Глава 11

Поход Конецпольского против казаков и действия против поляков гетмана Жмайло. Куруковское дело в 1626 году. Выход запорожцев в 1629 году к Константинополю. Пребывание гетмана Тараса Трясило в Запорожье. Сражение Конецпольского с Трясило под Переяславом. Поход запорожцев под начальством Сулимы на Черное море. Мир Польши с Турцией в 1634 году и средства для удержания казаков от набегов на мусульман. Построение крепости Кодака и разрушение ее Сулимой. Поход запорожцев под Азов. Действия Павлюка, Гуни и запорожцев против поляков. Печальное дело казаков с поляками у устья Старицы в 1638 году. Неудачный поход запорожцев к устью Кубани. Прекращение известий о казацких походах

Вместо удовлетворения на все девять пунктов, предъявленных казаками польскому правительству, на них послан был с 30 000 войска коронный гетман Станислав Конецпольский с приказанием смирить «бунтовщиков» оружием. Очевидно, теперь поляки уже не нуждались в казаках ни для похода в Россию и Ливонию, ни для войны Польши с турками и татарами, а потому в отношении «бунтовщиков» можно было взять уже другой тон и призвать их «к порядку». На ту пору у казаков гетманом был какой-то Жмайло. Конецпольский вышел в поход 5 июля 1625 года и, переправившись через Буг, прошел на Наволочь и речку Роставицу, где с ним соединился подкоморий каменецкий Потоцкий; от Роставицы гетман взял направление через речку Каменицу и мимо Белой Церкви и остановился в одной миле от Канева. В это время к коронному гетману явились три посла от каневских казаков, извещая, что гетман их, Жмайло, находится на Запорожье и просит, чтобы поляки не делали на казаков нападения в городе и дали бы им безопасно собрать у себя раду. Конецпольский исполнил просьбу казаков, но когда открылась рада и поднят был вопрос о том, как принять коронного гетмана, то есть идти ли к нему с повинной или же оставаться на месте, то после совета отделилось 3000 человек казаков, которые ушли вон из города. Коронный гетман, узнав об этом, послал за ними погоню 10 хоругвей с паном Одрживольским во главе. Одрживольский догнал казаков над речкой Мошной и сделал на них нападение, во время которого казаки поймали сына князя Четвертинского и держали его потом в течение всего похода. В помощь Одрживольскому гетман отправил Юдыцкого, Коссаковского и Белецкого, но казаки, получив в это время подкрепление, отступили к Черкассам. Тогда к Черкассам двинулся и сам Конецпольский. Тут, 17 октября, навстречу коронному гетману выехал казацкий посол с известием о своем гетмане Жмайло, который уже выбрался с артиллерией из Запорожья и спешил к казакам. 19 и 23 октября к коронному гетману явились новые послы от казаков с просьбой, чтобы он не наступал на них до тех пор, пока не придет из Запорожья гетман Жмайло. Коронный гетман, не слушая казацких послов, снялся с места, прошел Крылов и, вышедши из него, стал в миле за городом над речкой Цыбульником, в расстоянии одной мили от казацкого табора, откуда можно было хорошо видеть и весь обоз, и всю казацкую стражу. 25 октября казаки известили Конецпольского о прибытии из Запорожья с артиллерией своего гетмана Жмайло, и тогда коронный гетман предложил казакам условия, которые они должны выполнять на будущее время, если хотят заслужить милость и прощение короля. Условия эти, изложенные по пунктам, переданы были казакам через польских комиссаров. Казаки собрали по этому поводу раду и на раде нашли условия слишком тяжелыми для себя, и потому отправили 13 человек депутатов к коронному гетману с объявлением, что ни одного из пунктов они исполнить не могут. Тогда коронный гетман задержал у себя казацких послов на всю ночь, а наутро, возвращая их в казацкий табор, сказал: «Так как вы покорностию, как верные подданные, не хотите заслужить милосердия и благосклонности его королевского величества, то мы надеемся на Бога, что за непослушание и своеволие вы скоро испробуете наших сабель на своих шеях, а кровопролитие, которое произойдет, падет на ваши души». Вслед за этим Конецпольский отдал приказание своим войскам сняться с места и идти на казаков. Решительная битва между поляками и казаками произошла 31 октября у старого городища, над Куруковым озером, или Медвежьими Лозами. По определению В. Никифорова, это было в посаде Крюкове, на правом берегу Днепра, против города Кременчуга. Казаки были разбиты и просили пощады у коронного гетмана[258]. 3 ноября между поляками и украинскими казаками открылись переговоры, во время которых поляки выставили против казаков шесть обвинительных пунктов, из коих первые три касались одинаково как украинских, так и запорожских казаков. Эти обвинения состояли в следующем: 1) казаков упрекали в самовольных выходах на Черное море; 2) в сношениях с московским царем и крымским ханом, с которым они заключили союз и помогали людьми; 3) в принимании у себя разных царьков, называвшихся то московскими, то волошскими господариками, а также других подозрительных и вредных для Польской республики лиц. На эти три обвинительных пункта казаки отвечали так: в море они ходили потому, что нуждались в деньгах, которых им не платило правительство, хотя и давало обещание в том; за тем же казаки посылали и в Москву, чтобы получить от царя казны; с крымским ханом завязались у них сношения случайно: казаки были прибиты волной к берегам Крыма, и хан принял их к себе на службу, а потом отправил их в качестве посланцев на Украину и через них просил не делать нападений на Крым, на чем и заключил условие с казаками; что касается разных царьков и других лиц, приходивших и приходящих на Запорожье, то в этом за казаками полное право, так как вход в Запорожье и выход из него всегда и всем был и будет волен. Желая обессилить казаков на будущее время, гетман Конецпольский потребовал, чтобы они подписали условие на законное существование всего лишь 6000 казакам, внесенным в реестр, и выдавали бы государственным властям преступников. Казаки долго оспаривали эти главные требования и преуспели только в последнем: коронный гетман согласился оставить за казаками право карать преступников через собственных старших. 5 ноября казаки выбрали гетманом Михайла Дорошенко, деда впоследствии известного гетмана Петра Дорошенко, а на следующий день, 6 ноября 1625 года, подписали договор на урочище Медвежьи Лозы, при Куруковом озере, и в лице своего гетмана Михайла Дорошенко присягнули на верность польской короне[259]. Но этот договор, в целом его виде, не касался запорожцев – в нем для низовых, или запорожских, казаков важна была лишь одна статья. По Куруковскому договору постановлено было по-прежнему оставить в реестре только 6000 человек казаков, остальных велено было вынести за реестр и лишить всех казацкого звания; такие люди были названы выписчиками и составили огромное большинство против реестровых. Из шести тысяч реестровых одна тысяча казаков должна была, по очереди, находиться за порогами Днепра и не допускать неприятеля к переправам через Днепр и вторжениям его в королевские земли. Всем казакам, как пишут о том Соловьев и Костомаров, безусловно запрещалось делать выходы в море, производить сухопутные набеги на земли мусульман и приказывалось сжечь морские лодки в присутствии польских комиссаров.

