Смена ориентиров
Смена ориентиров
Изменившаяся всемирно-политическая ситуация сопровождалась формированием новых внутриполитических группировок в империи и сменой их внешнеполитических ориентации. Отдельные буржуазные национал-либералы, свободомыслящие или «национал-социалисты» Наумана перед лицом обострившейся конкуренции империй и соперничества в строительстве военных флотов с Англией начали пересматривать свои традиционно англофильские и антироссийские позиции. Так, молодой наследник концерна «АЭГ» Вальтер Ратенау в еженедельнике «Цукунфт», издаваемом Максимилианом Харденом, в статье, опубликованной в июльском номере 1898 г. под заголовком «Трансатлантические предупредительные сигналы», обратил внимание на учащающиеся «англо-американские признания в дружбе»: «Готовится новый двусторонний союз, союз на море; и свободными за столом в этой игре двух пар (partie carr?e[19]) остаются углы».
Оба эти свободных угла занимали, на взгляд Ратенау, Германия и Россия, «германцы» и «славяне», совместно наследовавшие «романским народам» (читай, Франции). Российской империи Ратенау приписал при этом чуть ли не больше атрибутов молодой развивающейся державы, чем прусско-немецкому рейху: «Между тем на востоке вырастает молодой колосс, чьи ноги попирают половину Азии и Европы, а грудь и голова защищены неодолимым палладием православной веры. Все мы знаем, что борьба России с Англией за гегемонию в мире станет грандиозным зрелищем нашей и грядущей эпох». Что касается Германии, то он торжественно заключает: «Но нам все знамения указывают на Восток и Восход»{87}.
Такую позицию занимали не все, но она намечала некоторую тенденцию и не была лишена известной убедительности. Она довольно точно обрисовывает рамки, в которых пребывал и молодой Альфонс Паке со своими путешествиями, исследованиями и текстами. Она была уже весьма далека от традиционной политики баланса сил в духе Бисмарка и, не противореча, смело дополняла вильгельмовскую политику опоры на военный флот с ее ориентацией на «заокеанье». Ибо только на континенте и на неопределенном близком или дальнем востоке рейх мог обрести базис, на основе которого он смог бы противостоять складывающейся коалиции западных колониальных и морских держав.
В противоположность этому традиционно дружелюбно настроенные к России прусские консерваторы стали под знаменем покровительственной пошлины на зерно во главе жесткой, не боящейся конфронтации политики по отношению к России — они в качестве ответного хода уже продемонстрировали умеренную готовность поддержать непопулярное строительство военного флота{88}. К их лидерам примкнул целый ряд идеологов из прибалтийских немцев, которые после начала кампании за русификацию 1880-1890-х гг. переселились в Германию. Место центральной фигуры этой новой русофобской тенденции закрепилось за историком Теодором Шиманом, в ретроспективе его личность иногда приобретает сверхъестественные масштабы инициатора немецких исследований Восточной Европы в духе вражды к России{89}.