5. Наследники
5. Наследники
После Мунды Цезарь предпринимает ряд важнейших шагов в области создания новой системы власти. Если первый период отмечен принципиальными экономическими преобразованиями и политикой милосердия, то теперь диктатор начал строить политическую систему, которая должна была пережить его самого.
Административные реформы проходили на протяжении всего времени после начала гражданской войны, но основной их блок, несомненно, пришелся на последний период. Гражданская война требовала временных экстренных мер, и теперь были нужны более или менее стабильные, постоянные, ориентированные на будущее решения.
Свои политические реформы Цезарь начал с незаметного, но знакового хода. 13 сентября 46 г. в своем лавиканском имении он написал завещание (Suet, Iul., 83). Последняя воля диктатора была обнародована значительно позже, но политическая элита, несомненно, знала о его существовании и содержании. Завещание носило характер завещания частного лица. Формально Цезарь мог только распорядиться своим личным состоянием, однако все исследователи единодушны в том, что это был первый шаг к обозначению политического преемника, которого затем предстояло готовить к власти. Более того, особенность положения Цезаря заключалось в том, что, даже если бы он хотел оставить за завещанием характер чисто личного документа, общественность все равно восприняла бы его как политическое завещание. Именно из этого диктатор и исходил.
По завещанию, главным наследником имущества становился внучатый племянник Цезаря Гай Октавий, получивший 3/4 наследства и усыновленный диктатором, остальное получали два остальных внучатых племянника, Л. Пинарий и Кв. Педий. Наследниками второй степени (на случай отказа первых или неспособности вступить во владение) назначались Марк Антоний и Децим Брут (Suet. Iul., 83; Dio, 44, 34; Flor, IV, 4; App. B.C., II, 143; Veil., II, 90; Liv. Epit., 116). По римскому обычаю некоторые суммы получали друзья и высокопоставленные лица. Впрочем, все эти суммы были не столь велики, если учесть, что наследники должны были раздать по 300 сестерциев каждому жителю Рима. Народ получал и роскошные сады Цезаря за Тибром, превращенные в государственный парк (Suet. Iul., 83; Dio, 44, 35; App. B.C., II, 4, 3; Plut. Brut., 20; Ant., 14). Таким образом, завещание Цезаря лишь по форме было завещанием богатого римского аристократа, по сути, это было завещание лидера партии и главы государства, передающего свой статус таким, достаточно своеобразным, но принятым в обществе путем.
Почему диктатор написал завещание именно в этот момент? Отчасти это было связано с возрастом (Цезарю было 55 или 57 лет) и, вероятно, с ухудшающимся здоровьем и нервным напряжением. Кроме того, Цезарь только что едва не погиб в сражении при Мунде и, возможно, уже начал планировать восточный поход, предполагавший длительное отсутствие из Рима. Так или иначе, Цезарь хотел обеспечить преемственность на случай своей внезапной смерти.
Главный наследник Цезарь, Гай Октавий, будущий император Август, был сыном Гая Октавия и Атии, племянницы диктатора. Атия была дочерью Юлии, родной сестры Цезаря, вышедшей замуж за претора 59 г. М. Атия Бальба (Suet. Aug., 41; Veil., II, 59; Suet., Iul., 27; 83; App. B.C., II, 149).
Гай Октавий-старший не имел никакого отношения к аристократическому роду Октавиев и был выходцем из муниципальной верхушки города Велитр (Veil., II, 59; Suet. Aug., 2–3). Позже, уже при Августе, возникла легенда, что Октавий принадлежали к так называемым “младшим родам” (gentes minores) и были включены в сенат Сервием Туллием (Suet. Aug., 2), продолжая занимать видное место в римской политической элите и в эпоху Поздней Республики. На самом деле, дед императора был военным трибуном во 2 Пунической войне, отец занимал магистратуры в родных Велитрах. Октавий из Велитр были достаточно богаты, что помогало их представителю сделать карьеру в Риме и даже породниться с Юлиями (Suet. Aug., 2–3).
Октавий-отец был представителем представителем первой волны цезарианских политиков. В 61 г. он стал претором, после чего был направлен в Македонию в качестве пропретора. По пути в провинцию он разгромил отряды разбойников, действовавших в районе Фурий еще со времен Спартака и Каталины (Ibid., 3), в Македонии Октавий успешно действовал против бессов и фракийцев (Ibid.) и, вернувшись, пытался баллотироваться в консулы, возможно, вместе с самим Цезарем, который мог рассчитывать на него, как на политического союзника, но умер (вероятно, в 60–59 гг.) (Suet. Aug., 4). У Октавия осталось трое детей: Гай Октавий и две дочери, Октавия-старшая от первой жены, Анхарии, и Октавия-младшая от Атии. Октавия-младшая позже стала женой Марка Антония.
