№81. ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА Р. ШТАГЕЛЯ

№81. ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА Р. ШТАГЕЛЯ

25 августа 1945 г.

Москва

Стенограмма

Штагель Рейнер, 1892 года рождения, уроженец гор. Билефильд (Германия), немец, из семьи офицера, в германской армии с 1911 года, генерал-лейтенант, беспартийный. Награжден Гитлером Рыцарским крестом с мечами и дубовыми листьями.

Вопрос: По чьему приказу, и с каким заданием вы прибыли в 1918 году в Финляндию?

Ответ: По приказу германского Верховного главнокомандования я, с группой офицеров, в 1918 году перешел на службу в финскую армию в качестве инструктора. К тому времени в Финляндии происходила гражданская война между революционерами и белофиннами. В нашу задачу входило помочь финскому буржуазному правительству разгромить революционное движение в Финляндии, а затем приступить к строительству финских вооруженных сил.

Вопрос: Как практически вы осуществляли поставленную перед вами задачу?

Ответ: Я сформировал из финских добровольцев бригаду, которая под моим руководством дралась с частями финской Красной гвардии на Карельском перешейке. В результате умелых действий руководимой мной бригады, мне удалось перерезать дорогу Выборг—Петроград и, таким образом, в значительной степени содействовать подавлению революции в Финляндии. Вслед за этим я, до конца 1918 года, был занят организацией финских воинских частей, вплоть до того момента, когда по требованию представителя Антанты все немецкие инструктора, в том числе и я, были удалены из Финляндии.

Вопрос: При каких обстоятельствах?

Ответ: Я получил приглашение от знакомых мне, по моей прошлой деятельности в Финляндии, заводовладельца ОКА и заместителя директора тюрьмы в гор. Або — Хайнеман, приехать в Або и приступить к организации так называемого шюцкора.

Вопрос: Разве эта поездка с целью организации шюцкора не была согласована с германскими правительственными кругами?

Ответ: Разумеется, германскому командованию и правительству было известно о моей миссии в Финляндии, однако, чтобы не возбудить протеста со стороны стран Антанты, германское правительство со мной связи не поддерживало. Одновременно, для лучшей маскировки, я счел за нужное принять финское подданство.

Вопрос: Какие цели преследовала организация шюцкора?

Ответ: Организацией шюцкора преследовались следующие задачи: во-первых, борьба с внутренним врагом, т.е. финским рабочим классом; во-вторых, укрепление посредством шюцкора разрозненных финских воинских частей, которые в то время являлись базой для всякого рода выступлений против Советского Союза. На этой работе я был занят до 1925 года.

Вопрос: В чем заключалось ваше личное участие в организации финского шюцкора?

Ответ: Я занимался военной подготовкой шюцкора и, главным образом, его офицерского состава в округе Або. За заслуги в деле организации шюцкора я был награжден финским правительством командирским крестом ордена «Белая Роза»[608].

Вопрос: Чем вы занимались после 1925 года?

Ответ: В конце 1925 года я выехал в Германию, где до 1933 года участвовал в руководстве текстильным предприятием, принадлежавшим моему отцу.

Вопрос: Какой военно-политической деятельностью вы занимались в этот период времени?

Ответ: С 1926 по 1932 гг. я являлся членом монархического союза «Стальной шлем». С 1927 года я являлся руководителем местной организации союза гор. Билефильд. В этой должности я принимал руководящее участие в политической борьбе, в основном против коммунистов и социал-демократов, которые являлись моими главными политическими противниками в районе Билефильд. В ноябре 1933 года после прихода к власти Гитлера. Я вновь поступил на службу в германскую армию.

Вопрос: Как вами был встречен приход Гитлера к власти?

Ответ: Я так же, как и большинство руководящих работников «Стального шлема», связывал с приходом Гитлера к власти большие надежды на возрождение германской военной мощи и, был уверен в том, что Гитлеру удастся разгромить, возросшие к тому времени до угрожающих размеров, революционные организации германского рабочего класса.

Вопрос: Какое участие вы принимали в фашистском перевороте в Германии?

Ответ: Никакого участия в фашистском перевороте я не принимал.

Вопрос: Расскажите о прохождении вами военной службы после 1933 года?