Но само собой разумеется, что подобные постановления вели только к нарушениям их, а для запорожцев – к увеличению численности всего их войска, так как большинство украинских казаков, выписчиков, хлынуло из Украины на Сечь и наполнило собой ряды низовых казаков. Вслед за этим, уже тотчас после Куруковского договора, 70 запорожских чаек снова явились на Черном море, но, к несчастью запорожцев, выход этот был одним из самых неудачных: запорожцы были наполовину изловлены турецкими галерами и вместе с казаками доставлены в Константинополь. В отместку за новый поход казаков несколько десятков тысяч татар бросились в глубину Украины, но под Белой Церковью были разбиты и полегли на месте. По одним указаниям, татары были здесь одни, без хана; по другим – вместе с татарами был и сам хан, и когда, по требованию польского правительства, против него вышел гетман Михайло Дорошенко, то хан через своего посланца напомнил гетману о заключенном между татарами и казаками мире, и Дорошенко повернул назад, а бывшие при нем запорожцы с атаманом Олифером передались на сторону хана и совместно с ним ходили войной на Польшу[260]. После этого сам Дорошенко, по просьбе изгнанного из Крыма Мухаммад-Гирея, ходил с казаками в Крым против соперника Мухаммадова, Джанибек-Гирея, но в этой битве потерял свою голову, которая воткнута была на стенах Кафы. Были ли в этом походе собственно запорожские, или низовые, казаки, неизвестно, хотя по общим соображениям трудно допустить отсутствие их в таком важном и заманчивом для них деле, как поход вовнутрь самого Крыма.

Зато участие запорожцев в походе 1629 года на Константинополь не подлежит сомнению. Выплыв в это время на 300 лодках в море, под предводительством Богдана Хмельницкого, будущего гетмана, они добрались до окрестностей Царьграда, мужественно коснулись самых стен константинопольских, зажгли несколько окрестных с Константинополем селений и, окуривши их мушкетным дымом, задали султану и всем обывателям столицы, как пишет Величко, «превеликий страх и смятение»[261], а потом от турецкой столицы ударились на запад, взяли и разорили гавани в Килии, Измаиле, Бальчике, Варне и Сизеболи. Против казаков вышел на 40 галерах Кеенан-паша и открыл их близ какого-то острова Монастыря, где казаки стояли со своими чайками и с добычей; но из всех трехсот чаек только восемь вступили в битву с турками, и все, кроме одной, были взяты пашой и отправлены в столицу, зато все остальные избежали опасности и благополучно вернулись в Сечь.

В 1630 году, весной, запорожцы вновь выплыли на море; на этот раз против них вышел главный начальник турецкого флота, Капудан-паша; он настиг казаков под турецким городом Очаковом и разбил их наголову; трофеем его победы были 55 запорожских чаек и 800 человек казаков, отправленных победителем в Константинополь.

После смерти Михайла Дорошенко на Украине оказалось два гетмана, Григорий Чорный и Тарас Трясило, из коих первый был сторонником поляков, а второй – сторонником русских. Избранный гетманом еще в Крыму, Тарас Трясило, после катастрофы, случившейся с Дорошенко, вернулся в Запорожье и оттуда стал рассылать свои универсалы к украинским казакам, призывая их к себе и внушая им неповиновение Григорию Чорному. Григорий Чорный, в свою очередь, писал универсалы, в которых внушал неповиновение Тарасу Трясило. Просидев в Запорожье около полугода, Тарас Трясило вышел оттуда с казаками на Украину. Бывшие при нем запорожцы распустили молву, будто они идут к Чорному с покорностью. Чорный поверил пущенной ими молве, но был схвачен, доставлен к Тарасу и изрублен по частям. После этого Тарас Трясило объявил себя гетманом Украины и предъявил требования полякам – вывести с Украины жолнеров, уничтожить куруковскую комиссию, ограничившую численность казацкого сословия, и выдать приверженцев Чорного.

