Глава 19 ИНДИЯ НАКАНУНЕ НЕЗАВИСИМОСТИ

Глава 19

ИНДИЯ НАКАНУНЕ НЕЗАВИСИМОСТИ

В мае 1945 г. многие руководители Конгресса, в том числе его президент А.К. Азад, были освобождены из тюрем. 14 июня министр по делам Индии Л.С. Эмери заявил, что Индии будет предоставлена возможность решить вопрос о своем участии в войне с Японией на правах свободной нации, а также о том, что Англия обращается к Конгрессу и Мусульманской лиге с предложением выделить своих представителей для формирования правительства при вице-короле[605].

Конференция круглого стола в Симле

С 25 июня по 14 июля 1945 г. в Симле по инициативе британских властей была проведена Конференция круглого стола с участием представителей Конгресса (Азада, Ганди и других членов Рабочего комитета партии, к которым позже присоединился освобожденный из тюрьмы Неру), Мусульманской лиги во главе с Джинной, а также представителей сикхов, включая Мастера Тара Сингха (Акали дал) и Шива Раджа из зарегистрированных каст.

На конференции выявились разногласия между Конгрессом и Мусульманской лигой по вопросу о составе Исполнительного совета (правительства) при вице-короле (всего 14 членов). Джинна требовал, чтобы Конгресс выдвигал кандидатуры только индусов, в то время как все мусульманские места в нем должны быть представлены Лигой. Руководители Конгресса настаивали, что партия имеет право предлагать кандидатуру любого индийца, вне зависимости от вероисповедания. Мусульманская лига протестовала против включения в список Конгресса любого мусульманина. По сути, это и привело к провалу конференции.

Эмери писал в этой связи: «Все наши планы разрушились прежде всего из-за неуступчивости Джинны». Ему вторил вице-король Уэйвелл: «Основной причиной провала конференции было несогласие Джинны по вопросу о представительстве мусульман в Исполнительном совете, а также нежелание Конгресса отказаться от требования представлять в нем все общины, в том числе мусульман»[606].

Конференция в Симле не случайно совпала с приходом к власти в Англии Лейбористской партии во главе с Клементом Эттли. В этой связи у индийцев возникли надежды на более быстрое и справедливое решение вопросов, связанных с независимостью Индии. Многие индийцы горячо приветствовали победу лейбористов и смену секретаря по делам Индии. Вместо Эмери им стал Петик-Лоуренс. В телеграмме новому премьер-министру президент Конгресса Азад писал: «От имени народа Индии сердечно поздравляю народ Великобритании с результатами выборов, которые демонстрируют отказ от старых идей и принятие нового мира»[607].

Выборы 1946 г. в Индии

19 сентября 1945 г. Эттли выступил с заявлением о намерении британского правительства провести в ближайшее время в Индии выборы в законодательные органы и после консультации с представителями этих органов сформировать Учредительное собрание для выработки конституции Индии. Было также объявлено, что после этих выборов вице-король создаст Исполнительный совет, состоящий из индийцев.

21 и 22 сентября 1945г. на заседании Всеиндийского комитета Конгресса было принято решение участвовать в этих выборах. Вместе с тем заявление британских властей было расценено как «неясное, неадекватное и неудовлетворительное». Критике было подвергнуто и то, что выборы в Центральное законодательное собрание были ограничены узким кругом избирателей. Конгресс потребовал отмены запрета на Конгресс-социалистическую партию, Форвард-блок и крестьянские организации, а также настаивал на освобождении политических заключенных. ВИКК осудил предложение колониальных властей отложить сроки проведения выборов на конец 1945 г. – начало 1946 г.

В октябре 1945 г. руководство Конгресса издало предвыборный манифест, в котором, в частности, подчеркивалось, что партия выступает за предоставление равных прав и возможностей всем гражданам Индии, за свободу каждой группы населения развивать свою жизнь и культуру в рамках единого общего государства, за создание федеральной конституции с предоставлением широкой автономии составным частям Индии[608].

Все эти события свидетельствовали о быстром падении престижа и утрате власти британской колониальной администрации. Член английского парламента от Лейбористской партии Франк Ричардс, посетивший Индию в январе–феврале 1946 г., по возвращении в Лондон сказал премьер-министру Эттли: «Мы должны как можно быстрее уйти из Индии. Если мы не сделаем этого, то нас просто вышвырнут»[609]. Газета «The New York Times» в то же время опубликовала статью под заголовком «Революция в Азии против Британии», в которой подчеркивалось: «Совершенно определенно Индия станет сценой одной из решающих битв в послевоенный период»[610].

Солнце Британской империи быстро катилось к своему закату. На этот раз уже навсегда. Еще недавно казавшаяся несокрушимой империя менее чем через год после окончания Второй мировой войны начала распадаться на части. Война стала катализатором этого процесса, и не только Британской Индии, но и всей Британской империи, что коренным образом изменило политическую ситуацию как на Востоке, так и во всем мире[611].

Миссия британского кабинета

Поражение гитлеровской Германии во Второй мировой войне, рост влияния Советского Союза, внесшего решающий вклад в борьбу против фашистской агрессии, в огромной степени способствовали укреплению национально-освободительного движения в Индии.

19 февраля 1946 г. британское правительство приняло решение направить в Индию делегацию в составе трех министров: государственного министра по делам Индии Петик-Лоуренса, министра торговли Стаффорда Криппса (который уже был в Индии с неудачной миссией в 1942 г.) и первого лорда адмиралтейства А.В. Александера. Как заявил об этом в палате общин премьер-министр Эттли, цель делегации состояла в том, чтобы «ускорить при согласии с индийцами выработку механизма, который позволил бы индийскому народу самому решать свою судьбу»[612].

