Глава 12. КАРОЛИНГИ ПРОТИВ КАПЕТИНГОВ
Глава 12.
КАРОЛИНГИ ПРОТИВ КАПЕТИНГОВ
Время наибольшего могущества франкского государства приходится на правление Карла Великого (768—814), ставшего героем многих легенд, сказаний и песен. От его имени новая династия франкских королей стала называться Каролингами. При Карле франкское государство расширилось до такой степени, что собрало под своим господством почти всю старую Западную Римскую империю.
Сын и преемник Карла Великого, Людовик I Благочестивый (814—840), прозванный так за свою особенно ревностную приверженность к церкви и щедрые ей дары, уже в 817 году разделил империю между сыновьями, сохранив за собой лишь верховную власть. За этим разделом последовали длительные междоусобицы и смуты. Наконец, в 843 году, уже после смерти Людовика, его сыновья, собравшись в Вердене, заключили договор о новом разделе империи. По Верденскому договору младший сын Людовика Благочестивого Карл, по прозвищу Лысый, получил Западно-Франкское королевство, включавшее основные территории будущей Франции. Средний из братьев — Людовик Немецкий — земли, население которых было чисто германским. Его королевство стало называться Восточно-Франкским, а позднее — Германией. Старший же сын Людовика Лотарь получил в правлению Италию, а также земли, расположенные вдоль Рейна. Кроме того, согласно Верденскому договору именно за ним сохранился императорский титул[71].
В X веке междоусобные войны между немецкими и французскими Каролингами стали вестись почти непрерывно. Кроме того, множество бедствий несли с собой постоянные набеги норманнов. В этих условиях стали выдвигаться богатые и влиятельные графы Парижские. И когда последний король из династии Каролингов умер в 987 году, не оставив наследника, новым королем был провозглашен Гуго Капет, граф Парижский, Корона Каролингов основавший новую королевскую династию Капетингов, давшую Франции 16 королей. Династия Капетингов прервалась в своей старшей линии только в 1328 году, причем последовавшие за ней Валуа и Бурбоны — ее же младшие линии.
Прийти к власти Капетингам помогло не только их территориальное положение и военные успехи, в том числе и в борьбе с норманнами, но и помощь духовенства. Кроме того, первые Капетинги несомненно обладали выдающимися способностями, по крайней мере по сравнению с последними Каролингами.
О том, как Гуго Капет убрал со своей дороги последних наследников Карла Великого, повествует нам средневековый хронист монах Рикер.
Корона Каролингов
* * *
В конце X века, а точнее в 973—983 годах королем Германии был Оттон II, а во Франции в это время правил король Лотарь (954—986) — оба они были Каролингами. Яблоком раздора между ними стала Лотарингия, которую Оттон отобрал у отца Лотаря — Людовика IV.
В 978 году Оттон II поселился в императорском дворце в Ахене[72], в непосредственной близости от границ королевства Лотаря. Французский король от этого пришел, как отмечает Рикер, в «сильнейшее негодование». Собрав своих вельмож, среди которых был и Гуго Капет, Лотарь объявил им следующее: дескать, ему нанесено двойное оскорбление. Мало того, что часть его государства (то есть Лотарингия) отнята у него рукой врага, так теперь этот враг имеет наглость приблизиться к его границе. Король заявил, что горит желанием отомстить противнику, если князья поддержат его, и обещал достойную награду за эту поддержку. Вельможи без всяких колебаний согласились поддержать Лотаря и дали слово идти за королем, Оттона взять в плен, убить или обратить в бегство. Но от войска этот договор скрыли, так что французская армия отправилась в поход, не зная, куда ее ведут. И только когда войско переправилось через реку Маас и посланные вперед лазутчики доложили Лотарю, что в Ахене у Оттона нет достаточных военных сил, от войска перестали скрывать конечную цель похода.
Печать Карла Великого
Первое донесение о приближении французской армии Оттон воспринял спокойно, считая, что у Лотаря нет достаточных сил для нападения и тем более уверенности в своих людях. Но за первым донесением следовали все новые, и когда Оттон уверился, что Лотарь и его двадцатитысячное войско уже близко, он спешно покинул Ахен вместе с женой и князьями, оставив на произвол судьбы королевский дворец.