Против Тараса выступил коронный гетман Конецпольский, выславший впереди себя отряд под начальством коронного стражника, человека-зверя и страшного развратника, Самуила Лаща, ни Бога не боявшегося, ни людей не стыдившегося, позорившего жен, бесчестившего девиц, немилосердно избивавшего мужчин. Само собой разумеется, что от такого предводителя народ бежал в ужасе и искал себе защиты у гетмана Тараса Трясило. С Тарасом Трясило было несколько запорожцев, реестровых казаков и простых людей, в общем до 700 человек; вся надежда Трясило была на запорожцев и реестровых. Противники сошлись под городом Переяславом, где произошла загадочная по своим последствиям битва[262] между казаками и поляками, одинаково для той и другой стороны тяжелая: Конецпольский потерял здесь множество своих воинов, Тарас Трясило потерял много казаков и сам попался в плен полякам и был казнен ими в городе Варшаве. По словам путивльца Григория Гладкого, переяславское дело произошло так: «Гетман Конецпольский осадил казаков в Переяславе; у польских людей с черкасами в три недели бои были многие, и на тех боях черкасы поляков побивали, а на последнем бою черкасы у гетмана в обозе наряд взяли, многих поляков в обозе побили, перевозы по Днепру отняли и паромы по перевозам пожгли. После этого бою гетман Конецпольский с черкасами помирился, а приходил он на черкас за их непослушание, что они самовольством ходят под турецкие города и всем войском убили Гришку Чорного, которого он прежде дал им в гетманы. Помирясь с черкасами, Конецпольский выбрал им из них же другого гетмана, каневца Тимоху Арандаренко»[263].

Назначенный казакам гетман Арандаренко пришелся им не по нраву, и в 1631 году они выбрали на его место Ивана Петрижицкого-Кулагу и, не обращая внимания на стеснения со стороны правительства Речи Посполитой, по-прежнему громили турецкие берега Черного моря.

В 1632 году в Польше умер король Сигизмунд III, и собравшийся по этому поводу сейм приступил к избранию нового короля. В это время на вальный сейм явились депутаты и от казаков. Ссылаясь на то, что казаки составляют часть Польского государства, депутаты потребовали от имени войска обеспечения православной веры и права голоса на выбор короля. На это требование сенат Речи Посполитой, как пишет об этом Шмидт в своей «Истории польского народа», дал такой ответ казакам, что хотя они действительно составляют часть Польского государства, но такую, как волосы или ногти в теле человека: когда волосы или ногти слишком вырастут, то их стригут. Так поступают и с казаками: когда их немного, то они могут служить защитою Речи Посполитой, а когда они размножатся, делаются вредными для Польши. Относительно обеспечения православной веры казацким депутатам сказали, что этот вопрос рассмотрит будущий король Польши; а относительно участия в избрании короля казакам отвечали, что на избрание короля имеет право сенат и земское собрание.

Таким образом, казаки возвратились на Украину и на Запорожье ни с чем, и без их участия выбран был в короли сын Сигизмунда, Владислав IV. По восшествии своем на престол Владислав IV открыл войну с Россией, и тогда для этой войны ему понадобились казаки, одинаково как украинские, так и низовые запорожские. Запорожскими казаками в это время предводительствовал некто Арлам[264], называемый у историков кошевым атаманом[265]. Запорожцы, несмотря на нанесенную им недавно обиду от поляков на сейме, вышли в помощь королю под начальством атамана Гири Каневца, но в 1633 году, 17 июня, Каневец был убит в Новгородском уезде ратными государевыми людьми, предводимыми Наумом Пушкиным[266].

Зато оставшиеся в Сечи запорожские казаки вознаградили себя тем, что, собравшись в числе нескольких сот человек, под предводительством Сулимы, вышли в Черное море, из Черного проникли в Азовское, а потом снова вернулись в Черное, произвели погром турецких городов по берегам морей, потом дошли до устьев Днестра и Дуная и тут разорили Аккерман, Килию, Измаил и несколько сел и деревень[267].

Так рассказывает об этом малороссийский летописец Ригельман. Кошевой Иван Серко в своем письме 1675 года к крымскому хану и сказатель Стефан Лукомский передают об этом походе следующее. В 1633 году гетман войска низового запорожского Сулима, севши на несколько моноксилов, вышел из Сечи по Днепру в Черное море, из Черного через Киммерийский Босфор проник в Меотическое озеро, или Азовское море, и взял там крепкий город Азик (Азов)[268]. Нужно думать, что летописцы разумеют здесь взятие казаками лишь одного предместья города, но не самой крепости.

