3. СВЕРХНОВАЯ ЗВЕЗДА АНД

3. СВЕРХНОВАЯ ЗВЕЗДА АНД

«Люди не довольствуются парированием атак превосходящего их по силе врага, но зачастую первыми наносят удар, чтобы предотвратить атаку. И мы не можем точно указать ту точку, где наша империя остановится: мы уже достигли той позиции, в которой нам не следует довольствоваться ее удерживанием, но мы должны стремиться продвинуть ее дальше, поскольку если мы прекратим управлять другими, то над нами нависнет опасность оказаться самим под властью других».

Фукидид, «История Пелопоннесской войны», V в. до н. э.

«Тогда Инка [император Пачакути] атаковал провинцию Сорас, находящуюся в сорока лье от Куско. Местные жители выступили, чтобы оказать сопротивление, по праву задавая вопрос, почему захватчики озаботились их землями. От них потребовали немедленно уйти, в противном случае им грозило изгнание силой. В результате завязалось сражение, и два города Сораса оказались вынуждены покориться… Воины Сораса были взяты в плен и увезены в Куско… В честь одержанной победы состоялись триумфальные празднества».

Педро Сармьенто де Гамбоа, «История инков», 1572

Когда в апреле 1532 г. Франсиско Писарро подошел на корабле к инкскому городу Тумбесу, готовый начать завоевание королевства Перу, он был поражен тем, насколько сильно изменился город с момента его последнего визита. За четыре года до этого Тумбес являл собой аккуратный город, насчитывавший до тысячи жилых зданий, выстроенных из очень технично вырезанного камня. Теперь же город лежал в развалинах. Стены были снесены, дома уничтожены, и значительная часть населения исчезла. Что же здесь произошло?

Бродя по городу и вступая в разговор с его жителями, Писарро полагался на помощь своих переводчиков, Фелипильо и Мартинильо, местных мальчиков, которых он обучил испанскому. Благодаря им перед Писарро начала разворачиваться целостная картина того, что здесь случилось, — хотя отдельные конкретные детали были раскрыты лишь по прошествии многих лет.

Когда Писарро прибыл в Тумбес в 1528 г., Инкской империей правил могущественный император по имени Уайна Капак. Как раз в это время инки осуществляли военную кампанию на территории современного Эквадора, усмиряя местный мятеж, направленный против инкского правления.[19] Сами инки представляли собой относительно небольшую этническую группу, происходившую из местности, лежащей далеко на юге, в долине Куско. На протяжении двухсот лет, примерное 1200 по 1400 г., инки постепенно консолидировали свою власть в долине Куско, завоевывая или смешиваясь с соседними племенами, — так, шаг за шагом они выстроили небольшое государство. Затем, в XV в., инки неожиданно предприняли ряд затяжных военных походов, они осуществили завоевание племен, населявших Анды и побережье. Их военные и организационные способности оказались совершенно исключительными: на временном промежутке приблизительно в шестьдесят лет инки, словно сверхновая звезда, взорвавшаяся в сердце Анд, превратили свое крошечное королевство, первоначально имевшее не более 100 миль в диаметре, в бескрайнюю империю, протянувшуюся на расстояние в 2500 миль.

Империя, скроенная инками, которые сами как этническая группа в свои лучшие времена насчитывали не более 100 000 человек, являла собой лишь последнее по очередности государственное образование в длинном ряду империй и королевств, которые возникали в Андах и на побережье на протяжении тысячи лет. Приблизительно за 12 000—15 000 лет до этого в Южную Америку прибыли первые люди. Их предки предположительно переправились через обмелевший во время Ледникового периода Берингов пролив и населили пространство Северной и Центральной Америки. На континенте все еще явственны были следы этого ледникового периода, и на протяжении приблизительно 3000 лет люди поддерживали свое существование посредством охоты и собирательства, используя в ходе своей деятельности разнообразные каменные орудия. По мере постепенного исчезновения следов ледникового периода начали меняться флора и фауна, и приблизительно в 8000 г. до н. э. появились первые зачатки сельского хозяйства — археологи обнаружили остатки выращиваемого картофеля на территории современной Боливии. На протяжении пятитысячелетнего периода — между 8000 и 3000 гг. до н. э. — люди на территории современного Перу сумели приручить животных (лам и альпак) и научиться выращивать растительные культуры (картофель, кукурузу, хиноа, бобы, перец, кабачки, гуаву и т. д.), они стали отказываться от образа жизни, сориентированного на охоту и собирательство, и начали обосновываться в деревнях и городах, рассчитанных на постоянное местожительство. Чем больше производилось продовольствия, тем большими темпами росла численность местного населения. И затем нечто странное стало происходить на побережье.