Лотарь пришел в Ахен на следующий день после бегства Оттона — его войско, действительно многочисленное и сильное, задержалось, поджидая обозы. Однако в королевском дворце Лотарю удалось найти знаки королевского достоинства, в спешке оставленные Оттоном, — медный орел с распростертыми крыльями, которого сам Карл Великий велел укрепить на фронтоне дворца в Ахене. Лотарь приказал повернуть медного орла лицом на восток, ибо у германцев он смотрел на запад, угрожая Франции. Однако поход не удался, и Лотарь повел войско назад, не получив ни заложников, ни перемирия[73].
Западная Европа в VIII в.
Воинское снаряжение эпохи Каролингов
Оттон, униженный позорным бегством, спешно собрал вельмож своей империи[74] и произнес перед ними такую речь: «Не без причины созвал я вас сюда, сиятельные мужи. Превосходные качества ваши заставили меня решиться просить совета у вас, украшенных мудростью и возвышенных мужественным духом. Вам известно, как Лотарь принудил нас к постыдному бегству. Для вашей славы необходимо смыть такое пятно не только походом, но даже смертью. Настоящая минута и силы, в которых у нас нет недостатка, позволяют приступить к мести. Если вы хотите лучше быть властелинами, чем рабами, то не пренебрегайте этим предприятием, пока еще юность дает нам силу и непреклонное мужество. Покажите всю вашу мощь и заставьте трепетать тех, кто хотел обращаться с вами, как с простой низкой чернью». Рикер утверждает, что после этой речи все присутствовавшие согласились присоединиться к Оттону в походе против Франции.
Рикер указывает, что с Оттоном в поход отправилось 30 тысяч всадников. Другие источники называют 60 тысяч, среди которых были алеманы, лотарингцы, фламандцы и саксонцы, и утверждают, что вся Франция была наводнена войсками Оттона, которые начали опустошать ее. Теперь уже Лотарь оказался в таком же положении, в котором недавно пребывал его противник. Не имея при себе войска, он сбежал к Гуго Капету в Париж, а затем покинул и этот город. Сам Гуго остался в Париже и спешно начал собирать войска.
Армия Оттона дошла до самых высот Монмартра, где хором пропела «Те Deum»[75]. Но германскому королю стало известно, что французам удалось собрать кое-какое войско. Не желая далее рисковать, Оттон решил отступить.
Как это часто случается, насколько Оттону II везло в нападении, столь же не повезло ему с отступлением. Когда его войско форсировало реку, на арьергард германской армии с тыла напали французы. Многие погибли, хотя, как отмечает Рикер, между ними не было ни одного знатного человека. Оттон продолжил отступление до самой Лотарингии, а там распустил войско.
Не сумев прежде взять Оттона врасплох, а теперь и победить силой, Лотарь, обязанный теперь спасением страны Гуго Капету, оказался на распутье. Ему нужно было решить, что выгоднее: примириться с врагом или продолжать войну. На верность Гуго Капета рассчитывать он уже не мог, справедливо опасаясь, что тот, почувствовав за собой силу, может вступить в союз с Оттоном. Так что, если выбрать примирение, Лотарю следовало делать это как можно быстрее, пока герцог Французский[76] не узнал не сделал этого прежде короля. В случае же продолжения войны Лотарю все равно пришлось бы опасаться герцога, влияние которого после отступления германской армии сильно возросло.
Советники уговаривали Лотаря все-таки примириться с Оттоном, ибо с его помощью можно было бы не только держать в покорности герцога Гуго, но и других непокорных владетелей. В конце концов Лотарь отправил посольство, которое Оттон принял очень приветливо. Так что без ведома Гуго Капета в 980 году начались переговоры.
Французским послам удалось примирить королей. По договоренности они встретились на границе, разделявшей оба королевства. Рикер пишет, что при встрече Оттон и Лотарь подали друг другу руки и «со всей искренностью обнялись». Договор был скреплен клятвой. Лотарь признал Лотарингию частью германского королевства. Обеспечив таким образом мир своей стране, Оттон отправился в Италию, в Рим. Лотарь же вернулся в свою королевскую резиденцию в город Лан[77], но поскольку мир был заключен в обход его могущественного вассала, он уже не ждал от него ничего хорошего. Впрочем, герцог ничем не выказывал раздражения и, казалось, равнодушно принял известие о заключении мира.