15 марта 1946 г. перед поездкой делегации Эттли подчеркнул, что она едет в Индию с «намерением приложить максимум усилий, чтобы помочь ей обрести свободу так быстро и полно, насколько это будет возможно… Наше желание состоит в том, чтобы помочь ей создать механизм для принятия такого решения… Я надеюсь, что индийский народ может сделать выбор, чтобы остаться в Британском содружестве». Эттли также заявил: «Мы помним о правах религиозных меньшинств, которые должны жить, не испытывая страха. С другой стороны, мы не можем позволить меньшинству наложить вето на развитие большинства»[613].

Лидеры Конгресса в целом выразили удовлетворение таким заявлением. В свою очередь, Джинна выступил с критикой высказываний Эттли. Он заявил, что индийские мусульмане составляют не меньшинство, а нацию, и самоопределение – это их право от рождения. Единственным справедливым решением проблемы Индии является ее раздел на Пакистан и Хиндустан[614].

На состоявшихся в апреле 1946 г. выборах большинство мест в Центральном законодательном собрании получил Конгресс. Конгресс набрал 91% голосов в общей (индусской) курии, 59% всех голосов избирателей и 56 мест в Центральном собрании вместо прежних 36. Мусульманская лига завоевала 86% голосов в мусульманской курии и около 28% всех голосов избирателей, получив 30 мест в собрании. В результате выборов две партии – Конгресс и МЛ – усилили свои позиции, в то время как ортодоксальные индусские группировки, такие как Хинду махасабха, а также Юнионистская партия в Панджабе утратили свое влияние.

Такая же картина сложилась и на выборах в провинциальные собрания зимой 1945–1946 гг., в которых участвовало 16% населения. Конгресс получил 55% всех голосов и завоевал в общей сложности 930 мест (вместо 715 в 1937 г.). В том числе ему удалось получить большинство мест и по мусульманской курии в СЗПП. Все это позволило Конгрессу сформировать правительства в восьми из 11 провинций.

Мусульманская лига завоевала 74% голосов по мусульманской курии и 427 мест в собраниях (вместо прежних 108). В Бенгалии она смогла создать свое правительство. В Панджабе и Синде голоса по мусульманской курии разделились между Мусульманской лигой и региональными партиями. На выборах 1946 г. Конгресс получил 19 млн. голосов избирателей, Мусульманская лига – 4,5 млн., все другие партии, вместе взятые, – 2,6 млн.[615]

В целом Конгресс получил почти вдвое больше мест и в четыре раза больше голосов, чем Мусульманская лига. Но выдвинутый ею лозунг создания Пакистана оказался привлекательным для большинства мусульман. Выборы 1946 г. стали, по существу, прелюдией к разделу Индии.

Делегация правительства Великобритании, известная как «Миссия кабинета», прибыла в Индию 23 марта и находилась там до 29 июня 1946 г. Первые несколько недель пребывания миссии в стране были посвящены встречам с губернаторами, князьями, лидерами Конгресса и Мусульманской лиги, другими политическими организациями и группами.

В ходе этих переговоров выявились главные разногласия между Конгрессом и Лигой по вопросу о дальнейшей судьбе Индии. Конгресс выступал за создание единого государства в той или иной форме. Лига настаивала на создании независимого Пакистана.

В попытке найти взаимоприемлемое решение в Симле была созвана трехсторонняя конференция с участием британской делегации, руководителей Конгресса и Лиги. Работа конференции продолжалась с 5 до 12 мая. Однако добиться согласованного решения между Конгрессом и Лигой не удалось.

После провала переговоров в Симле миссия кабинета 16 мая 1946 г. выступила с заявлением, в котором содержались рекомендации по будущему государственному устройству Индии. При этом отмечалось, что это план правительства Великобритании, а не только делегации.

Рекомендациями предусматривалось следующее. Создание Индийского Союза, включающего Британскую Индию и княжества; выборы Учредительного собрания для подготовки конституции страны. В этой связи предлагалось, чтобы избранные на последних выборах провинциальные законодательные собрания использовались в качестве органов по избранию косвенным голосованием представителей Учредительного собрания, исходя из соотношения один член Учредительного собрания на один миллион населения, а также из пропорционального представительства трех главных религиозных общин: общей (объединяющей всех, кроме мусульман и сикхов), мусульманской и сикхской. (На этом основании в июле 1946 г. был избран состав Учредительного собрания.)

Миссия кабинета предлагала, чтобы до завершения работы над конституцией административные функции исполнялись временным правительством, состоящим из индийцев. А после вступления конституции в действие, любая провинция могла проголосовать за изменение условий ее участия в Индийском Союзе[616]. При этом было сказано, что заявление миссии кабинета не является окончательным решением и Учредительное собрание может изменить, принять или отклонить его[617].

Миссия кабинета рекомендовала разделить провинции на три группы. (А) – провинции с индусским большинством (Соединенные провинции, Центральные провинции, Бихар, Орисса, Мадрас и Бомбей). (В) – северо-западные провинции с мусульманским большинством (Панджаб, СЗПП, Синд и Белуджистан). (С) – северо-восточные провинции с мусульманским большинством в регионе, состоявшем из Бенгалии и Ассама, хотя в последней провинции преобладало индусское население. Представители каждой группы должны были встретиться отдельно, чтобы подготовить конституции для провинций, входящих в эту группу. Провинциям предоставлялось право выхода из Индийского Союза после подготовки их конституций и первых выборов на этой основе.