Пользуясь постоянными набегами казаков на турецкие владения и желая подать помощь России, искавшей союза с Турцией против Польши, турецкий султан двинул в Польшу войско под начальством Аббас-паши. Однако войну эту султан скоро окончил, и окончил главным образом по вине России. Россия, испытав неудачу в борьбе с поляками под Смоленском, поспешила заключить с Речью Посполитой мир, подписанный в местечке Поляновке в 1634 году. При заключении этого мира поляки, между прочими статьями, предъявленными России, потребовали от московского царя ежегодного жалованья запорожским казакам «как им на то грамота дана и на самом деле в прошлых годах бывало». На это требование московские послы отвечали так: «Казакам запорожским какое жалованье и за какую службу давалось и какая у них грамота есть – того не упомним; думаем, однако, что то могло быть, когда запорожские казаки великим государям служили, и теперь, если начнут служить, то им государево жалованье по службе будет»[269]. Но разумелись ли здесь в собственном смысле запорожские казаки, или же под «запорожскими» понимались вообще украинские или городовые, определить нельзя.

Вслед за русским царем поспешил заключить мир с Польшей и турецкий султан. По этому миру турецкий султан дал обещание удерживать татар от набегов на Украину, а польский король обязался изгнать всех казаков с днепровских островов, чтобы тем преградить им путь из Днепра в Черное море. Но в это же время, 2 ноября, турецкий визирь доносил, что днепровские казаки, в союзе с донскими, приступали к Азову, громили его из пушек, во многих местах испортили и едва не овладели городом[270].

После заключения мира с турками польское правительство стало изыскивать меры к тому, чтобы так или иначе парализовать действия казаков против турок и тем обезопасить свои границы от набегов мусульман. Оно начало прежде всего с того, что решило разобщить Запорожье с населением Украины. Объявляя на собранном сейме о состоявшемся перемирии Речи Посполитой с Турцией, вельможные паны говорили, что, желая, чтобы свет знал, как поляки держат верность в отношении своих врагов, они принялись за искоренение казацкого своеволия и для этого твердо решили сделать следующее: воспретить казакам нарушать мир как на воде, так и на суше, под страхом лишения их всех вольностей и привилегий, данных им правительством Речи Посполитой; не позволять им брать ни лесных материалов, ни провизий, ни пороху, ни пуль, ни чего другого, необходимого для военных экскурсий; вменить в обязанность отцам не пускать своих сыновей («молодежь городов наших») в войско запорожское, а также подвергать наказаниям всех людей шляхетского сословия, которые будут принимать, как раньше то было, участие в морских походах запорожцев или просто помогать им и делиться с ними добычей; кроме того, для действительного прекращения морских казацких экскурсий во владения турецкого царя и для соблюдения только что заключенного мира приказать инженерам осмотреть места у берега Днепра и, где покажется удобным, для коронного и польного гетманов построить замок, снабдить его как пешим, так и конным гарнизоном и военной амуницией, для чего немедленно ассигновать 100 000 польских злотых[271].

Для возведения крепости выбрано было место на правом берегу Днепра против устья речки Самары, острова Князева и первого порога Кодацкого; от порога крепость названа была Кодаком. Сооружение крепости поручено было уже хорошо знакомому нам французскому инженеру Боплану, вызванному, в качестве строителя различных крепостей, в Польшу. Крепость заложена была в присутствии гетмана Конецпольского и представляла собой вид редута бастионного укрепления, мерою кругом 900 сажен, с высокими, более 10 сажен высоты, валами и глубокими «обрезными, набитыми чесноком» рвами[272]. Командиром гарнизона в построенной крепости поставлен был французский полковник Морион. Морион оказался таким строгим начальником, что не только не пускал казаков на войну, а даже воспрещал им выплывать в реку для ловли рыбы; он держал в крепости до 20 человек казаков, казавшихся ему подозрительными, и вовсе лишил их свободы. Однако строгость эта ни к чему не привела: в августе 1635 года возвращался из морского похода названный выше Сулима с казаками и, увидев выросшую крепость, немало дивился тому, а потом внезапно бросился на нее, польский гарнизон истребил, полковника Мориона зарезал, а крепость раскопал. Поднявшись от Кодака выше и дойдя до городов, Сулима стал скликать к себе всех недовольных польским правительством и готовиться вместе с ними на борьбу с поляками, но скоро был схвачен обманным образом и отправлен в Варшаву. В Варшаве в это время находились турецкий и татарский послы, которые заявили, что в текущем, 1635 году казаки уже пять раз ходили на море, а потому требовали немедленной казни над Сулимой и его четырьмя сподвижниками. И Сулима был казнен, по одному указанию, посредством отсечения головы, по другому – посредством рассечения на четыре части, выставленные на четырех концах города.

После казни Сулимы гетманом украинских казаков оказался Василий Томиленко; при нем волнения между украинскими казаками усилились. Волнения эти шли главным образом от реестровых казаков, не получавших жалованья от польского правительства, настойчиво добивавшихся получить его и потому несколько раз порывавшихся уйти на Запорожье с целью предпринять поход на Черное море. Однако эти намерения не могли состояться до тех пор, пока не открылась война у крымского хана с буджацкими татарами и пока во главе казаков не стал некто Карпо Павлюк, или Павлюга, иначе Баюн, Полурус и Гудзан, по происхождению турок. Возле Павлюка собрались выписчики и запорожцы, с которыми он и отправился (в начале 1637 года) в помощь крымскому хану Батыр-Гирею против буджаков. Исход войны был в пользу хана, благодаря мужеству Павлюка и запорожцев, которые «в малом числе победили и в прах обратили многочисленного неприятеля».