Серебряная монета Гуго Капета
В отличие от Лотаря, Гуго Капет руководствовался правилом ничего не предпринимать, не посоветовавшись со своим ближайшим окружением. Поэтому он созвал знатнейших из своих вассалов и обратился к ним с речью, которую пересказывает нам Рикер: «Известно вам, с какой лукавой хитростью обманул меня, простодушного (доверчивости и простодушия у Гуго Капета не было и в помине!), Лотарь, войдя в переговоры и заключив мир с Оттоном. Кто мог забыть, с каким самоотвержением я подвергся за него столь великой опасности, когда он с моей помощью обратил в бегство неприятеля, очистил от него Лотарингию и сам овладел ею? Чего я могу ожидать от Лотаря хорошего, когда он так коварно нарушил в отношении меня верность?»
Ближайшие сподвижники герцога дали ему следующий совет: «Так как против нас два врага, то постараемся отделить их друг от друга. Если же мы не будем в состоянии разорвать их союз, то должны, по крайней мере, одного из них склонить на свою сторону, чтобы он, как наш приверженец, не оказывал другому никакой помощи и не увеличивал тем его силы. Но это исполнимо только в том случае, если ты к Оттону, находящемуся теперь в Риме, отправишь послов и осторожно и искусно постараешься расположить его в свою пользу. Оттон не так прост, чтобы не знать, как много превосходишь ты Лотаря военными силами и богатством, ибо он о них не только часто слышал, но и узнал собственным опытом. Поэтому тебе не трудно будет приобрести его дружбу, чему может способствовать и существующее между вами кровное родство. В этом отношении ты к нему так же близок, как и Лотарь[78]».
Герцог одобрил этот совет и отправил послов в Рим, чтобы сообщить Оттону о своих намерениях. Король принял послов очень приветливо, сказал, что готов заключить союз и что, если бы герцог приехал к нему сам, он бы принял его с большим почетом. По возвращении послов Гуго выбрал нескольких спутников, как отмечает Рикер, «обладавших великим благоразумием и хитростью», и отправился в Рим. Встреча германского короля и герцога Французского прошла очень успешно. Оттон уверил Гуго Капета в своем искреннем к нему расположении, они обсудили «предстоящие дружеские планы» (что имелось в виду, неясно, но средневековые хронисты ничего не добавляют). Оттон приказал проводить герцога и его спутников почти до самых Альп.
Однако о переговорах узнал Лотарь. Союз Гуго Капета и германского короля его сильно не устраивал, и он решил взять герцога в плен, захватив его на обратной дороге. Лотарь написал Конраду Бургундскому, через владения которого должен был проезжать герцог, письмо следующего содержания: «Целью моих всегдашних желаний было — нерушимо сохранять издавна существующую между нами дружбу. Так как, с моей стороны, она может принести для вас хорошие плоды, то я нашел полезным сделать вам одно открытие и просить об одной услуге. Знайте же, что я герцога [то есть Гуго Капета] до сих пор считал своим другом. Когда же я узнал, что он в душе мой враг, я отказался от дружеского с ним обращения. Поэтому он поехал теперь в Рим и обратился к Оттону, чтобы оклеветать меня перед ним и уговорить его к вредным замыслам против моего королевства. Постарайтесь теперь употребить всевозможные усилия и всеми мерами позаботьтесь, чтобы он не ушел. Прощайте». Конрад Бургундский внял просьбе короля Лотаря и расставил засады.
Однако не только у Лотаря были надежные каналы информации, у Гуго Капета тоже были свои люди при дворе французского короля, которые и уведомили его о засаде. Он переоделся слугой и, умело подражая простолюдинам, сам повел лошадей и ухаживал за ними — все принимали его за расторопного слугу. Так он прошел несколько засад, поставленных в тех местах, которые невозможно было миновать.
И все же в одной гостинице его инкогнито едва не раскрыли. Когда он удалился в свою комнату, слуги, считая, что никто за ними не наблюдает, стали прислуживать Гуго: сняли с него сапоги, вымыли ему ноги, вытирая их концами своих одежд. Но любопытный хозяин наблюдал все это через замочную скважину и мог бы наверное выдать Гуго, но слуги последнего случайно его заметили, связали и заперли в комнате. Так хозяин и пролежал связанный до рассвета. Отправляясь опять в дорогу, Гуго приказал привязать хозяина к лошади, и ему пришлось тащиться за путниками до тех пор, пока не миновали опасные места. Вот так Гуго Капету удалось добраться до Франции.