Прибрежная равнина Перу представляет собой узкую полосу суши протяженностью в 1400 миль и шириной в 50 миль — на западе она отграничена Тихим океаном, а на востоке — Андами. На большей части ее протяженности царит исключительно засушливый климат, во многих областях дождя можно ждать на протяжении нескольких лет. Засушливую полосу пересекают, однако, более тридцати долин рек, несущих воды со склон Анд в Тихий океан. В этих долинах в изобилии присутствуют как плодородная почва, так и вода — первоклассный род недвижимости для первых земледельцев. Между тем течение Гумбольдта, несущееся на север вдоль побережья, изобилует рыбой. Начиная примерно с 3200 г. до н. э. — приблизительно в тот период, когда египтяне возводили свои первые пирамиды, — жители северного побережья Перу начали выстраивать поднимающиеся уступами возвышения вдоль больших площадей, культовую архитектуру и крупные поселения. Специфической особенностью этого народа было то, что он не особенно занимался земледелием, а жил преимущественно рыбой, добываемой в океане. Между тем в отдельных прибрежных долинах были группы населения, серьезно занимавшиеся сельским хозяйством, — они-то и начали создание собственных крупных поселений и выстраивание городских зданий.

Отмотаем вперед еще 3000 лет, и мы станем свидетелями процесса постепенного роста населения, соперничества за пахотные земли, подвижек в области производства продовольствия и факта завоевания более могущественным племенем примыкающих к области его обитания речных долин; все это привело к формированию первого государства — королевства Моче (100–800 гг.) на северном побережье Перу.[20] Жизнь подданных королевства Моче довольно сильно отличалась от образа жизни земледельцев, проживавших к тому времени на территории на протяжении уже нескольких тысяч лет. Последние, к примеру, производили лишь столько зерна, чтобы его хватило для собственного потребления и для засева в последующий вегетационный период. Они не платили никаких налогов и никому ничем не были обязаны. Однако когда появились первые королевства, от земледельцев уже требовалось производство излишка продовольствия, превышавшего их собственные потребности. От них теперь требовалась сдача этого излишка — для удовлетворения жизненных потребностей правителя и зарождающегося класса элиты. На протяжении тысяч лет в ряде прибрежных и горных областей постепенно начала образовываться страта налогоплательщиков — новый класс в человеческом обществе. Так зародилась «цивилизация», которая в своей первоначальной форме может быть определена как становление сложного социального порядка, основывающегося на разделении труда между правителями и земледельцами. Тут, в бесплодных пустынях Перу и высоко в андских горах, имела место своего рода революция, которой суждено было сформировать основу всех последующих перуанских цивилизаций. Небольшие группы населения, или элиты, обрели возможность управления значительно более многочисленными массами народа.

В разное время возникали большие государственные образования со сложным политическим устройством — такие как Тиванаку, Вари и Чиму. К примеру, к 900 г. в районе озера Титикака достигла своего расцвета цивилизация Тиванаку, насчитывавшая к тому времени уже более семи сотен лет; она воздвигла огромные превосходно вытесанные каменные монолиты и храмы. В обиходе этой цивилизации были медные орудия. Она имела свою столицу с населением от 25 000 до 50 000 человек, расположенную на высоком плоскогорье на высоте 4200 м (для сравнения — население Лондона к тому времени насчитывало менее 30 000 человек).