В то время, когда одна часть запорожцев действовала, вместе с Павлюком, в Крыму, другая часть, числом до 4000 человек, под начальством Михайла Татаринова, не вынесши польских притеснений, решила искать счастья в чужих странах, идти к персам и помогать им в войне против турок. Двинувшись через крымские и ногайские степи по направлению к Дону, часто сражаясь на пути с татарами, запорожцы неожиданно встретились с партией донских казаков в 3000 человек. Донцы, осведомившись, куда и зачем шли запорожские казаки, предложили им свою дружбу и запасы и объявили, что всего лучше запорожцам и донцам пойти к турецкому городу Азову и овладеть этим ключом к Меотическому и Черному морям; после того можно будет взять такую добычу, какой у персиян никогда не найти. Запорожцы согласились и решили, вместе с донскими казаками, идти под турецкий город Азов: 21 апреля 1637 года, в среду, на другой день после Светлого воскресения, запорожцы и донцы, в числе 4400 человек, выступили в обход, намереваясь жить в Азове, если только московский царь позволит приходить в Азов всяким людям, охочим, вольным, и даст возможность привозить казакам всякие запасы. В Азове в то время было от 3000 до 4000 турецких янычар, которые смеялись над предприятием казаков. Но казаки, подойдя к Азову, тотчас врылись в землю и, работая над этим день и ночь, несмотря на постоянную стрельбу со стороны янычар, вошли в город и принудили янычар отступить в замок. Испытывая большой страх, янычары скоро сдали казакам и замок, несмотря на то что казаки имели при себе всего лишь 4 фальконета, которыми не могли причинить серьезного повреждения замку. Взяв крепость, казаки пограбили город, и после этого донцы остались в Азове, а запорожцы с добычей возвратились в Сечь[273].

Между тем в отсутствие Павлюка на Украине снова началось смятение, поднятое казаками по поводу неуплаты им польским правительством жалованья, а также вследствие отказа в просьбе пользоваться из казенных заводов запасами артиллерии. Сам казацкий гетман Томиленко был на стороне польского короля и приковал к пушке какого-то казака Грибовского, больше всех восстававшего против распоряжений польского правительства. Но Грибовский сумел отковаться от пушки и бежать на Запорожье. На Запорожье в это время прибыл из похода на Крым Павлюк. Узнав о происшедшем на Украине, он бросился с казаками из Сечи на Черкассы, захватил там орудия и привез их в Сечь на Микитин Рог, говоря, что им подобает быть в Сечи, а не в Черкассах. (Сечь на Микитином Роге возникла, по сказанию Дзевовича, в одно время с построением Кодака и основана неким Федором Линчаем.) Казацкий гетман Томиленко немедленно донес об этом поступке Павлюка коронному гетману Потоцкому и вместе с тем послал казака к Павлюку с требованием возвратить взятые им орудия и покориться королю. На это требование Павлюк отвечал полным отказом. 16 июня Павлюк написал письмо Томиленко и в этом письме объявил, что как мертвого из гроба не возвращают, так и он не возвратит взятых им орудий в Черкассах. Напротив того, он считает бесчестием держать казацкую армату в другом месте, кроме Запорожья, где предки казаков прославились своими подвигами, и потому пригласил всех реестровых забрать орудия и, покинув города, идти на Запорожье[274]. Тогда к Павлюку повалили на Сечь все недовольные порядками польского правительства, а приверженцы польской стороны, реестровые казаки, упрекая своего гетмана Василия Томиленко в потакании своеволию черни, низложили его с гетманства и вместо него выбрали гетманом Савву Кононовича, родом великоросса.

Новый гетман начал действовать в духе польского правительства и стал уговаривать восставших прекратить волнение. Узнав об этом перевороте, Павлюк немедленно вышел из Сечи и, остановившись кошем у Крылова, отправил от себя отряд казаков в Переяслав, где находился Савва Кононович. Савва Кононович был внезапно схвачен, привезен в Крылов и тут, вместе с несколькими старшинами, расстрелян, а вместо него гетманом был объявлен Карпо Павлюк.

