sader III АЬЗ). "Царским городом", т. е., по-видимому, столицей Араме, был город Арне (Matthers and others, 1978, 144). Наряду с ним говорится и о других городах. Но само их огромное число — 100 городов (обычно по соседству с Арне) — свидетельствует о том, что настоящими городами они едва ли были. И только дважды упоминаются "укрепленные города" Араме — Апарасу и Муру (Sader, III, Ab5a — b; АЬ6). Может быть, только их и следует считать городами.

Положение меняется в конце IX в. до н. а, когда, как уже говорилось, появляется упоминание "страны Арпад", и потомок Гузи Матиэл выступает как царь этой страны, которая и определяется как "его страна" (Sader, III, Ad). Царем Арпада (mlk ’rpd) именуется и его отец Атарпгумки (Sader III, Ва, IA, 3). По-видимому, можно говорить, что Атаршумки, сын Араме и внук Гузи, и стал основателем государства Арпад и его первым царем. Как это произошло, мы сказать не можем. Возможно, Атаршумки захватил город Арпад, и этим положил начало царству. Поскольку Атаршумки упоминается ассирийским царем Адад-Нирари III в 805–804 гг. до н. э. и Арпад выступает уже как "страна" в 805 г. (Sader, III, Ac1—1b), то ясно, что это событие произошло до 805 г. до н. э. Более поздний ассирийский царь Тиглат-Паласар III в своих победных надписях говорит о городе Арпаде (^uru ar-pad-da), о стране Бит-Агузи (^kur a-gu-si) и о Маттиэле из Бит-Агузи (Sader, III, Ас 1–6). Но несколько ранее в официальном договоре Ашшур-Нирари V с Матиэлом название Бит-Агузи отсутствует. В арамейской надписи, тоже являющейся официальным договором, но уже с неким Баркайя царем КТК, Маттиэл и его отец выступают как цари Арпада. Таким образом, для самих арамеев и в официальных документах фигурирует царство Арпад, но ассирийский царь, завоевывая Сирию, предпочитал старое название, название династии, хотя и признавал, что в отличие от прежних времен речь идет уже о "стране", т. е. об определенной территориально-политической единице.

В Хамате царю Ирхулени (Урхулинасу) наследовал его сьш Уратамис (Sader, V, Ca1—3). Он утверждает, что "построил" или "перестроил" укрепления в своем царстве, особенно в столице. Это было вызвано, по-видимому, разрушениями, нанесенными ассирийцами за время нескольких военных кампаний. Едва ли Салманасар мог позволить хаматскому царю произвести эти работы. Поэтому думается, что их надо отнести ко времени уже после 838 г. до н. э. Уратамис, как и его отец и дед, носил хеттское (или хуррит-ское) имя. Но затем в стране произошел переворот, и к власти пришел арамей Заккур. Были ли в Хамате какие-либо цари между Уратамисом и Заккуром, неизвестно. Но ясно, что Хамат долгое время не мог оправиться после разрушений, совершенных ассирийцами, и значение его явно упало (Sader, 1984, 228–229).

Совершенно иное положение занимал Арам. Правления Хазаэла было, судя по всему, периодом наивысшего возвышения этого царства. Избавившись от ассирийской угрозы, Хазаэл возобновил стремление сделать свое царство ведущим государством региона. Старый соперник Израиль был ослаблен как поражениями, так и новой политикой его царя, направленной к закрытию государства и разрыву всех старых союзов. Воцарение Ииуя с помощью Хазаэла привело, возможно, к превращению Израиля в вассальное государство. Однако с течением времени, окрепнув, израильский царь попытался, по-видимому, изменить это положение. Результатом был поход Хазаэла. Израильтяне ничего не смогли ему противопоставить. Они были разбиты в ряде сражений, и Хазаэл отнял у них все заиорданские владения (II Reg., 10, 32–33). Таким образом, в пользу Арама был решен давний спор за контроль над заиорданским торговым путем. Но на этом Хазаэл не остановился. Через территорию Израиля он двинулся на Филистию и захватил город Лат (II Reg., 12, 17). Этот город играл значительную роль в западной части Палестины, являясь в известной степени ключом как к Филистии, так и к Иудее (Schniedewind, 1998, 74). Хазаэл повернул к Иудее. Иудейский царь Иоас предпочел откупиться, отдав Хазаэлу все золото из царской и храмовой казны, после чего арамеи отступили (II Reg., 12, 18). Существует вариант предания, согласно которому арамеи даже овладели Иерусалимом, где уничтожили всю аристократию и забрали добычу (II Chron., 21, 23–24). Автор Книги Царей ссылается на летописи иудейских царей, а Хронист использовал родовые предания. Сделать окончательный выбор между этими двумя вариантами источников трудно. Можно лишь говорить, что описанные события означали фактическое признание Иудеей верховенства и, может быть, верховной власти царя Арама. Сам поворот арамейских войск от Гата на Иудею, может быть, был вызван не только стремлением покарать старого врага, который вместе с Израилем в свое время воевал с Арамом, но и признанием филистимскими царями верховной власти Хазаэла, так что воевать с ними ему не было резона. Арам в это время выступает гегемоном всей Южной Сирии и Палестины (Tadmor, 1975, 40). Он стремился установить контроль над важнейшим торговым путем, ведущим к Красному морю (Reinhold, 1989, 177) и фактически сумел это сделать. Амос (1, 4), говоря о преступлениях Арама, т. е. об угнетении им еврейских царств, называет уже имя Бар-Хадада. Следовательно, к тому времени на дамаскском троне сидел уже не Хазаэл, а его сын.