В 1400-е годы, когда цивилизация Тиванаку уже исчезла, на северо-западном побережье Перу постепенно усиливала свое доминирование империя Чиму, завоевывавшая одну за другой речные долины, — так, она расширила область своего господства почти на 1000 миль: от Тумбеса на севере до того места, где ныне находится столица Перу Лима. Если бы испанцы прибыли в Перу на сто лет раньше, в 1432 г., а не в 1532 г., то их летописцы, вне всякого сомнения, с азартом писали бы о великой империи Чиму и о ее золотых сокровищах, тогда как крошечное инкское королевство, лежавшее далеко на юге, практически и не заметили бы.

Но по ходу того, как правители Чиму вели государственные дела в своей империи, прокапывали ирригационные каналы и собирали налоги в виде трудовой повинности крестьянских масс, находившихся под их контролем, далеко на юге неожиданно начало расцветать крошечное Инкское королевство. Согласно инкской легенде, инкский «Александр Македонский», который дал начало этому процессу, носил имя Куси Юпанки. Ко времени его восхождения на престол, имевшего место в начале XV в., королевство инков имело довольно небольшую территорию, центром которой была долина Куско, лежавшая на высоте 11 300 футов над уровнем моря. Надо сказать, что королевство инков ничем особенно не отличалось от других королевств, существовавших ранее на территории Перу: крестьяне отдавали себя во власть королям-воителям, высокопоставленное положение которых объяснялось их божественным происхождением. Существовала легенда, что правители Перу снизошли из источника всей жизни на земле — из Солнца.

Поскольку земля и другие природные ресурсы имелись в ограниченном количестве, правители перуанских высокогорных королевств и более мелких государственных образований постоянно были готовы отразить атаки других государств либо же сами готовили нападения. Правители должны были защищать как плодородную почву, которую они унаследовали или захватили, так и поддерживавших их крестьян. Только поддерживая целостность своих государств, правители и примыкавшая к ним элита могли удержаться у власти и сохранить свое привилегированное положение. Из всех личностных качеств правителя главными были его способности как воина. И поскольку они жили в мире постоянных соперничающих устремлений, в котором враждебное королевство, осуществляющее территориальную экспансию, могло представлять собой смертельную угрозу, то правящие элиты хорошо осознавали, что иметь максимально большое по размерам королевство — это явное преимущество. Чем крупнее королевство, тем большее количество воинов можно будет собрать, тем менее уязвимым будет государство в случае нападения на него.

Согласно изустной инкской истории, в начале XV в. королевство Чанка, располагавшееся в области Андауайлла, к западу от Куско, начало активно претендовать на плодородные долины, принадлежавшие крошечному инкскому королевству. Выстроив свою армию, чанки двинулись на восток, намереваясь аннексировать инкское королевство и за счет этого расширить свои собственные владения. Победа казалась неизбежной, поскольку численность инкского населения тогда была низкой и инки в тот период были еще слабыми и политически разъединенными.

Сидевший тогда на инкском троне король Виракоча Инка был уже достаточно старым. Вместо того чтобы принять сражение, он решил бежать из столицы, укрывшись в крепости. Однако инициативу перенял один из его сыновей, Куси Юпанки: он в самое короткое время заключил союзы с жившими поблизости этническими группами, собрал войско и дерзко выступил против чанков. В последовавшей за тем яростной битве, в ходе которой были задействованы тяжелые дубинки с каменными или медными наконечниками, инки наголову разгромили чанкское войско. Событие, которое, как представлялось сначала, должно было вылиться в неминуемую катастрофу, в результате обернулось полной победой.