В качестве ближайшей задачи предлагалось сформировать временное правительство в составе признанных лидеров индийских политических партий[618].

Ганди отреагировал на предложения миссии кабинета следующим образом: «Несмотря на все зло, причиненное Индии британским правлением, если заявление миссии является правдивым (а я верю, что оно является таковым), то это означает выполнение обязательства, о котором она объявила, а именно – слезть со спины Индии. В заявлении содержится зерно, которое поможет преобразовать эту страну печали в страну без печали и страданий»[619]. Ганди возразил против создания групп из разных провинций, а также подчеркнул необходимость вывода британских вооруженных сил из страны. «Если войска будут оставаться, – сказал он, – то так называемая независимость уже в следующем месяце – это неправда или бездумное сотрясание воздуха»[620].

Президент Конгресса Азад высказал возражения в связи с рекомендациями разделить провинции на три группы, поскольку это подрывало базовый принцип автономии каждой провинции[621].

В начале июля Неру стал новым президентом Конгресса и через несколько дней выступил более жестко против британских предложений. Он заявил, что Конгресс остается «абсолютно свободным» и «несвязанным» с какой-либо частью плана, а также подчеркнул необходимость усиления роли центральной власти. Что касается создания трех групп провинций, Неру сказал, что существует большая вероятность того, что вообще не будет никаких групп. Поскольку группа «А» может выступить против такого деления, СЗПП может пожелать выйти из группы «В», а Ассам может возразить против вхождения Бенгалии в группу «С»[622].

Но еще раньше, 22 мая 1946 г., Джинна заявил, что миссия не признала требования мусульман создать суверенное государство Пакистан, что мусульманская культурная, социальная и политическая жизнь может быть поглощена унитарной Индией, в которой индусы занимают доминирующие позиции[623]. Тем не менее, Мусульманская лига приняла предложения миссии кабинета в целом, поскольку в них была заложена «основа» для создания Пакистана (шесть мусульманских провинций в группах «В» и «С»). Лига дала согласие на участие в Учредительном собрании[624]. Однако выступление Неру, в котором говорилось о вероятности того, что вообще может не быть никаких групп, вызвало полное неприятие со стороны Джинны. Он почувствовал себя «преданным» не только Конгрессом, но и миссией кабинета[625].

Когда встал вопрос о формировании временного правительства, возникли немалые проблемы. Неру первоначально предлагал, чтобы правительство состояло из 15 членов: 5 – от Конгресса (все индусы), 4 – от Мусульманской лиги, одного мусульманина (не из Лиги), одного индуса (не из Конгресса), одного от зарегистрированных каст (из Конгресса), одного христианина, одного сикха и одной женщины (от Конгресса). Это предложение не было принято Джинной. Он предлагал следующий состав правительства: 5 членов Лиги, 5 членов Конгресса, один сикх, один христианин (или англо-индиец). Это оказалось неприемлемым для Конгресса. В конечном итоге вице-король А. Уэйвелл предложил сформировать временное правительство из 14 человек: 6 – от Конгресса (включая представителя от зарегистрированных каст), 5 – от Мусульманской лиги, одного сикха, одного христианина и одного парса. Предлагалось начать работу правительства 26 июня, если обе партии дадут согласие по его составу. В результате долгих и трудных переговоров по составу правительства Мусульманская лига заявила о своей готовности сотрудничать в надежде, что это в конечном счете приведет к «образованию полностью суверенного Пакистана»[626].

В седьмом томе сборника документов «Передача власти», посвященном миссии британского кабинета в Индии, среди большого числа документов содержатся записи бесед членов миссии с видными индийскими политическими деятелями. Они позволяют прояснить не только взгляды этих деятелей, но и позиции и ход мысли англичан.

В одном из таких документов под грифом «совершенно секретно» и без указания даты Джинне предлагалось рассмотреть два варианта будущего развития Индии.

Первый исходил из того, что англичане «не смогут оказать давление на Конгресс, чтобы он согласился с чем-то большим, чем то, что может быть названо меньшим Пакистаном. Это означает (включение в Пакистан) Белуджистана, Синда, СЗПП, а также западной половины Панджаба и Восточной Бенгалии с Силхетом, но без Калькутты... В этом случае мы могли бы убедить Конгресс согласиться на раздел (Индии)».

Второй вариант имел в виду, что Джинна считал, что в составе Пакистана должны быть более значительные территории, включая, по существу, весь Панджаб и всю Бенгалию. «Договориться об этом с индусами и сикхами невозможно, если только Вы (Джинна) не будете готовы в этой связи согласиться на некую центральную исполнительную власть, которая от имени всех территорий, включая княжества, будет контролировать вопросы обороны, внешней политики и, может быть, связи. Возможно, такое положение могло бы продолжаться в течение зафиксированного срока, скажем, в 15 лет, после которого состоялась бы передача власти … Это означало бы, что во всех других вопросах провинции или группы провинций (то есть Пакистан и Хиндустан) имели бы полную автономию».

«В реальности это означает следующее. Мы думаем, что было бы возможно – и мы не идем дальше этого – достичь договоренности о меньшем по размеру Пакистане, без (единого) центра и без договора об обороне (единой) Индии. Или б?льшим (по размеру) Пакистане, а также центре, который имел бы ограниченные полномочия, указанные нами ранее, возможно, с правом передачи власти по истечении 15 лет»[627].