К сожалению, собственно арамейских источников по истории Дамаска-Арама очень мало. Библейский автор, естественно, занимается только отношениями Арама с еврейскими царствами. Что касает ся того времени, от которого не сохранилось ассирийских надписей (которые, в свою очередь, говорят только об ассирийско-арамских отношениях), то создается впечатление, будто цари Арама действовали только у своих южных границ. Но, по-видимому, сфера их влияния была гораздо шире. И здесь надо остановиться на так называемой "стеле Мелькарта", на которой вырезано посвящение этому финикийскому богу, сделанное царем Арама Бар-Хададом (Sader, VI, C6). Эта стела была найдена в Северной Сирии, довольно далеко от территории Дамаскского царства. К сожалению, патронимик этого царя практически не читается, и поэтому Бар-Хадада, автора посвящения, запечатленного на стеле, разные ученые идентифицировали со всеми носителями этого имени. Было даже высказано предположение, что речь идет не о том Араме, столицей которою был Дамаск, а об одноименном небольшом арамейском царстве в Северной Сирии, зависимым от более значительного царства Арпад (Pittard, 1988, 9—16). Однако предложенные варианты нечитаемого патронимика далеко не бесспорны, а исторические основания такого предположения весьма уязвимы. Конечно, термин "Арам" обозначал не только Дамаскское царство, но Сирию (по крайней мере, ее арамейскую часть) в целом. Но в Библии в этом смысле термин используется либо во множественном числе, когда говорится об арамейских царях или богах (lud., 10, 6; I Reg., 10, 29; II Chron., 1, 17), либо когда речь идет об этносе (Amos, 9, 7). Б арамейской надписи из Арпада Арам тоже употребляется для обозначения всей страны (Sader, III Ва 1A), но в этом случае используется выражение "народ (или страна) Арам в целостности" (‘m ’rm klh), явно для того чтобы отличить всю страну от царства Арам (Sader, 1984, 299). Да и трудно себе представить два одноименных арамейских царства. Предположение, что царство Бар-Хадада — это небольшое государство Рехоб в Келесирии, также основано лишь на весьма сомнительном чтении патронимика этого царя (Bordreuil, 1990, 18).

С другой стороны, в победной надписи хаматского царя Заккура, о которой пойдет речь ниже, упоминается об ан-тихаматской коалиции, возглавляемой царем Арама Бар-Хададом, сыном Хазаэла (Sader, V, В1). Б частности, говорится о 17 царях, которых собрал Бар-Хадад, но названы только Бар-Гузи, Куэ, Амук (Унки), Гургум, Самааль, т. е. Яуди, Мелид, а из самих царей по имени назван только Бар-Хадад, что еще раз подчеркивает его ведущую роль. Все царства, названные в этой надписи, кроме Арама, расположены в Северной Сирии и Восточной Анатолии. И то, что все они ответили на призыв царя Арама, говорит о признании ими его первенства. Поэтому ничего удивительного нет и в сооружении вотивной надписи царя Арама в Северной Сирии. Этому соответствует и палеографическая датировка надписи — между 850 и 780 гг. до н. э. (Pittard, 1988, 9). На роль дамаскского царя в Северной Сирии намекает и недавно найденная надпись (точнее, две идентичные надписи) с упоминанием Хазаэла и перехода им реки. Связь бога Хадада с Унки как будто предполагает роль именно этого северо-сирийского неохеттского государства в походе Хазаэла, а рекой, скорее всего, является Оронт (Bordreuil, 1998, 56–57). Вероятно, царь Арама совершил какой-то поход на север Сирии, результатом которого и стало установление его гегемонии в этом районе.

