С ФРОНТА СЕВЕРНОГО ДА НА ЮЖНЫЙ
С ФРОНТА СЕВЕРНОГО ДА НА ЮЖНЫЙ
Ненастье наступившей осени и зимние заморозки никак не сказались на нашей учебе. В начале октября в Могилеве, где находился штаб корпуса, с офицерами были проведены сборы, где генерал-десантник ознакомил собравшихся с общим планом проведения воздушно-десантной операции. Почти два часа он излагал, как будет проводиться посадка личного состава в самолеты, как воздушные корабли будут прикрываться нашими истребителями и штурмовиками в полете и при десантировании, как должны действовать десантники после приземления.
А вскоре после сборов с батальонами было проведено десантирование с реальной выброской личного состава из транспортных самолетов на парашютах.
Много внимания уделялось ночным занятиям, хождению по азимуту на незнакомой местности.
На ноябрьские праздники в отстроенной клубной землянке мы слушали Приказ Верховного Главнокомандующего, записывая самое важное в тетради.
«…В текущем году советские войска непрерывно обрушивали на врага удары, один сильней другого. Зимой Красная Армия одержала выдающиеся победы на Правобережной Украине и разгромила немцев под Ленинградом… Весной очистила от немцев Крым… Летом наши войска сломили мощную оборону врага на Карельском перешейке, а также между Ладожским и Онежским озерами и выбили Финляндию из разбойничьего гитлеровского блока…»
Нам, настороженно слушающим текст приказа, представлялось, как Сталин неторопливо, с присущим ему акцентом, часто отпивая из стакана воду, объясняет всему народу трудную обстановку и ставит каждому из нас задачи по окончательному разгрому врага…
«Красная Армия разгромила немцев в Румынии, вышвырнула их из Болгарии, бьет немцев на территории Венгрии…
Истекший год явился годом полного освобождения советской земли от немецко-фашистских захватчиков…
Под ударами Красной Армии окончательно развалился фашистский блок, гитлеровская Германия лишилась большинства своих союзников. Мастерски проведенные армиями наших союзников крупные операции в Западной Европе привели к разгрому немецких войск во Франции и Бельгии и освобождению этих стран от фашистской оккупации. Союзные войска перешли западную границу Германии. Совместные удары Красной Армии и англо-американских войск по гитлеровской Германии приблизили час победоносного окончания войны…»
— Не иначе как нам придется десантироваться в Германии, — высказывали догадку наиболее дальновидные «политики», расходясь после заслушивания сталинского приказа.
И вдруг перед декабрем нам объявили:
— Корпус выходит из системы воздушно-десантных войск, становится стрелковым. Погоны сменить на общевойсковые, перейти на обучение по программе стрелковых подразделений.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!..
Вскоре убыл в Москву родоначальник советского парашютизма, опытный и бесстрашный Наби Аминтаев.
Распрощался с полком его начальник штаба Иван Иванович Лисов.
Покинули подразделения двенадцать Героев Советского Союза, отличившиеся при форсировании Свири.
Пришел прощаться и Павел Голованов.
— А ты-то куда? — спросил я его не без сожаления.
— Командир дивизии генерал Блажевич предложил быть у него адъютантом.
Опустел и наш недалекий аэродром. Самолеты, с которых мы совершали тренировочные прыжки, улетели в неведомые места.
Нам вскоре объявили, чтобы готовились к погрузке в железнодорожные эшелоны.
— Куда курс будем держать? — с хитрой улыбкой спросил командира полка комбат Белоусов.
— О том знает Ставка и Бог, — ответил Данилов.
— Полагаю, что Венгрию минуем.
Накануне по радио диктор Левитан сообщил, что войска 2-го и 3-го Украинских фронтов после полуторамесячной осады и упорных боев завершили разгром окруженной группировки противника в Будапеште и полностью овладели столицей Венгрии — стратегически важным узлом обороны немцев на путях к Вене.