Теперь, когда Лотарь и Гуго знали о замыслах друг друга, они продолжили борьбу с новым ожесточением, правда, война эта велась не силой оружия, но продлилась она несколько лет и стала источником многих бедствий. Рикер пишет так: «В ту пору безбожные люди позволяли многое присваивать себе силой и притеснять бедных, слабые должны были испытать вопиющие несправедливости. Наконец благоразумные люди обеих партий собрались на совещание и подняли громкие жалобы на то, что их государи живут в такой взаимной вражде».
Тогда Лотарь, желая обеспечить право наследования за своим сыном Людовиком, обратился к герцогу Гуго с просьбой принять участие в избрании Людовика в короли (то есть в соправители отца). Гуго пообещал и действительно, разослав послов во все пределы государства, собрал князей и правителей Франции в Компьене. Там герцог и с ним другие вельможи провозгласили Людовика королем и архиепископ Реймский Адальбер возвел его в королевское достоинство. Это произошло в 981 году. Теперь во Франции было два короля, и герцог Французский старался завоевать расположение обоих. Например, он предложил Лотарю и Людовику свою помощь в завоевании Южной Франции, чтобы каждый из двух королей имел свое отдельное государство и, как пишет Рикер, «чтобы тесные границы одного государства не повредили уважению к обоим королям». Однако хронист полагает, что Гуго Капет стремился таким образом вбить клин между отцом и сыном, чтобы затем поодиночке убрать их со своей дороги.
Однако Лотарь не воспользовался предложением Гуго, возможно, не доверяя ему, а может быть, просто потому, что ему представилась возможность обойтись без его помощи. Зато Лотарь воспользовался недавней смертью герцога Тулузского Раймунда, женив сына на его вдове Аделаиде, гораздо старшей Людовика, которому в ту пору едва исполнилось шестнадцать. Но подданные герцогства Тулузского не захотели повиноваться Людовику, тем более, что он, возможно по молодости лет, с жаром «предался разврату». Довольно скоро жена оставила его, и Лотарю пришлось отозвать сына назад, не осуществив свои планы присоединения Южной Франции.
В 983 году умер Оттон II. Интриги его брата Генриха Баварского, воспользовавшегося малолетством сына Оттона II, Оттона III, предоставили Лотарю возможность вознаградить себя за неудачу в Южной Франции новым покушением на Лотарингию. Смутное состояние дел в Германии как нельзя лучше благоприятствовало планам французского короля, и он, внезапно нарушив мир, начал действовать. В 984 году ему удалось овладеть Вердюном, но на этом успехи Лотаря и закончились.
До конца царствования Лотаря против него открыто никто не выступал, но власть его с каждым днем уменьшалась, постепенно переходя в руки Гуго Капета. «Лотарь — король только по имени, а Гуго хотя не носит титула короля, но он король на самом деле», — писал один из тогдашних хронистов.
Смерть Лотаря оставляет много вопросов. Есть основания полагать, что он был отравлен. Сведения о его болезни, которые приводит Рикер, подтверждают эту версию. Позволим себе привести эти натуралистические подробности (да простит нас читатель). «На правой стороне, в нижней части желудка его мучила невыразимая боль. От пупа до селезенки и оттуда до левой стороны паха и до зада он чувствовал также сильные боли. Почки равным образом были поражены болезнью. К этому присоединилось беспрестанное побуждение к моче и кровавые истечения. Часто у него не хватало голоса, и время от времени тело его цепенело от лихорадочного холода. Явился сильный шум в желудке, беспрерывная тошнота, не удовлетворяемое побуждение к рвоте, раздутие живота и жар в кишках. По всему дому раздавались его страшные стоны. Повсюду были слышны стенания и вопли. Никто из присутствовавших не мог видеть этих страданий, не проливая слез». Лотарь умер 2 марта 986 года, ему было всего 45 лет от роду, из них он правил 32 года.
После погребения Лотаря герцог Гуго Капет и другие князья возвели на престол его сына Людовика V, получившего прозвище Ленивый, присягнув ему и поклявшись в верности и послушании. На первом же собрании своих князей 19-летний Людовик V вспомнил об обидах, нанесенных его отцу, и призвал отомстить обидчикам. Первой мишенью он почему-то избрал архиепископа Реймского Адальбера, хотя именно он короновал Людовика соправителем отца. Молодой король заявил следующее: «Архиепископ Реймский Адальбер, величайший злодей на свете, презирая властью моего отца, во всех делах держал сторону Оттона, врага франков. При его содействии Оттон напал на нас со своим войском. Вследствие его лукавства Оттон опустошил Францию. Он дал неприятелю проводников, так чтобы тот со своими людьми невредимо возвратился назад. Теперь, кажется, благоразумие и право требуют, чтобы он был наказан за столь великие преступления для того, чтобы тем унять этого виновника бедствий и устрашить других злонамеренных, чтобы они не решились на подобное дело».