Из всего этого следовало, что англичане не оставляли идею продолжить сохранять контроль над Индией в решающих сферах – обороны и внешней политики – еще на 15 лет. Фактически это был политический зондаж возможностей маневра в этом направлении с использованием амбиций Джинны в отношении Пакистана. Об этом свидетельствовало и то, что упоминавшееся англичанами «первое предложение» было впоследствии изменено на следующее: «Не исключено, что нам удастся убедить Конгресс согласиться на отделение этих двух населенных мусульманами территорий (Панджаба и Бенгалии), в которых немусульманское меньшинство составит не более 30%, если ему (Конгрессу) предложить договор о взаимной помощи и общей внешней обороне. Это и есть первое наше предложение»[628].

Представляет интерес письмо вице-короля Уэйвелла королю Георгу VI по результатам миссии кабинета в Индию, которое сам король оценил как «чертовски хорошее письмо». В нем Уэйвелл, в частности, писал, что «Индия еще не в состоянии обходиться без нас, и я считаю, что это должно быть доведено более четко до ее довольно безответственных лидеров… В конце концов, мы до сих пор руководим Индией… Я думаю, что было ошибкой, когда миссия кабинета, помимо официальных переговоров, поддерживала такие продолжительные и тесные связи с одной из двух главных партий – Конгрессом. Это, естественно, вызывало глубокое подозрение Мусульманской лиги и, вероятно, стало причиной того, что последняя внесла вклад в развал временного правительства».

«Ближайшее будущее Индии, – продолжал Уэйвелл, – трудно предсказать с большой уверенностью. У меня на руках довольно больной ребенок – Учредительное собрание, которое очень трудно вырастить и воспитать. Кроме того, еще есть недоношенный младенец – временное правительство, которое, как ожидается, я должен каким-то образом оживить… Мы, вероятно, сможем обеспечить упорядоченный отход от нашего управления Индией без мятежа или гражданской войны, но это будет исключительно трудно. И никто не может быть уверен в способности индийцев, которые примут от нас власть, создать сильную и процветающую новую Индию… Три месяца тесных контактов (миссии кабинета) с индийскими политиками явно не способствовали укреплению мнения кого-либо в их политической мудрости или дальновидности[629].

В этом же письме Уэйвелл дал своеобразную, весьма высокомерную характеристику ряда ведущих индийских политиков. Он писал, что Ганди продолжает сохранять большое влияние. Он сосредоточен на одной цели, от которой не отступал в течение последних 40 лет – устранение «ненавистного британского влияния в Индии… Мое недоверие к этому хитрому, недоброжелательному старому политику было весьма глубоким еще до начала конференции в Симле. Оно стало еще глубже после этого. Между прочим, он выглядит более жестким и в лучшем состоянии здоровья по сравнению с тем временем, как я впервые увидел его».

«Я во многом симпатизирую Джинне, – продолжал Уэйвелл. – Он более прямой, более позитивный и более искренний, чем большинство лидеров Конгресса». Но он также человек «со странным характером, одинокий, несчастный, своевольный, эгоцентричный. Он с огромной решимостью ведет битву, которая, я боюсь, будет проиграна».

О Неру Уэйвелл писал, что много раз встречался с ним, и он ему понравился. Неру «искренний, интеллигентный и лично мужественный человек». Но он «неуравновешен… и ему не хватает политического мужества противостоять Ганди, даже когда он знает, что тот не прав»[630].

В сопроводительной записке к письму королю Георгу VI Уэйвелл писал: «Угнетает то, что нужно передать контроль над Индией таким маленьким людям, менталитет большинства которых такой же, как у мелких адвокатов и баниа (торговцев)»[631].

22 июля 1946 г. вице-король направил письма Неру и Джинне по вопросу о формировании правительства. Неру ответил ему вопросом: захотят ли обе партии – Конгресс и Лига – войти в состав предложенного вице-королем правительства. Мусульманская лига дала свой ответ на письмо вице-короля принятием двух резолюций на заседании Рабочего комитета партии 29 июля. Она отозвала свое решение принять участие во временном правительстве, а также заявила о готовности прибегнуть к «прямым действиям», чтобы добиться «создания Пакистана, утвердить справедливые права мусульман, защитить их честь и освободиться от нынешнего британского рабства и намечаемого будущего господства высококастовых индусов…».

В своей речи на заседании Рабочего комитета Лиги Джинна сказал, что Лига «прощается с конституционными методами»[632]. Позже «день прямых действий» был назначен на 16 августа. В этот день повсюду по стране Лига провела митинги и процессии, которые прошли достаточно мирно. Но в Калькутте они сопровождались индусско-мусульманскими столкновениями, убийствами, поджогами, грабежами и погромами. Этому способствовало то, что правительство Бенгалии во главе с членом Лиги Х.Ш. Сухраварди объявило этот день общественным праздником. В первые два дня полиция бездействовала. В результате число убитых составило около пяти тысяч человек, еще 16 тыс. было ранено, 100 тыс. остались без крова. «Великая калькуттская резня» перекинулась на сельские районы Бенгалии, в том числе в дистрикте Ноакхали. Затем межобщинные столкновения распространились на Бихар, Бомбей, Ахмадабад, накоторые города Соединенных провинций[633]. «Великая калькуттская резня» и ее последствия стали поворотной точкой в последний год колониального режима в Индии. Раздел Индии был предрешен.

Формирование временного правительства

22 августа 1946 г. по приглашению вице-короля Неру сформировал правительство на правах Исполнительного совета при вице-короле, которое начало действовать с 2 сентября и было фактически конгрессистским. В его состав вошли 12 человек: Неру (вице-премьер и министр иностранных дел), Валлабхаи Патель, Раджендра Прасад, Асаф Али, Ч. Раджагопалачари, Сарат Чандра Бос, Джон Матхаи, Балдев Сингх, Шафат Ахмед Хан, Джагдживан Рам, Сайед Али Захир и Хормесджи Бхабха. Было заявлено, что два члена-мусульманина войдут в него позже[634].