Гай Октавий-младший, будущий наследник Цезаря, Гай Юлий Цезарь Октавиан, а затем — император Август, родился 23 сентября 63 г. в Риме (Suet. Aug., 5). Позже Август гордился, что родился в год подавления заговора Катилины. В детстве его прозвали Фурийцем, возможно, в честь отцовской победы (Suet. Aug., 7, 1). Детство прошло в Велитрах (Suet. Aug., 6). В 4 года он лишился отца, мать вторично вышла замуж за Л. Марция Филиппа, консула 56 г., в доме которого и воспитывался ребенок (Nic. Dam. Vita Caes., 3; Veil., II, 59, 3). В детстве он едва ли общался с дядей, Цезарь находился в Галлии, но, вернувшись, почти сразу обратил внимание на юношу.
В силу возраста, Октавию можно было поручать лишь третьестепенные задания, но действия Цезаря показывают его стремление форсировать события. Диктатор едва ли смог не увидеть задатки талантливого политика в своем юном племяннике. Уже при жизни он стремился превратить его в политического лидера. В 51 г. состоялось первое публичное выступление Октавия, он (в 12 лет!) произнес хвалебную речь (laudatio) на похоронах своей бабки Юлии, сестры Цезаря. В 48 г., после Фарсала, Октавий был назначен понтификом на место погибшего Домиция Агенобарба (Veil., II, 59, 3; Nic. Dam. Vita Caes., 4). Главой коллегии был Цезарь. В начале 47 г. консулы сделали Октавия praefectus urbi feriarum Latinarum causa (Nic. Dam. Vita Caes., 5) после чего Цезарь хотел взять его в Африку. В войне Октавий не участвовал, ему было только 16 лет, кроме того, будущий император отличался слабым здоровьем, но в триумфе Цезаря он участие принял (Suet. Aug., 8; Nic. Dam., 5, 8). Он должен был отправиться с Цезарем в Испанию, но заболел и смог выехать позднее. С Цезарем он пробыл все время апреля-сентября 45 г., находился в свите диктатора, посетил Тарракон и Новый Карфаген (Veil., II, 58, 3; Nic. Dam. Vita Caes., 10–12; Suet. Aug., 81). Дядя и племянник впервые общались в течение долгого времени (такого у них, вероятно, не было никогда в жизни) и, видимо, не случайно, что завещание появилось именно в этот момент. Чуть позже Цезарь провел через сенат постановление о переводе племянника в патриции, и, возможно, именно тогда начинает создаваться новая родословная Октавиев (Nic. Dam. Vita Caes., 15; Suet. Aug., 2). Аппиан и Плиний сообщают, что Октавий стал начальником конницы (таgister equitum), что делало его вторым человеком в государстве и официальным заместителем диктатора, готовым, в случае необходимости, занять его место. Похоже, что это было нереализованным намерением, и пост остался за Лепидом. Не лишено оснований и предположение К. Фитцлера и О. Зеека, что Октавий должен быть стать начальником конницы во время восточного похода{249}. Так или иначе, в декабре 45 г. Октавий вместе с друзьями, М. Випсанием Агриппой и Кв. Сальвидиеном Руфом, выехал в Аполлонию, ставшую местом сбора войск, отправлявшихся в поход на восток (Suet. Aug., 8; 19; 94; Veil., II, 59, 4; Арр. B.C., III, 9; Dio, 45, 3; Plut. Brut., 22; Cic, 43; Ant., 16; Nic. Dam., 16).
Тот факт, что Цезарь видел своего преемника именно в Октавий, не подлежит никакому сомнению, более того, он стремился обеспечить это положение и в личном, и в политическом плане. Для монархического государства, каковым позже стала Римская империя, назначения наследником по завещанию было бы вполне достаточно (у Калигулы и Нерона было куда меньше оснований для занятия престола по наследству, чем у Августа), однако Рим еще не был монархией, а потому воля Цезаря еще не была единственным необходимым условием. Такую форму передачи власти не признали бы не только республиканцы, но и умеренные сторонники диктатора, а для некоторых, например, Антония и Лепида, которые сами рассчитывали на подобное положение, был неприемлем выбор конкретного наследника. Даже сам Цезарь еще не обнародовал свою последнюю волю, вероятно, дожидаясь каких-либо заслуг Октавия. Последний также выдерживал политический имидж республиканца. В “Деяниях божественного Августа”, итоговом документе, в котором старый, умудренный опытом император, несомненно, продумал каждое слово, он подчеркивает свои личные заслуги в приходе к власти, создавая имидж человека, пришедшего к власти благодаря собственной воле, энергии и качествам военачальника и политика. Говоря об отце, он лишь подчеркивает выполнение своего сыновнего долга и наказание его убийц. Дело было не в “неблагодарности”, просто время монархии еще не наступило, и наследственный принцип вуалировался республиканскими формами наделения властными полномочиями. Вместе с тем, эти тенденции были характерны не только для Цезаря и цезарианцев. Командование в Африке получил Сципион, и решающую роль, вероятно, сыграло его качество тестя Помпея. В 45 г. командующим в Испании стал Гней Помпей-младший, оттеснив на второй план даже Лабиена.
