5. Завершение Галльских войн (51–50 гг.)
5. Завершение Галльских войн (51–50 гг.)
Оба последующих года были заняты подавлением очагов восстания и окончательным покорением Галлии. В 51 г. Цезарь разделил армию. С двумя легионами, 11 и 13, он вторгся в область битуригов и заставил их сдаться (VIII, 2–3), два других легиона, 14 и 6 он повел на карунтов, также заставив их подчиниться (VIII, 4–5). Эти операции проходили еще зимой.
Центром сопротивления стало крупнейшее бельгское племя белловаков. Белловаки воевали с Цезарем в 57 г., сдались ему, но далее не принимали участия даже в восстании 52 г., впрочем, обязавшись воевать с римлянами самостоятельно (VII, 75). К белловакам происоединились ряд других племен, амбианы, аулерки, калеты, велиокассы и атребаты (VIII, 7), т.е. все южные белый. Во главе стояли белловакский вождь Коррей и атребат Коммий.
В операции участвовали два легиона Фабия, один легион из группировки Лабиена (7, 8 или 9) и 11 легион (VIII, 8). Римляне устроили мощный лагерь, напротив которого расположились войска галлов (VIII, 9–10). Между лагерями находилось болото, перейти которое не решалась ни одна сторона. Цезарь вызвал подкрепления от Требония (VIII, 11). Конные сражения шли с переменным успехом (VIII, 12–13). Узнав о подходе трех легионов Требония, галлы отправили обоз вглубь страны, а войска стояли у болота, прикрывая отход. Цезарь форсировал болото по построенным мостам, но белловаки отошли под прикрытием огневой завесы (VIII, 14–16).
Галлы перешли к партизанской войне. Коррей с 6000 пехоты и 1000 всадников устроил засаду. Предвидя это, Цезарь расположил среди конницы легковооруженных, а затем на помощь подошли легионы. Повстанцы были разбиты, а Коррей пал в бою (VIII, 17–19). После этой победы, белловаки и их союзники сдались римлянам (VIII, 20–23). Перед тем, как уйти, Цезарь еще раз опустошил области эбуронов (VIII, 24–25).
Другая группировка римлян под командованием Каниния Ребила выступила на помощь Лемону (Пуатье), осажденному повстанцами во главе с вождем андов Думнаком. На помощь Канинию подошли 25 когорт Фабия (VIII, 26–27). В сражении Фабий разбил Думнака (VIII, 28–29).
Остатки повстанцев во главе с Драппетом объединились с остатками армии Верцингеторикса во главе с Луктерием и ушли в хорошо укрепленный город Укосселодун (VIII, 30). Тем временем, Фабий подчинил племена Арморика (VIII, 31), а Каниний осадил город, защищенный скалами. Драппет и Луктерий вывели часть войск из города, но Канинию удалось разбить их по очереди. Драппет попал в плен (VIII, 32–36). После этого Каниний снова начал осаду, на помощь к нему подошел Фабий. Наконец, к городу прибыл и сам Цезарь (VIII, 37–39). Установив метательные машины и расставив лучников и пращников, он сделал трудным пользование водой (VIII, 40). Укосселодун продолжал сопротивляться, горожане нашли ключ, впрочем, тоже обстреливаемый римлянами с построенной ими плотины. Попытка поджечь ее оказалась неудачной. Оказавшись в безвыходном положении, горожане сдались, тем более, что римлянам удалось осушить ключ (VII, 42-43). Наказание последних галльских повстанцев было суровым: пленным, способным носить оружие, отрубили правые руки. Вскоре в плен попал и Луктерий (VIII, 44). Лабиен снова победил треверов, а сам Цезарь с 2 легионами, как ранее Публий Красс, совершил поход в Аквитанию (VIII, 45–46). На зиму армия была снова рассредоточена по Галлии: 4 легиона под командованием Марка Антония, Требония и П. Ватиния стояли в Бельгии, 2-в области эдуев, 2-в области туронов в среднем течении Лигера и еще 2-в области лемовиков у границ арвернов (VIII, 46). Небольшой неудачей было то, что конница Волусена Квадрата упустила знаменитого Коммия. Атребат ранил самого Волусена, бывшего его личным врагом, и ушел от погони. Впрочем, последний вождь повстанцев договорился с квестором Марком Антонием. Его единственным условием было избежание встречи с римлянами (VIII, 47–48).