Выбранный в гетманы украинских казаков, Павлюк 11 октября 1637 года написал универсал всему украинскому казачеству, мещанству и поспольству, призывая всех против «неприятелей народа русского христианского и древней греческой веры», а сам, оставив вместо себя на Украине Карпа Скидана, ушел в Сечь, где оставался до тех пор, пока не возбудил неудовольствия со стороны украинцев. Находясь в Сечи, Павлюк завел сношение с крымским ханом, у которого просил помощи против поляков. Но хан не только не дал помощи Павлюку, а даже известил о затеянном им деле польского короля. Тогда Павлюку ничего не оставалось делать, как выйти из Запорожья на Украину. И он вышел; при нем были и запорожские казаки. Но сколько их было и кто именно из запорожцев пошел с Павлюком – источники не говорят. Нужно думать, что запорожцы вместе с Павлюком были и под Кумейками (6 декабря), и под Боровицей (20 декабря), хотя и на этот счет точных указаний не имеется. Под Боровицей Павлюк выдан был казаками полякам и в феврале следующего, 1638 года казнен в Варшаве посредством отсечения головы, а вместо него казацким гетманом объявлен был Ильяш Караимович. Сторонники казненного, Скидан и Чечуга, успели спастись бегством в Запорожье. Украинские казаки, вынужденные подписать под Боровицей условия, продиктованные им поляками, между прочим, как пишет о том Костомаров, обязались, по первому требованию коронных гетманов и комиссаров, идти походом на Низ, сжечь там все челны и вывести оттуда всю лишнюю чернь, назначенную в виде стражи для охраны польских пределов против татар[275]. Это обещание принято было поляками с особенной охотой, и когда потом, в феврале, собрался сейм в Варшаве, то на нем относительно Запорожья постановлены были, кроме того, следующие меры: 1) Правительство Речи Посполитой, ввиду предупреждения морских походов со стороны запорожцев и постоянного ими возмущения украинского населения, должно завладеть всем Запорожьем и поставить там постоянную стражу. 2) Реестровые казаки, в числе двух полков, должны стоять на Запорожье и оберегать Низ от чужих и своих, то есть татарам не дозволять переправляться через Днепр и вторгаться во владение Речи Посполитой, своевольным людям запрещать спускаться из городов на Низ, составлять на Низу ополчение и возвращаться для бунтов на Украину: «Назначенные полки с полковником своим должны ходить на Запорожье попеременно для оберегания тех мест и для запрещения татарам переходить через Днепр, а также для предостережения, чтобы своеволие не укрывалось на островах и реках (Низа) и не предпринимало оттуда никаких экскурсий на море, исключая тех казаков, которые будут в полках; ни один казак (городовой), без паспорта комиссара, не должен ходить на Запорожье, и если бы такой был пойман кодацким губернатором, то он должен быть казнен смертью»[276].

Эти постановления подписаны были королем Владиславом IV, тем самым, который, очутившись в безвыходном положении в Московском государстве, взывал о помощи к казакам и был ими спасен, а потом вторично выручен был из беды гетманом Сагайдачным под турецкой крепостью Хотином. Впрочем, к решительным мерам против казаков побуждали польского короля как турецкий султан, так и крымский хан. Султан требовал непременно свести казаков с днепровских островов, в противном случае грозил в прах обратить провинции и волости Речи Посполитой. Крымский хан, извещая короля о том, что казаки вновь собираются на днепровских островах с целью нападения на татар, советовал ему, для полного согласия и дружбы с татарами, истребить всех своевольников и для этого предлагал королю даже собственное войско. Но как ни были возмущены поляки своеволием казаков, все же не могли решиться на крайние меры против них: понимая, что с уничтожением казаков Польша будет открыта для нападений со стороны мусульман, поляки хотели только прибрать к рукам Запорожье и владеть им по собственному усмотрению.

После окончания сейма отправлены были в Запорожье два украинских полка, Чигиринский и Белоцерковский, с полковником Мелецким, которому приказано было сперва выгнать оттуда всех украинских беглецов, а потом расположиться до новой смены в казацких вольностях в качестве сторожевых полков. Мелецкий прибыл в Запорожье в половине марта 1638 года и, остановившись на границе казацких вольностей, послал к запорожцам своих казаков объявить им известие о королевской милости и требование сейма о выдаче Скидана и Чечуги. Но запорожцы на требование польского полковника отвечали тем, что заковали присланных к ним посланцев и оставили на берегу Днепра какое-то «очень неутешительного содержания письмо». Мелецкий хотел было действовать против запорожцев оружием, но, увидев, что это опасно для его жизни, вследствие побега реестровых казаков в Сечь, решил покинуть Запорожье и поскорее вернуться в польские владения Украины.

Тогда в Запорожье объявились два сотрудника казненного Павлюка, Дмитро Томашевич-Гуня и Остранин, или, по казацкому произношению, Остряниця, родом полтавец. Первый принял на себя звание казацкого гетмана в апреле 1638 года и, пылая местью за замученного поляками отца, выступил ярым врагом Речи Посполитой. Второй, проявивший свое мужество и распорядительность еще под Кумейками, выходя вместе с Гуней против поляков, решил сперва заручиться союзом с крымскими татарами и донскими казаками, для чего и отправил к ним посланцев из Запорожья. Не дождавшись ответа, Остряниця оставил Запорожье и поднялся с войском, частью севшим в лодки, частью двинувшимся сухопутьем вдоль Днепра на Украину. С ним был и Карпо Скидан, находившийся все время после Боровинской битвы в Запорожье. Были ли в этом войске и запорожцы, и если были, то сколько именно и под чьим начальством они шли, неизвестно. Во всяком случае, Остряниця от Сечи поднялся к Кременчугу и 5 мая был у города Голтвы, где нанес большое поражение полякам и принудил их отступить от Голтвы с большими потерями, в чем сознается и польский хронист того времени Симон Окольский. В это время Остряниця получил известие, что к нему подходит несколько полков донских казаков. Побившись с поляками под Лубнами, Остряниця взял путь на Лохвицу и Миргород, откуда вернулся к Лукомлю, на 26 верст ниже Лубен, а потом, покинув Лукомль, стал на речке Слепороде, между Яблоновом и Лубнами. Простояв без всякого действия несколько времени на Слепороде, Остряниця 27 мая опять ушел к Лукомлю, где пробыл до 14 июня. Тут он узнал о прибытии к гетману Потоцкому князя Иеремии Вишневецкого и потому от Лукомля направился к Жовнину. После отступления от Лубен Остряници к этому городу прибыл передовой отряд донских казаков в 500 человек под начальством казака Путивльца и его сподручников Мурки и Репки; на этот отряд донцов напали поляки и истребили его, несмотря на добровольную сдачу донцов с условием дарования им жизни. Под Жовнином Остряниця весь день бился с поляками, но потом, стесненный ими, оставил казацкий лагерь и тайно бежал в московские земли. Тогда казацким гетманом объявлен был Дмитро Томашевич-Гуня.