Однако английская сторона была недовольна тем, что Конгресс все больше сосредоточивал власть в своих руках и ограничивал возможности администрации влиять на ход событий. Вице-король писал в этой связи: «Боюсь, что Конгресс стремится усилить свое влияние… Я абсолютно уверен в том, что мы не должны позволить ему, по существу, монополизировать власть под защитой британского режима. Мы должны продолжать усилия по созданию коалиции»[635].

11 сентября вице-король обратился к Джинне с предложением назначить пять членов Лиги для включения в состав временного правительства. Уэйвелл заранее проинформировал об этом Неру, который возражал против введения членов Лиги в состав правительства. Но под давлением вице-короля сказал: «Если Вы хотите видеть Джинну, этого я предотвратить не могу»[636].

Джинна назначил пять членов руководства Лиги для включения в состав временного правительства: Лиакат Али Хана, И.И. Чундригара, Абдул Раб Ништара, Гхазанфар Али Хана и Джогендра Натх Мандала. При этом Джинна вместо термина «временное правительство» использовал слова «Исполнительный совет» (как раньше назывался этот орган при вице-короле). Он также не признавал руководящую роль Неру в этом правительстве[637].

Деятельность правительства, и без того весьма ограниченная рамками пока еще существующей колониальной власти и ее бюрократического аппарата, фактически была заблокирована из–за противостояния Конгресса и Мусульманской лиги. После того как Неру объявил о дате созыва Учредительного собрания 9 декабря 1946 г., Лига подтвердила свое решение от 29 июля, что ни один из ее представителей не примет участия в этом собрании[638].

Британское правительство предприняло попытку спасти этот ключевой пункт плана, предложенного миссией кабинета. Оно пригласило Неру и Джинну в Лондон для переговоров. Однако они не дали результата. После возвращения в Индию Неру заявил: «Мы теперь полностью отказываемся оглядываться на Лондон»[639].

Учредительное собрание начало свою работу 9 декабря 1946 г. На нем присутствовало 205 делегатов. Представители Мусульманской лиги и княжеств отсутствовали. Председателем собрания был избран Раджендра Прасад. Собрание приняло «Резолюцию о целях», предложенную Неру. В ней, в частности, говорилось: «Учредительное собрание торжественно выражает свою твердую и законную решимость объявить Индию независимой суверенной республикой и выработать для ее будущего управления конституцию, в соответствии с которой территории, составляющие ныне Британскую Индию, территории, образующие индийские княжества, и другие части Индии, которые находятся вне Британской Индии и вне княжеств, а также другие территории, которые желают стать частью независимой суверенной Индии, образуют союз … в котором вся власть и полномочия будут принадлежать народу… и в котором будут обеспечены адекватные гарантии меньшинствам, отсталым и племенным районам, угнетенным и другим отсталым классам»[640].

Неру неоднократно повторял, что Учредительное собрание должно быть выше групповой и партийной политики и что разумные требования Мусульманской лиги будут внимательно и положительно рассмотрены. Во время дискуссии М.Р. Джаякар и Б.Р. Амбедкар предложили проявлять осторожность в принятии решений, пока Мусульманская лига и княжества не войдут в состав Учредительного собрания. Это предложение было принято собранием.

Однако атмосфера вокруг деятельности Учредительного собрания накалялась. После того, как 20 января 1947 г. Учредительное собрание вновь приступило к работе в прежнем составе, Мусульманская лига заявила, что выборы в это собрание были незаконными, а потому продолжение его деятельности и все его решения являются недействительными и незаконными. Поэтому собрание должно быть распущено[641]. Ситуация осложнялась и тем, что работа временного правительства была чрезвычайно затруднена противостоянием министров – членов Конгресса и Мусульманской лиги. К тому же в Бенгалии и Бихаре продолжались столкновения на религиозно-общинной почве.

В начале ноября 1946 г. 77-летний Ганди выехал в Бенгалию – в дистрикт Наокхали, где шли ожесточенные межобщинные столкновения. В этом густонаселенном районе проживало 2,5 млн. человек, из них 80% – мусульман. Ганди удалось успокоить людей. Индусы и мусульмане стали устраивать совместные трапезы. В одном из митингов участвовало около пяти тысяч индусов, мусульман, неприкасаемых. Ганди оставался в этом районе шесть недель. За это время он пешком обошел 47 деревень, везде призывая к миру и ненасилию. Он считал это паломничеством ради искупления греха. Индусско-мусульманские столкновения в Ноакхали случились, по его мнению, потому что ему не удалось излечить людей путем ненасилия. Ганди писал в этой связи: «Эта моя миссия – самая трудная и сложная в моей жизни… Я готов к любой случайности. Призыв “Сделай или умри!” должен быть испытан здесь. “Сделай” означает, что индусы и мусульмане должны научиться жить вместе в мире и дружбе. Иначе мне следует умереть, в попытке добиться этого»[642].

2 марта 1947 г. Ганди покинул Ноакхали и направился в Бихар, где также посетил десятки деревень. Его усилия не прошли даром. Простые люди верили ему, и это способствовало снижению напряженности в обществе[643]. Вместе с тем в других провинциях межобщинные столкновения и беспорядки не затихали, а все более нарастали.