Ответ: С 1933 по 1938 год я служил в военном министерстве и в министерстве авиации, причем моей основной задачей были организация и развитие германской зенитной артиллерии. С 1938 по 1940 год я занимал различные должности в зенитных частях германской армии, от командира батареи до командира дивизиона включительно. Летом 1940 года я получил назначение в Германскую контрольную комиссию по разоружению французской армии.

Вопрос: Кто рекомендовал вас на работу в Германскую контрольную комиссию?

Ответ: На работу в комиссию я был послан по рекомендации руководящего сотрудника военного министерства Германии полковника Мертич[609], с которым был ранее связан по службе.

Вопрос: В чем заключались ваши обязанности во время службы в Германской контрольной комиссии?

Ответ: Я был привлечен на работу в комиссию как военный специалист. На меня был возложен контроль за ходом разоружения французских зенитно-артиллерийских частей. Полученное в результате проведения этого мероприятия оружие передавалось на вооружение германской армии.

В конце марта 1941 года, после того, как я выполнил возложенные на меня задачи, меня по приказу Управления кадрами Военно-воздушных сил Германии отозвали в Берлин, где я получил назначение в действующую армию на Восточный фронт.

Вопрос: Когда и куда вы получили назначение?

Ответ: 1 апреля 1941 года я был назначен на Восточный фронт в качестве командира 34-го зенитно-артиллерийского полка, входившего в состав 2-го германского авиакорпуса[610]. Подразделения моего полка прикрывали аэродромы в Минске, Барановичах, Орше, Смоленске, Шаталовке, Сещинской, Малоярославец, Калуге, Анисово-Городище, где дислоцировались части 2-го авиационного корпуса.

В этой должности я находился до 31.III—1942 года. Затем до 5 октября 1942 года, я, будучи назначен командиром 99-го зенитного полка, участвовал в составе VIII авиакорпуса[611] в наступлении из района Курска в направлении Воронеж, Миллерово, Тацинская, Калач, Орловка. В районе Орловки участвовал в наземных боях против частей Красной Армии. 6.Х—1942 года я был назначен командиром 4-й авиаполевой дивизии[612], с задачей держать оборону восточнее Витебска.

В ноябре—декабре 1942 года началось русское наступление. Я был назначен командиром боевой группы «Обливская», с задачей держать оборону на реке Чир. Ежедневно моим частям приходилось отбивать ожесточенные атаки 2-х русских дивизий и гвардейского кавкорпуса. 31 декабря 1942 года русские окружили и частично разгромили подчиненные мне войска, но мне все же удалось их вывести из окружения и пробиться к германским линиям в районе Морозовская. 5 января 1943 года по болезни я был отозван в Германию, в распоряжение Верховного командования вооруженными силами.

Вопрос: Как вы использовались в дальнейшем германским командованием?

Ответ: До конца мая 1943 года я находился на излечении в г. Лейпциг и 6 июня 1943 года был послан со специальным заданием германского главнокомандования в Италию.

Вопрос: В чем заключалось это задание?

Ответ: В мою задачу входил контроль за состоянием германской обороны, главным образом, противовоздушной, в Италии, Сардинии и Сицилии.

Вопрос: Кто вас направил в Италию?

Ответ: В Италию я был направлен по приказу начальника штаба германских военно-воздушных сил генерал-полковника Ешоннек.

Вопрос: Почему командование решило использовать вас для выполнения задания в Италии?

Ответ: Во время моего пребывания на Восточном фронте я приобрел большой практический опыт по части обороны укрепленных районов и вывода германских войск из окружения. Германское командование считало, что боевой опыт, которым я располагаю, поможет укрепить оборону Италии накануне вторжения англо-американских войск.

Вопрос: Как вы выполнили поставленную перед вами задачу?

Ответ: В Италии мне пришлось принять непосредственное участие в военных действиях против англо-американских войск, в частности, германское командование отмечало, как мою особую заслугу, организацию зенитной обороны на побережье Сицилии и эвакуацию германских войск через Мессинский пролив. В сентябре 1943 года я был назначен на пост коменданта Рима.

Вопрос: В Италию вы были направлены с задачей проверки состояния германской обороны. Чем было вызвано ваше назначение на пост коменданта г. Рима?

