Генеалогия предательства
Генеалогия предательства
Когда новоявленный Вор со своим воинством, обложив Москву, обосновался в июне 1608 года на Тушинском холме, Василий Шуйский предложил служилым людям, готовым сидеть в осаде, целовать крест в верности. «Все же начата крест целовати, что хотяху все помереть за дом Пречистые богородицы в Московском государстве и целовали крест. Еа завтре же и на третий день и в иные дни многие, не помня крестного целования и обещания своего к Богу, отъезжали к Вору в Тушино: боярские дети, стольники и стряпчие, и дворяне Московские, и жильцы, и дьяки, и подъячие», — саркастически отметил летописец{16}. Кто же оказался в числе споспешников нового Самозванца?
Борятинский Федор Петрович, ярославский воевода из черниговских князей, при приближении тушинских отрядов покаялся за себя и за горожан за присягу Василию Шуйскому и уверял Вора в том, что «готов за тебя, прирожденного государя, умереть». Борятинский подбил под измену и вологодского воеводу Пушкина. Ярославцы, явно по настоянию воеводы, послали в Тушино 30 000 рублей, обещались содержать 1000 человек конницы, но это не спасло их от притеснений, поляки врывались в дома знатных людей, в лавки к купцам, брали товары без денег, обижали простолюдинов{17}. Отец князя Федора Петр Борятинский наряду с Малютой Скуратовым был наиболее доверенным лицом Грозного из верхушки опричников, он участвовал в совещаниях, где рассматривался план карательного похода на Великий Новгород, а затем проявил себя во время погрома новгородской земли, проявив исключительное рвение при взыскании контрибуций с горожан и крестьян{18}. Так опричники во главе с Петром Борятинским разорили Ладогу и ее окрестности. После «государеву правежу» в Ладоге уцелел 31 двор из прежних 108. Большинство жителей города умерли от побоев, либо разбежались{19}.
Окольничий Бутурлин Михайла Матвеевич в 1608 г. перешел на сторону Лжедмитрия II и был одним из самых ревностных его сторонников. В 1610 г. захватил для самозванца Калугу, где убил здешнего воеводу. В том же году по приказу самозванца убил касимовского царя Ураз Мухаммеда. Его дед Василий Андреевич осенью 1564 года был одним из руководителей государева двора, составлявшего основу опричной гвардии. Брат В. А. Бутурлина Дмитрий — видный опричник, жил в Александровой слободе, участвовал в карательном походе на Новгород. Опричником стал третий из братьев Бутурлиных Иван. Дмитрий и Иван казнены в 1575 г. во время репрессий против бывших участников опричнины.
Князь Вяземский Семен Юрьевич в начале царствования царя Василия служил воеводой в Перми. Шуйский укорял его за притеснения вятских торговых людей и ямщиков — «бьешъ и мучишъ безъ вины напрасно, и продажу и насилство чинишь, и нашего указу не слушаешь». Перебежал к Тушинскому вору. В 1608 г. присоединился к толпе приволжских инородцев, осадивших Нижний Новгород. Нижегородцы поразили осаждавших и прогнали от города, причем Вяземского ополченцы взяли в плен и повесили, не давая знать в Москву. Вяземские прослыли одними из самых активных проводников опричной политики, князь Афанасий Вяземский был руководителем опричного корпуса вместе с Ф. Басмановым и М. Черкасским, играл роль «келаря» в опричном братстве Александровой слободы.
Дворянин Грязной Тимофей Васильевич в 1601 г. в качестве пристава отвозил в ссылку князя Ивана Сицкого, привлеченного по «Романовскому» делу. При Шуйском сначала служил ему, но зимой 1609 г. изменил; был одним из главных виновников бунта с требованием низложения Шуйского и сейчас же вслед за тем «отъехал» в Тушино. В феврале 1610 г. Грязной в составе посольства от части русских тушинцев явился под Смоленск бить челом Сигизмунду III о даровании его сына Владислава в цари Москве и успел получить от короля земельные пожалования и чин окольничего. «Приятель» Льва Сапеги, видный член оккупационного правительства при поляках, где ведал Монастырским приказом. Его отец Василий Григорьевич Грязной, по отзыву С. Б. Веселовского «ревностный опричник», попал в плен к крымскому хану, известна его переписка с Иваном Грозным. Заметим так же, что внук «Васюка» Грязного и сын Тимофея Васильевича Борис «защитил» фамильную «честь»: в 1634 г. во время Смоленской войны совершил измену и сбежал в Польшу.