Речь эта не слишком понравилась, потому что обвинения не казались справедливыми. Герцог Гуго не выдвинул возражений, но и не выказал одобрения, хотя повел себя как послушный вассал. Он согласился сопровождать Людовика V в Реймс. Когда молодой король оказался перед стенами города и хотел было напасть на него, его советники настояли, что прежде следует отправить к Адальберу доверенных лиц и спросить его, намерен ли он сопротивляться королю или согласен в назначенное время явиться и оправдаться в возводимых на него обвинениях. В первом случае следовало объявить архиепископу, что король немедленно осадит город и, коль скоро возьмет его, уничтожит вместе со своим врагом. Если же Адальбер готов отвечать на обвинения, король уйдет, взяв с собой заложников, которых представит архиепископ.
Когда посланцы короля изложили все это, Адальбер отвечал: «Известно, что злые люди всегда клевещут на честных, потому я не удивляюсь случившемуся со мной. Гораздо более я удивлен тем, что знаменитые князья так легко позволили себя обмануть и считают несомненным то, что не было исследовано судебным порядком и на что нельзя иметь никаких доказательств. Если князья хотят исследовать дело, принятое ими на веру, то зачем требовать того с оружием и военной силой? Не должен ли я из этого заключить, что они имеют совсем другие намерения? Если речь идет о прошедших делах, то знайте, что я всегда желал добра королю. Я всегда был привержен его роду. Выгоды князей также были мне близки к сердцу. Если же дело идет о настоящих обстоятельствах, то я готов повиноваться повелениям короля, дать заложников, которых он желает иметь, и не ищу никакого отлагательства, чтобы оправдаться в возведенных на меня обвинениях». Когда обе стороны договорились, где и когда будет проводиться дознание, архиепископ отправил заложников королю.
Предметы роскоши времен Каролингов
Монограмма Оттона I Великого
Известно, что Лотарь незадолго до своей кончины поручил 19-летнего сына попечению и защите Гуго Капета. Нам такой выбор короля кажется куда как странным и совершенно неудачным, но, возможно, дело было в преемственности — ведь Лотарь, ставший по смерти своего отца королем в возрасте 13 лет, первоначально правил под опекунством Гуго Великого, отца Гуго Капета. Как бы там ни было, в мае 987 года Людовик V неожиданно умер. Многие считали, что король был отравлен. Обратимся вновь к свидетельству монаха Рикера: «Король с войском отступил [от Реймса] и отправился в Сенлис. Там, предаваясь удовольствиям летней охоты, он однажды поскользнулся и упал, следствием чего была сильная боль в печени. Так как печень, по утверждению врачей, есть местопребывание крови[79], то ее потрясение имело последствием сильное кровотечение. Кровь лилась в большом количестве из носа и рта. В груди начались сильные боли, а во всем теле нестерпимый жар. Так умер он, отдав свой долг природе 22 мая 987 года и пережив своего отца только одним годом». Конечно, можно заметить, что ряд симптомов в описании Рикера оказываются похожими на симптомы «странной» болезни Лотаря, а как учит нас юридическая наука: cui prodest[80]. И кто же более других выгадал от смерти обоих королей? Безусловно, самый богатый и могущественный вельможа королевства — Гуго Капет, герцог Французский. Тем более, что последний король не имел детей, т. е. законных наследников.
Смерть Людовика V случилась именно тогда (может, это совпадение не случайно!?), когда к королевскому двору прибыл архиепископ Адальбер, чтобы оправдаться в возведенных на него обвинениях. Однако против архиепископа не выступил ни один обвинитель. Три раза распорядитель вызывал тех, кто вызвался бы свидетельствовать против Адальбера, но так никто и не вышел. Тогда слово взял Гуго Капет. Он произнес речь, в которой полностью снял все обвинения в адрес Адальбера. Кроме того, герцог предложил присутствующим именно архиепископа сделать главным лицом в совещании, посвященном «заботам о благе государства». Адальбер сполна оценил старания Гуго Капета и с этого времени стал одним из самых близких и преданных ему людей.
