§ 1. Абу Нувас

Всему арабскому миру знаком этот замечательный поэт, чье настоящее имя, видимо, звучало, как Аль-Хасан ибн Хани аль-Хакими (предположительно, 762-813). Поэт, настолько далекий от нас, что время скрыло большую часть точных биографических сведений, оставив нам лишь сказки и анекдоты, малопристойные истории, героем которых был Абу Нувас, что в переводе означает Отец кудрей.

Родился он, как считается, недалеко от Ахваза, городка в Южном Иране, отец его был арабом, мать – иранкой. Родным языком его, скорее всего, был персидский. Детство будущего поэта прошло в городе Басра. Конечно, родители мальчика были так бедны, что он не получил никакого образования, зато служба у выдающегося в то время поэта Валиба ибн аль-Хубаба позволила не только овладеть грамотой, но и познакомиться с древними поэтами, арабским языком, поэтами и художниками, навещавшими гостеприимный дом любимца калифа. Говорят, что юношей Абу Нувас жил некоторое время среди бедуинов, чтобы узнать, что такое настоящий, чистейший арабский язык…

Абу Нувас

Однако не поэзия была главным в жизни Абу Нуваса – вино и любовь! Именно любовные приключения и создали ту репутацию, которой он пользовался как у своих современников, так и у потомков. Мудрец, весельчак, распутник. Нечто среднее между ходжой Насреддином и Тилем Уленшпигелем, героем книги Шарля де Костера.

Эпоха, в которую жил и творил Абу Нувас, называлась арабами и персами эпохой Обновления – запомните тысячи строк великих, а потом забудьте их напрочь! Так гласил принцип – чтобы обрести свой голос, поэт должен узнать всех предшественников, а потом суметь уйти от них как можно дальше…

Харун ар-Рашид

Великий халиф, известный нам по многим восточным сказкам, Харун ар-Рашид, делает Абу Нувас придворным поэтом.

Но придворная жизнь далеко не проста – здесь свои законы, принципы, привычки – за одно и то же могут по приказу халифа и осыпать милостями, и посадить в подземелье…

Абу Нувас резко порывает с темами и нормами придворной бедуинской поэзии, подвергает их систематическому осмеянию. Он становится подлинным обновителем всех поэтических норм, вводя и последовательно разрабатывая новые темы и сюжеты (городская жизнь, запрещенное исламом вино, охота и наслаждение любовью). Источником вдохновения явилась иранская народная культурная традиция. Строки Абу Нуваса подарят нам имена реально существовавших исторических героев и персонажей фольклора, мы встретим описание обычаев и традиций древнего зороастризма19. Его сочинения даже дают основание предполагать, что он принадлежал к Шуубии – культурно-политическому течению, выступавшему за освобождение иранских земель от власти халифата…

Абу Нувас по праву виднейшим представителем «нового стиля» в литературах Востока, отразившего уже более утонченные формы быта и настроения богатых жителей городов в период превращения халифата из замкнутого арабского национального государства в мощный исторический конгломерат международного значения.

Европейские исследователи любят называть Абу Нуваса «арабским Анакреонтом» или «арабским Гейне». В его творчестве отражается чувственность, называемая большинством читателей извращенной, но среди чувственных и откровенно порнографических любовных стихотворений (обычно в честь возлюбленных своего же пола) выделяется цикл нежнейших и изящнейших песен, посвященных некой невольнице Джинане.

Безусловный вольнодумец, свое отношение к религии он частично отразил в хамриях – песенках о пирушках и запретном вине. Из других его многожанровых произведений потомкам интересны охотничьи песни.

Вообще, сейчас у исследователей литературы существует мнение, что, согласно преданиям, Абу Нувас переносил идеалы своей поэзии в жизнь… А жизнь он вел легкомысленную и беспутную – о его любовных и пьяных похождениях, ставших легендарными, рассказывают сказки «Тысячи и одной ночи» и, как уже упоминалось, «специальные» сборники порнографических стихов и анекдотов. Кстати, справедливости ради стоит сказать, что большая часть этих анекдотов представляет собой просто бродячие сюжеты.

На обвинение в грехе пьянства Абу Нувас отвечал достаточно просто:

Если истинный, Аллахов, рай

Покамест и далек,

Нам не рай ли открывает

Солнца винного глоток?

Значит, не только житейское удовольствие, наслаждение от вкуса вина, а нечто большее волнует этого поистине предшественника мистической поэзии суфиев20?

Однако Абу Нувас все же смеется вообще над всеми правилами, не желая сковывать ими ни себя, ни свою поэзию, причем, в своем отрицании доходит достаточно далеко… Порой, он даже просто пародирует Коран…

Но следует иметь в виду и следующее – протест против поэтических правил не означал полного отрицания традиционных жанров. Абу Нувас скорее играл с традициями, а не являлся их разрушителем. Он породил целое литературное направление – насмешки над бедуинскими касыдами21…

А его чудесные охотничьи касыды? Тонкая игра чувств, красота коня и верблюда, охотничьей собаки или гепарда, азарт и сцены гибели животного! Абу Нувас великолепен здесь, изящен, умен, чуток и всегда современен!

С гепардом выхожу на лов, красавцем зрелых лет,

Столь быстрым, что от лап его едва приметен след,

Пасть широка, ему иных не надобно примет,

Его и гибок, и упрям выносливый хребет…

Это издание 1975 года уже стало раритетом

Добавим, что творения, приписываемые Абу Нувасу, были собраны арабскими учеными в «Диван» (сборник), а в Европе они изданы на немецком языке в Вене, в 1855 году.

Резюме: стоит сказать, что Абу Нувас все же не остался в памяти потомков как поэт одной темы – наряду с радостными и светлыми, веселыми и дразнящими стихами у него есть и горькие строки-сетования на свою судьбу, а рядом с кощунственными и непристойными строками будут всегда звучать слова поэта:

Скажу лишь одно в оправданье,

Что мне оправдания нет…

Мир изменился, но стихи Абу Нуваса звучат сегодня на многих языках мира, и красота их ласкает наш слух точно так же, как и слух его современников тысячу двести лет назад…