Британское решение о «передаче власти»

В этой тревожной ситуации премьер-министр Великобритании Эттли заявил 20 февраля 1947 г., что англичане передадут власть индийцам не позднее июня 1948 г. Одновременно было объявлено о назначении Луиса Маунтбэттена вице-королем Индии вместо Уэйвелла[644]. Маунтбэттен приступил к своим обязанностям 24 марта 1947 г. Он немедленно встретился с Неру и Лиакат Али Ханом в попытке примирить их и вывести из тупика Временное правительство. Однако этого ему не удалось сделать. Неру, Патель и другие деятели Конгресса выступали за сохранение единой Индии. Мусульманская лига под руководством Джинны требовала создания Пакистана.

Ко времени прибытия Маунтбэттена в Индию положение в стране было крайне напряженным, если не сказать взрывоопасным. В своем первом послании премьер-министру Эттли 31 марта 1947 г. Маунтбэттен писал: «Ситуация здесь выглядит безысходно мрачной… На ранней стадии своего пребывания я не вижу достаточных оснований, чтобы добиться согласованного решения будущего Индии. Временное правительство жестко разъединено на религиозно-общинной основе. У каждой партии есть свое решение, и они не демонстрируют ни малейшего намека считаться с мнением других… К тому же вся страна находится в самом дезорганизованном состоянии… Единственный вывод, к которому я был в состоянии прийти, состоит в том, что если я не буду действовать быстро, то могу реально столкнуться с началом гражданской войны»[645].

Политическое и экономическое положение в Индии действительно было крайне тяжелым. Да и возможности воздействия на процессы в Индии у Великобритании были весьма ограниченными. Сама Англия с трудом выходила из завершившейся всего два года назад Второй мировой войны. Она испытывала серьезный финансовый кризис, в стране не хватало продовольствия, которое отпускалось по карточкам. Английское общественное мнение мало интересовало то, что происходило в далекой Индии. Да и в Индии у Великобритании почти не оставалось каких-либо серьезных политических, экономических и моральных ресурсов для сохранения ее в составе империи. В распоряжении британского командования в Индии было всего лишь 11 400 английских солдат и офицеров. Это число постоянно сокращалось[646].

Маунтбэттен стал склоняться к тому, что раздел Индии неизбежен. Наиболее упорно против раздела выступал Ганди. Начиная с 31 марта у него было несколько встреч с вице-королем. На них Ганди говорил о традиционной для англичан политике «разделяй и властвуй», которая подогревала враждебность между мусульманами и индусами. Он предупреждал вице-короля о том, что ему придется «пожать» то, что преднамеренно «посеяли» его предшественники. На одной из таких встреч Ганди неожиданно предложил вице-королю ради сохранения единства Индии дать Джинне возможность сформировать правительство из членов Мусульманской лиги. Однако это предложение не встретило поддержки у руководства Конгресса[647].

После этого Ганди фактически отошел от непосредственного участия в обсуждении политических вопросов с англичанами, не желая связывать себя с последующими событиями, которые привели к разделу страны. По просьбе вице-короля он подписал заявление, осуждавшее жестокость и использование силы в политических целях. Джинна присоединился к этому заявлению.

Накануне раздела Индии, который сопровождался насилием и гибелью людей, Ганди писал: «Я должен признать свое банкротство, но не принципа ненасилия. Я уже говорил, что ненасилие, которое практиковалось на протяжении 30 лет, было ненасилием слабых… Индия не имеет опыта ненасилия сильных»[648].

Далее события начали развиваться по самому трагическому сценарию. Реально встал вопрос о разделе Бенгалии, Панджаба и Ассама. По британскому плану к Пакистану должны были отойти Панджаб, вся Бенгалия и весь Синд. Джинну такое предложение не устроило. Его концепция Пакистана предполагала включение в него территорий Индии, в которых мусульмане составляли большинство, создание двух зон на северо-западе и северо-востоке в составе шести провинций – Синда, Белуджистана, СЗПП, Панджаба, Бенгалии и Ассама.

После нескольких бесед с Джинной по вопросу о разделе Бенгалии и Панджаба 10 апреля 1947 г. Маунтбэттен сказал ему: «Вы требуете права для крупного мусульманского меньшинства на масштабный раздел Индии. Если я предоставлю Вам это, то как я могу отказать Конгрессу, который будет настаивать на точно таком же праве для индусского крупного меньшинства в Панджабе и Бенгалии на раздел этих провинций?». Маунтбэттен дал понять Джинне, что к Пакистану могут отойти Синд, половина Панджаба, возможно, СЗПП и часть Бенгалии. Все остальное останется в Хиндустане[649].

Планы раздела Индии

Проблемы раздела Индии и судьбы почти 600 княжеств стали предметом острых дискуссий в руководстве Конгресса, Мусульманской лиги и других партий. В стране усилились беспорядки и насилие, в которые были вовлечены сотни тысяч людей. Обстановка становилась все более тревожной и взрывоопасной. 24 апреля 1947 г. министр внутренних дел Временного правительства Индии Патель заявил Маунтбэттену: «С тех пор как Вы приехали в страну, обстановка значительно ухудшилась. Идет гражданская война, а Вы не предпринимаете никаких усилий, чтобы остановить ее. Вы не управляете страной сами и не даете возможности Временному правительству управлять. Вам не удастся избежать ответственности за это кровопролитие»[650]. Обсуждение проблемы раздела Индии достигло критической точки. Британское правительство прорабатывало различные варианты, исходя из складывавшейся ситуации в стране, с учетом мнения английских официальных лиц, находившихся непосредственно в Индии. В связи с требованием Мусульманской лиги о включении всей Бенгалии в состав Пакистана главнокомандующий войсками в Индии фельдмаршал Клод Окинлек еще в 1946 г. предупреждал правительство Великобритании, что «Хиндустан без Калькутты и контроля над Бенгальским заливом практически нереален. Индусы понимают это. Отсюда неизбежность войны между Хиндустаном и Пакистаном. В этом случае правительство Его Величества будет вынуждено вступить в борьбу за удержание этой зоны Пакистаном и в связи с этим может быть вовлечено в мировую войну»[651].