После образования Тушинского лагеря двое князей Засекиных отъехали служить Вору. Князь Засекин Иван Васильевич «прославился» тем, что уже во время похода Второго ополчения возмущал народ против Д. М. Пожарского. Вместе с другими бывшими тушинцами князь стал «атаманов и козаков научать на всякое зло, чтобы разделение и ссору в земле учинить, начали наговаривать атаманов и козаков на то, чтоб шли по городам, в Ярославль, Вологду и другие города, православных христиан разорять»{20}. Князья Засекины во времена Грозного служили в опричнине.
Наумов Иван Федорович — тушинский боярин. Во главе воровского войска ходил на Ярославль приводить тамошнее население на верность Лжедмитрию II. Один из Наумовых был опричным постельничим.
Целый выводок Плещеевых отметился службой у всевозможных самозванцев. Плещеев Федор Кириллович — тушинский воевода в Суздале, летом 1607 г. стал приводить к целованию Тушинскому вору псковские волости. В ноябре 1608 г. он захватил Шую, восставшую против Вора, и сжег посады вместе «с мужиками, которые сели по дворам». Еще один тушинский воевода Матвей Плещеев «стоя в Ростове, многие пакости градом и уездом делаше»{21}. Иван Васильевич Плещеев был зачинщиком того, что в январе 1612 г. остатки так называемого первого земского ополчения присягнули Лжедмитрию III — ивангородскому самозванцу. Лев Осипович Плещеев — еще один видный тушинский деятель. Плещеевы занимали заметное место в опричнине.
Салтыковы. Сын уже известного нам Михаила Глебовича Иван пошел по стопам отца. Когда патриарх Гермоген отказался подписать грамоту к смолянам с призывом присягнуть королю Сигизмунду, И. М. Салтыков бросился на патриарха с ножом. Он же привел к присяге на верность Владиславу новгородцев, разослав по окрестным городам увещевательные грамоты последовать их примеру, но вскоре «за многие неправды и злохитрство» новгородцы посадили его на кол. Михаил Михайлович Салтыков при первом восстании москвичей в марте 1611 г. посоветовал полякам поджечь город, который за три дня выгорел дотла. По свидетельству летописца, командир польских отрядов Гонсевский «многую кровь христианскую неповинную пролил по заводу Михаила Салтыкова»{22}. Иван Никитич Салтыков назначен Сигизмундом в оккупационном правительстве главой Казанского дворца. В грамоте к Льву Сапеге Салтыков жаловался: «Здесь, в Москве, меня многие люди ненавидят, потому что я королю и королевичу во многих делах радею». Впрочем, они знали, за что рискуют. Оценив преданность Салтыковых, Сигизмунд пожаловал им бывшие вотчины Годуновых. Салтыковы также отметились в опричнину. Лев Андреевич Салтыков был одним один из руководителей опричнины, А. А. Зимин полагает, что опричником был кравчий Ф. И. Салтыков{23}.
Сицкий Алексей Юрьевич, князь, из ярославских Рюриковичей. В 1590 г. — стольник, в 1600 г. пострадал по делу Романовых. В1606 г. участвовал в церемонии свадьбы Лжедмитрия I. В1608–1610 гг. находился в числе сторонников Лжедмитрия II. Из семьи опричников.
Воевода рязанского ополчения Сунбулов Григорий Федорович в сентябре 1607 г. примкнул к Болотникову. Пытался участвовать в попытке свержения Шуйского вместе с Тимофеем Грязным и князем Романом Гагариным и стал под Москвой «для осады», но через месяц со своими рязанцами явился к царю Василию Ивановичу Шуйскому с повинной, помог ему «отбросить от Москвы» Болотникова и получил звание «государева воеводы на Рязани». Но в начале 1609 г. он оказался в числе мятежников, требовавших у бояр низложения Шуйского. Помилованный последним, он снова его предал, пристав к тушинцам. После распадения воровского лагеря стал на сторону бояр, присягнувших королевичу Владиславу. Его отец Ф. М. Сунбулов и дядя С. М. Сунбулов принадлежали к государеву двору, состоявшему из бывших опричников.
После того как годуновское войско перешло на сторону Самозванца, князь Телятевский Андрей Андреевич до последней минуты не бросил порученной ему артиллерии и убежал в Москву, только когда понял, что изменники осилили. Впрочем, верность князя царю Борису объясняется просто: Телятевский приходился зятем боярину Семену Никитичу Годунову. Вскоре Андрей Андреевич одумался и прибыл к Отрепьеву в Тулу с повинной. Кстати, его тестя, ведавшего при царе-родиче сысками и пытками, в эти же дни задушили в Переяславле. Впоследствии князь Телятевский прославился тем, что сделал блестящую карьеру в войске своего бывшего холопа Ивашки Болотникова, возглавив его повстанческие отряды. Заседал в походной думе «царевича Петра». Андрей Андреевич Телятевский — сын опричника. Более того, по отзыву С. Б. Веселовского, его отец А. П. Телятевский «неизменно пользовался расположением Ивана Грозного»{24}. Характеристика уникальная, если учесть подозрительность и переменчивость царя. Именно Телятевский-старший проводил розыск в доме бывшего царского фаворита Алексея Адашева, когда тот попал в опалу.