Архиепископ обратился к присутствующим со следующими словами: «Так как я вижу, что здесь присутствуют не все князья, то мне кажется, что избрание короля должно быть отклонено на некоторое время с тем, чтобы в определенный день собрались все, и каждый тогда мог высказать хорошо обдуманное мнение и тем способствовать общему благу. Поэтому вам, заседающим здесь на совете, я делаю предложение дать вместе со мной клятву герцогу[81] и всенародно обещать ему ничего не предпринимать для избрания короля до тех пор, пока мы опять не соберемся и все вместе не посоветуемся об избрании государя». Предложение это было одобрительно принято всеми собравшимися. Они дали герцогу клятву, назначили дату нового общего собрания и разъехались.
Между тем в Реймс прибыл Карл, герцог Нижней Лотаргии, брат Лотаря и дядя Людовика. Он тоже мог претендовать на французский престол[82], но все его попытки склонить на свою сторону архиепископа Адальбера, без поддержки которого он ничего не мог сделать, оказались безрезультатными.
Архиепископ Реймса дал ему довольно резкий ответ: «Ты издавна был предан людям клятвопреступным, церковным грабителям и другим злодеям и даже теперь не хочешь их оставить; как же ты можешь с такими помощниками достигнуть трона?» Обманутый в своих надеждах, Карл вернулся в свои владения.
Между тем французские феодалы собрались в Санлисе, чтобы избрать себе нового короля. И здесь Адальбер стал главным защитником притязаний Гуго Капета на французский престол. «Выбирайте вашим государем герцога, — заявил он собравшимся, — который уже так высоко поставлен своими делами, благородным родом и могуществом. В нем вы найдете верного защитника не только государства, но и благосостояния каждого отдельно. По великой доброте своего сердца он будет вашим отцом. Кто прибегал к нему когда-нибудь и не нашел у него помощи? Кто, кого оставили собственные родственники, не возвратил через него своих прав?» Когда архиепископ подал таким образом свой голос за Капета, то герцог единогласно был возведен на трон и положил начало династии Капетингов. Его торжественно короновали 1 июля 987 года в Найоне.
Однако Карл решил оспорить этот выбор с оружием в руках. В 988 году он начал войну с Гуго Капетом, которая продолжалась до 991 года.
С помощью друзей и подкупа Карл Лотаргинский сумел овладеть Ланом и захватить в плен его архиепископа, тоже Адальбера. Гуго Капет несколько раз подступал к Лану, но не добился никакого успеха и вынужден был отступить. Однако ланскому архиепископу удалось бежать из заключения.
В 988 году скончался архиепископ Реймса, Адальбер. На его место претендовал Арнульф, младший брат покойного короля Людовика V Ленивого и, следовательно, племянник Карла Лотаргинского. Сумев обмануть Гуго Капета притворной ненавистью к дяде, он получил из его рук архиепископство Реймское, принес королю клятву верности, но в том же году тайно пригласил к себе Карла Лотаргинского и сдал ему Реймс и Суассон. Таким образом, к концу 988 года благодаря измене Арнульфа Карл владел тремя важными городами Франции, кроме того, на его стороне был важнейший из всех архиепископов государства.
Гуго Капет собрал все свои силы и направился к Лану с армией в 6000 человек. Карл мог ему противопоставить только четырехтысячное войско. Противники встретились в открытом поле, но сражения не произошло. В конце концов король Гуго вернулся с войском домой, а Карл возвратился обратно в Лан.
Адальбер, епископ Лана, который был взят в плен, но бежал из темницы, придумал план, как отомстить за себя, вернуть Лан под свою власть и взять в плен Карла[83]. С этой целью он послал к архиепископу Реймскому Арнульфу, в то время находившемуся с Карлом Лотаргинским в Лане, посредников с предложениями своей дружбы, верности и помощи, а также с изъявлениями желания приобрести расположение Карла, как своего государя. Адальбер предложил Арнульфу назначить время и место встречи. Арнульф, недавно обманувший таким же образом Гуго, не заподозрил Адальбера в коварстве. Встреча произошла, где было условлено. Последовали объятия и взаимные изъявления дружбы, казавшиеся вполне искренними.