Окинлек даже допускал возможность создания в будущем альянса между Индией и Советским Союзом главным образом из-за «естественной враждебности» Индии к Пакистану и ее желания вновь объединить страну. Его предупреждение британским властям не вовлекаться в планы Джинны по созданию Пакистана было продиктовано стремлением сохранить Индию в составе Британского содружества наций, что отвечало глобальным интересам Великобритании.

В создавшейся ситуации руководство Конгресса вынуждено было дать согласие на раздел страны, но только при условии раздела Бенгалии и Панджаба на мусульманские и немусульманские части. Это вызвало неоднозначную реакцию в Бенгалии. Часть местных конгрессистов под влиянием Ганди, выступавшего в принципе против раздела страны, заявляла о необходимости сохранить культурное и языковое единство этой провинции. Однако Хинду махасабха под руководством влиятельного политического деятеля Шьяма Прасада Мукерджи настойчиво вела дело к разделу Бенгалии на две почти равные части – индусскую и мусульманскую.

Из 60-миллионного населения Бенгалии в то время 33 млн. (55%) составляли мусульмане, 25 млн. (44%) – индусы, остальные – христиане, англо-индийцы и прочие. На востоке провинции преобладали мусульмане, на западе – индусы. Конгресс требовал раздела Бенгалии (77,5 тыс. кв. миль) на Западную (34 тыс. кв. миль) и Восточную (42,5 тыс. кв. миль). В первой мусульмане составили бы 30% населения, во второй 30% населения – индусы.

Руководитель отделения Мусульманской лиги в Бенгалии и премьер ее правительства Сухраварди возразил против предложенного Конгрессом плана раздела провинции, по которому к Индии отошла бы наиболее развитая ее часть, включая Калькутту, а к Пакистану – преимущественно сельские районы, а также Дакка и Читтагонг. 26 апреля 1947 г. Сухраварди предложил Маунтбэттену сохранить единую Бенгалию. Он выдвинул идею раздела Индии на три, а возможно, даже на четыре независимых государства: Хиндустан, Пакистан, Бангластан и Союз княжеств.

Маунтбэттен согласился с таким предложением, заявив, что выступает за сохранение Бенгалии как единого экономического целого. В свою очередь, Джинна также полностью поддержал Сухраварди в этом вопросе. С благословения Маунтбэттена Сухраварди стал продвигать идею о независимой Бенгалии, где мусульманское большинство будет жить в гармонии с индусами. Он даже говорил о «великой» независимой Бенгалии, к которой можно было бы присоединить и некоторые дистрикты Бихара, чтобы она стала «частью мира и превзошла любую другую страну таких же размеров». Чуть позже Маунтбэттен писал губернатору Бенгалии Барроузу, что план Сухраварди оставляет дверь открытой для единой, но независимой Бенгалии, которая не принадлежала бы ни Пакистану, ни Индии[652].

Однако Конгресс усмотрел в идее независимой Бенгалии своеобразный маневр в пользу Мусульманской лиги. В случае ее реализации Лига, используя мусульманское большинство в законодательном собрании провинции, добилась бы ее присоединения к Пакистану. Конгресс же, находившийся в меньшинстве, не смог бы предотвратить такой ход событий. Неру и другие лидеры Конгресса решительно выступили против создания единой независимой Бенгалии.

В результате Сухраварди был вынужден отказаться от этой идеи, но начал активно зондировать возможность передачи Калькутты в Восточную Бенгалию или, если это окажется нереальным, превращения Калькутты с ее промышленными пригородами в свободную международную зону.

Не менее сложной была проблема Панджаба. Если в Бенгалии были две основные религиозные общины – мусульмане и индусы, то в Панджабе присутствовал еще и третий этнический компонент – сикхи. При общем населении в 28,4 млн. человек на долю мусульман приходилось 16,2 млн., индусов – 8,2 млн., сикхов – 4 млн. Панджаб состоял из 29 округов, сгруппированных в пять областей. В двух западных областях – Мултане и Равалпинди – мусульмане существенно преобладали – 9 млн. против 2 млн. немусульман. В области Лахор было 4 млн. мусульман и 3 млн. индусов и сикхов. Ситуация осложнялась еще и тем, что в этой же области находился Амритсар с сикхской святыней Золотым храмом. В двух остальных областях – Джалландаре и Амбале – преобладали индусы и сикхи (всего 7 млн.), а мусульман насчитывалось 3 млн.

Мусульманская лига настаивала на том, чтобы весь Панджаб отошел к Пакистану. В свою очередь, Конгресс склонялся к разделу Панджаба как единственному решению этой проблемы. Его позиция была в принципе поддержана лидерами сикхов. Сикхи оказались перед сложной дилеммой. С одной стороны, они не могли согласиться на присоединение к Пакистану, с другой – любой раздел был бы для них особенно губительным, поскольку они были рассеяны по всей провинции. Поэтому среди сикхских лидеров были и такие, которые выступали за создание коалиционного правительства в провинции из представителей мусульман, индусов и сикхов. Однако эта идея не была осуществлена. Дискуссии о разделе Панджаба вызвали вспышки религиозно-общинной розни и насилия. Началась настоящая междуусобная война, унесшая тысячи жизней.