Низложив своего отца, Куси Юпанки решил затем взять себе имя Пачакути, что означает «сотрясатель земли», или «тот, кто переворачивает мир вверх дном». Имя было вполне подходящим, поскольку Пачакути немедленно приступил к глобальному реструктурированию инкского королевства, — он спроектировал новые главные улицы в его столице Куско, также король распорядился строить здания в новом стиле, получившем название «имперского», подразумевавшего кладку очень точно и качественно вытесанных камней. Как пишет летописец Педро Сармьенто де Гамбоа, далее Пачакути «обратил свой взгляд на материальное положение людей. Видя, что имеющейся пахотной земли недостаточно, Пачакути вышел из города и отошел на расстояние в четыре мили, — там он оценил природные условия и находившиеся в этой местности деревни. Он выселил всех жителей, про живавших на расстоянии менее двух лье от города. Земли обезлюдевших деревень был и отданы городу и его жителям, пострадавшие при этом люди были расселены в других местах. Жители Куско были весьма рады такому решению, Пачакути заработал их расположение, оделив их материальными благами, отобранными у других; себе он взял долину Тамбо».[21]

Помня о недавней атаке со стороны чанков, когда инкскому королевству угрожало полное уничтожение, Пачакути вскоре обратил свое внимание на ситуацию, сложившуюся на границах государства — до большинства из них можно было добраться за два дня пешего перехода. В прошлом инкские короли время от времени подвергали грабительским набегам соседние деревни, собирая с них дань. Пачакути стал первым правителем, предпринявшим захват примыкающих к королевству земель в массовом масштабе. Он понимал, что грабеж — это разовое мероприятие, тогда как контроль над средствами производства — землей и крестьянами — предоставляет практически неистощимый источник силы и власти. Вскоре, набрав армию из крестьян, Пачакути предпринял ряд военных походов такого масштаба, о котором и мечтать не могли прежние инкские короли. Сначала он направился в южном направлении, миновал со своим войском озеро Титикака и двинулся далее на территорию современной Боливии и северного Чили, по ходу осуществляя завоевание всех этих земель. Обратив затем свой взор на северо-запад, Пачакути осуществил быстрое завоевание королевств, племен и городов-государств, рассыпанных в горах Анд. Смелые набеги, предпринимавшиеся Пачакути и его сыном Тупаком Инкой, в результате привели к обрушению империи Чиму, расположенной на северо-западном побережье. Всего лишь за несколько десятилетий инкскому предводителю и его сыну удалось захватить гористую андскую территорию протяженностью в 1400 миль, а также примыкающую к горам прибрежную полосу. Инки отныне перестали быть маленькой этнической группой, уязвимой для атак со стороны армий соседних королевств. Пачакути стал первым королем, создавшим настоящую империю — обширную мультиэтническую конгломерацию, которая была сцементирована посредством серии завоевательных походов, и отныне Пачакути управлял ею вместе с небольшой группой инкской элиты.

Пачакути назвал свою новую империю Тавантинсуйю, или «четыре соединенных части»: он разделил ее на четыре области — Чинчайсуйю, Кунтисуйю, Колласуйю и Антисуйю.[22] Столица Куско лежала в точке пересечения всех четырех суйю. В известном смысле Пачакути и Тупак Инка создали завоевательное предприятие. Посредством угроз, переговоров или кровавых операций они добивались подчинения новых областей, облагали крестьян налогами и ставили во главе этих провинций инкского управителя и местную администрацию, которые были уполномочены осуществлять общий контроль и взимать подати. Если местные элиты были готовы к сотрудничеству, им дозволялось сохранять свое привилегированное положение, и они получали изрядное вознаграждение. Если же они не были настроены сотрудничать, инки уничтожали и их, и всех тех, кто их поддерживал. Крестьяне представляли собой урожай, который следовало «собирать» посредством обложения податями. Покорные работники, создававшие излишки, представляли собой более ценную форму урожая, чем пять тысяч сортов картофеля, которые инки выращивали в Андах. Эта трудовая масса и возделываемые ею земли были очень нужны инкам: облагая налогами крестьянский труд, инкская элита продолжала наращивать свое богатство и могущество.

