10. «Хлеб и соль»

В местечке Борисполь еврейского населения 1000 человек на 20.000 христиан. По уходе большевиков, 9-го августа, местный Исполком, состоявший исключительно из христиан, переименовал себя в Комитет Общественной Безопасности, при нем все бывшие члены Исполкома остались на месте. Евреи решили устроить встречу вновь прибывающим военным властям и для обсуждения этого вопроса собрались на совещание. Но, не успев еще принять решения, они услыхали гул набата, созывавшего христиан на сход для той же цели.

Тогда евреи решили:

— Пойдем и обсудим это вместе.

Но их встретили на сходе недружелюбно.

— Что вам надо?

— Да мы пришли вместе с вами обсуждать, как организовать встречу, мы тоже хотим в этом участвовать.

Им сказали:

— Обойдемся без вас… уходите!

Тогда они собрались отдельно и, по обсуждении, решили встретить вступающие войска хлебом-солью.

Вступили первые разведчики добрармии.

Они хлеб приняли.

Приняла и вторая партия.

Но третья, самая значительная, с ругательствами прогнала евреев и насмешливо кричала им вслед:

— Сегодня ночью, жиды, мы придем к вам в гости, тогда и угостите.

Ночью они пришли.

Вместе с офицерами солдаты рассыпались по еврейским квартирам и начали творить свои насилия: грабить, избивать, издеваться над женщинами. Принимал в этом участие, между прочим, и врач Арсеньев. В эту ночь убили двух изнасилованных женщин. А на другой день зверски замучили 4 человек.

И потом повесили их.

Одного из них, Эльгарта, они со смехом катили по мостовой, подталкивая ногами и прикладами, а затем, не зная как еще потешиться над ним, отыскали где-то чайный ящик и засунули его туда.

Ящик перебрасывали.

Прокалывали штыками.

Когда, натешившись, вынули несчастного еврея, он еще дышал.

Они заглянули ему в лицо.

— Жив, жид. Живучая порода!..

Кто-то дико кричал:

— Рубай его!

Тут же 3-мя выстрелами его прикончили на глазах матери и сестры.

Евреи метались по местечку.

Но ни от кого не видели защиты.

Крестьяне опасались прятать их у себя, ибо им строго было приказано властями, под угрозой смерти и сожжения домов, не давать у себя никакого пристанища евреям. И евреи всюду находили наглухо запертые двери и мертвенно молчаливы были окна, в которые они стучали.

Зверства продолжались 4 дня.

Евреи разбежались по полям, огородам, болотам, питаясь подсолнухами и капустой, добываемыми на огородах украдкой. Но крестьяне стали прогонять их с огородов и полей, и на 5-й день они вынуждены были вернуться обратно в местечко. Все они разместились в 4–5 домах, продолжая подвергаться частым нападениям и издевательствам со стороны местного гарнизона.

Приходили одни и требовали:

— Денег!

Приходили другие, пьяные, и с тупою яростью кричали:

— Давайте девок… или всех перебьем!

С побоями снимали остатки одежды.

Евреи избрали делегацию из 5-ти человек, и делегация обратилась к начальнику гарнизона полковнику Карпову с просьбой о защите.

Но он грубо ответил:

— Вас мучают в течение недели, а вы нас мучили в течение года… пошли вон!

Все-таки вслед за этим последовал приказ о воспрещении обысков без ордера коменданта. Но приказ этот положения евреев не облегчил. Грабили по-прежнему, забирали все, что попадалось под руку. Обнищавшие, голодные евреи делали попытки вырваться из местечка, но их всюду ловили в поездах и выбрасывали из вагонов на всем ходу.

Иные пытались пробраться на лошадях или пешком.

Но их убивали дорогой.