8. О союзе народов

8. О союзе народов

Мы говорили уже, что единственным правом свободы, которое признает советская декларация, является право национального самоопределения Провозглашая это право, советское правительство, как известно, ведет широкую национальную политику, в которой есть также своя правда и своя ложь. Правда национальной политики большевиков сводится к тому, что ими были практически поняты и своеобразно использованы те центробежные силы, которые обнаружились в результате крушения Российской Империи в 1917 году. Нельзя, конечно, преувеличивать этих сил, но нельзя в тоже время их преуменьшать и недооценивать Одним из пагубных заблуждений белого движения было то, что оно совершенно не считалось с ними и полагало парализовать их действие простой силой оружия. Между тем дело здесь шло о целой стихии, упрямой и самовольной, овладеть которой можно не путем механического давления, но посредством органического приспособления, психологического расчета и тонкой дипломатии. Машину можно взорвать, искусственно задерживая в ней давление пара; но еще более осторожности требует обращение с человеческими душами, взбудораженными национальной страстью.

Правда советской национальной политики заключается в том, что большевики пошли здесь путем приспособления, которое в то же время не означало полного отказа от единства России. Напротив того, право самоопределения большевики обставили довольно тяжким условием — принятием со стороны самоопределяющихся коммунистической программы и советского государственного строя. Причем и здесь большевики поступили не только как коммунистические завоеватели, но и как ловкие политики. В каждом народе, получающем самоопределение, они создали национальную группу приверженных Москве коммунистов. Они вводили советский строй не только силой штыков, но и симпатиями народов к их социальному идеалу. Ведь до сих пор они владеют, например, Кавказом, при помощи кавказских коммунистов, а не единственно военной оккупацией. Но так дело обстоит и в других частях СССР. И в результате получилось, собственно говоря, положение довольно простое, иногда неясное самим представителям советской власти: получилось так. что только те народы, которые служат нынешней московской правде, получают самоопределение и вступают в союз с Москвой. Принцип такого объединения есть принцип совершенно правильный и единственно возможный, несмотря на то, что правда-то московская оказалась кривдой. В нашу эпоху, когда и восточные народы стали жить самосознанием и уже не дремлют в старом блаженном сне, нельзя объединить государство иначе, как обращаясь к сознательности, ища в душах народных того стремления, которое способно создать солидарность, послужить основой для объединения. Союз народов, хотим сказать мы, можно сковать только на почве веры в общие идеалы. Восточные народы ранее верили, что белый русский царь является носителем справедливости, спасителем их судеб, хранителем мира. И потому Россия была популярна на Востоке. Большевистская политика имела успех оттого, что смогла внушить народам веру в ту же великую социальную миссию России. И большевистская Россия служит для многих символом свободы, считается покровительницей угнетенных, предвестницей будущего земного рая. Всякая будущая русская международная политика, если она хочет быть истинно великодержавной и мировой, должна исходить из тех же общих принципов, должна строиться на сознании великой русской миссии, великого русского служения несчастным и угнетенным. И потому крушение веры в ложный марксистский идеал не может быть крушением веры в великую освободительную миссию России. Восток не понимает марксизма, для него он пустой, непонятный и чуждый звук, который за собой никого не поведет; но Восток знает и ценит Россию — Россия для него не пустое слово и в будущем не сможет стать пустым словом.

Кривда советской национальной политики сводится прежде всего к громадному внутреннему противоречию, которое в ней содержится. Марксистское миросозерцание есть типичный интернационализм, не признающий нации как самостоятельной ценности. По существу своему марксизм стремится к созданию пролетарского интернационала, а вовсе не союза национальностей. Идея союза народов искусственно пришита большевиками к марксизму, из которого она никак не вытекает и не выводится. Оттого национальная политика большевиков таит в себе внутренний обман, который рано или поздно должен обнаружиться. Коммунисты, в конечном счете, хотят обезличить все народы, лишить их всех индивидуальности; но так как они люди практические и так как они понимают всю силу национальных лозунгов, то они ими и пользуются, чтобы привлечь народы, дать им временное самоопределение, а потом остричь их под одну интернациональную скобку. Кривда советской национальной политики обнаруживается далее в том, что коммунисты превратили принцип национального самоопределения в особый род ходячей монеты, выпущенной в массовых размерах ради агитационных целей. Так и созданы были большевиками многочисленные национальные республики среди народов, которые сами до этого ни о какой автономии и не думали. Над Россией витают теперь созданные советской политикой национальные духи, и парение их грозит советскому интернационализму, с которым они рано или поздно должны вступить в борьбу. Коммунистическая политика словно всеми силами стремится сделать реальною ту невероятную возможность, что в результате этой борьбы, отдельные, входящие в состав России народы разрушат и Россию и интернационализм и, так как они сами едва ли способны к самостоятельному государственному бытию, то придет некто третий, не русский и не интернационалист, который и превратит их землю в свою колонию.