Ответ: В связи с переворотом Бадольо, германские войска фельдмаршала Кессельринг заняли Рим, и потребовался военный комендант. Так как я к тому времени возложенные на меня задачи выполнил, то, с согласия Верховного командования вооруженными силами Германии Кессельринг назначил меня комендантом Рима.

Вопрос: Следовательно, германское командование рассчитывало не только на ваши военные, но и политические способности, назначив вас в столь ответственный момент на пост коменданта Рима?

Ответ: Я выполнял чисто военные задачи по поддержанию спокойствия и порядка в Риме.

Вопрос: Каким образом?

Ответ: Все важнейшие учреждения, а также дороги и площади в Риме находились под контролем подчиненных мне воинских частей. Имевшие место в Риме акты саботажа и партизанских выступлений в окрестностях города мне удалось быстро подавить с помощью Ватикана.

Вопрос: Покажите подробно о вашей связи с Ватиканом?

Ответ: 10 сентября 1943 года мне поступило указание из оперативного штаба верховного командования вооруженными силами взять на себя обеспечение безопасности Ватикана. Учитывая большой авторитет римско-католической церкви в Италии, я решил использовать полученный приказ в целях выполнения собственной задачи — подавления движения сопротивления в Риме.

Обменявшись мнениями с германским послом в Ватикане фон Вецзекер[613], я, по его совету, установил неофициальный контакт с патером Панкрациус[614] — руководителем католического ордена сальваторианцев[615], по национальности немцем и попросил его информировать меня о возможных трениях между католическим духовенством и подчиненными мне германскими солдатами для принятия соответствующих мер. Во время наших встреч часто присутствовал начальник экономического управления Ватикана, кардинал Канали. Мне без труда удалось убедить обоих священников в том, что подавление «беспорядков», т.е. борьба с итальянскими партизанами, является мероприятием обоюдно выгодным для немецких властей и Ватикана.

В итоге нами было заключено неофициальное устное соглашение, одобренное папой Пием XII-м, согласно которому германское командование в моем лице обязывалось полностью обеспечивать безопасность Ватикана, выделять охрану для подвоза продовольствия, а также возместить все убытки, причиненные германскими солдатами частной собственности представителей Ватикана. Руководство Ватикана со своей стороны обязывалось соответствующим образом проинструктировать духовенство на местах, дабы оно повлияло на прихожан в целях прекращения сопротивления германским военным властям.

Вопрос: Таким образом, Ватикан поставил себя на службу германскому военному командованию в деле борьбы с итальянским народно-освободительным движением?

Ответ: Да. Ватикан, как я понял из бесед с Канали и патером Панкрациус, не в меньшей степени, чем мы, немцы, был заинтересован в подавлении народного патриотического движения в Италии, так как опасался, что оно будет угрожать благосостоянию римско-католической церкви.

Вопрос: В чем практически выразилось сотрудничество Ватикана с немцами?

Ответ: По указанию папского нунция, подчиненные ему священники стали проповедовать в церквях более активную помощь немецким властям и агитировать за отказ от актов диверсий, как неугодных богу. Кроме того, в целях индивидуальной обработки прихожан, широко использовалась исповедь. Результатом всех этих мероприятий явилось почти полное прекращение актов диверсий в Риме и резкое уменьшение активности партизан.

Вопрос: Кто из итальянских антифашистов был арестован по вашему указанию?

Ответ: За исключением нескольких диверсантов, фамилии которых я не помню, я никого в Риме не арестовывал, так как аресты производились лишь по приказу специального уполномоченного Гитлера и Гиммлера — СС-обер-группенфюрера Вольф. В частности, по указанию Вольф в октябре 1943 года из Рима был направлен в Польшу эшелон евреев — мужчин, женщин и детей в количестве около 1500 человек, как было объявлено, на работы.

Вопрос: А в действительности для того, чтобы их уничтожить?

Ответ: Такими данными я не располагаю. Вскоре, 31 октября 1943 г. я был отозван из Рима в Германию и не могу сказать, кто там был позднее арестован.

Вопрос: Перед кем вы отчитывались по прибытию в Германию о проделанной работе в Риме?