Галльские войны завершились. Началась конструктивная деятельность по устройству новой Галлии. Войны стоили стране огромных потерь и разрушений, страна была разгромлена, как это было с Македонией, Грецией и Испанией во 2 в. до н.э. И все же галльская цивилизация обрела перспективу, связанную с прекращением войны, внешней и внутренней, социальной стабильностью, интеграцией Галлии в рамки Римской Империи и связанными с этим экономическими, политическими и культурными процессами.
После завоевания Галлия переживает длительный период мира. Нашествия германцев прекратились, их не было до Августа, а после него 6–8 римских легионов надежно держали границу на Рейне. Галлия оставалась мирной в 40–30-е гг. I века, во время тяжелых гражданских войн здесь не было никаких серьезных военных столкновений. В 28–27 гг. до н.э. римляне без каких-либо особых усилий подчинили Аквитанию. В 21 г. н.э. в областях треверов, эдуев и секванов произошло восстание Флора и Сакровира. Галлия пострадала от гражданской войны 68–70 гг. н.э., но Веспасиан восстановил границу на Рейне. Серьезное давление на рейнской границе началось только во времена Северов, а военные действия на территории Галлии — во времена Галлиена и Проба. Интересно, что поздние авторы, Полиэн (Polyaen, VIII, 23) и Евтропий (Eutr, V, 1), воспринимали войны Цезаря не как войны с галлами, а как защиту Галлии от германцев и покорение части Германии и Британии. Во II–V вв. н.э. галлы, несомненно, считали Цезаря защитником и освободителем. Более сложное отношение наблюдается уже в последующей историографии, где мнения о благе завоевания сочетаются с осуждением империалистических сторон покорения Галлии и мнением о пагубности действий Цезаря, приведших к уничтожению оригинальной цивилизации кельтов.
Во внутренней организации Галлии Цезарь удачно соединил римскую систему и галльские традиции. Завоеванная Галлия стала провинцией Gallia comata, но традиционное деление на Галлию, Аквитанию и Бельгику позже отразилось в делении провинций при Августе (Tres Galliae). Цезарь наложил на Галлию небольшую дань в 40 млн. сестерциев, и Рим долго придерживался этой суммы, дав Галлии время на восстановление. В 27 г. до н.э. Август реорганизовал податную систему, а в 12 г. до н.э. Друз учредил в Лугдуне алтарь Трех Галлий. Традиционное деление продожало сохраняться. Согласно Страбону, в Галлии было 46, а в Аквитании — 14 общин (Strabo, IV, 3, 2). Во времени Тацита их было 64. Примерно столько же крупных племен было при Цезаре. Это число civitates сохранялось до 5 в. н.э.{208}
Римляне принесли в Галлию резкий подъем экономики и урбанизации. По мнению А. Гренье и многих других исследователей, урбанизм римской эпохи заложил основы будущей цивилизации Франции{209}. Первые новые города появились в Нарбонской Галлии уже при Цезаре и Августе: Нарбонна (колония 10 легиона), Арелат (Арль) (колония 6 легиона), Безье (lulia Batterra) (колония 7 легиона), Оранж и Фрежюс (колонии 8 легиона). Нарбон и Арелат начали свой рост уже при Цезаре{210}.
Чуть позже появиилсь новые центры в Косматой Галлии. В 43 г. Мунатий Планк, легат Цезаря в Галлии, основал Лугдун (Лион) и Новиодун (Нион). Позднее колонии и города основывали императоры — Клавдий, Флавии и Траян. Лугдун стал столицей Трех Галлий, крупным торговым и политическим центром и гигантским складом, куда стекался галльский импорт и экспорт. Вскоре это был уже многонациональный город, где, кроме галлов обитали италики, греки и сирийцы{211}. Позже появились новые города в южной части Галлии, Антремон, Анзюрем, Гланум. Достаточно урбанизированной страной была и доримская Галлия, а теперь римляне сохраняли и приумножали эти традиции. В римскую эпоху разрослись Аварик (Бурж) и Вензотион (Безансон), а некоторые маленькие галльские oppida превратились в большие города: Андемантум (Лангр), Новиодун (Augusta Suessionum), Варманд (Augusta Viromanduorum), Августа Треверов (Трир). В 31 г. до н.э. появился Немаус (Ним). Со времен Августа (несомненно, на основе стратегической концепции Цезаря) начался спуск галльских городов на равнины: Новиодун, Трир, Вензотион, Бибракт (Августодун), Герговия (Августонемет). Очень скоро число городов и поселений городского типа выросло в десятки раз. Иосиф Флавий насчитывает в Галлии около 1200 городов (Jos. В. J., II, 16, 4), а в одной маленькой общине воконтиев их было 24{212}.