Кн. Дмитрий Трубецкой
Князь Трубецкой Дмитрий Тимофеевич — одна из виднейших фигур Смуты. В декабре 1608 г. он отъехал в Тушинский лагерь, был пожалован Вором в бояре, остался с ним после бегства из Тушина в Калугу, где стал главой воровской думы. После гибели Вора в декабре 1610 г. возглавил отряды южного дворянства и казаков, один из руководителей первого ополчения. Еще один Трубецкой — Юрий Никитич, находясь в войске, защищавшем Москву от Вора, участвовал в заговоре против Василия Шуйского, входил в тушинское посольство к королю Сигизмунду, пожалован им в бояре. Как отмечал А. П. Павлов, возвышение Трубецких происходило в годы опричнины, а затем в особом дворе Ивана Грозного. Опричный боярин Ф. М. Трубецкой являлся номинальным главой «дворовой» думы{25}. Отец Дмитрия Трубецкого Тимофей Романович Трубецкой — опричник. Сам князь Дмитрий был женат на дочери опричника В. Ф. Воронцова.
Черкасский Дмитрий Мамстрюкович, стольник при дворе Бориса Годунова, при царе Василии Шуйском «отъехал» в Тушинский лагерь к Лжедмитрию II, заседал в воровской думе. В царствование Михаила Романова князь Дмитрий Мамстрюкович стал одним из виднейших вельмож — главным воеводой, в 1619 г. пожалован боярством, а в мае 1635 г. государь поручил ему на время своего отсутствия «ведать Москву», что было признаком высочайшего доверия. Его отец Мамстрюк и дядя Михаил — братья второй жены Грозного Марии Темрюковны — занимали видные места в царствование Ивана IV. Старший из братьев, Михаил в 1565 г. стал главнокомандующим опричным войском царя и получил боярство. Но после набега хана Девлет-Гирея на Москву в 1571 г. и неудачного отпора ему со стороны опричных войск, в числе других вождей опричнины Михаил Темрюкович был казнен. Младший брат Мамстрюк, вероятно, не попал под каток репрессий благодаря тому, что в 1570 г. после жестокого сражения с крымцами попал в плен, где находился восемь лет.
Этот список можно было продолжать: Тушинскому вору, например, служили и родственники убиенного в Угличе отрока Димитрия Нагие, и родичи царя Бориса Годуновы: и те и другие, выходцы из опричнины. Иван Годунов, троюродный племянник царя Бориса, например, писал такие слезные челобитные тушинскому военачальнику Яну Сапеге: «О разорен до основанья и живот свой мучил в деревнишке за приставы и скитался меж двор с женишком и с людишками от его государева изменника, от Василия от Шуйскаго. И нынеча, господине, яз сведал про государя своего прирожденнаго царя и великого князя Дмитрея Ивановича, всеа Русии, что пришел под свою государеву отчину под Москву; и яз, холоп его, прибрел пеш в Володимер и ему, государю, крест целовал и володимерцов всех с собою и с уездом ко крестному целованию привел…»{26}. «Прирожденный государь» заслуг просителя не оценил — Ивана Годунова по его приказу утопили в Оке.
В наши дни проблему «самозванчество и опричнина» рассматривает Р. Г. Скрынников: «Надев на себя личину сына Грозного, Отрепьев невольно воскресил тени опричнины. В его окружении появились люди, принадлежавшие к самым известным опричным фамилиям…» Сходную картину исследователь видит в окружении Тушинского вора: «Лжедмитрий II охотно принимал в свою думу выходцев из старых опричных фамилий»{27}. Исходя из этих оценок, можно сделать вывод о том, что в случае с Расстригой само имя сына Грозного порождало ностальгические настроения и привлекало опричников, словно огонь мотыльков. Что касается Вора, который якобы с охотой принимал представителей опричных фамилий, то биографические данные Тушинского «царика», несмотря на свою скудость, дают основание предположить, что он, в отличие от Григория Отрепьева, смутно представлял политические процессы, происходившие в последние десятилетия в Москве, и роль в них различных групп московской элиты. Вряд ли Тушинский вор проводил целенаправленную «кадровую политику». Лжедмитрий II, как, впрочем, и царь Василий Шуйский, был рад воспользоваться услугами любого, кто выказывал готовность служить под его знаменами. Выбирали не лидеры, выбирали лидеров, каждая свита играла своего «короля».