Ответ: По прибытию в Германию я был вызван на доклад в ставку Гитлера, находившуюся в Восточной Пруссии возле гор. Растенбург. 3 ноября 1943 года я прибыл в ставку, где был принят Гитлером. На приеме присутствовали фельдмаршал Кейтель, начальник отдела кадров сухопутных сил Германии генерал-майор Шмундт и историограф генерал-майор Шерф.

Гитлер мне предложил обрисовать обстановку, сложившуюся в Италии. Я доложил Гитлеру, что в Риме спокойно. Этого мне удалось достигнуть с помощью католического духовенства, которое помогло прекратить акты саботажа, нейтрализовать действий партизан в окрестностях итальянской столицы и обеспечить безопасность коммуникаций. Одновременно я указал, что итальянский народ находится в состоянии полного разброда. Фашисты и король не пользуются влиянием в стране и единственным фактором, представляющим в Италии известную силу, является духовенство.

Гитлер спросил меня, что еще можно получить от Италии в целях успешного ведения войны. Я ответил, что, по моему мнению, итальянские воинские части, находящиеся в распоряжении маршала Грациани, могут быть использованы только для охраны путей сообщения и лагерей военнопленных. Относительно состояния итальянской промышленности я не мог сообщить Гитлеру что-либо конкретное, так как не имел данных по этому вопросу, однако, заявил, что итальянское население может быть мобилизовано для нужд промышленности. Далее я доложил, что в Италии имеется достаточное количество чиновников, которые будут послушны германским директивам и нет необходимости в организации специального немецкого оккупационного аппарата.

Гитлер выслушал меня и, обращаясь ко всем присутствующим, сказал: «Дуче уже стар, ему 63 года и навряд ли он будет в состоянии восстановить свое прежнее положение. Когда я начал организовывать национал-социалистическое движение, то мне было всего лишь 35 лет. Пожалуй, Штагель прав, утверждая, что мы должны защищать свои интересы в Италии минимальными силами»[616]. На этом аудиенция у Гитлера закончилась.

Вопрос: Какие указания вы получили о дальнейшей работе?

Ответ: Лично от Гитлера я в этот раз указаний не получил. Представитель ВВС при Гитлере полковник Белов заявил мне, что я получу указания позже.

Вопрос: С кем еще из числа руководителей фашистской Германии вы встречались?

Ответ: В январе 1943 года я был на приеме у Геринга и в марте того же года встречался с Гиммлером.

Вопрос: Расскажите о вашей встрече с Герингом и Гиммлером?

Ответ: 17 января 1943 года, после того, как я приехал с Восточного фронта, меня вызвал к себе Геринг, поздравил с наградой (я получил «дубовые листья» к Рыцарскому кресту) и попросил рассказать о моих фронтовых впечатлениях. Я откровенно рассказал Герингу о тех трудностях, с которыми сталкивалась германская армия на Восточном фронте и о большой силе нашего противника.

Геринг очень дружественно выслушал меня, сделал ряд шутливых замечаний и я, ободренный таким отношением, задал вопрос, за который себя впоследствии упрекал. Я сказал Герингу, что по тем впечатлениям, которые вынес из России, коммунизм, несомненно, сыграл прогрессивную роль, а именно, большевикам удалось поднять в короткий срок благосостояние страны, наладить народное образование и, что, по моему мнению, пропаганда, которую проводит Геббельс в отношении России, является насквозь лживой и лишь озлобляет фронтовиков. Геринг был страшно возмущен моим заявлением, заявил, что я не в состоянии понять действительное положение дел и вскоре прервал беседу.

Вопрос: Очевидно, после этого вы не рисковали вступать с Герингом в политические дискуссии?

Ответ: Я больше с Герингом не встречался.

Вопрос: В связи с чем вы были вызваны Гиммлером?

Ответ: В марте 1944 года я прибыл в Берхтесгаден, где в то время находился Гитлер и военное руководство, для решения вопроса о создании специального штаба под моим начальством, так называемого «Зондерштаба Штагель». В Берхтесгадене был Гиммлер, который пригласил меня на обед. Во время обеда разговор шел о моих успехах на фронте. В частности, Гиммлер меня поблагодарил за то, что я не забываю представлять к награде СС-овцев. Больше ничего существенного во время этой первой и единственной встречи с Гиммлером не произошло.