Есть все основания считать, что Август был не только личным, но и политическим преемником Цезаря, а диктатор видел будущее Рима как вариант системы принципата, контуры которого (это нам еще предстоит рассмотреть) мало отличались от системы Августа. Последний действительно стал человеком, сумевшим осуществить “дело Цезаря”, и есть все основания полагать, что сам Цезарь шел в сторону создания именно такой формы власти. Расхождения между Цезарем и Августом, отчасти вызванные просто иной временной ситуацией, были не столь значительны в сравнении с единством их политического курса.
Октавий имел особое положение среди остальных наследников. Внукам другой сестры, Л. Пинарию Скарпу и Кв. Педию, предназначалась более скромная роль. Вероятно, они рассматривались как родственники, причем, в чисто личностном плане. Пинарий был легатом в армии триумвиров в 42 г., а в 31 г. командовал легионом Антония в Египте.
Квинт Педий был гораздо более значительной фигурой: в 57–54 гг. он был легатом Цезаря в Галлии, в 48 г., будучи претором, Педий подавил восстание Целия и Милона (Caes. B.C., III, 22). В 47–45 гг. внучатый племянник Цезаря был легатом Ближней Испании в ранге проконсула (Dio, 43, 31), в 45 г. участвовал в испанском походе (В. Hisp., 2). Возможно, Педий мог бы стать одним из лидеров цезарианской партии, в 43 г. он был коллегой Октавиана по консульству и провел закон о преследовании убийц Цезаря (Veil., 11, 69; Suet. Nero., 3; Galba, 3).
Усыновление Октавия делало бессмысленным и претензии Клеопатры и Птолемея Цезаря. По римским законам, приемный сын ничем не уступал родному. Кроме того, Октавий был гражданином Рима по обеим линиям. Впрочем, при жизни Цезаря, амбиции царицы и ее сына едва ли шли дальше египетского престола и особого статуса среди вассальных правителей.
Октавий мог быть наследником в дальней перспективе. Возможно, еще несколько лет и восточный поход сделали бы этот переход более плавным, но Цезарь вполне мог предполагать наличие одной или нескольких переходных фигур. По логике вещей такой фигурой мог быть начальник конницы М. Эмилий Лепид, который по закону должен был заменить диктатора в крайней ситуации. Лепид был magister equitum в 46 и 45 гг., он оставался им и в 44 г. тем более любопытно, что Цезарь не упомянул его в завещании (по крайней мере, на первых ролях), а в 44 г. Лепид должен был управлять Нарбонской Галлией и Ближней Испанией, что было очень важной должностью, но лишало его статуса “второго человека”. Место это готовилось для Октавиана, причем, в отличие от Лепида, он должен был стать “бессменным” magister equitum. Возможно, что Цезарь не видел в Лепиде подходящую замену даже на время и мнение о “заурядности” последнего, позже муссируемое и Октавием и Антонием, могло идти от самого диктатора.
Наоборот, похоже, что после Мунды Цезарь снова стал считать такой переходной фигурой Антония. После охлаждения их отношений в 46–45 гг., после испанского похода они изменились. Цезарь сделал Антония наследником второй категории, а в 44 г. он становился консулом вместе с самим Цезарем. Интересно и появление Децима Брута, причем, в отличие от Антония, который, кстати, был дальним родственником диктатора (мать Антония Юлия состояла с Цезарем в троюродном родстве), Децим Брут ни в каких родственных отношениях не состоял. Он участвовал в Галльских войнах практически с самого начала (56 г. или ранее). В 49 г. он осаждал Массалию, в 47–45 гг. был наместником Цизальпийской Галлии, не участвуя в последних кампаниях. Цезарь также планировал усиление этой фигуры, Брут должен был стать консулом 42 г. и наместником Цизальпийской Галлии (Veil., II, 58; Dio, 44, 1). Возможно, в Дециме Бруте Цезарь видел силу, способную уравновесить Антония. Это оказалось ошибкой, хотя как раз Децим Брут, казалось бы, не имел видимых оснований для участия в заговоре.