Гуня стоял под Жовнином с 15 по 20 июня и выдержал здесь упорный штурм от Вишневецкого, но под конец оставил Жовнино и спустился к устью речки Старицы, впадающей в Днепр. У устья Старицы Гуня просидел до 5 августа, то сражаясь с поляками, то вступая с ними в мирные переговоры; 5 августа, приняв в свой обоз полковника Филоненко с подкреплением и продовольствием, а вместе с этим выдержав жестокий штурм от поляков, Гуня внезапно исчез из казацкого лагеря и потом очутился в Московской земле.

Принимали ли участие во всех этих походах Гуни запорожские казаки, документально неизвестно, хотя трудно допустить, чтобы низовые рыцари оставались равнодушными зрителями там, где дело касалось православной веры и казацких вольностей.

Результатом всех походов Остряници и Гуни было лишение украинских казаков прежних прав, какими они пользовались до этого времени, в особенности права выбора собственных старшин, и распоряжение о назначении новых старшин шляхетского происхождения. Повеление об этом объявлено было 4 декабря 1638 года, в урочище Маслов Брод, и повело за собой ряд бедствий для всей Украины.

Для запорожцев походы Гуни и Остряници имели те последствия, что поляки вновь решили разобщить их с украинцами посредством сооружения крепости Кодака, на прежнем его месте, против Кодацкого порога и устья реки Самары. Крепость по-прежнему возводилась инженером Бопланом, но на этот раз под непосредственным надзором коронного гетмана Конецпольского. Конецпольский отправился на место крепости с 4000 солдат и оставался там в течение целого месяца 1638 года до окончания работ. Когда крепость была окончена, то гетман, осматривая ее, лукаво спросил у бывшего при нем Чигиринского сотника: «Каков вам кажется Кодак?» – «Manu facta manu distrio» – то есть «что руками создается, то руками и разрушается» – ответил гетману не менее лукаво Чигиринский сотник Богдан Хмельницкий[277], и слова его не прошли, как увидим ниже, даром.

Построение крепости Кодака не удержало запорожских казаков от привычных походов в турецко-татарские земли. На этот раз запорожцы вышли в море в качестве союзников донских казаков; донские же казаки вызваны были к походу по грамоте царя Михаила Федоровича. 22 апреля 1638 года царь Михаил Федорович извещал донцов, что крымцы под начальством царевича Сафат-Гирея, мстя Москве за Азовское взятие, приходили на Московское государство, ко многим городам приступали, много сел и деревень пожгли, много людей побили и взяли в плен. Возвратясь же назад из набега, крымцы вновь собрались в какой-то поход, содержа это в большой тайне. Обеспокоенный этим, московский царь наказал донцам всеми мерами наблюдать за действиями татар, войти в сношение с запорожскими казаками и пригласить их стать заодно с донцами против крымских и ногайских воинских людей, чтобы в московские окраины их не пропустить и тем чинить помощь Московскому государству[278].

Нужно думать, что вследствие этой грамоты и состоялся поход донских и запорожских казаков в 1638 году. «Записки Одесского общества истории и древностей» рассказывают об этом так. Они собрались в числе 1700 человек и, сев на 153 чайки, выплыли в Черное море. Но этот поход окончился полной неудачей для казаков: турецкий султан Мурад IV послал против них пашу Капудан-Раджаба, который нанес им решительное поражение. Несмотря на это, оправившись от поражения, казаки занялись осадой Багдада, но тут снова потерпели поражение. Против них вышел сам киайя, то есть начальник арсенала, Пиале-ага с наместником, или беглер-беком (то есть «князь князей») города Кафы, и захватил некоторую часть их флота, вместе с атаманом, в свои руки. Другая часть казацкой флотилии спаслась в дельте реки Кубани, но тут у мыса Чука была окружена морскими и сухопутными силами татар и турок, пришедшими из Керчи, Очакова и Крыма, и потеряла 500 человек товарищей и 5 чаек, после чего поднялась еще выше по речке Кубани, спасаясь от мусульман. Но мусульмане, сев на отнятые у казаков лодки, снова бросились вслед за ними и сцепились в самой реке при Адахуне, большую часть из них убили, 250 человек и 30 чаек взяли с собой и отправили в Царьград. Мусульмане боролись с казаками в течение семи дней и под конец успели прогнать их от города Азова, куда они, вместе с донцами, и простирали свои взоры[279].

Не довольствуясь таким успехом, султан Мурад IV отправил из Константинополя Пиале-агу в устье днепровского лимана, к острову Тендре, где стояли 10 казацких чаек с турецкой добычей и пленными женщинами и детьми. Пиале внезапно напал на казацкие чайки, захватил их в свои руки и отправил в столицу, а женщин и детей выпустил на свободу[280].