Адальбер, как говорит Рикер, «стал раскидывать сети перед излишне простосердечным и доверчивым архиепископом Арнульфом, говоря ему следующее: "Недавно мы оба попали в немилость, вы — у короля, я — у Карла, и поэтому вы приверженец Карла, а я приверженец короля. Если вы теперь устроите мир между мной и Карлом, то взамен этого и вас не минует милость короля. Если Карл отдаст мне назад епископство, то мой язык и моя рука могут водворить мир. Я переговорю с королем и объясню ему, какую он может получить из всего этого пользу. Король имеет ко мне доверие и охотно всему поверит"». Архиепископы заключили между собой договор и расстались, довольные друг другом. В это же время Адальбер договорился с королем Гуго, как взять город, а Карла и Арнульфа захватить в плен.
Арнульф передал Карлу Лотаргинскому предложения Адальбера и сумел убедить его в том, что архиепископ Ланский на их стороне. Карл решил возвратить епископство Лана Адальберу, и Арнульф уведомил об этом Адальбера. Теперь последнему предстояло прибыть в Лан, где ему был обещан самый почетный прием и кафедра архиепископа.
Свои обещания Арнульф и Карл выполнили полностью. Но Карл потребовал, чтобы Адальбер поклялся в верности и отсутствии опасности для города. «Я не сомневаюсь, — сказал он, как пишет Рикер, — что и вы, и этот город возвращены мне Богом. И так как вы возвращены мне Богом, то я хочу вас теперь навсегда привязать к себе. Вот святыня; положите на нее вашу правую руку и клянитесь в верности, если хотите быть моим другом». Адальбер так и сделал, не выказав никакого страха. Если у кого и остались сомнения в верности «возвращенного» архиепископа, то теперь, после такой клятвы, их приходилось держать при себе. Однако, как показывают дальнейшие события, верили ему далеко не все. Но это не помешало ему принимать участие во всех совещаниях, проводимых герцогом Лотаргинским.
29 марта 991 года во время пира Карл поднес Адальберу золотую чашу со следующими словами: «Я предлагаю вам эту достойную вашего сана, наполненную хлебом и вином чашу, не обращая внимания на клевету наушников, которые уверяют, что вам не следует верить. Осушите эту чашу в знак того, что вы мне верны и останетесь верны впредь. Но если у вас нет намерения остаться верным, то воздержитесь от чаши, не идите по ужасным стопам Иуды Предателя». Адальбер отвечал так: «Дайте чашу, я осушу ее без страха!», Карл потребовал, чтобы он прибавил слова: «И останусь вам верен». «И останусь вам верен, а если не буду, то пусть погибну, как Иуда», — спокойно повторил Адальбер и осушил чашу.
Возможно, к немедленным действиям подтолкнули Адальбера брошенные Карлом слова о «клевете наушников». Когда Карл и Арнульф заснули, Адальбер похитил их мечи и другое оружие и спрятал его. Потом отправил гонца к себе домой с приказанием привести верных ему людей.
Карла и Арнульфа захватили спросонья. Не найдя оружия, они спросили, что значит это нападение и кто ворвавшиеся к ним люди. Адальбер ответил: «Недавно вы отняли у меня этот замок и принудили меня стать изгнанником, но теперь вы, в свою очередь, должны быть отсюда изгнаны. Я получил тогда свободу, вы же должны будете подпасть под чужое владычество». Карл пытался пристыдить его: «Неужели ты, епископ, не припоминаешь вчерашнего ужина? Неужели тебя не удерживает страх перед Божеством? Считаешь ли ты за ничто свои клятвы?» Хронист утверждает, что с этими словами он бросился, как исступленный, на врага, но, конечно, его, безоружного, легко остановили вооруженные люди и связали. Арнульфа постигла та же участь.
Разбуженные и напуганные суматохой во дворце, сторонники Карла поспешили бежать из города, успев взять с собой двухлетнего сына Карла, носившего одно имя с отцом, и таким образом избавили его от неволи. Епископ со всей поспешностью отправил гонцов к королю Гуго, извещая его, что город, который он недавно потерял, опять завоеван. Король в сопровождении немногочисленного войска насколько возможно скоро прибыл в Лан[84]. Достигнув города, он был принятый здесь с королевскими почестями, а на следующий день привел горожан к присяге. Позаботившись о безопасности Лана, король вскоре возвращается с пленными врагами в Санлис.
* * *
Карл, его жена Аделаида, их старший сын Людовик и две дочери были заключены в темницу, где и окончили свои дни. Собор, созванный в Реймсе, низложил Арнульфа, который был также брошен в застенок. Таков был жалкий конец династии Каролингов.