— А может, возьмем курс на Вену? — продолжил Белоусов.
— Неймется побывать в Австрии? — усмехнулся Батя.
— Неймется, товарищ полковник, — признался Белоусов. — Как посмотрел фильм с актрисой Карлой Доннер, так тянет взглянуть на этот Венский лес.
Капитан Белоусов недавно вступил в должность комбата. Я знал его с начала формирования полка, когда мы еще стояли в Подмосковье. Потом вместе воевали в Карелии.
С виду он угрюм, взгляд его серых глаз тяжел, низко нависают густые светлые брови. Нос слегка вздернутый, глубокие складки на лице. От этого кажется неулыбчивым, суровым, но это только кажется. На самом же деле Николай — добрейшей души человек. Он даже отчитать провинившегося не может, хотя перед тем, как вызвать, грозится: «Уж я его сейчас отдраю до блеска, с песочком». Но стоит тому только появиться, как Николай, забыв о недавней угрозе, начинает неизменно:
— Ну что же ты, братец, подводишь батальон? Нехорошо ведь получается. А? Молчишь? Рассказывай, как все произошло…
Его уважали за открытый характер, за смелость, за доброту. Многие считали закоренелым холостяком, не зная, что в начале войны у него погибли жена и ребенок. Об этом он никогда не говорил. Мало кто знал, что в прошлом Николай спускался на парашюте в немецкий тыл, дважды был ранен…
В тот день, когда наш эшелон готовился к отправке с железнодорожной станции Орша, полковник Данилов предупредил, чтобы в штабном вагоне подготовили два места для начальства: поедет генерал Курышев и майор из политотдела корпуса.
— А кто такой генерал Курышев? — спросил Белоусов.
— Заместитель генерала Миронова, командира нашего корпуса.
— Генерала Курышева я встречал летом 1942 года, — пояснил я Николаю. — Он тогда был начальником воздушно-десантного училища, которое находилось в Жигулях, под Самарой. Между прочим, наш Иван Иванович Лисов был тогда его заместителем.
Для гостей пришлось отвести половину теплушки. В ней установили два топчана, раскладной стол, табуреты. На торцевой стене натянули перкалевое полотнище из списанного парашюта.
Генерал и майор явились незадолго до отправки.
— Этот марафет ни к чему, — заметил Курышев. — А где место начальника эшелона? А дежурного? Где узел связи? Где расположится радист? А где телефонисты?
Ему все объяснили, и он успокоился.
— Прикрепите карту. Она будет нелишней в пути. Ваше дело, начальник штаба, делать на ней заметки о пройденном пути, — сказал генерал мне.
На третьи сутки эшелон подкатил к большой станции Ровно. Мы с Николаем Белоусовым и дежурным по эшелону направились к военному коменданту станции, чтобы сообщить о прибытии и узнать о предстоящем перегоне эшелона.
— На телеграфе какая-то неувязка, — сообщил майор-железнодорожник. — Здолбуново молчит.
— Да нам нужен Львов, — заявил комбат. На висевшей в вагоне карте мы только что обсуждали вероятный маршрут и пришли к заключению, что эшелон, видимо, направят через Львов на 1-й Украинский фронт, к маршалу Коневу.
— Куда вам надо, знает только Бог да Ставка, — назидательно произнес железнодорожник.
Мы отправились на узел связи. Там у телеграфа дежурила женщина. Прекратив работу на ключе, она взяла телефонную трубку:
— Здолбуново… Здолбуново, — стала настойчиво взывать. — У нас готов к отправке эшелон. Ждем ответа.
Но Здолбуново упорно молчало. Наконец последовал ответ:
— Ждите. Маршрут уточняется. — И примерно через полчаса: — Связываю вас со Славутой.
В вагон мы возвратились, когда эшелон отходил от станции, изменив направление.
— Что произошло? — спросил генерал. Мы рассказали.