Можно, по-видимому, говорить о гегемонии Арама в Сирии вообще, причем эта гегемония на юге распространялась также на Израиль, Иудею II, может быть, Филистию, а на севере — на Восточную Анатолию. Правление Хазаэла и Бар-Хадада III было временем наивысшего расцвета Арама. Это государство бесспорно было ведущим в арамейском мире. Под непосредственной властью Дамаска находилась, видимо, вся Келесирия с ее обилием естественных продуктов и значением в международной торговле (Bordreuil, 1998, 58–59). Царь Арама стремился установить и хорошие отношения с финикийским Тиром, самым богатым городом всего переднеазиатского региона. Видимо, именно это и толкнуло его на принятие культа Мелькарта, городского бога Тира. Интересно в этом плане наблюдение, что хотя надпись в честь Мелькарта написана по-арамейски, ее окончание соответствует финикийским вотивным формулам (Bordreuil, 1990, 17–18). И это все свидетельствует об установлении или стремлении установить как можно более тесные отношения с Тиром. В событиях в Хамате Бар-Хадад явно увидел угрозу положению своего царства.

Как уже упоминалось, арамей Заккур сверг неохеттскую династию в Хамате и сам стал царем. Он, по-видимо-му, не был уроженцем этого царства, а прибыл в Хамат с берегов Евфрата, из района, который имел старые торговые связи с долиной Оронта (MIIIard, 1989, 49–51). Трудно сказать, захватил ли он власть, опираясь на какой-то отрад, который привел с собой, как это сделал Давид в Хевроне, или нашел себе опору уже на новом месте. Но в любом случае его чужеземное происхождение предполагает совершение насильственного переворота. Себя он именует царем Хамата и Луаша. Последняя область располагалась к северо-востоку от Хамата (Sader, 1984, 239), и можно предполагать, что именно Заккур объединил их в единое царство (Винников, 1955, 85–86, 94). При этом своей столицей он избрал Хазрак (Хатарикку), бывший до этого центром именно Луаша, хотя царство и сохранило прежнее название. Причины этого не ясны. Может быть, в Луаше преобладало арамейское население, в то время как в собственно Хамате был еще очень силен лувитский элемент, и арамей Заккур предпочел перенести свою резиденцию в более близкую ему этническую среду. Возможно и то, что Заккур, будучи узурпатором, решил основать новую столицу, в которой не было бы никаких воспоминаний о прежних царях. Не исключено также, что он и до этого был правителем именно Луаша, и речь идет о присоединении Хамата к Луашу, а не наоборот (ср.: Sader, 1984, 230 и n. 53), а сохранение имени Хамата в названии объединенного царства объясняется уважением к его древности. Как бы то ни было, в результате деятельности Заккура возникло новое, довольно сильное объединенное государство, которое вполне могло поставить под вопрос первенство Арама. Ответом и было нападение Бар-Хадада и под его воздействием других царей на Хамат и Луаш.

Противники, возглавляемые дамаскским царем, осадили Хазрак. Силы были неравными, но одолеть Заккура союзники не смогли. Сам хаматский царь говорит о помощи богов, к которым он воззвал и которые освободили его от осады, в честь чего он и поставил стелу с благодарственной надписью (Sader, V, В1). Современные исследователи полагают, что речь идет о вмешательстве ассирийского царя Адад-Нирари III (Sader, 1984, 232–233), который вступил на престол в 810 г. до н. э. после своей матери Шаммурамат, знаменитой Семирамиды греческих авторов (Садаев, 1979, 91). К этому времени Ассирия, преодолев внутренние усобицы, возобновила свои походы. Надо, однако, заметить, что в надписях этого ассирийского царя о вмешательстве в борьбу Хамата с враждебной коалицией ничего не говорится. Адад-Нирари говорит о своих походах на запад, но к событиям вокруг Хазрака это, как кажется, отношения не имеет. Думается, что осада Хазрака и его успешная оборона имели место еще до походов Адад-Нирари III. Предположение же, что эти события происходили уже после походов этого ассирийского царя, в 773/2 г. до н. э. (Reinhold, 1989, 265), едва ли может быть принято, ибо, как об этом будет сказано позже, ассирийцы нанесли Араму тяжелый урон, так что после него это царство уже не могло возглавлять союз нескольких сирийских государств против Хамата.

