Южный Зиндж

Южный Зиндж

Мореходы Омана, бороздившие «слепые волны» морей Восточной Африки во времена средневековья, взяли с собой в 912 году или несколькими годами позже необычного пассажира. Впоследствии этот человек вспоминал, что «море зинджей» – наиболее опасное из всех известных ему морей, а он путешествовал немало! Огромные волны со слепой яростью бились о высокие скалы. Человек этот прошел с оманскими мореходами вдоль побережья, может быть, до самого Мадагаскара. Возможно, ему приходилось пересаживаться с одного корабля на другой, но как бы то ни было, через три года он тем же путем вернулся в Оман. После многих других путешествий, на которые ушли молодость и зрелые годы, он поселился в Фостате – старом Каире – и начал писать. В 955 году он завершил последнюю книгу и через год умер.

Этого человека звали Абу-ль-Хасан Алий ибн аль-Хусейн аль-Масуди, он был одним из наиболее осведомленных путешественников средневекового мира. По словам Ибн Халдуна, который писал о нем спустя четыре столетия, аль-Масуди «стал образцом и авторитетом для всех историков, на него ссылаются при критической оценке событий, составляющих предмет их исследований». Он родился в конце IX века в Багдаде, его семья происходила из Хиджаза. Почти 40 лет он отдал путешествиям и их описаниям. До нас дошли только две его работы, но они по своим достоинствам намного превосходят другие источники о торговле арабов, особенно с побережьем Восточной Африки. Наиболее знаменитую из своих книг Масуди назвал «Промывальни золота», ибо хотел, по его словам, заинтересовать читателя, чтобы ознакомить его с историей. Эта работа была завершена, по-видимому, в 948 году. В 1861-1877 гг. она была издана в Париже на французском языке. Английский перевод ее первой части появился в 1841 году, но полного издания нет до сих пор.

Содержание книги соответствует броскому заглавию. Имея огромное познавательное значение, она, кроме того, бесспорно, представляет собой лучший образец средневековой литературы о путешествиях. До выхода в свет книги Марко Поло ей не было равных.

Книги аль-Бакри о царствах древнего Судана основаны на сведениях, полученных из вторых рук; они появились в середине XI века. Масуди поведал о восточном побережье, основываясь на собственных впечатлениях, целым столетием раньше. Это означает, что средневековая история Восточной Африки может быть исследована на основании вполне достоверных данных с того периода, когда государство Гана достигло наибольшего могущества.

В то время, когда в Западной Африке начинался расцвет империи Мали и государства Ифе, народы восточного побережья Африки были известны арабам под общим названием зиндж. Это были негры, или «черные люди», обитавшие южнее страны эфиопов. Ибн Хордадбех впервые упомянул об этих народах в 886 году.

Сулейман – купец, который в IX веке отправился из Персидского залива в Гуанчжоу (Кантон), – написал по возвращении, что страна зинджей велика и растения, которые произрастают там, например дурра (сорго), составляющая основную пищу жителей, сахарный тростник и другие, – «все черного цвета». Затем на сцене появляется аль-Масуди, и сведения об этих странах начинают выходить за рамки слухов и побасенок.

Аль-Масуди, который путешествовал на юг с мореплавателями Омана и купцами Сирафа и несколько лет жил на восточном побережье, различает среди народов зиндж несколько племен. На одних страницах сообщается, что они «все черные», на других – что только «некоторые из них черные». К числу этих племен отнесено племя бербера, а это достаточно ясно указывает, что Масуди не различал зинджей хамитского и негритянского типа. Другие арабские писатели повторяют то же самое, явно черпая факты у Масуди. Аль-Бируни, книга которого основана только на слухах, писал в 1030 году, что южные берега и острова населены «различными племенами зинджей».