Город меняет свой облик. Традиционный город доримской Галлии представлял собой укрепленную цитадель или еще формирующееся поселение раннеурбанистической эпохи. Теперь появились новые черты: гипподамова планировка, форум, единый архитектурный ансамбль, святилища, театры и амфитеатры, термы, зрелищные комплексы, новый тип домов, ремесленные комплексы.
Город приобретает рыночный характер и сочетает функции центра ремесленного производства и сельской округи{213}.
Романизированная Галлия стала важным компонентом римской державы. Страна обладала редким качеством, наличие сырья и продовольствия сочеталось с наличием центров обрабатывающей индустрии. Существовали местные сырьевые ресурсы (медь, олово, железо, лес, шерсть), имелись запасы золота и серебра. Вместе с тем, уже в доримской Галлии и особенно в первый век римского господства возникают крупные центры гончарного, металлообрабатывающего и текстильного производства. В I в. н.э. по уровню ремесленного производства Галлия догнала Италию. Страна обеспечивала себя хлебом и фуражом, а мясо, сыр, молоко и колбасы экспортировались в Италию. Римляне принесли в Галлию виноделие, процветало рыболовство, интенсифицируется дорожное строительство, происходит развитие внутренней и внешней торговли.
Галлы стали получать права гражданства даже раньше, чем многие другие жители провинций. Процесс начался при Цезаре. Ко времени Августа римское гражданство получили жители Нарбонской Галлии, во времена Клавдия и Веспасиана латинское право получила уже вся Галлия, а многие галлы имели права римских граждан и даже ius honorum. При Августе появились первые представители галло-римской культуры, Вотиен Монтан, Домиций Афр, Помпеи Трог. Во 2 веке н.э. представителем этой культуры был Тацит.
Заплатив за это высокую цену, Галлия стала частью римской системы. Политика Цезаря в Галлии — это, вероятно, та часть его деятельности, которая в наибольшей степени может вызвать критику, поскольку никакое завоевание не может быть свободным от критики. Естественно, Цезарь был римским полководцем и представлял не интересы Галлии, а интересы Рима, впрочем, хорошо понимая, что выработка приемлемой для побежденных галлов политики отвечает и римским интересам. Встает и другой вопрос — могла ли независимая Галлия остаться таковой, и имел ли путь, по которому она развивалась, реальную перспективу? Не могло ли это развитие найти свое завершение в победе Ариовиста или какого-либо иного германского вождя?
Завоевание Галлии имело особое значение и для Рима. Италия, южная Галлия и Испания получили мощный буфер на севере и были надолго защищены от внешней угрозы. Самая серьезная внешняя опасность была устранена. Военная добыча была огромна, золота оказалось столько, что оно стало дешевле серебра на 25%. Эта добыча Цезаря, в том числе и галльская, стала основой, обеспечившей экономический подъем ранней Империи. Романтика галльских походов охватила даже врагов Цезаря. В 56 г. Цицерон произнес речь «О консульских провинциях», содержавшую восхваления Цезаря, а поэт Катулл, ранее сочинявший памфлеты против последнего, писал:
Затем ли на далекий остров Запада
Ходил ты, цвет и слава победителей.
Галльские войны были крайне важны для самого Цезаря, его армии и его партии. За годы галльских кампаний он создал мощную, высокопрофессиональную и неограниченно преданную ему армию, вероятно, лучшую армию за весь период I в. до н.э., а возможно, и за всю римскую историю. Древние авторы и современные ученые отмечали особую преданность армии Цезаря своему полководцу{214}. Об этом очень много пишет Светоний (Suet. Iui., 67–8) и, хотя его примеры чаще всего относятся к гражданской войне, это была армия, созданная в Галлии. Достаточно сопоставить два эпизода: страх, охвативший войско во время германского похода 58 г. (Caes. В. С, I, 39) и ее же поведение при Аварике, когда солдаты требовали довести осаду до победного конца (Ibid., VII, 17). Между этими событиями стоят шесть лет тяжелых галльских кампаний. Цезарь приводит много примеров исключительного мужества солдат, центурионов и офицеров (Caes. В. G., III, 5; V, 35–36; VI, 44; VII, 46–47; 50). Аналогичные примеры приводят Плутарх и Светоний (Plut. Caes., 16; Suet. Iui., 63).