Тупаку Инке, который осуществил успешные походы на север и на побережье, удалось также расширить границы Инкской империи далеко на восток, от холодных высоких андских равнин до знойных амазонских джунглей. Затем он отодвинул южную границу империи еще на 700 миль — теперь она находилась южнее современного Сантьяго.

К тому времени, когда на троне оказался сын Тупака Инки, Уайна Капак, Инкская империя достигла своего максимального расцвета, ее территориальная экспансия почти завершилась. Ее территория протянулась от южной Колумбии до центрального Чили, от Тихого океана — через широкую цепь Анд с ее шестикилометровыми пиками — до амазонских джунглей. Поразительным образом инкской элите, составлявшей порядка ста тысяч человек, удалось в итоге взять под свой контроль население в десять миллионов человек. За границами империи уже не обнаруживалось ни соседствующих королевств, ни компактного крестьянского населения, которое можно было бы подчинить себе, имелись лишь полудикие племена, контролировать которые было невозможно. В этих областях инки определили свои границы и построили крепости, чтобы защищать себя от набегов не имевших государственного оформления «варварских» племен. Захват инками Анд произошел всего лишь за несколько десятилетий — во время правления Пачакути и Тупака Инки. Внук Пачакути Уайна Капак ограничил свою военную деятельность умиротворением последних остававшихся мятежных племен на севере.

После того как Уайна Капак завоевал большую часть территории современного Эквадора, до него стали доходить известия о новой опасности, угрожавшей его империи. Однажды при дворе появились туземные гонцы, или часки, сообщившие о появлении на севере новой ужасной болезни, выкашивающей население. Сначала у пораженных ею людей появляется сыпь по всему телу, потом они слабеют и умирают. Гонцы докладывали, что положение было очень серьезным: эпидемия распространялась в направлении Кито, где в то время жили Уайна и его королевская свита. Описания бедствия выглядели достаточно ужасно, чтобы побудить императора уединиться и начать поститься, с тем чтобы избежать контакта с носителями загадочной эпидемии. Но было уже слишком поздно. Согласно описанию летописца Хуана Бетансоса, Уайна Капак вскоре «заболел, и болезнь отняла у него рассудок; на коже у него появились изъязвления наподобие признаков лепры; тело его очень ослабло. Когда придворные услышали, что все зашло так далеко, они пришли к нему; вдруг показалось, что он немного пришел в себя, и они попросили его назвать имя нового правителя, поскольку сам он уже доживал последние дни».

Император сказал придворным, что в том случае, если приметы будут благоприятствовать, то империю должен был унаследовать его сын Нинан Куйоче, в противном же случае на трон должен был взойти другой его сын, Уаскар. Инкские жрецы зарезали ламу, извлекли ее легкие и затем стали внимательно изучать ее кровеносные сосуды, ища предзнаменования. Рисунок расположения кровеносных сосудов указывал на мрачное будущее и для Нинана, и для Уаскара. Но к тому времени, когда жрецы вернулись с этим известием, великий Уайна Капак, повелитель самой большой империи в Америке, уже скончался. В соответствии с тем, как им было велено, жрецы пошли искать молодого претендента на трон, «но когда они прибыли в Туми-Пампу, они обнаружили, что… Нинан Куйоче уже стал жертвой этой эпидемии».

Как раз тогда, когда Уайна Капак умирал от этой загадочной болезни, ему донесли о странном корабле, прибывшем с севера и бросившем якорь у берегов отвоеванного у Чиму города Тумбес. Императору сообщили о том, что пассажиры корабля светлокожи, у них длинные бороды и что они располагают странными предметами (аркебузами), производящими дым и издающими громоподобные звуки. Таково было первое впечатление туземцев от второй экспедиции Франсиско Писарро, в ходе которой он вместе с отрядом своих людей бросил якорь у берегов города Тумбес, и один любознательный представитель инкской знати взошел на борт. Писарро тогда не имел еще представления об эпидемии, которая добралась до Перу раньше его.