Первый поход Адад-Нирари на Сирию состоялся в 805 г. до н. э. Его основной целью был Арпад, который в это время встал во главе союза государств Северной Сирии (Sader, III, Ac1–1b). Среди городов арпадского царя Атаршумки называются и те, которые раньше принадлежали соседям, что говорит о территориальной экспансии этого молодого царства (Sader, 1984, 145). И это явно не соответствует второстепенной роли, какая приписана этому государству в надписи Заккура. Стбит обратить внимание на то, что в этой надписи речь идет еще о Бар-Гузи (Бит-Гузи), так что возможно, что все эти события происходили еще до 805 г. до н. э. С другой стороны, известно, что основатель царства Арпад Атаршумки был современником Заккура (Sader, III, Ас2). Поэтому относить захват власти Заккуром и осаду его столицы к очень раннему времени нельзя.

Ход событий мог быть следующим. Заккур сверг неохеттскую династию Хамата и сам стал его царем, распространив свою власть и на Луаш (или, утвердившись в Луаше, затем захватил и Хамат). Бар-Хадад, увидев в этом угрозу своему положению гегемона Сирии и окружающих территорий, мобилизовал не только свою армию, но и армии более или менее зависимых от него государств и этно-политических объединений, напал на Заккура и осадил его новую столицу. Однако осада оказалась неудачной, Заккур сумел отбить врага. И эта неудача оказалась роковой для гегемонии Арама. По крайней мере северные государства отказались признавать его верховенство. В этих условиях Атаршумки захватил Арпад и стал основателем нового государства. Вскоре он расширил его территорию за счет соседей, превратившись в довольно сильного правителя. Ряд государств Северной Сирии признали его ведущую роль. Разумеется, сфера гегемонии Арпада была гораздо меньшей, чем Арама до этих событий. И тогда Адад-Нирари, к этому времени укрепив свои позиции в Месопотамии и к востоку от нее, вторгся в Сирию, направив главный удар против Арпада. Был, по-видимому, захвачен сам Арпад, и значительные сокровища, хранимые в царском дворце, стали собственностью ассирийского царя (Sader, III, Ac1–1b). Конечно, это не означало еще полного подчинения Арпада, но из числа опасных для Ассирии царств он был на какое-то время исключен. Может быть, тогда был урегулирован территориальный спор между Арпадом и Хаматом, причем ассирийцы выступили в этом урегулировании посредниками (Grayson, 1982, 272; Hawkins, 1982, 403–404; Sader, 1984, 230), что еще больше укрепило положение Ассирии в Сирии. Непосредственным арбитром в споре между Арпадом и Хаматом выступал всесильный ассирийский вельможа Шамши-Илу, на протяжении нескольких десятилетий почти самостоятельно управлявший ассирийскими владениями по соседству с Сирией.