Вопрос: Объясните, почему фашистские главари проявляли к вам в то время такой повышенный интерес?

Ответ: Я объясняю это лишь тем, что мне удалось на фронте хорошо проявить себя. Я получил высокую награду, был произведен в генералы, и мое имя неоднократно упоминалось в сводках германского командования. В частности в начале июля 1944 года германское командование меня снова направило на Восточный фронт с задачей вывести из окружения, находившиеся в Вильно германские войска. С большими трудностями я эту задачу выполнил, что упрочило за мной славу «прошибателя котлов», как меня назвала германская пресса.

Вопрос: Ваши встречи с руководителями фашистской Германии не ограничивались указанными выше приемами?

Ответ: Нет, не ограничивались. 27.VII—1944 года я после окончания работы по выводу наших частей из Вильно, по приказанию ставки, снова выехал на доклад к Гитлеру в его резиденцию в районе Растенбурга. На этот раз я встретился с Гитлером не в летнем бараке, как в первый раз (барак был разрушен во время покушения на Гитлера), а в небольшом железобетонном помещении, напоминавшем по виду вагон. Кроме меня на приеме присутствовали начальник Генерального штаба Гудериан и упомянутый выше полковник Белов. Гитлер поздравил меня с успешным освобождением германских частей, окруженных в Вильно, и объявил, что он меня награждает «мечами» к Рыцарскому кресту с «дубовыми листьями».

Далее Гитлер объявил мне, что он намерен послать меня в Варшаву на должность военного коменданта. В мою задачу входило навести порядок среди многочисленных частей варшавского гарнизона и мобилизовать все силы на спешное строительство укреплений в районе Варшавы, в связи с быстрым продвижением частей Красной Армии.

Гитлер сказал, что гауляйтер Кох, которому он поручил строительство укреплений, жаловался, что не в состоянии уложиться в сроки, так как ему не хватает рабочей силы. В мою задачу входило изыскать нужные силы. При этом Гитлер подчеркнул, что он намерен, вопреки мнению военных специалистов, удержать Варшаву в руках германской армии и что он надеется на мою помощь. Тут же он поручил Гудериану информировать меня более подробно о положении в районе Варшавы.

Вопрос: О политическом положении в Польше Гитлер вас информировал?

Ответ: Нет. Не единым словом.

Вопрос: О чем вас информировал Гудериан?

Ответ: Гудериан меня более детально ознакомил с военным положением, в частности, что наступление Красной Армии удалось приостановить и что у меня будет в распоряжении некоторое время для строительства военных сооружений и мобилизации всех боеспособных частей. Одновременно он мне сказал, что поляки настроены неспокойно и предложил мне для получения информации по этому вопросу по прибытию в Польшу связаться с генерал-губернатором Варшавы Фишером[617].

Вопрос: Какую информацию вы получили по прибытию в Варшаву?

Ответ: В Варшаву я прибыл 28.VII—1944 года. На следующий день я встретился с генералом Pop, который временно исполнял обязанности коменданта города. Он сообщил мне, что в городе находится много мелких этапных формирований, и надлежит навести среди них должную дисциплину. Далее он меня поставил в известность о том, что в настоящее время происходит эвакуация промышленности из Варшавы в тыл и что этим мне также придется заниматься. В заключение он мне сообщил, что есть данные о подготовке поляков к восстанию и, что по этому вопросу необходимо ориентироваться на губернатора Варшавы, который располагает полицейскими силами.

29 июля я связался с начальником СД и полиции в гор. Варшаве штандартенфюрером Гайбель[618]. Последний поставил меня в известность о том, что поляки имеют целый ряд сильных подпольных организаций, которые в настоящее время, главным образом «Армия Крайова», нацелены на восстание. Гайбель сказал, что агентурными материалами, которыми он располагает, подтверждается намерение АК выступить в ближайшее время. Полицейские мероприятия, проведенные его органами, пока что дали возможность изъять несколько складов с взрывчатыми веществами, а также подпольную типографию и оружие.

