* * *

Период конца XII — первой половины XIII в. истории Галицко-Волынской Руси неизменно привлекает внимание историков и вызывает между ними споры. Действительно, по подсчетам A.A. Горского, с 1199 по 1240 гг. Галичем владели: Изя-славичи около 12,5 лет, Ольговичи — 10, Ростиславичи — 9 лет. Ни одна ветвь Ярославичей не могла окончательно утвердиться в городе, а все многочисленные галицкие боярские фамилии — Арбузовичи, Молибоговичи, Домажеричи, Кормиличичи и т.д. — приглашали и изгоняли князей, разбирали себе земли в управление, раздавали своим сторонникам владения и доходные промыслы, унижали князей, могли на пиру выплеснуть князю в лицо вино, явиться на встречу с ним в одной рубахе,

разлучали детей с родителями, ссорили родственников, вели сложные международные интриги, наконец, вешали князей и даже пытались вовсе обойтись без них. Бояре имели замки, свой административный аппарат, располагали военными силами, были очень богаты. Поляки называли их на восточный манер «сатрапами», венгры — «баронами». В.О. Ключевский был, видимо, прав, когда писал, что галицкое боярство стремилось поставить местного князя в такое положение, «чтобы он только княжил, а не правил, отдав действительное управление страной в руки бояр».

Разумеется, Галич, в этом отношении, не представлял из себя чего-то необычного. В большинстве русских княжеств домонгольской Руси городские общины стремились подчинить себе или ограничить княжескую власть. Известны и города-государства, вроде Новгорода Великого. Однако в Галиче раньше, чем в Новгороде, боярство сумело подмять вече, и ни в одном княжестве борьба боярства за власть не принимала характер полнейшей анархии, когда бояре были готовы принести интересы города в жертву собственным интересам. Иначе говоря, проблема взаимоотношений «Власти» и «Земли» была в Галицко-Волынской Руси довольно сложной, и противоречия существовали не только между «Властью» и «Землей», но и внутри самой «Земли», причем эти противоречия носили зачастую уже социальный характер.

Предположений о причинах усиления галицкого боярства и о появлении подобного группового эгоизма высказывалось множество. Н.И. Костомаров, И.Д. Беляев, В.О. Ключевский и др. видели причины полувековой нестабильности в Галиче в борьбе многочисленных боярских партий за власть. При этом В.О. Ключевский был убежден, что полного единства интересов между боярами и простыми галичанами не было, бояре были сильны не землевладением, а теми должностями, которые они имели и которые позволяли им получать города и волости для «корма». «Значит, — писал В.О. Ключевский, — они боролись с князем, будучи представителями интересов народа, и хотели править народом, не держа в руках нитей народного труда». Н.П. Дашкевич был также убежден, что галицкие бояре были страшно далеки от народа, однако эта удаленность, по его мнению, заставляла их действовать весьма сплоченно. Даже деление бояр на постоянные партии исследователь отрицал, видя причину нестабильности в Галиче в коллективном и бессознательном эгоизме сплоченного и борющегося за полное господство над Галичем боярского «общественного класса». В советское время подобная оценка галицкого боярства стала весьма распространенной. Правда, были здесь и определенные отличия. Дореволюционные историки видели силу бояр не в землевладении, а в занимаемых должностях. Бояр они считали потомками осевших на Волыни княжеских дружинников, укрепивших свой статус и сумевших передать его своим потомкам в период относительной стабильности на Волыни — во время правления Владимирка Володарьевича и Ярослава Осмомыс-ла. Советские историки видели в боярах прежде всего крупных землевладельцев, сильных своей властью над зависимыми от них крестьянами. К.А. Софроненко, написавшая книгу, посвященную общественно-политическому строю Галицко-Волынского княжества, видела силу га-лицких бояр в том, что они происходили из родоплеменной знати и «стали крупными землевладельцами помимо пожалований князя», и хотя среди них были и осевшие на землю дружинники, особенность Галича была в том, что там «развитие крупного боярского землевладения опережало процесс образования княжеского домена». Правда, далеко не всем боярство Галича представлялось таким застывшим в родовых предрассудках. По мнению В.Т. Пашуто, также видевшего в боярах Галича крупных землевладельцев, галицкое боярство все же прошло определенное становление: до XII в. предки галицких бояр были дружинниками князя («княжими мужами»), в XII в. Они уже — «мужи га-лицкие», а с XIII в. — «бояре галицкие». Различия во взглядах К.А. Софроненко и В.Т. Пашуто объясняются тем, что в советской историографии не был решен вопрос о том, из чего вырастает на Руси феодализм — из боярского или из княжеского землевладения. Особое мнение о галицких боярах имеется у И.Я. Фроянова и А.Ю. Дворни-ченко. Согласно их концепции, галицкие бояре не являлись крупными землевладельцами, а были держателями доходов от кормлений. Поэтому следует говорить об их всесилии, и о полном подчинении ими простого народа. Бояре выражали интересы городской общины Галича, в которой шла борьба партий, а бояре в этой борьбе выражали интересы той или другой части горожан.