После этого настала очередь Арама. Видимо, уже разгромив Арпад (так как о победе над Арпадом ничего не говорится), Адад-Нирари предпринял новый поход на запад. Он прорвался к Средиземному морю, подчинил островной финикийский Арвад, нарубил ценные кедры на Ливане, а затем двинулся на Арам (Tadmor, 1973, 142–146). В Дамаске царем был уже не Бар-Хадад III, а Мари. Был ли он сыном или братом Бар-Хадада, неизвестно, как неизвестно, принадлежал ли он вообще к династии Хазаэла. Поскольку собственных надписей этого царя нет, то и определить его отношение к дому Хазаэла мы не можем. Есть предположение, что это вообще не имя, а титул, неправильно понятый ассирийцами (Puech, 1981, 553; Klengel, 1985, 56, n. 33). Но если бы это было так, то непонятно, почему ассирийцы только в этом случае перепутали имя и титул царя Арама, ибо во всех других случаях они так царя этого государства не называют. Поэтому гораздо логичнее считать Мари' собственным именем царя, тем более что подобные имена ("Господин" или "Мой господин") полностью соответствуют западно-семитским обычаям. Поражение под Хазраком и утрата гегемонии на севере ослабили Арам, и он потерпел поражение. Ассирийские войска осадили Дамаск. Мари' был вынужден заплатить ассирийскому царю дань, состоявшую из 100 талантов золота и 1000 талантов серебра. По другим данным, дань была еще более тяжелой: 2000 талантов серебра, 100 талантов меди, 2000 талантов железа и 3200 льняных одежд с цветными полосами (Sader, VI, Ab 1a–b). В 796 г. до н. э. асссирийцы нанесли новый удар по Араму. Не решаясь вступить с ними в открытое сражение, Мари" заперся в Дамаске, но отсидеться не смог. Он был вынужден "преклониться перед ногами" Адад-Нирари, т. е. официально признать его верховную власть и заплатить еще более значительную дань, включая изделия из слоновой кости (Sader VI Ab 1 с). Видимо, именно тогда к ассирийцам попали те изделия из слоновой кости, которые ранее принадлежали Хазаэлу (Puech, 1981, 555). В этих условиях цари Израиля, Эдома, Моава, Филистии также поспешили признать Адад-Нирари своим господином (ANET, р. 281–282; MIIIard and Tadmor, 1973, 64). Ни о какой гегемонии Арама и в этом районе уже не могло быть и речи.

Адад-Нирари, как и до этого Салманасар, не остался в Сирии. Получив довольно большую добычу, сокрушив наиболее опасных врагов и удовлетворившись формальным признанием своей власти рядом царей Сирии и Палестины, он ушел в Месопотамию. Воспользовавшись резким ослаблением Арама, израильский царь Иоас напал на него.

Библия (II Reg., 13, 25) называет врагом Иоаса Бар-Хадада сына Хазаэла. Поскольку Иоас стал царем в 800 г. до н. э., ясно, что его война с Арамом не могла случиться до нападения последнего вместе с союзниками на Заккура. Поэтому встает вопрос не заменил ли библейский автор имя Мари' на более известного Бар-Хадада или же последний снова пришел к власти, свергнув потерпевшего столь тяжелое поражение и испытавшего тягчайшее унижение Мари’. Последнее не кажется совершенно невероятным (cp.: Sader, 1984, 278). Можно выдвинуть чрезмерно смелую и ничем пока не подтвержденную гипотезу, что после поражения под Хазраком и потери гегемонии над Северной Сирией Мари, может быть даже не принадлежавший к дому Хазаэла, сверг Бар-Хадада III, но тот сумел бежать, как это произошло позже с Панамувой II в Яуди. Когда же и Мари' потерпел поражение, причем еще более жесткое и унизительное, признав даже власть ассирийского царя, Бар-Хадад, опираясь на возникшее из-за этого недовольство, снова захватил трон. Но даже если это произошло именно так, и Бар-Хадад III снова стал царем Арама, вернуть прежнее влияние он уже не мог. Израильский царь в трех битвах разбил арамеев, и Арам был вынужден возвратить Израилю захваченные ранее города (II Reg., 13, 25). Все это привело к тому, что Арам превратился в сравнительно незначительное государство, утратив роль гегемона на территорию Сирии.

Наиболее сильными государствами Сиро-Палестинского региона становятся Израиль и Хамат. Последний уже держал под своим контролем важный торговый путь вдоль Оронта. Но теперь хаматский царь решил выйти к побережью Средиземного моря и укрепиться там. В 30-е годы VIII в. до н. э. во времена правления ассирийского царя Тиглат-Паласара III Хамату принадлежал ряд приморских городов, в том числе Цумур (Sader, 1984, 140). Следовательно, в период между походами Салманасара III и правлением Тиглат-Паласара III хаматский царь захватил значительную часть финикийского побережья, лишив Арвад его материковых владений (Kestemont, 1985, 139–140). Лучше всего таким приобретениям соответствует время правления Зак-кура или его непосредственного преемника. Ассирийские цари на какое-то время приостановили свои походы в Сирию, Арам пришел в упадок, Израиль еще не занял ведущего положения к югу от Хамата. В условиях такого относительного политического вакуума можно было предпринять сравнительно широкую экспансию. Впервые одно из арамейских государств Внутренней Сирии вышло к побережью Средиземного моря и удерживало эти завоевания в течение многих лет.