Болезни из Старого Света прибыли в Карибский бассейн уже в 1494 г. — они были завезены участниками второй экспедиции Колумба. Колумб не только начал переправлять людей из Старого Света в Новый, он невольно открыл дорогу туда патогенным микроорганизмам, смертоносным и невидимым. Такие болезни, как оспа, корь, бубонная и легочная чума, тиф, холера, малярия и желтая лихорадка, начали попадать в Америку одна за другой или же совокупно. Они быстро распространились среди местного населения, которое ввиду своего изолированного существования не имело к ним иммунитета. Эпидемия оспы шла и последам экспедиции Эрнана Кортеса, пришедшего на землю ацтеков, которые называли это ужасающее бедствие «уэй сауатль», или «большая сыпь». Живший в XVI в. испанский историк Франсиско Лопес де Гомара писал:

«Это была ужасная болезнь; и много людей умерло от нее. Никто не мог ходить; люди могли только лежать на своих кроватях. Никто не мог двигаться — даже просто повернуть голову. Невозможно было лежать ни на животе, ни на спине, невозможно было повернуться с одного бока на другой. Когда люди двигались, они кричали от боли».

После произведенного опустошения среди ацтекского населения, что облегчило Кортесу завоевание их империи, эпидемия оспы начала продвигаться на юг, сея смерть в Центральной Америке, а затем перекинулась на южноамериканский континент, где быстро разносилась туземным населением. Примерно в 1527 г. микробы, перенесенные через океан Колумбом, добрались наконец до окраин Инкской империи, забрав жизнь Уайны Капака и его наследника.

Примерно два года спустя после того, как Писарро побывал в Испании с целью добиться разрешения на завоевание земель Перу, захватывать эту страну начал смертоносный вирус оспы. Занесенный из Европы, он не только убил инкского императора, но и привел к развязыванию жестокой войны за наследование престола, теперь грозившую уничтожить империю, которую Писарро надеялся однажды завоевать.

Подобно европейским королевствам, инкская страна представляла собой монархию, в которой власть переходила от отца к сыну. Отличие заключалось в том, что инкский император имел несколько жен, и у инков отсутствовала традиция первородства — право старшего сына наследовать титул и имущество родителей.

На протяжении своей истории европейцы постоянно демонстрировал и династическую борьбу за престолонаследие. Это соперничество было обычным явлением, и Шекспир под рукой имел достаточно материала для основы его трагедий. Однако разница между европейским и инкским вариантами монархий заключалась в том, что у инков кровавые династические распри были ожидаемы; они представляли собой норму, а не исключение. Очевидно, идея заключалась в том, что если претендент достаточно хитер, храбр и агрессивен, чтобы захватить трон, то он, по-видимому, обладает всем тем, что необходимо для управления империей. Таким образом, порядок престолонаследия в Инкской империи подразумевал приход наверх наиболее дееспособного кандидата. Даже если император сам определял фигуру наследника, не было никаких гарантий в плане того, что переход пройдет гладко. Отсутствие наследника либо наличие указания на фигуру оного, как это имело место в случае с сыном Уайны Капака, отнюдь не снимало с повестки дня ожесточенную борьбу за престолонаследие. Таковая и началась в Перу около 1517 г.

После смерти Уайны Капака его сын Уаскар был коронован как император в Куско, в 1000 милях к югу от Кито. Другой его сын, Атауальпа, остался в Кито, который Уайна Капак превратил во вспомогательную столицу в ходе своих военных походов на территорию современного Эквадора. Атауальпа и Уаскар приходились друг другу единокровными братьями — у них были только разные матери. На момент смерти их отца оба они находились на середине третьего десятка лет. Надо заметить, что у них были совершенно различные типы характера и жизненных увлечений. Атауальпа родился в Куско, прожил много лет на севере со своим отцом, проявлял живой интерес к военному искусству и был известен своей крайней суровостью к тем, кто в чем-либо перечил ему. Уаскар же родился в деревушке недалеко от Куско, он не проявлял особого интереса к военному делу, чрезмерно много пил, имел обыкновение спать с замужними женщинами и, по некоторым сведениям, убивал их мужей, если те выражали свое недовольство.[23] Если Атауальпа был серьезным человеком, то Уаскар был повесой. Но каждый из них серьезно относился к своим титулам и привилегиям, и если последним грозила хоть малейшая опасность, то братья становились безжалостными.