Происхождение этого слова остается загадкой. Возможно, оно пришло из Ирана, во всяком случае впервые встречается в персидской надписи 293 года н. э., где говорится, что у царя Нарсе были родственные отношения с «Жанд Африк Шах», хотя неизвестно и вряд ли мы узнаем когда-нибудь, был ли этот царь зинджей африканским правителем или всего лишь шейхом южных арабов, проникавших тогда на побережье Восточной Африки. Современный Занзибар – «берег Зинджей» – увековечивает арабский термин. Даже в настоящее время слово «зиндж» часто встречается в арабском мире, обозначая темнокожих африканцев.

Эта многочисленная группа народов, как указывает Масуди, жила в стране, простиравшейся в длину на 700 фарсангов (примерно 2,5 тысячи миль – расстояние от Рога Африки до Мозамбика), «разделенной долинами, горами и песчаными пустынями и изобилующей дикими слонами». Она доходила на юге вплоть до Софалы (около современной Бейры в Мозамбике), «которая является самой отдаленной частью территории, куда проникали корабли Омана и Сирафа».

Дальше этой территории, насколько сейчас известно, арабы никогда не заходили, потому что отсюда легко плыть на юг, но трудно – на север: при входе в пролив между Мозамбиком и Мадагаскаром ветер спадает и течение увлекает корабль к югу. Кроме того, и торговые интересы арабов не способствовали их дальнейшему продвижению, ибо уже в Софале было достаточно золота и слоновой кости. Арабские писатели называют территорию, лежавшую за Софалой, «страной аль-Ваквак». Не исключено, что это Наталь, а может быть, словом «аль-Ваквак» арабы обозначали бушменов, которых явно не считали зинджами. Однако более вероятно, что арабы просто не обращали внимания на побережье за пределами Мозамбика и что страна аль-Ваквак – не что иное, как остров Мадагаскар. Средневековые арабы верили, что эта страна лежит к востоку от Африки и соединяется с Великими Восточными островами, о которых им было известно, или, во всяком случае, почти достигает их. Феран даже утверждает, что «Восточным Ваквак» называли Яву или Суматру.

Некоторые народы зиндж, известные Масуди, были, без сомнения, как мы увидим позже, предками нынешнего народа суахили и «хамитских» племен Африки. Другие, видимо, были предками тех народов языковой группы банту, которые населяют сейчас континент и большую часть побережья. В этой связи следует обратить внимание на наиболее интересную часть книги Масуди, где он рассказывает о царстве Ваклими, ибо именно здесь мы получаем первые достоверные сведения о росте и развитии африканского общества на юге в эпоху железного века. В этой же главе содержится первое в истории упоминание о рудниках Родезии.

Народы зиндж из Ваклими построили свою столицу далеко на юге, в стране Софала, «где в изобилии добывают золото и другие сокровища». Масуди не указывает точного места, хотя, очевидно, оно не совпадало с расположением арабской торговой фактории в Софале.

Через 200 лет Ибн Саид, основываясь на слухах, поместил эту столицу в Синну. Безусловно, имелась в виду Сена, открытая позднее португальцами и расположенная примерно в 150 милях от устья Замбези.

Приблизительно в то же время Идриси описывает Синну как город «на границе страны Софалы». Мы можем с полным основанием считать, что столицей южных народов зиндж во времена Масуди был город, лежавший у нижних порогов реки Замбези.

Когда была возведена эта столица? У Масуди об этом ничего не сказано, но он явно подразумевает, что она возникла задолго до его времени. Он начинает описание Восточной Африки со старинной легенды, повествующей о том, что сыновья Куша – сына Канана, «которые повернули направо между востоком и западом» и заселили восточные и юго-восточные африканские земли, были «нубийцами, и биджа, и зинджами». Но он добавляет при этом, что «только зинджи» преуспели в походе на юг, «за верхние пороги Нила».