Ни одно из вышеперечисленных построений ученых не является неверным, но каждое из них абсолютизирует какую-то одну из сторон галицкой жизни XII — XIII вв. Разумеется, истоки боярского самовластия не следует искать в том, что боярское феодальное землевладение в Галиче зародилось раньше княжеского. Чем тогда Галич отличается от соседнего Владимира Волынского, даже еще более древнего? Да и нельзя считать всех галицких бояр потомками родоплеменной знати или старших дружинников. Известно, что крупный боярин XIII в. Доброслав был сыном «судьи» и «внук попов», в одно время с ним упоминаются некие Лазарь Домажирец и Ивор Молибожич — «два беззаконника от племени смердья», как о них пишет летопись.

Сам количественный состав бояр свидетельствует об их неоднородном составе. Бояр было очень много. Например, князья Игоревичи перебили разом до 500 человек бояр. И это при условии, что лет за десять до них не менее масштабные репрессии против них провел Роман Мстиславич. Не следует, конечно, отрицать роль земельных владений в обеспечении положения галицкого боярства, особенно для конца XII — начала XIII в., но и преуменьшать интерес бояр к доходам от занимаемых должностей в системе самоуправления также не стоит.

О том, что самоуправство бояр вовсе не связано с тем, какое землевладение княжеское или боярское, зародилось раньше, видно хотя бы из того, что отношение галицких бояр к князьям не оставалось неизменным. Так, после смерти Владимирка Во-лодарьевича авторитет княжеской власти в Галиче был настолько высок, что, когда в 1153 г. киевский князь Изяслав Мстиславич попытался отобрать у Ярослава Владимировича часть владений, бояре, выступив против киевских полков, сказали Ярославу: «Ты, князь, молод, отъезжай прочь и смотри на нас; отец твой нас кормил и любил, так мы хотим за честь твоего отца и за твою сложить свои головы — ты у нас один; если с тобой что случится то, что нам тогда делать? Так ступай-ка, князь, к городу, а мы станем биться с Изяславом, кто из нас останется жив, тот прибежит к тебе и затворится с тобой в городе». Личная жизнь Ярослава Осмомысла и Владимира Ярославича подорвали к ним уважение народа, что и привело к вмешательству бояр и в их личную жизнь, и в порядок престолонаследия. А после смерти сына Осмомысла, когда началась борьба за Галич и у бояр появился богатый выбор претендентов, авторитет княжеской власти пал так низко, что князей даже начали вешать.

Бояре, несомненно, делились на партии, существование которых чувствуется при каждой смене князей на галицком столе, и опирались в своих интригах на городскую общину. Вече в Галиче собиралось и в начале XIII в., в частности в 1231 г. Однако несомненно и то, что бояре ловко манипулировали общественным мнением, а в начале XIII в., когда они могли привлекать к решению стоявших перед ними задач иностранных правителей, галицкое боярство перестало с этим мнением считаться, и между ними и простыми галичанами выросла стена непонимания, которая и позволила Даниилу Романовичу в конце концов утвердиться на галицком столе именно при поддержке простых галичан. В летописи содержится яркий рассказ о том, как в 1239 г.

Даниил подошел к стенам Галича и обратился к его жителям: «Люди городские, до каких пор хотите терпеть державу иноплеменных князей?» Те закричали в ответ: «Вот наш держатель Богом данный!» — и пустились к Даниилу, по выражению летописца, как дети к отцу, как пчелы к матке, как жаждущие воды к источнику. При этом мнение бояр явно отличалось от настроений простых горожан. Таким образом, следует признать, что в отношениях «Земли» и «Власти» сама «Земля» в Галицко-Волынском княжестве уже не выступала как однородная сила. В то же время именно мнение простых горожан и галицкого вече оказывалось решающим в самых кардинальных случаях. И это мнение всегда было направлено к одной целе — обеспечение стабильности и спокойной жизни.