Хотя у Атауальпы и Уаскара был один отец, они принадлежали к разным аристократическим родам, или панакам. Атауальпа через свою мать принадлежал к роду Атун айлью, тогда как Уаскар относился к роду Капак айлью. Оба эти рода соперничали между собой, вели борьбу за верховенство на протяжении нескольких поколений. И поскольку высвечивавшийся вопрос о престолонаследии зачастую давал начало открытой политической войне, то такие моменты, как отсутствие Атауальпы на похоронах отца в Куско и на последовавшей вслед за тем церемонии коронации Уаскара, заставили последнего проявлять подозрительность. Паранойя Уаскара, которая, вне всякого сомнения, имела своим источником инкскую историю, изобиловавшую рассказами о жестоких дворцовых переворотах, настолько обострилась, что он, по некоторым сведениям, даже убил нескольких своих родственников, сопровождавших тело его отца в Куско, подозревая их в подготовке переворота.

Подозрения, зародившиеся у Уаскара, полностью завладели им. Только что коронованный император в итоге решил начать военный поход, с тем чтобы раз и навсегда разрешить вопрос о престолонаследии. Однако это решение было не слишком взвешенным и поставило Уаскара в невыгодное положение. Ввиду того что отец Уаскара, Уайна Капак, осуществлял масштабные военные кампании на севере, ныне брат Уаскара, Атауальпа, имел под своим командованием самые закаленные войска империи. Этими войсками руководили самые блестящие полководцы империи, которые присягнули на верность Атауальпе. Уаскар же оказался вынужден сколачивать войско из новобранцев, не имевших никакого опыта военной службы. Тем не менее Уаскар, не медля, пошел в наступление, направив свою армию на север, на территорию современного Эквадора; командовал походом военачальник Аток («Лис»).

Две инкские армии сошлись на равнине Мочакакса, к югу от Кито. Там армия северян одержала первую победу в этой гражданской войне. Но, несмотря на этот успех, Атауальпа не был склонен демонстрировать мягкость. Схваченного полководца Атока сначала пытали, а затем казнили с использованием дротиков и стрел. Атауальпа распорядился сделать из черепа Атока позолоченную чашу, которую, как это зафиксировали испанцы, Атауальпа продолжал использовать и четыре года спустя.

Теперь, когда военный перевес был на стороне Атауальпы, его полководцы начали постепенно оттеснять силы Уаскара все дальше и дальше на юг. После длинной череды побед, одержанных армией Атауальпы, в окрестностях Куско состоялся решающий бой, в ходе которого инкский император был захвачен в плен. Вот как это описывает испанский летописец Хуан де Бетансос:

«Уаскар был тяжело ранен, его одежда была изорвана в клочья. Поскольку раны были не смертельными, [полководец северян] Чалкучима не позволил их обрабатывать. Когда рассвело, войско Чалкучимы принялось делить добытые трофеи. У Уаскара забрали его тунику. А ему дали одежду одного из его солдат, погибших на поле сражения. Туника Уаскара, его золотые алебарда и шлем, щит, украшенный золотом, его перья с головного убора и знаки отличия были отосланы Атауальпе. Уаскар присутствовал при этом. [Военачальники] Чалкучима и Кискис хотели, чтобы Атауальпа имел почетную возможность попрать ногами эти вражеские трофеи».

Армия Атауальпы с триумфом вошла в Куско. Во главе ее шли два лучших военачальника северян — Кискис и Чалкучима, с успехом завершившие четырехлетнюю военную кампанию. Можно только представить себе, что думали жители Куско, когда видели своего бывшего императора, лишенного всех знаков отличия и королевской одежды, — теперь на нем были заляпанные кровью обноски. Его вели по улицам связанным, в то время как полководцы северян величественно восседали на богато декорированных носилках.