Разгромив запорожцев на море, турки стали претендовать и на обладание всеми вольностями их в самом Запорожье. Так, в 1640 году, 15 февраля, наместник киевского митрополита Петра Могилы, старец Игнатий, при расспросе в польском приказе, в Москве, показал, что в этом году крымские и ногайские татары, вместе с черкесскими людьми, приходили, в числе 70 000 человек, на литовскую землю и взяли в плен 200 000 всякого звания христиан, кроме людей, побитых до смерти, старых и неспособных к работам. Как повествуют «Акты Южной и Западной России»: «А зачалась та татарская война в Литовской земле за то, что гетман Конецпольский поставил над Днепром, на первом пороге его, городок Кодак, и о том турский султан присылал выговаривать Конецпольскому, чтоб он того городка не ставил, потому что-де та земля его, турская, а не литовская; и гетман-де ему в том отказал с бесчестьем; и турскому-де султану то стало досадно, что его гетман обесчестил и городок поставил на границе, и за то наслал на Литовскую землю татар войною тайным обычаем»[281].

В 1641 году запорожские казаки, как можно догадываться на основании указания Эвлия-эфенди и постоянной связи Запорожья с Доном, ходили на помощь донцам к городу Азову против татар и турок, действовавших под начальством Дели-Хусайн-паши. Те и другие казаки показали здесь чудеса храбрости и, несмотря на огромные полчища своих противников (от 100 000 до 240 000) и на превосходство их положения, заставили отступить их от Азова[282].

Впрочем, видимо, запорожцы после страшного разгрома их на Черном море и на речке Кубани на время прекратили свои выходы в Черное море. По крайней мере, о последующих предприятиях их против турок известий никаких не имеется. Зато с этого времени следы их действий обнаруживаются в другом месте. Так, в 1643 году запорожские черкасы напали на речке Торе на турецких посланников, шедших из Москвы в Крым, и разгромили их; пойманный при этом один из низовых казаков свалил вину на какого-то старца Святогорского монастыря[283], который будто бы подвел к тому запорожских черкас, но московские послы, бывшие в это время в Константинополе, отрицали это: «Говорил он (казак) про святогорского старца, избывая смерти, покрывая свое воровство и желая поссорить великих государей»[284].

Пассивную роль играли запорожские казаки и в 1644 году, во время похода коронного гетмана Станислава Конецпольского против татар. Этот поход предпринят был поляками в отмщение за набег татар в Заднепровье, сделанный ими в 1643 году. Собрав большое войско, Конецпольский отправил вперед себя воеводу Станислава Любомирского к местечку Ставищам для наблюдения за татарами. В свою очередь, Любомирский, прибыв в Ставища, отправил от себя часть войска под начальством князя Иеремии Вишневецкого к Днепру, в местечко Мощны, и приказал ему строго следить за движениями неприятелей на обоих берегах реки. Татары шли под начальством Тугай-бея, Муртаза-аги и Умар-аги, пользовавшихся в Крыму репутацией самых храбрых и дельных воинов; последний, кроме того, известен был как лучший калауз, то есть проводник войска, отлично знавший географическое расположение польско-украинских областей. 3 января татары заняли переправу через Днепр у Тавани, объявив, что они идут не с тем, чтобы воевать против Польши, а с тем, чтобы вернуть свои стада, угнанные казаками. Гетман узнавал о всех движениях татар от беглых запорожских пленников, а также от Чигиринского полковника, находившегося с полком в Запорожье, и от пана Забужского, отправленного туда же для разведок. Они сообщили гетману, что татары не могли переправиться через Днепр у Тавани, вследствие обмерзлых берегов реки, безуспешно пытались сделать это у Каирской и Носоковской переправ, а потом поднялись вверх до Кичкаса. Тогда Вишневецкий передвинулся в Корсунь, а гетман из Бара спустился к Ставищам. Здесь получено было известие, что орда, выждав два дня у Кичкаса, пока не окреп лед, переправилась с левого берега Днепра на правый и двинулась к Желтым Водам, от Желтых Вод пошла через верховье речки Саксагани, через речки Ингулец, Ингул и Высь. Тогда все польское войско сошлось у Ахматова на речке Тикыче, и здесь, 30 января 1644 года, произошла битва между поляками и татарами. Битва окончилась для татар весьма печально: они были сломлены и бежали к Синим Водам, а оттуда частью к Днепру, частью к Очакову, а частью в буджацкие степи. Между поляками во время этой битвы находились и казаки, но их было всего лишь 400 человек и они поставлены были сзади всего войска[285].

Оставив свои набеги на Черное море, запорожские казаки принуждены были прекратить и свои сношения с Украиной: на юге их зорко стерегли турки, а на севере за ними бдительно следили поляки, засевшие в крепости Кодаке, а также и в самой Сечи, куда посылалась особая залога, то есть гарнизон, частью из реестровых казаков, а частью и из поляков, находившихся под начальством особых офицеров. Сдавленные с обеих сторон, запорожцы не теряли, однако, надежды на то, чтобы вновь выскочить в широкое море и в угнетаемую панством и унией Украину. Такой случай представился им в 1647 году, когда на историческую сцену Украины выступил знаменитый гетман Зиновий Богдан Хмельницкий.