Гайбель заявил также, что он подготовлен на случай восстания и постоянно информирует о новых данных по этому вопросу губернатора Варшавы Фишера и начальника СД польского генерал-губернаторства СС-обергруппенфюрера Коппе. Я сказал Гайбелю, что согласно полномочиям, которые имею от верховного командования, отныне вся информация должна поступать также и ко мне. В случае же объявления осадного положения Гайбель со своей полицией поступает в мое распоряжение.

В тот же вечер я имел беседу с командующим 9-й германской армией генералом от инфантерии Форман, который обрисовал мне создавшееся военное положение и спросил, считаю ли я нужным объявить осадное положение в городе. Я ответил, что считаю эту меру преждевременной, так как о восстании еще нет точных данных, и объявление осадного положения может лишь ободрить поляков, так как они из этого мероприятия поймут, что положение на фронте неважное.

На следующий день я встретился с губернатором Варшавы Фишером, который обрисовал мне трудности, связанные с мобилизацией населения на строительство оборонительных сооружений, в связи с чем я сделал ряд предложений на основании того опыта, который имел еще по моей деятельности в Риме. Основным вопросом наших переговоров было готовящееся восстание. Фишер мне ничего нового не сообщил и полагал, что восстание со стороны поляков не будет иметь смысла, так как в городе достаточно немецких воинских частей, которые могут подавить любое выступление со стороны польского населения.

Кроме того, от начальника отдела «1ц» Варшавской комендатуры капитана Розенберг мне стало известно, что германское командование, в порядке предотвращения развития повстанческого движения в Польше уже длительное время занимается планомерным уничтожением польской интеллигенции, которая, по мнению немецких властей, являлась источником всякого рода антинемецких выступлений.

Вопрос: Вы информировали ставку Гитлера о положении в Варшаве?

Ответ: Нет, не информировал.

Вопрос: Почему?

Ответ: Как я уже показал, германские власти не считали возможным реальное вооруженное выступление поляков в ближайшее время. Кроме того, в мою задачу не входила непосредственная информация ставки, так как я подчинялся генералу Форман, и все сообщения должны были идти через него.

Вопрос: Какими данными вы располагали о сроках начала восстания?

Ответ: 31-го июля через агентов были получены сведения, что через 40 часов в Варшаве начнется восстание, 1-го августа, примерно в 15 часов 30 минут мы получили сведения, что восстание начнется в тот же день.

Вопрос: Какие мероприятия были вами проведены в тот момент, когда вы получили точные данные о начале восстания?

Ответ: Накануне, 31 июля, я вызвал к себе всех комендантов районов Варшавы, которые уже имели на руках подобные планы действия в случае восстания, и предупредил их о максимальной бдительности, так как каждый момент нужно считаться с тем, что восстание начнется. 1-го августа я информировал губернатора, командующего 9-й армией и районных комендантов о том, что сегодня ожидается выступление поляков. В тот же вечер объявил в городе осадное положение.

Вопрос: Какими мерами вы подавляли восстание в Варшаве?

Ответ: В Варшаве развернулись ожесточенные уличные бои. До 10-го августа я был отрезан от подчиненных мне частей и, лишь когда помощь пришла извне, я сумел активно руководить подавлением восстания. В первые дни повстанцы понесли значительные потери, не менее 2,5 тыс[яч] человек. Позднее эти потери значительно возросли. По далеко не полным данным потери поляков к 25.VIII возросли до 10 тысяч человек.

Вопрос: Вы показали, что в случае объявления в Варшаве осадного положения вся полиция поступала в ваше распоряжение. Следовательно, вы несете полную ответственность за зверства, учиненные германскими полицейскими частями в Варшаве?

Ответ: Да, я несу ответственность за действия германской полиции в Варшаве в период восстания, но я не мог проследить за деятельностью полицейских частей, так как был долгое время от них отрезан повстанцами.

Вопрос: Вы сознательно пытаетесь увильнуть от ответственности за совершенные вами злодеяния. Известно, что десятки тысяч мирных жителей гор. Варшавы зверски уничтожались немцами. Признаете ли вы это?

Ответ: Я не был в состоянии контролировать действия немецких частей, но считаю, что гибель большого количества гражданских жителей Варшавы является нормальным следствием уличных боев и поэтому не вижу ничего особенного в том, что в ряде случаев страдало гражданское население.

Вопрос: По показаниям ряда свидетелей немцы давили танками повстанцев и гражданское население, насиловали женщин. Это следствие уличных боев или германской политики?