Впрочем, ассирийские цари не оставили Сирию в покое. В 775 г. до н. э. они совершили поход к "Кедровым горам", т. е. куда-то в район Ливана, причем прошли через территорию Арпада. В 773 г. до н. э. все тот же полководец Шамшиилу от имени Салманасара IV (но вполне возможно, что по собственной инициативе) сражался против войск царя Арама Хадиана (Hawkins, 1982, 405), а на следующий год объектом ассирийского нападения стала столица Хамата Хазрак, или Хатарикка (Tadmor, 1981, 160; Klengel, 1992, 201). Но это были все же единичные события, сравнительно мало нарушившие жизнь в стране Более опасным для арамейских государств Сирии стало в это время возвышение Израиля.

Это возвышение связано с царем Иеровоамом II, который взошел на трон Самарии в 784 г. до н. э. Он успешно воевал с Арамом II, по-видимому, с Хаматом. Выше говорилось, что Арам потерял часть своей территории, и оба арамейских государства, вероятно, на какое-то время признали верховную власть израильского царя (II Reg., 14, 25; 28). На дамаскском троне в это время сидел, видимо, тот же Хадиан, который сражался с ассирийским полководцем. Его отношение к дому Хазаэла неизвестно. После этого на несколько лет царство Арам исчезает из источников, и мы ничего о его истории не знаем.

Тем временем с севера над Сирией нависла новая опасность. Урартские цари, соперничавшие с ассирийскими за власть в Западной Азии, Воспользовались новым упадком и относительной пассивностью Ассирии, начали наступление, стремясь отрезать ее как от "железного пути", по которому металл шел из Закавказья в Переднюю Азию, так и от Средиземного моря. Вступивший на престол Урарту около 760 г. до н. э. Сардури II распространил свою экспансию и на Северную Сирию (Barnett, 1982, 548; Пиотровский, 1959, 65, 81). Там к тому времени сложился, по-видимому, союз арамейских и неохеттских государств, возглавляемый Арпадом и его царем Маттиэлом (Sader, 1984, 150). Урартский царь и этот союз, по-видимому, выступили вместе против Ассирии и ее союзников в Сирии и Восточной Анатолии. В ответ на это ассирийский царь Ашшур-Нирари V в первый же год своего правления, в 754 г. до н. э., двинулся против Арпада. Сардури, вероятно, не смог помочь своему союзнику. Неизвестно, состоялось ли сражение между войсками Арпада и Ассирии. Может быть, до этого дело не дошло, а Маттиэл, испугавшись преобладающей силы Ассирии и оставленный урартским царем, отказался от борьбы. Он заключил с Ашшур-Нирари договор, по которому обязался отныне помогать ассирийскому царю в его войнах (Sader, III, Ad). По существу это было признанием арпад-ского царя своей зависимости от Ассирии.

Приблизительно в это же время были заключены договоры между Маттиэлом и царем КТК Баргайя (Sader III Ва). В одном из них Маттиэл выступает не только от своего имени и имени своего царства, но и от стран Арам "в се целостности" и Муцри. Следовательно, речь идет еще о союзе, возглавляемом Арпадом. И в этом отношении этот договор резко отличастся от договора с ассирийским царем, в котором партнером Ассирии является только сам царь Арпада. Это может объясняться или более ранней датировкой договора Маттиэла с Баргайя, когда до поражения от Ашшур-Нирари союз во главе с царем Арпада еще существовал, либо позицией ассирийского царя, который этот союз не признавал и предпочел иметь дело только с арпадским царем. Исследование показало, что эти два договора принадлежат к двум разным типам подобных документов — ассирийскому и хеттскому (Dupont-Somer, 1960, 45–46). Этим может объясняться отсутствие в ассирийско-арпадском договоре союзников Арпада. Но с другой стороны, после поражения от Ассирии возглавляемый арпадским царем союз мог распасться, и Ашшур-Нирари V вполне мог заключить договор только с одним Арпадом. Надо заметить, что в другом договоре Баргайя и Маттиэла уже ничего не говорится ни обо всем Араме, ни о Муцри. Поэтому наиболее вероятно, что первый договор был заключен, когда союз во главе с Арпадом еще существовал и Маттиэл выступал как его глава, а второй — уже после поражения от Ассирии и распада союза.