Положение осложнялось тем, что в Панджабе находилось около одного миллиона недавно демобилизованных солдат из всех трех общин. Религиозная вражда могла перекинуться и на армию, в которой влияние английских офицеров значительно ослабло, поскольку солдаты хорошо понимали, что этим офицерам скоро придется покинуть Индию. Фельдмаршал Окинлек высказывал опасения о возможности масштабных волнений в случае раздела страны: «Если Панджаб будет расколот, возникнут серьезные проблемы у мусульманского меньшинства в Восточном Панджабе, которое будет лишено будущего. В случае, если сикхи станут выступать против них, мусульмане, по всей вероятности, немедленно обратятся к мусульманскому большинству в западном Панджабе, и это приведет к настоящей гражданской войне»[653].

Но лидеры сикхов, как и индусов, в конечном счете потребовали раздела Панджаба. Рабочий комитет влиятельной сикхской партии Широмани акали дал в середине апреля 1947 г. в своей резолюции с удовлетворением отмечал, что «националистические индусы и сикхи Панджаба полностью согласились на раздел Панджаба. Нынешнее варварское поведение пакистанских мусульман (то есть поддерживающих создание Пакистана) в отношении индусов и сикхов в Панджабе не оставило иного решения проблемы общинного противостояния, как раздел Панджаба»[654].

Между тем Маунтбэттен до последнего момента не исключал возможности создания независимого Панджаба, как и в случае с Бенгалией. Он провел ряд бесед с политическими деятелями из Панджаба, но ни один из них не дал определенного ответа[655]. Черта в этом вопросе была подведена британским министром по делам Индии, который в письме вице-королю 9 мая 1947 г. писал: «Я полагаю, что ключевым моментом нынешней ситуации является то, что у сикхов существует завышенное представление об их истинном статусе в будущем устройстве… Исходя из того, что ни в одном из дистриктов Панджаба они не составляют большинство населения, нет никаких оснований для удовлетворения их претензий о создании отдельного сикхского государства»[656]. Однако для Мусульманской лиги Панджаб принципиально отличался от Бенгалии – без Бенгалии можно было создать жизнеспособный Пакистан, а без Панджаба или его части такая возможность была почти равна нулю. Для руководства Конгресса и сикхов создание независимого единого Панджаба с большинством мусульман означало бы поглощение его Пакистаном после ухода англичан из Индии.

В итоге план раздела Панджаба по принципу большинства той или иной общины предусмотрел отход 17 дистриктов к мусульманам и 12 – к немусульманам. При этом сикхи оказались разделенными почти поровну.

Были немалые проблемы и с другими провинциями. Так, в СЗПП, где мусульмане составляли абсолютное большинство (индусы и сикхи насчитывали всего 7% населения), правительство возглавлял Конгресс под руководством Хан Сахиба – брата Гаффур Хана, известного как «пограничный Ганди». (Отделение Конгресса в СЗПП было создано в 1928 г. на основе националистической организации «Пахтун джирга».)[657] Мусульманская лига начала движение за свержение этого правительства при негласной поддержке английского губернатора провинции. После посещения Пешавара Маунтбэттен пришел к выводу о необходимости проведения референдума в СЗПП по вопросу о присоединении к Хиндустану или Пакистану, несмотря на протесты Конгресса.

2 мая 1947 г. Маунтбэттен направил правительству Великобритании предварительный проект плана раздела Индии. 8 мая, еще до того, как вице-король получил ответ из Лондона, Ганди предпринял очередной шаг по спасению единства страны. В своем послании Маунтбэттену он прямо заявил: «Британия допустит колоссальную ошибку, если в какой-либо форме примет участие в разделе Индии. Если такой раздел и случится, то пусть он произойдет после ухода британцев и в результате достигнутой договоренности между сторонами или вооруженного конфликта, который, как считает Джинна, является табу. Защита меньшинств может быть гарантирована установлением арбитражного суда в случае различия мнений между сторонами». Ганди предлагал создать временное правительство на однопартийной основе (целиком из представителей Конгресса или Мусульманской лиги), поскольку существовавший двойной контроль и отсутствие командного духа в правительстве наносили ущерб стране. Он считал также, что раздел Бенгалии и Панджаба в любом случае является ошибочным и может рассматриваться после ухода англичан; референдум по СЗПП на этой стадии представляет опасность, поэтому вице-король должен исходить из сложившейся там ситуации. Поскольку Британия управляет Индией, она должна нести ответственность за сохранение мира. По поводу княжеств Ганди заявил, что нынешние князья являются марионетками, созданными и поддерживаемыми для сохранения престижа британской власти. Народы этих княжеств должны быть частью независимой Индии, как и народы Британской Индии[658].

В это же время Патель обвинил англичан в том, что, «оставаясь нейтральными, но имея власть, они на деле подталкивают к гражданской войне». Он потребовал, чтобы вице-король немедленно передал власть Временному правительству и не вмешивался в дела Индии. По его мнению, это помогло бы «установить мир в течение недели», так как те, кто совершают акты насилия, делают это в условиях, когда нет сильной центральной власти. Без вмешательства третьей силы (то есть англичан) Конгресс и Мусульманская лига безотлагательно разрешат свои разногласия[659]. Вместе с тем Патель склонялся к разделу Индии. По словам Абул Калам Азада, Патель говорил следующее: «Нравится нам или нет, но в Индии действительно существуют две нации… И не лучше ли откровенная драка, а затем раздел, чем ежедневные ссоры и пререкания»[660].

Индия на пороге раздела и независимости