Уставившись в карту, он, поразмыслив, заявил:
— К маршалу Коневу мы не попадем. Очевидно, нас направляют на 2-й Украинский фронт… А возможно, и далее, на юг, на 3-й Украинский, к маршалу Толбухину.
Предсказания генерала Курышева постепенно сбывались. Вскоре дорога втянулась в горную долину, и, разделив эшелон на части, маломощные паровозы стали втаскивать вагоны по крутизне. Таким же способом, преодолев хребет Карпат, спустили их в низину, и мы продолжили путь. Потом была Румыния, и на каждой станции наши вагоны осаждали толпы голодных людей, выпрашивая «пешту» — селедку — в обмен на сомнительного качества вино.
Как-то вечером, после ужина зашел разговор о нашей армии. Мы знали, что она именуется 9-й гвардейской, состоит из трех стрелковых корпусов, и командует ею генерал-полковник Глаголев. Эту фамилию мы часто слышали, когда по радио вещали победные приказы Верховного Главнокомандующего да передавали ежедневные сводки Совинформбюро о фронтовых событиях.
— А что известно о нашем командующем, генерале Глаголеве? — осмелев, спросил Белоусов, слегка охмелев от румынского вина.
Генерал Курышев вскинул бровь:
— Мне мало что о нем известно. Знаю, что в царской армии был рядовым, в Гражданскую войну служил в кавалерии, командовал эскадроном будто бы на Урале, а потом на Северном Кавказе. Вроде бы окончил перед Отечественной войной Академию имени Фрунзе и принял командование кавалерийской дивизией. Защищал от немцев Крым и Кавказ. На Кавказе принял 9-ю общевойсковую армию. Участвовал в Курской битве, в битве за Днепр, в освобождении Украины и Белоруссии. Командование 9-й гвардейской армией принял в январе нынешнего года. Вот, пожалуй, и все, что могу сообщить. Федор Сергеевич знает поболее, — указал он на майора. — Познакомь офицеров со своими записями.
Майор держался в пути как-то замкнуто. По большей части времени он ухитрялся в шатком вагоне читать газеты, в разговоре отмалчивался, внимательно слушая других. Как-то проговорился, что сам с Урала и там его семья — жена и двое мальчишек: «Чук и Гек». Показал их фотографии. Еще он любил распевать песенку про смуглянку-молдаванку, которая собирала виноград в соседнем саду. Он часто повторял заученный куплет припева этой песенки: «Клен зеленый, да клен кудрявый, да раскудрявый, резной!»
На просьбу генерала майор молча потянулся к набитой бумагами командирской сумке, достал блокнот и, полистав его, стал читать:
— Генерал-полковник Глаголев Василий Васильевич родился в Калужской губернии в 1896 году в бедной крестьянской семье. Был рядовым в Первой мировой войне, в Гражданской войне участвовал на Урале и Северном Кавказе. В послевоенный период занимал различные должности в кавалерии.
Великую Отечественную войну встретил командиром кавалерийской дивизии, затем командовал 10-м гвардейским стрелковым корпусом. В марте 1943 года принял командование 9-й армией, а затем 46-й армией. В августе армия участвовала в Донбасской операции с последующим форсированием Днепра.
В районе Запорожья армия захватила плацдарм у поселка Аулы. Особенно при этом отличились воины 236-й стрелковой дивизии, 25 ее воинам было присвоено звание Героя Советского Союза. Звание Героя удостоился и командующий армией с одновременным присвоением воинского звания генерал-лейтенант.
Командуя 31-й армией, генерал Глаголев отличился в Белорусской операции, за что в июле 1944 года удостоился звания генерал-полковника. В декабре 1944 года он принял командование 9-й гвардейской армией.
Такое пояснение дал майор Федор Сергеевич. Это пояснение я тогда записал.
Генерал Курышев и следовавший с ним майор покинули вагон в Венгрии, у большой станции Сольнок. Прощаясь, они пожелали нам недалекого и счастливого пути.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.