Еще больше трудностей возникает при попытке идентифицировать КТК с каким-либо известным нам государством. С одной стороны, судя по тексту договора, это государство было довольно сильным, раз навязало Матиэлу почти односторонние обязательства. Так, в случае разрыва договора арпадским царем на его царство должны обрушиться самые разные несчастья, а о подобном варианте при разрыве договора царем КТК ничего не говорится. С другой стороны, никакое похожее название более не встречается. КТК пытались отождествить с Хаматом, граничившим с Арпадом и в то время, пожалуй, более сильным государством (Matthers and others, 1978, 146), Урарту (Dupont-Somer, 1960, 47–48), каким-то ассирийским вассалом (Sader, 1984, 146) или даже ассирийским правителем области к востоку от Арпада, например, с Шамши-илу (Klengel, 1992, 216). Ни одно из этих отождествлений не убедительно. Имя царя КТК — арамейское, обозначающее "Сын величия", (Dupont-Somer, 1960, 47). Возможно, конечно, что урартский царь мог принять арамейское имя в своих отношениях с арамейским царем, как позже ассирийские цари принимали вавилонские имена в Вавилоне. Но остается необъяснимым, почему Урарту называется арамеями столь странно, ибо КТК не имеет ничего общего ни с называнием "Урарту", ни с названием "Наири". Да и боги, которыми клянутся договаривающиеся стороны — арамейские и ассирийские, но не урартские. Последнее обстоятельство не дает возможности отождествить КТК с Хаматом, да и не совсем понятно, почему Хамат противопоставлен всей стране Арам. К тому же, арамеи, как это видно из надписи Заккура, называли это государство именно Хаматом, а никак не КТК. Поскольку, как уже говорилось, договоры с Баргайя были составлены не по ассирийскому образцу, трудно приписать их ассирийскому правителю или даже вассалу ассирийского царя. Можно привести и другие возражения. Одним словом, ни одно из предложенных отождествлений КТК не может быть принято безоговорочно. По-видимому, решить эту проблему я настоящее время невозможно, и нужно ожидать новых находок, которые, возможно, прольют свет на это таинственное государство.

Пока можно лишь говорить, что в результате похода Ашшур-Нирари V сравнительно кратковременной гегемонии Арпада в Северной Сирии (а может быть, и во всей стране) был положен конец. Союз, возглавляемый арпадским царем Маттиилу, распался. Но и Ассирия была еще не в состоянии полностью подчинить себе арамейские государства Сирии. В этих условиях вновь поднял голову Арам. Там власть захватил некий Резон. Ассирийский царь, рассказывающий об очередной войне с Арамом, называет "городом отца" этого царя Хадару (Sader, VI, Ad4a). Следовательно, Резон происходил не из самого Дамаска, а имя его отца не указывается. Поэтому вполне вероятно, что речь идет об узурпаторе. Это был достаточно энергичный деятель. Он сумел до некоторой степени восстановить силы Арама и возвратить некоторые ранее потерянные заиорданские владения (Tadmor, 1981, 167). Резон заключил союз с израильским царем Факеем (Пехой), и они вместе обрушились на Иудею. Как говорилось выше, их целью было замещение на иудейском троне старинной династии Давидидов каким-то представителем рода Табиэла (Jes. 7, 6), что ставило бы Иудею в полную зависимость от Израиля и Арама. Иудеи были разбиты, в руки Резона попало большое количество пленников. Израильтяне и арамеи осадили Иерусалим. Город они взять не смогли, но войска Резона прошли на юг вплоть до нынешнего Акабского залива и с богатой добычей вернулись в Дамаск. Конечно, цели цари Арама и Израиля не достигли, но урон Иудее нанесли огромный. Да и было неясно, отказались ли они окончательно от своего стремления подчинить Иудею. И тогда иудейский царь Ахаз, послав пышные дары, обратился к ассирийскому царю Тиглат-Паласару III с просьбой о помощи (II Reg., 16, 5–9; II Chron., 28, 5; Is., 7, 1–9; Ios. Ant. Iud., X, 12, 1). Обращение к Тиглат-Паласару не было случайным. Этот царь уже несколько лет активно действовал в Сирии, Финикии и Палестине. Тиглат-Паласар решительно изменил характер ассирийских походов; он стремился уже не к грабежу и получению дани, а к включению завоеванных территорий непосредственно в Ассирийское царство. Его походы привели к потере сирийскими государствами независимости.