Ответ: Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Я признаю, что немецкая боевая группа под командованием СС-бригаденфюрера Каминского и полицейский полк Дирлевангера насиловали женщин, расстреливала гражданское население, грабила дома. Что же касается того, что танки давили поляков на улицах Варшавы, то это происходило лишь потому, что поляки загромождали улицы и мешали прохождению немецких танковых частей. Было бы смешно отрицать тот факт, что в результате уличных боев уничтожались дома, горели целые кварталы, и что при этом гибло гражданское население.

Вопрос: Неправду говорите. Варшава была разрушена согласно специальных указаний германского правительства?

Ответ: Да, я признаю это. Действительно, имелись прямые указания Гитлера разрушить до основания Варшаву. 18 августа мне стало известно от командующего частями СС — обергруппенфюрера фон дем Бах, который с 12 августа принял на себя руководство подавлением восстания в Варшаве, что Гитлером дано указание разрушить до тла взбунтовавшуюся польскую столицу.

Вопрос: Вы принимали какие-либо меры для предотвращения зверств, которые творили германские солдаты по отношению к мирному гражданскому населению Варшавы?

Ответ: Я не мог удержать германских солдат от репрессий по отношению к польскому населению. Когда стало известно, что германские солдаты грабят дома мирных жителей, я отдал приказ, согласно которому солдатам разрешалось брать себе все, что они захотят из тех домов, в которых начался пожар.

Вопрос: Таким образом, грабеж гражданского населения Варшавы немецкими солдатами был узаконен лично вами?

Ответ: Вынужден признать, что мною было разрешено грабить гражданское население Варшавы, так как я считал, что немецких солдат все равно от этого не удержать.

Вопрос: Очевидно, что в результате зверств, которые творили руководимые вами германские войска, число жертв в Варшаве исчислялось не в 10 тыс[яч], как вы показали, а сотнями тысяч?

Ответ: Я уехал из Варшавы 25 августа 1944 года и не в состоянии привести точные данные о потерях среди жителей Варшавы[619]. Хочу, однако, заявить, что ответственность за страдания, причиненные населению Варшавы, лежит не только на нас, немцах, но и на руководителях АК, которые для достижения своих эгоистических целей бросили население Варшавы в заранее обреченную на провал борьбу.

После моего отъезда из Варшавы руководство по окончательному подавлению восстания было возложено целиком и полностью на СС-обергруппенфюрера фон дем Бах, а на мое место в качестве военного коменданта Варшавы был назначен генерал Шиндлер[620], однако, я его не успел увидеть, так как мне необходимо было срочно вылететь.

Вопрос: В связи с чем вам пришлось уехать из Варшавы?

Ответ: 25 августа 1944 года, согласно приказу Верховного командования вооруженными силами Германии я срочно выехал в Румынию в целях оказания помощи германским войскам, находившимся в окружении в районе Отупени. В мою задачу входило вывести войска из окружения и действовать затем, согласно указаниям командования южной армейской группировки немцев.

Вопрос: Вам удалось вывести германские войска из окружения?

Ответ: Мне удалось вывести германские войска из первого окружения. Однако вскоре руководимые мною части натолкнулись на новое, уже более мощное кольцо, состоявшее из советских и румынских войск. Из второго окружения немецким частям выйти не удалось, и 2 сентября 1944 года я был арестован румынскими военными властями.

Вопрос: В своих анкетных данных вы указали, что не являетесь национал-социалистом, однако, вся ваша деятельность в рядах германской армии заключалась в поддержке разбойничьего германского фашизма. Признаете вы это?

Ответ: Да, я признаю, что на протяжении ряда лет верно служил Гитлеру, за что был им награжден высшими германскими орденами.

Протокол допроса записан с моих слов верно, мне переведен на немецкий язык

ШТАГЕЛЬ

Допросили:

Нач[альник] 2 отдела Главного управления «Смерш» полковник КАРПАТОВ

Оперуполномоч[енный] 2 отдела 2 Гл[авного] управления МГБ СССР капитан КОПЕЛЯНСКИЙ

ЦА ФСБ России. Д. Н-21101. Л. 36—53. Подлинник. Машинопись.