Причин этих отношений было несколько. Цезарь всегда побеждал, и его победы были основой той почти мистической веры армии в удачу, ум и дарования своего полководца. Вместе с тем, как никто другой, Цезарь заботился о материальном вознаграждении, довольствии и снабжении солдат (Suet. Iul., 67–68). Другой характерной чертой Цезаря-военачальника была крайняя щепетильность в отношении потерь, которых он всячески пытался избежать, часто оказываясь даже от заведомо успешного открытого фронтального столкновения или ненужного штурма и стремясь одержать победу максимально бескровным путем. Цезарь всегда предпочитал политические и дипломатические методы чисто военным и широко использовал любой прогресс военной инженерии. Вероятно, никакой успех не мог оправдать в его глазах большие потери. Солдаты могли терпеть невероятные лишения, совершать беспецедентные по величине и скорости переходы, мужественно сражаться в окружении и без ропота дожидаться нового приказа — они прекрасно знали, что товарищи и полководец всегда придут им на помощь, замысел командующего всегда имеет свой смысл, а их усилия будут вознаграждены. Цезарь всегда вникал в мельчайшие детали лагерного быта и давал армии пользоваться плодами побед. Наконец, он прекрасно знал ту подчас зыбкую грань, которая существует между железной дисциплиной и снисхождением (Suet. Iul., 65; 67; Plut. Caes., 17). Худшим из преступлений Цезарь считал невыполнение приказа, и всегда, когда он особенно резко критикует своих офицеров и солдат (напр. Титурия Сабина), причиной является именно это неподчинение дисциплине. Вместе с тем, Цезарь, как никто иной, был способен «спуститься» до нужд своих солдат и вести активный диалог с армией, выслушивая предложения «снизу» (Caes. В. G., I, 40; 72), а всевозможные послабления и отсутствие ненужных проявлений своей власти отмечались даже враждебными источниками.
В Галльских войнах создается и мощная «партия Цезаря», из которой вышли многие военные и политические деятели последующего периода, Кв. Фабий Максим, П. Ватиний, М. Антоний, Г. Требоний, Г. Каниний Ребил, Д. Юний Брут, Л. Мунаций Планк, А. Гирций, Г. Вибий Панса, М. Лициний Красс (сын триумвира), П. Вентидий Басе, Т. Секстий, П. Сульпиций Руф, Кв. Педий. Это была новая политическая элита, пока еще не имевшая высокого статуса, но имевшая большое будущее. Самые высокопоставленные из них были эдилициями, трибунициями и квесториями, некоторые не имели даже этого положения. Анализ партий в гражданской войне четко показьшает, что сторонники Цезаря среди бывших эдилов, квесторов и трибунов явно превосходили помпеянцев (20:6) в той же мере, как и уступали им по числу консуляров и преториев{215}. Молодое поколение и младшая часть сената выступала против старшей. Галльская победа стала одним из важнейших оправданий претензий на власть со стороны этой новой элиты.
По большому счету, она шла к власти прямым и честным путем, через свободные выборы и победу в тяжелейшей Галльской войне. Она была связана множеством нитей с самыми различными слоями населения от высшей знати до простых горожан и крестьян. Цезарь и его партия несли с собой новые преобразования, глобальную реорганизацию государства и общества, а их сила стала гарантией необратимости преобразований и невозможности новой сулланской реставрации, с перспективой которой еще предстояло столкнуться. Будущее было именно за этими силами, и альтернативы им, в сущности не было.
Образ самого Цезаря приобрел еще оно особое качество. К образу правозащитника и популяра, талантливого политика и смелого реформатора добавилось то, что древность ценила, наверное, больше всего. Это был образ великого полководца, выигравшего, вероятно, одну из крупнейших войн в римской истории.