Построив столицу, говорит Масуди, «они избрали царя, которого назвали ваклими. Это имя они дают всем царям с незапамятных времен. Ваклими главенствует над всеми другими царями зинджей и имеет в своем распоряжении три сотни тысяч всадников». Эта цифра, конечно, вымышленная: уже в следующей фразе Масуди сообщает, что «зинджи используют буйволов как тягловый скот, ибо у них нет ни лошадей, ни мулов, ни верблюдов, и они даже не знают о существовании этих животных». В стране зинджей никогда не выпадает снег. Только тремя столетиями позже Абу-ль-Фида первым из арабов упомянул о снегах Килиманджаро; впрочем, он тут же осторожно добавил, что сам в это не верит. Отсутствие у Масуди упоминания о снеге само по себе уже достаточно убедительно доказывает, что в Х веке арабам почти не были известны внутренние области Африки.

Народы зиндж искусно обрабатывали металлы и вели оживленную торговлю. Они охотились на слонов ради слоновой кости, но «не употребляли ее для повседневных нужд». Железо у них ценилось выше золота. Это были люди с кожей иссиня-черного цвета и «отвислыми губами». Они питались бананами, но основной их пищей было сорго и растение под названием калари, которое они выкапывали из земли, как трюфели. Они употребляли в пищу также мед и мясо; в их владениях было много «кокосовых островов» и кокосовые орехи играли важную роль в питании. Эти люди были хорошими ораторами. «Зинджи отличаются красноречием, и среди них немало ораторов. Очень часто в толпе появляется человек, который произносит речь, призывая слушателей следовать путями господа и повиноваться его приказам. Он рассказывает, что влечет за собой непослушание, и приводит при этом примеры из жизни предков и прежних царей».

Эти факты дают нам основание говорить о древнем народе или группе народов, которые ведут интенсивное сельское хозяйство, выращивая зерновые и разводя крупный рогатый скот, а также занимаются торговлей. Они умеют выплавлять металлы и обрабатывать их. Все эти сведения ясно и убедительно раскрывают перед нами историю цивилизаций древнего железного века в Восточной и Юго-Восточной Африке, открытых археологами спустя тысячу лет. Но эти сведения указывают и на нечто большее. При чтении подробного и яркого повествования Масуди напрашивается мысль, что расселение негритянских народов в южной части Африки произошло задолго до Х века. До нас доносится слабый и тем не менее вполне определенный отголосок тех знаний, с багажом которых странствовали эти народы, неся свои духовные и материальные ценности в самые отдаленные места континента. Здесь, в Юго-Восточной Африке Х века, присутствие такого рода ценностей ощущалось так же определенно, как и во всех других частях нашей планеты. Они играли большую роль в лесном поясе Западной Африки. В XV веке португальцы столкнулись с ними в Конго. Эти древние ценности в некоторых районах Африки до сих пор оказывают формирующее влияние.

Такая преемственность культуры и ее широкое распространение благодаря миграции заслуживают особого рассмотрения, ибо в этом – ключ к пониманию всего исторического процесса в Африке. Обратите внимание, например, на удивительное сходство описания идеологии южных зинджей у Масуди с описанием народов Южного Судана у нынешних этнографов.

У зинджей Юго-Восточной Африки, сообщает Масуди, нет строгих религиозных правил, «каждый выбирает предмет поклонения по своему вкусу, будь то растение, животное или металл». Их религия, таким образом, анимистична, однако включает в себя обожествление царской особы. Ваклими – титул их царей – означает «сын великого бога». Они дают царю такой титул потому, что избирают его с наказом править на началах равенства. Как только избранник начинает проявлять наклонности тирана и отходит от путей справедливости, его убивают, а потомков его исключают из списка преемников. Утратив справедливость, говорят они, этот человек перестает быть сыном великого бога, то есть повелителем неба и земли.

Теперь обратимся к сообщению профессора Эванс-Причарда о племени шиллук, обитающем сейчас, спустя тысячелетие, в Южном Судане. Шиллуки – это одно из тех «черных племен», которые суданцы, говорящие на арабском языке, называют зинджами. В маленьких деревушках на западном берегу Белого Нила, неподалеку от города Малакал, живет примерно 110 тысяч представителей этого племени. Они занимаются в основном скотоводством, хотя кое-где выращивают зерновые. У них имеются собственные кузнецы. Племя шиллук избирает царей и считает их божествами, ничем не отличаясь в этом отношении от племен зинджей Х века, обитавших в далекой стране Софала.

