Адидас

На столе два телефона. Оба заняты.

– Медленнее говори, медленнее.

– Когда?

– 12.30?

– Где?

– Фугас?.. КамАЗ?..

– Имя? Кто подорвался?

– Младший сержант? По буквам!

– Гуськов? А старший?

– Старший лейтенант Новиков?

– По Гуськову данные есть?

– Откуда призывался?

– Родители?

– Из детского дома?

– Что-что замполит сказал?

– …нашли голову и плечи с рукой?

– Давай по старшему.

– Жить будет?

– Понятно.

– Семья? Женат?..

– Сын с 88-го?..

– Ладно, передай замполиту, пусть доложит подробно. До семнадцати.

– У-ав. Это я.

– Вовчи, не груби. Обижусь.

– Ну, что, взял?

– Травка? Ее здесь море.

– По 800?!

– А какой у вас курс?

– …обалдел!

– Ну, это кабул-подвал…

– А что я просила, нашел?

– Тянущиеся?

– Ну, зачем мне тянущиеся?

– А на щиколотке змейка?

– Тогда ладно.

– А что еще?

– «Адидас»?

– И, небось, верх не пристегивается.

– Ну, на фига мне «Адидас»?

– Можешь жене подарить.

– А «седой граф» был?

– Мне только музыкальный.

– И проверь, чтоб разбитых не было.

Посмотри каждую чашечку…

Ну, ладушки. Я тебе еще в пять часов позвоню.

…и куда ни посмотришь —

лакированные плечики с золотым трилистником «Адидас».

На них солдатские гимнастерки. Старого покроя.

Последний земной наряд.

Иногда кладут прямо на мертвую грудь.

Деревянные нары.

На них – спящие, ботинки зашнурованы, в носках, босиком, спящие, спящие.

Цинком плачут паяльные лампы.

Эх, Адидас, Адидас!

Шиндандский госпиталь, ноябрь 1988 г.