40. Гимназистка Доня

Мы таились в погребе у русских.

Килю спросили:

Где спрятанные жиды?

Она указала, где подвал, и в благодарность получила какой-то металлический предмет. Боясь расправы, я убежала, успев захватить одну мою девочку. Остальные четверо моих детей забились в угол сарая.

Их застигли.

— Русские или жиды?

Они отвечали:

— Русские.

Тогда старшего, Сему, заставили расстегнуть штаны.

Убедились — еврей.

Приказали стать к стенке, распахнуть гимназическое пальто и приготовились расстрелять. В это время въехал во двор конный отряд, с офицером во главе. Офицер подошел к сараю и крикнул:

— Не сметь расстреливать ребенка, иначе я вас расстреляю! Не помните разве приказа: женщин и детей не трогать.

Но уходили одни…

…Приходили другие…

Елизаветградский погром превращался в дикую кровавую оргию. Когда я вернулась, наконец, к детям, двор был усеян трупами. У Мани Каган отрезана одна грудь. Муж ее искромсан до неузнаваемости, на всех трупах следы мучительной жестокой смерти. Резника Зайцева сперва душили, стянув с двух сторон на шею шарф. Потом тянули за высунутый язык, отрезали ухо…

Расстреляли.

Гимназистку Доню изнасиловали.

Потом бросили в погреб, где она умерла от потери крови во время изнасилования. Доня умоляла оставить эту пытку и убить ее.

Но они не согласились.

…Брата они заставили смотреть, как они насилуют сестру.