Все эти цари шиллуков, пишет Эванс-Причард, «по общему убеждению, происходят от Ньиканга, который был вождем шиллуков в те далекие, героические времена и привел племя на нынешнее место, отвоевал эту землю у тогдашних поселенцев и разделил ее между своими сторонниками. Люди шиллук верят, что Ньиканг или, я бы сказал, дух Ньиканга присутствует во всех правителях, переходя в каждого из последующих царей династии. Таким образом, Ньиканг представляет собой мифологическое перевоплощение обожествленной царской особы, которая сама по себе символизирует национальную структуру и неизменный моральный порядок... В полной мере осознать значение царя у шиллуков нам удастся только тогда, когда мы поймем, что здесь главное – не личность данного правителя, а Ньиканг, который служит посредником между человеком и богом и каким-то образом присутствует и в боге, и в царе».

Такого рода сравнения можно продолжить. Масуди пишет, что южные зинджи убивают или изгоняют своих царей, если те плохо проявляют себя. «По мнению специалистов, – пишет Эванс-Причард, – шиллуки верят, что, когда царь физически слабеет, от этого может пострадать весь народ; более того, если царь заболевает или дряхлеет, его следует убить, дабы избежать серьезного национального бедствия, например поражения в войне, эпидемии или голода. Царя надо убить, чтобы спасти царскую власть, а с нею и все племя шиллуков». Из сказанного ясно, что в своей основе представления нынешних шиллуков и древних зинджей вполне однородны.

Зинджи Софалы, пишет Масуди в другом месте, «выбирают себе царя, дабы он правил ими на началах справедливости и равенства». Шиллуки верхнего Нила, сообщает Эванс-Причард, выбирают царя, потому что «царская власть принадлежит всему племени, а не только царской семье».

Главное здесь, конечно, не в том, что зинджи верхнего Нила находятся в каком-то тесном родстве с южными зинджами времен средневековья. По возрасту шиллуки – племя сравнительно «молодое». Дак Фадиет – божественный царь, которого они избирали в 1945 году, – значится в царском списке под номером тридцать первым. Таким образом, Ньиканг жил, очевидно, в XVII или XVIII веке. Важно другое: расселение и рост численности африканских народов в южной части континента были единым процессом, подчинявшимся известным правилам. Этот процесс сопровождался формированием своеобразной идеологии и общественным и культурным развитием. Его жизнеспособность позволяет нам в какой-то степени узнать древнее прошлое Африки через ее настоящее.

Однако, изучая историю Африки и стараясь выявить этапы ее роста, мы должны обратить внимание на использование железа – наиболее верный показатель. Африканские народы могли бы распространяться и заселять континент и без железных орудий труда и железного оружия, но тогда этот процесс протекал бы значительно медленнее и гораздо менее успешно. Охотиться, обрабатывать землю, заниматься ремеслами, создавая изделия из дерева, кости и кожи, покорять леса и расправляться с врагами стало значительно легче, когда люди научились использовать железо. И хотя камень, кость и дерево все еще применялись в хозяйстве, железо постепенно и неуклонно вытесняло их. Как и во всех остальных частях нашей планеты, независимо от специфики местных условий, железо в Южной Африке поставило общество на новую и более прочную основу, открыв путь к появлению городов и созданию цивилизации.

Во времена Масуди железо уже нашло широкое применение среди зинджей. К XII веку, как мы вскоре увидим, Юго-Восточная Африка фактически вывозила большое количество железа. Но где же оно впервые было использовано в этих далеких от Куша и Ливии южных землях?

Недавно археология сказала об этом новое слово. После открытий Десмонда Кларка в районе водопадов Каламбо хронология древнего, общества Южной Африки – этого предшественника средневековых городов и государств Родезии и побережья – начинает проступать сквозь туман, принимая четкие очертания.