Будущая Россия не может быть построена иначе, как на началах широкой автономии входящих в ее состав земель и народов Построение России на началах автономизма есть старая русская проблема, которой занималось и русское правительство (например, во время Александра Первого) и русское общественное движение, начиная с декабристов.

Проводя принцип самоопределения национальностей и организуя новое областное деление России, советская политика, в сущности говоря, проводит не марксизм, но осуществляет старинные задания русского общественного мнения. Каждое длительное правительство, возникшее в России после революции, принуждено было бы делать го, что делает ныне советская власть. И то, что ею сделано, в смысле нового перерайонирования России, относится к числу фактов, с которыми нельзя не считаться любому из будущих преемников русских коммунистов. Глубочайшей наивностью является взгляд, что нынешнюю перекроенную Россию можно будет одним взмахом пера вернуть к состоянию 1916 года, вычеркнув все то, что сделала и жизнь и советская политика почти за десять лет русской истории. Нынешнюю перестроенную Россию придется сначала принять как факт, а потом уже постепенно проводить в ней необходимые исправления. При этих исправлениях надо иметь в виду: 1) те части России, которые пережили период собственного, самостоятельного государственного существования, как то Украина, Кавказские республики и т. д., 2) те части России, из которых большевики искусственно образовали самостоятельные национальные республики; 3) новые территориально-административные единицы, возникшие в процессе перерайонирования России. Первые должны остаться в качестве самостоятельных земель, входящих в Российское целое на началах широкой автономии и, быть может, федерализма. Вторые как чисто тепличный продукт, или умрут естественной смертью, или подвергнутся новому районированию. Что касается третьих, то они должны быть в принципе приняты каждым будущим правительством и положены в основу будущего Российского государства.

Районирование России по принципу больших единств хозяйственно-географических (областей) является крупнейшей задачей русской политики, тот, кто успешно решит эту задачу, будет владеть судьбами будущей России. Великое тело России должно быть построено из частей, обнаруживающих сознательный интерес к естественному взаимному сцеплению и ощущающих, что без такого сцепления смерть грозит и целому и каждому отдельному члену. Россия должна стать в смысле ее административно-политического деления истинным хозяйственно-географическим организмом, и тогда будущее ее можно предохранить от возможности того распада, который пережила империя после революции.

Однако в проблемах строительства Советского Союза есть еще одна заслуживающая серьезного внимания сторона. Советские политики называют свою государственную систему наиболее эластичной формой федерации. В утверждении этом есть известная доля истины, поскольку действительно Советский Союз дает весьма различные типы отношений между частями и целым. Мы уже указывали выше, что Советский Союз состоит из союзных республик, из их отдельных объединений, из автономных республик и областей, наконец территориально-административных единиц (областей, губерний и т. д.). Всем известно, что фактически в советском федерализме есть много фикций, однако, с точки зрения политических принципов утверждение разнообразных типов федерирования имеет свой особый положительный смысл, особенно с точки зрения внешней политики. И именно оно дает возможность различным государствам на очень свободных и разнообразных началах вступить в Советский Союз в качестве самостоятельного члена при условии принятия советской государственной системы. Советское государство означенным своим принципом обнаруживает ту силу, которой лишены весьма замкнутые в себя западные государства: именно силу притяжения. И в то же время обнаруживает другую силу: силу влияния. Было бы большим заблуждением думать, что будущая Россия должна утратить обе эти силы. Мощь ее, конечно, обнаружится тогда, когда она будет к себе привлекать другие народы, причем давать этим народам свой русский политический идеал и свою русскую политическую систему. Россия должна сохранить роль центра, около которого собирается Союз Народов, поставивший своей целью борьбу с насилием и эксплуатацией, защиты угнетенных и слабых.