Каковы будут последствия этой закончившейся гражданской войны, предвидеть было несложно. Вскорости инкские солдаты схватили жен и детей Уаскара и отвели их в поселок Кикпай, находившийся вблизи Куско. Там чин администрации северян «заявил, что теперь заключенные под стражу должны будут выслушать обвинения, выдвинутые против них. Им разъяснили, почему они оказались приговорены к смерти». На глазах у Уаскара солдаты начали убивать его жен и дочерей одну за другой. Солдаты вырывали неродившихся младенцев из чрева их матерей и вешали их на их собственной пуповине. «К остальным мужчинам и женщинам, взятым под стражу, перед казнью применяли пытку, носящую название „чакнак“ („бичевание“), — писал испанский летописец Бетансос. — После истязаний их убивали, разбивая им головы на куски боевыми топорами „чамби“».

Так, в ходе последнего кровавого бесчинства военачальники северян уничтожили практически всех возможных продолжателей рода Уаскара. Затем Уаскар оказался принужден начать долгий путь в северном направлении, чтобы встретиться лицом к лицу со своим братом.

Между тем Атауальпа направился из Кито на юг, в город Кахамарку, находившийся на севере современного Перу, примерно в шести сотнях миль к северу от Куско. Там он стал ожидать известий о результате атаки его военачальников на столицу. У инков существовала очень искусная система передачи сообщений, и в донесении всех перипетий последней битвы должно было быть задействовано более трехсот гонцов часки. Для того чтобы новость достигла адресата, требовалось по меньшей мере дней пять.

Хотя внимание Атауальпы и было сконцентрировано на неиссякаемом потоке победных реляций, направляемых его военачальниками, он уже стал вплотную заниматься подготовкой к своей предстоящей коронации, которая должна была состояться в Куско, городе его юности. Там Атауальпа возглавил бы массовые празднества: шествия, пиршества, ритуальные жертвоприношения, разгульные попойки и, наконец, сам величественный церемониал коронации. Затем по идее должны были последовать десятилетия ничем не прерываемого и не омрачаемого правления Атауальпы.

Но было еще одно небольшое дело, которому Атауальпа должен был уделить внимание, прежде чем начать свой триумфальный поход на юг. Часки сообщали о небольшом отряде чужеземцев, довольно странных на вид, которые вот уже несколько месяцев пробираются через Анды — в направлении нынешнего местопребывания Атауальпы. Некоторые из чужеземцев ехали верхом на огромных животных, которых инки даже не могли обозначить никаким словом, поскольку никогда их до тех пор не видели. У чужестранцев была густая растительность на лице. Они имели при себе палки, из которых исходили громоподобные раскаты и клубы дыма. Хотя количество чужестранцев было невелико — кипу гонцов указывали, что их было 168, — они вели себя дерзко и крайне непочтительно: они уже подвергли пыткам и убили несколько местных вождей. Но вместо того чтобы сразу же распорядиться об уничтожении чужеземцев, Атауальпа решил позволить им пройти еще некоторое расстояние. Находясь под защитой своей армии, Атауальпа мог позволить себе удовлетворить свое любопытство и посмотреть на этих странных людей и на их еще более странных животных.

Это был ноябрь 1532 г., в Южном полушарии в этот период года начинался переход к лету. Дожидаясь главной победной реляции из Куско, Атауальпа, вне всякого сомнения, должен был на какое-то время задуматься об этом странном вторжении с запада. Кто были эти люди? Как они могли осмелиться вторгнуться в империю, если его армия могла в один миг сокрушить их? Выслушивая последнее сообщение о храбрых, но явно глупых посягателях на его территорию, а также намного более интересные ежедневные новости, поступающие с юга, Атауальпа поднял позолоченный череп своего бывшего врага, Атока, отпил из него, после чего вплотную занялся более насущными делами.